ругое дело. На это он готов. У него запас прочности, как у танка "Т-84".

- Что же, полетаем на "кукурузнике", - сказал он и встал по стойке
"смирно". - Родина всегда знает, где нас лучше всего использовать. Раз
надо, значит, надо.

Любочка даже зеркальце выронила, так на нее подействовал бравый вид
Краснобаева.

- А вы кино любите? - спросила она, как только немножечко опомнилась.

- Люблю.

- А пригласите меня в кино. Сегодня в нашем клубе индийский фильм идет. В
двух сериях. Краснобаев строго посмотрел на секретаршу:

- Не время сейчас кино смотреть, товарищ прапорщик. Страда в самом разгаре.
Битва за урожай идет. Жаркая битва. Вредители одолевают наши поля. Мой
"кукурузник", то есть "Ан-2" весь в нетерпении.

Сказал, он так и вышел, громко стуча по деревянному полу каблуками своих
ботинок, сделанных на фабрике "Скороход".

- Фи! - возмущенно фыркнула Любочка и снова стала печатать на машинке.

А Краснобаев пошел в общежитие военных летчиков, устроился там, как ему
приказал генерал Бочкин, и лег спать.

Все-таки он очень устал. Шутка ли? Полночи от волнения не спал, потом с
бандитами-террористами боролся, затем по городу гулял. Усталость накопилась
и свалила Ивана Ивановича. Уснул он богатырским сном, как ему генералом
было приказано.

                                  [Image]

                Глава пятая. КАК КРАСНОБАЕВ НА ТАНЦЫ ХОДИЛ.

Так бы он до утра и проспал, если бы поздно вечером к нему в комнату не
постучали. Встал Краснобаев, глаза протер, босиком пошел дверь открывать.
Открыл дверь - и открыл рот от удивления.

Перед ним стояла Любочка Иголкина, смотрела на него огромными глазами и
хлопала густыми ресницами. А в руках она держала две кастрюли и стакан
компота. Да-да, именно так. Две кастрюли. Одна побольше, другая, на ней,
поменьше, а сверху стакан с вишневым компотом.

- Что такое? - пробормотал Краснобаев.

- Это я пришла, - сказал Любочка и вошла в комнату Ивана Ивановича. -
Спите?

- Так точно, спал. А теперь вот...

- Что вот?

- Теперь вот проснулся.

- Вот и хорошо, - обрадовалась Любочка. - А то я пришла в столовую на ужин,
смотрю, а вас нет. Я так и подумала, что вы спите. Не дело, говорю сама
себе, без ужина человеку оставаться. Как-то он наутро самолет принимать
отправится с пустым желудком? Верно подумала?

Краснобаев совсем растерялся. Стоит, сказать ничего не может. А Любочка уже
стол накрывает. Достала салфетку, постелила ее, затем тарелки вынула,
наполнила одну супом.

- Вот, - говорит, - рассольник. Кушайте на здоровье.

Тут у Краснобаева при виде дымящегося рассольника зверский аппетит
проснулся. Сел он за стол, ложку взял и начал есть, так что только за ушами
у него затрещало. А Любочка стоит, радуется, добавки ему подливает. Три
тарелки супа съел Краснобаев.

- Теперь второе, - говорит Любочка и накладывает в другую тарелку макароны
с котлетами.

Есть у людей свои слабости в еде. Почти у всех есть. У Краснобаева
слабостью были макароны, Он их так любил, что готов был есть сколько
угодно, где угодно и когда угодно. А уж котлеты он просто обожал, еще с
раннего детства. Так что и второго он съел тоже две порции. Съел, даже
вспотел от удовольствия. Сидит, отдышаться не может.

- Спасибо, - говорит, - товарищ прапорщик, за заботу.

Любочка смутилась, ротик платочком прикрыла, руками замахала.

- Да что вы, да что вы! - кричит. И потом как воскликнет: - Ах!

Краснобаев даже испугался, со стула вскочил.

- Что такое? - спрашивает.

- А компот? - говорит Любочка. - Вы компот забыли выпить!

- Компот? - засмеялся Краснобаев и погладил свой округлившийся живот. - Да
он в меня и не полезет. Я так наелся...

- Что же делать? - расстроилась Любочка. - Он такой вкусный.

- Вкусный?

- Вкусный.

- Тогда знаете что?

- Что?

- Выпейте его сами!

- Сама? - удивилась Любочка.

- Ну да. Я вас угощаю.

