АЯ
   Наконец наступил день, которого я давно уже с нетерпением  ждал,  -  день
Седьмого ноября, праздник Великой Октябрьской революции.
   Я проснулся рано-рано и сразу  подбежал  к  окошку,  чтобы  взглянуть  на
улицу. Солнышко еще не взошло, но уже было совсем светло. Небо было  чистое,
голубое. На всех домах развевались красные  флаги.  На  душе  у  меня  стало
радостно,  будто  снова  наступила  весна.   Почему-то   так   светло,   так
замечательно на душе в  этот  праздник!  Почему-то  вспоминается  все  самое
хорошее и приятное. Мечтаешь о чем-то чудесном, и хочется поскорей  вырасти,
стать сильным и смелым, совершать разные подвиги  и  геройства:  пробираться
сквозь глухую тайгу, карабкаться по неприступным скалам, мчаться на самолете
по голубым небесам, опускаться под землю, добывать железо и  уголь,  строить
каналы и орошать пустыни, сажать  леса  или  работать  на  заводе  и  делать
какие-нибудь новые замечательные машины.
   Вот какие мечты у меня. И ничего в этом удивительного нету, я думаю. Папа
говорит, что в нашей стране  каждый  человек  всего  добьется,  если  только
захочет и станет как следует учиться, потому что уже много лет назад как раз
в этот день, седьмого ноября, мы  прогнали  капиталистов,  которые  угнетали
народ, и теперь у нас все принадлежит народу. Значит, мне  тоже  принадлежит
все, потому что я тоже народ.
   В этот день папа подарил  мне  волшебный  фонарь  с  картинками,  а  мама
подарила  мне  коньки,  а  Лика  подарила  мне  компас,  а  я  подарил  Лике
разноцветные краски для рисования.
   А потом мы с папой и Ликой пошли на завод, где папа  работает,  а  оттуда
пошли на демонстрацию вместе со всеми рабочими  с  папиного  завода.  Вокруг
гремела музыка, и все пели песни, и мы  с  Ликой  пели,  и  нам  было  очень
весело, и папа купил нам воздушные шарики: мне красный, а  Лике  зеленый.  А
когда мы подошли к самой большой площади нашего города, папа купил  нам  два
красных флажка, и мы с этими флажками прошли мимо трибуны через всю площадь.
   Потом мы вернулись домой, и скоро к нам стали  собираться  гости.  Первый
пришел дядя Шура. В руках у него было два свертка, и  мы  сразу  догадались,
что это он принес нам подарки. Но дядя Шура сначала спросил,  хорошо  ли  мы
ведем себя. Мы сказали, что хорошо.
   - Маму слушаетесь?
   - Слушаемся, - говорим.
   - А учитесь как?
   - Хорошо, - говорит Лика.
   И я тоже сказал:
   - Хорошо.
   Тогда он подарил мне металлический конструктор,  а  Лике  -  строительные
кубики.
   Потом пришли тетя Лида и дядя Сережа, потом тетя Надя и дядя Юра,  и  еще
тетя Нина. Все спрашивали меня, как я учусь. Я всем говорил - хорошо, и  все
дарили мне подарки, так что под конец у меня собралась целая куча  подарков.
У Лики тоже была целая куча подарков. И  вот  я  сидел  и  смотрел  на  свои
подарки, и постепенно у меня на душе сделалось грустно. Меня  начала  мучить
совесть, потому что у меня по арифметике была двойка, а я всем говорил,  что
учусь хорошо. Я долго думал над этим и в конце концов дал сам себе обещание,
что теперь возьмусь учиться как следует и тогда такие случаи уже  никогда  в
жизни больше не будут повторяться. После того как я это  решил,  грусть  моя
стала понемногу проходить, и я постепенно развеселился.
   Восьмого ноября тоже был праздник. Я побывал в гостях у многих  ребят  из
нашего класса, и многие ребята побывали у  нас.  Мы  только  и  делали,  что
играли в разные игры, а вечером смотрели  на  стене  картины  от  волшебного
фонаря. Когда я ложился спать,  то  сложил  все  свои  подарки  возле  своей
кровати на стуле. Лика тоже сложила свои подарки на стуле,  а  под  потолком
над  нами  красовались  два  воздушных  шарика,  с  которыми  мы  ходили  на
демонстрацию. Так приятно было смотреть па них!