- Раз угощаете, тогда выпью. А то ведь отказываться будет невежливо. Не так
ли?

- Конечно.

И Любочка Иголкина залпом выпила компот из высокого стакана. И губы у нее
стали от компота еще краше. Краснобаев даже засмущался.

- А знаете что, - говорит Любочка. - Давайте все же куда-нибудь сходим.

Краснобаев смутился и покраснел как вареный рак.

- Куда же, - спрашивает, - мы пойдем? В кино?

- Нет, в кино мы уже опоздали.

Краснобаев облегченно вздохнул. Но Любочка загадочно улыбнулась и подняла
вверх указательный палец:

- Мы пойдем на танцы!

- На танцы? - ахнул Иван Иванович и покраснел - на этот раз уже как свекла.

Тут надо рассказать о том, как Краснобаев относился к танцам и, в
частности, к девушкам.

Дело в том, что Краснобаев очень стеснялся девушек и совершенно не умел
себя с ними вести. Смущался, краснел, не мог выговорить ни слова, а если
говорил, то заикался и глотал слова. Над ним смеялись, и тогда он смущался
еще больше. Кончилось тем, что он вообще стал избегать общения с женским
полом. Когда он учился в летном училище, то только и делал, что сидел над
учебниками, писал конспекты, учил теорию, а когда уходил в увольнительную в
город, то шел не на свидания, не в кино, не на танцы, как его товарищи, а в
центральную библиотеку, где тоже читал и повышал свои знания.

И танцевать он тоже совершенно не умел, о чем сейчас и признался Любочке.

Сначала он хотел наотрез отказаться, но потом подумал, что с его стороны
это будет свинством, ведь человек для него так старался, накормил ужином, а
теперь вот и о досуге его печется.

- Ничего в этом трудного нет, - просто сказала Любочка. - Пойдемте, я вас
научу.

И ничего не оставалось бедному Краснобаеву, как поплестись за ней на танцы.

А танцы были в сельском клубе, который находился в трех километрах от базы
в деревне Сил-кино. Вот туда-то и пошли Краснобаев и Любочка.

Пришли они в клуб, а там полно народу. И почти все офицеры здесь, кто
свободен от дежурства, и много деревенских парней и девушек. Танцы в самом
разгаре. Аппаратура, радио и магнитофоны всякие, цветомузыка, барабаны и
голоса популярных певцов и певиц, поющих о неразделенной любви и много о
чем еще...

Не очень-то любил все это Иван Иванович. Серьезный он человек, не ветреный.

Любочка как оказалась на танцах, так обо всем забыла, и прежде всего о
Краснобаеве. Пригласил ее вихрастый тракторист в кирзовых сапогах, она и
убежала. А потом ее другой тракторист пригласил, затем комбайнер и так
далее.

А Краснобаев встал у стеночки и скромненько за всем наблюдает.

Силкинские девушки его сразу заприметили. Да как такого на заметишь? Иван
Иванович человек видный, представительный, и интеллигентность в нем
какая-то есть, мягкость во взоре. На таких девушки как воробьи на
просыпанный горох слетаются. И стали они его наперебой приглашать. А Иван
Иванович стесняется, отказывается, руками машет: мол, неохота мне, в
следующий раз. Но силкинские девчата бойкие, не отстают. Налетели все
вместе и вытащили его в круг.

Стоит Краснобаев, топчется, с ноги на ногу переминается. Совершенно его
движения на современный танец не похожи. Вернее, ему так это казалось. На
самом же деле современные танцы - дело демократичное. Это тебе не кадриль,
не вальс и не гопак. Что умеешь, то и делай. Главное, чтобы в такт попасть.
А с этим у Краснобаева все в норме было. Он же военный. И музыка как раз
два на четыре звучала. Так что он представил себе, что на плацу стоит и на
месте марширует. Ать-два! Ать-два! Только мышцы рук постарался расслабить,
чтобы они посвободнее болтались. Так что девчата даже довольны остались.

- А говорил, что танцевать не умеет! - подбадривали они его.

А Краснобаев вовсю старается. Покраснел весь, вспотел, глаза выпучил.
Только в темноте да при красных фонарях никто этого и не видит. Да и не до
Краснобаева тут всем. Каждый собой занят, собственными движениями.
Современные танцы - они демократичные.

Так до трех часов ночи и промаршировал Иван Иванович. А потом танцы
кончились, все разбились на пары и разбрелись в ночи.

Собрался и Краснобаев в общежитие возвращаться. Тут его Любочка и
окликнула.

- Лейтенант! - кричит. - Куда же это вы без меня?

- Так я думал, что вы с комбайнером ушли, - стал оправдываться Иван
Иванович.

- Я бы с удовольствием, да только завтра рано вставать. Мы ведь с вами люди
военные.

- Это точно, товарищ прапорщик. Прошли они немного в темноте, а потом
Любочка говорит:

- Все!

- Что - все? - удивился Краснобаев.

- Все, говорю. Дальше идти не могу.

- Это почему же?

- Ноги болят и идти отказываются. Слишком много я танцевала. Эти парни
силкинские такие неугомонные. Танцуют и танцуют, прямо спасу нет. Всех сил
лишили. Ах я бедная! Ну вот, не дойду теперь до дома, завтра на службу
опоздаю, выговор получу. А могут и в отставку отправить. Наш генерал, он
ведь такой строгий.

И Любочка расплакалась.

Краснобаев совсем растерялся.

- Ну что вы смотрите? - вдруг накинулась на него Любочка. - Вы же мой
кавалер. А настоящий кавалер - он ведь такой, такой...

- Какой такой? - Бедный Краснобаев прямо не знал, что делать.

- А такой, что возьмет да и на руках свою девушку до дома донесет.

Делать нечего. Вздохнул Иван Иванович, взял Любочку Иголкину на руки и
понес. Так три километра и нес на руках. А Любочка - девушка отнюдь не
худенькая, и даже наоборот, взбитенькая, что кулич пасхальный. И тяжелая.

Но не из тех Краснобаев, кто перед трудностями сдается. Он и пикнуть не
посмел - донес Любочку до дома, где офицеры высшего командного состава жили
и Любочкины родители, и лично вручил ее отцу, полковнику Иголкину Крылату
Кружегетовичу. Прямо сонную и отдал ему. Почему сонную? Да потому что по
дороге Любочка уснула, да так крепко, что сейчас не проснулась, а только
что-то пробормотала во сне: мол, летчика любит, а какого именно - не
назвала. Ни фамилии, ни имени, ни звания.

- Донес? - спросил Крылат Кружегетович Краснобаева.

- Донес.

- Не ты первый, - вздохнул полковник. - Носят вот ее все, носят, а
почему-то никто не женится. Может, ты женишься?

- Нет, - сказал Иван Иванович. - Мне сначала поля обработать надо, а потом
"МиГ-29" получить и освоить. До свидания.

Сказал он так и ушел.

Только с тех пор Краснобаев на танцы больше не ходит и девушек по-прежнему
опасается. А когда к нему пристают с вопросами, почему ни с кем из женского
пола не общается, отвечает словами популярной у летчиков песни: "Первым
делом, первым делом самолеты! Ну а девушки? А девушки потом!".

                                  [Image]

              Глава шестая. "КУКУРУЗНИК" И ПРАПОРЩИК ОКУРКИН.

Утром проснулся Краснобаев, смотрит на часы - уже семь.

- Да меня же мой "Ан-2" дожидается! - воскликнул Иван Иванович и, забыв и
про усталость, и про почти бессонную ночь, побежал на аэродром.

Его встретил крепкий здоровячок в военной форме с погонами прапорщика, с
сигаретой в одной руке и соленым бочковым огурцом - в другой.

- Окуркин, - сказал он, протягивая Краснобаеву руку с сигаретой.

- Вообще-то, я не курю, - растерялся Краснобаев. - И окурки не бросал.

Прапорщик захохотал:

- Это моя фамилия такая - Окуркин!

- Ах, фамилия! - воскликнул Краснобаев. - Тогда понятно. А я Краснобаев
Иван Иванович.

- Значит, к нам на службу?

- Так точно.

- Вот и ладненько! - Окуркин доел огурец, затушил в ухе сигарету, положил
окурок в фуражку и довольно потер руки. - Тогда принимай самолетик.

И щедрым жестом указал на стоящий за его спиной "Ан-2".

Посмотрел Иван Иванович на самолет и вздохнул: неуклюжий самолет и в самом
деле напоминал собой пухлый кукурузный початок. Однако хоть и был он
старенький и скорость больше ста восьмидесяти километров в час не набирал,
он был бодренький, чистенький и недавно покрашенный в белый цвет. Кабина и
хвостовая часть его были выкрашены в голубую краску, и вдоль всего корпуса,
а также по всем четырем (двум длинным сверху и двум коротким снизу) крыльям
тоже проходила голубенькая полоска. А на борту красовалась яркая красная
надпись "Военно-Воздушые Силы России".