   На следующий день, когда я проснулся, то  увидел,  что  воздушные  шарики
лежат на полу. Они сморщились и стали меньше. Легкий газ из них вышел, и они
уже не могли больше взлетать кверху. А когда  в  этот  день  я  вернулся  из
школы, то не знал, как сказать маме про двойку, но мама сама  вспомнила  про
табель и велела показать ей. Я молча вытащил табель из сумки и  отдал  маме.
Мама стала проверять, какие  у  меня  отметки,  и,  конечно,  сразу  увидела
двойку.
   - Ну вот, так я и знала! - сказала  она  нахмурившись.  -  Все  гулял  да
гулял, а теперь в четверти двойка. А все почему? Потому что  ничего  слушать
не хочешь! Сколько раз тебе говорилось, чтобы ты  вовремя  делал  уроки,  но
тебе хоть говори, хоть нет - все как об стену горохом. Может быть, ты хочешь
на второй год остаться?
   Я сказал, что Теперь буду учиться лучше и что теперь у меня двойки ни  за
что па свете не будет, но мама только усмехнулась в ответ. Видно  было,  что
ни чуточки не поверила моим обещаниям. Я просил маму  подписать  табель,  но
она сказала:
   - Нет уж, пусть папа подпишет.
   Это было хуже всего! Я надеялся, что мама подпишет табель и  тогда  можно
будет не показывать его папе, а теперь мне предстояло еще выслушивать упреки
папы. Настроение у меня стало такое плохое,  что  не  хотелось  даже  делать
уроки.
   "Пускай, - думаю, - папа уж отругает меня, тогда я буду заниматься".
   Наконец папа пришел с работы. Я подождал, когда он пообедает, потому  что
после обеда он всегда бывает добрей, и положил табель на стол так, чтоб папа
его увидел. Папа скоро заметил, что на столе возле него лежит табель, и стал
смотреть отметки.
   - Ну вот,, достукался! - сказал он, увидев двойку. - Неужели  тебе  перед
товарищами не стыдно, а?
   - Будто я один получаю двойки! - ответил я.
   - У кого же еще есть двойки?
   - У Шишкина.
   - Почему же ты берешь пример с  Шишкина?  Ты  бы  брал  пример  с  лучших
учеников. Или Шишкин у вас такой авторитет?
   - И совсем не авторитет, - сказал я.
   - Вот ты и стал бы учиться лучше да еще Шишкину помог. Неужели вам  обоим
нравится быть хуже других?
   - Мне, - говорю, - вовсе не нравится. Я  уже  сам  решил  начать  учиться
лучше.
   - Ты и раньше так говорил.
   - Нет, раньше я так просто говорил, а теперь я решил твердо взяться.
   - Что ж, посмотрим, какая у тебя твердость. Папа подписал табель и больше
ничего не сказал. Мне даже обидно  стало,  что  он  так  мало  укорял  меня.
Наверно, он решил, что со мной долго  разговаривать  нечего,  раз  я  всегда
только обещаю, а ничего не выполняю. Поэтому я решил на этот  раз  доказать,
что у меня есть твердость, и начать учиться как следует. Жаль только, что  в
этот день по арифметике ничего не было задано, а то бы  я,  наверно,  задачу
сам решил.
   На другой день я спросил Шишкина:
   - Ну как, досталось тебе от мамы за двойку? - Досталось! И от  тети  Зины
досталось. Уж лучше б она молчала! У нее только одни слова: "Вот я  за  тебя
возьмусь как следует!" А как она за меня возьмется?  Когда-то  она  сказала:
"Вот я за тебя возьмусь: буду каждый вечер проверять, как ты сделал  уроки".
А сама раза два  проверила,  а  потом  записалась  в  драмкружок  при  клубе
автозавода, и как только вечер  -  ее  и  нету.  "Я  тебя,  говорит,  завтра
проверю". И так каждый раз: завтра да завтра, а потом и совсем ничего. Потом
вдруг: "Ну-ка, показывай тетрадки, отвечай, что на завтра задано". А у  меня
как раз ничего не сделано, потому что я  уже  отвык,  чтоб  меня  проверяли.
Словом, что ни вечер, то ее дома нет. Если на  занятия  драмкружка  не  надо
идти, то в театр пойдет.
   - Ей ведь надо в театр ходить, раз она в театральном  училище  учится,  -
сказал я.
   - Это я понимаю, - говорит  Шишкин.  -  Мама  тоже  на  курсах  повышения
квалификации учится, да еще работает, а  не  говорит  же  она:  "Я  за  тебя
возьмусь". Мама просто объяснит, что надо учиться,  а  если  и  накричит  на
меня, то я не обижаюсь. А на тетю Зину всегда  буду  обижаться,  потому  что
если берешься, то берись, а если не берешься, то не берись. Я,  может  быть,
жду, когда тетя Зина за меня возьмется, и сам ничего не делаю. Такой у  меня
характер!
   - Это ты просто вину с себя на другого  перекладываешь,  -  сказал  я.  -
Переменил бы характер.
   - Вот ты бы и переменил. Будто ты лучше моего учишься!
   - Я буду лучше учиться, - говорю я.
   - Ну и я буду лучше, - ответил Шишкин.
   Через несколько дней  наш  преподаватель  физкультуры  Григорий  Иванович
сказал, что спортивный зал у нас уже оборудован для игры в баскетбол  и  кто
желает, может записаться в баскетбольную команду. Все ребята обрадовались  и
стали записываться.
   Мы с Шишкиным тоже, конечно, хотели записаться, но Григорий  Иванович  не
записал нас.
   - В баскетбольной команде может играть только тот, кто хорошо  учится,  -
сказал он нам.
   Шишкин очень расстроился. Он давно уже ждал, когда можно будет  играть  в
баскетбол, и  вот  теперь,  когда  другие  ребята  будут  играть,  нам,  как
говорится, приходилось остаться за  бортом.  Я  лично  не  очень  огорчился,
потому что решил начать учиться лучше и во что бы то ни стало добиться, чтоб
меня приняли в баскетбольную команду.
   В этот же день Ольга Николаевна  сказала,  что  многие  наши  ребята  уже
подтянулись и стали учиться успешнее. Лучше всего  дело  обстояло  в  первом
звене. У них не было  ни  одной  двойки,  а  троек  было  всего  две.  Ольга
Николаевна сказала, что когда они исправят эти  тройки,  то  звено  выполнит
свое обещание учиться только на пятерки и четверки. Хуже всего дело обстояло
в нашем звене, так как у нас были две двойки - моя и шишкинская.
   Юра сказал:
   - Вот! Мы с вами в хвосте оказались! Надо что-нибудь  придумать,  как  из
этого положения выпутаться.
   - Это вс„ они, вот эти двое! - сказал Леня Астафьев и показал  на  нас  с
Шишкиным. - Что ж это вы, а? Все звено позорите! Все ребята стараются, а  им
хоть кол на голове теши,  ничего  не  помогает!  Ты,  Малеев,  почему  плохо
учишься?
   Тут все на меня набросились:
   - Ты что, не понимаешь, что надо учиться  лучше?  -  Не  понимаю,  о  чем
разговор! - сказал я. - Я уже сам решил учиться лучше,  а  тут  снова-наново
разговор происходит!
   - Решил, так надо учиться!  А  у  тебя  какие  отметки?  -  спросил  Алик
Сорокин.
   - Так отметки у меня за прошлое, а решил я только позавчера, - говорю я.
   - Эх, ты! Будто не мог раньше решить!
   - Постойте, ребята, не надо ссориться,  -  сказала  Ольга  Николаевна.  -
Отстающим надо помочь. В вашем звене есть  хорошие  ученики.  Надо  выделить
кого-нибудь в помощь Шишкину и Малееву.
   - Можно мне помогать Малееву? - спросил Ваня Пахомов.
   - А я буду помогать Шишкину, - сказал Алик Сорокин. - Можно?