Не об этом мечтал Краснобаев, не об этом. Но делать нечего. Жизнь такая
штука, что не всегда преподносит то, что хочется. Все надо заслужить. Даже
право летать на реактивной машине,

Стал он во все вникать и все рассматривать. При приемке самолета иначе
нельзя - это ведь теперь его самый главный друг и соратник. Если что не
усмотришь, подведет в самый ответственный момент.

- Самолет системы "Ан-2", - объяснял ему Окуркин. - Год выпуска - одна
тысяча девятьсот восьмидесятый. Место выпуска - Воронежский авиационный
завод. Грузопассажирский вариант.

Осмотрели они самолет снаружи, забрались внутрь. Сначала оказались в салоне
- небольшой такой салон, вдоль бортов откидные сиденья прикреплены.

- Вместимость пассажиров - четырнадцать штук, - продолжал экскурсию
Окуркин. - К сиденьям приспособлены пристежные ремни. Все как полагается.

В двух шагах от кабины прапорщик вдруг остановился.

- А вот здесь, - указал он, - мы установим бак для удобрений и гербицидов.
Краснобаев уныло кивнул.

- Бак так бак, - сказал он. - А теперь пошли в кабину.

Хотел он открыть дверь, что в кабину вела, как вдруг Окуркин ему путь
загородил:

- А вот в кабину не велено. Краснобаев растерялся:

- Как так не велено?

- А вот так вот, не велено. Пока бак не будет установлен, в кабину вход
запрещен.

- Это кем же запрещен? - возмутился Краснобаев и даже попытался силой в
кабину пробраться. Мало того что его на современный самолет не сажают, так
теперь еще и в небо подняться не дают. К штурвалу не пускают. Попытался он
Окуркина отодвинуть в сторону. Но Окуркин был малый крупный - такого не
отодвинешь.

- Кем не велено? - переспросил он. - Генералом! Ясно?

- Бочкиным?

- Им самым. Василием Митрофановичем. Он мне так и передал: "Новенького к
штурвалу не подпускай, пока он лично на самолете сельскохозяйственный бак
не установит". Понятно?

И тут Краснобаев понял, что это его испытание продолжается. Сжал он кулаки,
губы от злости закусил - и на Окуркина:

- Давай сюда свой сельскохозяйственный бак!

- Вон он, в ангаре валяется. Сказал так Окуркин и ухмыльнулся. Пришлось
Ивану Ивановичу самому за дело приниматься. Взял он лебедку, инструменты и
стал бак в самолете устанавливать. Самостоятельно. А Окуркин вокруг ходит,
усмехается и советы дает.

[Image]Тут наконец вспомнил Краснобаев, что по званию он старше Окуркина, и
как прикрикнет на него:

- Товарищ прапорщик, быстро в строй по установлению сельскохозяйственного
бака!

Да так это у него лихо получилось, как у самого настоящего генерала.
Окуркин аж весь вытянулся, как струна. Грудь так колесом выгнулась, что
чуть гимнастерку не порвала. Отдал он честь Краснобаеву и - сам не понял
как - принялся ему помогать.

Вдвоем дело быстрее пошло.

Они уже почти окончательно бак установили, как, подняв чуть не до неба
пыль, подъехал к ним "газик". Взвизгнул тормозами и прямо у самолета
остановился.

Вылез из него потный лысый мужичок с портфелем в руках и с платочком,
которым он все время голову вытирал, то ли пот смахивал, то ли таким хитрым
способом голову от солнца уберегал - непонятно. Только подбежал он к
Краснобаеву и закричал:

- Это вы пилот этого самолета?

- Да, я. Краснобаев Иван Иванович.

- Очень приятно. А я Колосков, агроном совхоза "Крылья урожая". Наконец-то!
Наконец-то вы прибыли. Мы вас так ждем, так ждем! Ведь урожай гибнет! Самым
натуральным образом гибнет. Без удобрений, да еще сорняки пошли и саранча
одолевает. Так одолевает!.. Спасайте, товарищ! Вас нам сам бог послал.

- Не бог его послал, а товарищ генерал! - заржал как конь Окуркин.

- Товарищ прапорщик, перестаньте смеяться, - сделал ему замечание
Краснобаев. - Тут урожай гибнет, а вы со своими шуточками.

- Да Василий Митрофанович действительно бог в наших краях. Мы на него
буквально молимся. Своей авиации у нас нет. Вся надежда только на военную.