   - Конечно, можно, - сказала Ольга Николаевна. - Это очень хорошо, что  вы
хотите помочь товарищам. Но Витя и Костя сами должны побольше работать.  Ты,
Витя, наверно, если не можешь решить задачку, так сейчас же спрашиваешь папу
или маму?
   - Нет, - говорю я. - Я теперь папу никогда не  спрашиваю.  Зачем  я  буду
отрывать его от работы? Я просто иду к товарищу и спрашиваю.
   - Ну, это все равно. Я хочу сказать, что нужно  самому  добиваться.  Если
посидишь над задачей как следует да разберешься сам, то кое-чему  научишься,
а если каждый раз за тебя задачи будет кто-нибудь другой делать, то  сам  их
решать ты никогда не научишься.  Для  того  и  задают  задачи,  чтоб  ученик
приучался самостоятельно думать.
   - Хорошо, - говорю я. - Теперь я буду сам.
   - Вот-вот, постарайся. Только в крайнем случае, если увидишь, что  задачи
тебе не осилить, обращайся за помощью к товарищу или ко мне.
   - Нет, - говорю я. - Мне кажется, теперь я осилю сам, а уж если никак  не
осилю, тогда пойду к Ване.
   - Если желание будет, то осилишь, - сказала Ольга Николаевна.
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
   Пришел я домой и сразу взялся за дело. Такая решимость меня одолела,  что
я даже сам удивился. Сначала я задумал  сделать  самые  трудные  уроки,  как
Ольга Николаевна нас учила, а потом взяться за то, что полегче.  Как  раз  в
этот день была задана задача по арифметике. Недолго думая я раскрыл задачник
и принялся читать задачу:
   "В магазине было 8 пил, а  топоров  в  три  раза  больше.  Одной  бригаде
плотников продали половину топоров и три пилы за 84 рубля. Оставшиеся топоры
и пилы продали другой бригаде плотников за 100 рублей.  Сколько  стоит  один
топор и одна пила?"
   Сначала я совсем ничего не понял и начал читать  задачу  во  второй  раз,
потом в третий... Постепенно  я  понял,  что  тот,  кто  составляет  задачи,
нарочно запутывает их, чтобы ученики не могли  сразу  решить.  Написано:  "В
магазине было 8 пил, а топоров в три раза больше". Ну и написали бы  просто,
что топоров было 24 штуки. Ведь если пил было 8, а топоров было в  три  раза
больше, то каждому ясно, что топоров было 24. Нечего тут и огород  городить!
И еще: "Одной бригаде плотников продали половину топоров  и  3  пилы  за  84
рубля". Сказали бы просто: "Продали 12 топоров". Будто не ясно, раз  топоров
было 24, то половина будет 12. И вот все это продали, значит, за  84  рубля.
Дальше опять говорится, что оставшиеся пилы и топоры продали другой  бригаде
плотников  за  100  рублей.  Какие  это  оставшиеся?  Будто  нельзя  сказать
по-человечески? Если всего было 24 топора, а  продали  12,  то  и  осталось,
значит, 12. А пил было всего-навсего 8; 3  продали  одной  бригаде,  значит,
другой бригаде продали 5. Так бы и написали,  а  то  запутают,  запутают,  а
потом небось говорят, что ребята бестолковые - не умеют задачи решать!
   Я переписал задачу по-своему, чтоб она выглядела попроще,  и  вот  что  у
меня получилось:
   "В магазине было 8 пил и 24 топора. Одной бригаде  плотников  продали  12
топоров и 3 пилы за 84 рубля. Другой бригаде плотников продали 12 топоров  и
5 пил за 100 рублей. Сколько стоит одна пила и один топор?"
   Переписавши задачу, я снова прочитал ее и увидел, что она стала  немножко
короче, но все-таки я не мог додуматься, как ее сделать,  потому  что  цифры
путались  у  меня  в  голове  и  мешали  мне  думать.  Я  решил   как-нибудь
подсократить задачу, чтоб в ней было поменьше цифр. Ведь совершенно неважно,
сколько было в магазине этих самых пил и топоров, если в конце концов их все
продали. Я сократил задачу, и она получилась вот какая:
   "Одной бригаде продали 12 топоров и 3 пилы за 84  рубля.  Другой  бригаде
продали 12 топоров и 5 пил за 100 рублей. Сколько стоит один  топор  и  одна
пила?"