Колосков так разволновался, что даже запыхтел и начал на месте прыгать.

- Ничего, ничего, - принялся успокаивать агронома Иван Иванович. - Спасем
мы наш урожай. Обязательно спасем. Сейчас вот с товарищем прапорщиком
кончим сборку, и прямо в воздух,

- Сейчас не получится, - махнул рукой Окуркин. - Вечер уже. И баки пустые.
Оба. И тот, что для удобрений, и тот, что в самолете. А вот утром
заправимся, возьмем пару курсантов из сержантской школы и поступим в полное
ваше распоряжение.

- Благодарю вас, - стал им жать руки Колосков. - Благодарю!

Прыгнул он в машину и укатил, подняв еще больше пыли, чем когда приехал.

А Краснобаев понял, какая на него ответственность возлагается, какая важная
задача ему предстоит, и заработал еще быстрее. Окуркину ничего не
оставалось делать, как последовать его примеру. Солнце еще не зашло, как
все было готово. Конусообразный бак, в который загружаются удобрения или
ядохимикаты, был установлен прямо за пилотской кабиной, закреплен и
проверен на исправность. А вместе с ним и две трубы под самолетом
прикреплены, из которых удобрение сыпаться должно. Эти две трубы называются
"распылитель гранулированного удобрения". Они торчат в разные стороны и
похожи на брюки, которые, развеваясь по ветру, летят за самолетом. Летчики
так их и называют - "штаны".

Полюбовался на сделанную работу Иван Иванович, удовлетворенно вымыл руки,
голову, переоделся и побежал генералу докладывать, что дело сделано.

- Молодец! - похвалил Краснобаева Бочкин. - Обычно у меня ребята больше
недели с этим возились. И как это ты ухитрился?

- Один бы я ни за что не успел, - признался Краснобаев. - Мне прапорщик
Окуркин помог. Брови генерала полезли вверх:

- Неужели? Окуркин сам ничего не делает, только других заставляет. Как же
тебе это удалось?

- Так я ему приказал, товарищ генерал.

- Приказал? - засмеялся Бочкин. - Ладно, иди. Завтра приступишь к полетам.

- Есть приступить к полетам!

И, бодро стуча каблуками, Краснобаев вышел из кабинета, прошел мимо Любочки
и покинул штаб.

- Выйдет из парня толк, - покачал ему вслед головой генерал. - Или я не
генерал Бочкин. Это ж надо: Окуркина заставил работать.

А к ночи уже вся база знала, что новичок заставил самого прапорщика
Окуркина работать: сельскохозяйственный бак собирать и "штаны" крепить.
После этого прапорщику проходу не стали давать.

- Как же это так? - спрашивали его. - Как это тебя салага заставил
работать? Говорят, что он тебе приказал? Неужели? Вот это герой!

Прапорщик только отмахивался да прятал свою ухмылку. Отмалчивался. Только в
душе затаил он обиду на Ивана Ивановича и даже поклялся, что отомстит ему
при случае.

                                  [Image]

                       Глава седьмая. МЕТЕОРАЗВЕДКА.

Утром, ни свет ни заря, зазвонил телефон в комнате Краснобаева. Схватил
Иван Иванович трубку:

- Краснобаев слушает!

- К генералу!

- Есть! - ответил Краснобаев. За сорок пять секунд он оделся, умылся и
заправил постель. После чего побежал к зданию, где генерал находился.

А было четыре часа утра. Все вокруг, кроме часовых и тех, кто находился на
боевом дежурстве, спали. Вся база. И не знал Краснобаев, что вовсе его к
генералу и не вызывали, а просто прапорщик Окуркин решил так над ним
подшутить. И не просто подшутить, а нагадить ему таким образом. Надеялся
он, что Краснобаев в самом деле в четыре утра к генералу бросится, разбудит
его, нарушит его сон и покой и его жену Настасью Филипповну разбудит, а она
женщина серьезная, если не сказать - суровая. Вот и будет ему тогда
взбучка!

Ничего не подозревающий Краснобаев прибежал к штабу, а там все закрыто,
только часовой с автоматом вокруг ходит.

- Стой, кто идет! - закричал часовой и автомат в сторону Краснобаева
направил.

- Младший лейтенант Краснобаев по вызову к генералу явился! - тут же
отрапортовал Иван Иванович.

- Да ты что? - удивился часовой. - Товарищ генерал не здесь. Он сейчас у
себя.

- У себя? - удивился Краснобаев. - А где это?

- А вон в той пятиэтажк