   Задача стала короче, и я стал думать,  как  бы  ее  еще  сократить.  Ведь
неважно, кому продали эти пилы и топоры. Важно только, за сколько продали. Я
подумал, подумал - и задача получилась такая:
   "12 топоров и 3 пилы стоят 84 рубля.
   12 топоров и 5 пил стоят 100 рублей.
   Сколько стоит один топор и одна пила?"
   Сокращать больше было нельзя, и я стал думать, как решить задачу. Сначала
я подумал, что если 12 топоров и 3 пилы стоят 84 рубля, то надо сложить  все
топоры и пилы вместе и 84 поделить  на  то,  что  получилось.  Я  сложил  12
топоров и 3 пилы, получилось 15, Тогда я стал делить 84 на 15, но у меня  не
поделилось, потому что получился остаток. Я понял,  что  произошла  какая-то
ошибка, и стал искать другой выход. Другой выход нашелся такой: я сложил  12
топоров и 5 пил, получилось 17, и тогда я стал делить 100 на 17, но  у  меня
опять получился остаток. Тогда я сложил все 24 топора между собой и прибавил
к ним 8 пил, а рубли тоже сложил между собой и стал делить рубли на топоры с
пилами, но деление все равно  не  вышло.  Тогда  я  стал  отнимать  пилы  от
топоров, а деньги Целить на то, что получилось, но все равно у  меня  ничего
не получилось. Потом я еще пробовал складывать между собой пилы и топоры  по
отдельности, а потом отнимать топоры от денег, и то, что осталось, делить на
пилы, и чего я только не делал, никакого толку не  выходило.  Тогда  я  взял
задачу и пошел к Ване Пахомову.
   - Слушай, - говорю, - Ваня, 12 топоров и 3 пилы вместе стоят 84 рубля,  а
12 топоров и 5 пил стоят 100 рублей. Сколько стоит один топор и  одна  пила?
Как, по-твоему, нужно сделать задачу?
   - А как ты думаешь? - спрашивает он.
   - Я думаю, нужно сложить 12 топоров и 3 пилы и 84 поделить на 15.
   - Постой! Зачем тебе складывать пилы и топоры?
   - Ну, я узнаю, сколько было всего, потом 84 разделю на  сколько  всего  и
узнаю, сколько стоила одна.
   - Что - одна? Одна пила или один топор?
   - Пила, - говорю, - или топор.
   - Тогда у тебя получится, что они стоили одинаково.
   - А они разве не одинаково?
   - Конечно, не одинаково. Ведь в  задаче  не  говорится,  что  они  стоили
поровну.  Наоборот,  спрашивается,  сколько  стоит  топор  и  сколько   пила
отдельно. Значит, мы не имеем права их складывать.
   - Да их, - говорю, - хоть складывай, хоть не складывай, все равно  ничего
не выходит!
   - Вот поэтому и не выходит.
   - Что же делать? - спрашиваю я.
   - А ты подумай.
   - Да я уже два часа думал!
   - Ну, присмотрись к задаче, - говорит Ваня. - Что ты видишь?
   - Вижу, - говорю, - что 12 топоров и 3 пилы стоят 84 рубля, а 12  топоров
и 5 пил стоят 100 рублей.
   - Ну, ты замечаешь,  что  в  первый  раз  и  во  второй  топоров  куплено
одинаковое количество, а пил на две больше?
   - Замечаю, - говорю я.
   - А замечаешь, что во второй раз уплатили на 16 рублей дороже?
   - Тоже замечаю. В первый раз уплатили 84 рубля, а во  второй  раз  -  100
рублей. 100 минус 84, будет 16.
   - А как ты думаешь, почему во в горой раз уплатили на 16 рублей больше?
   - Это каждому ясно, - ответил я, - купили 2 лишние пилы, вот  и  пришлось
уплатить лишних 16 рублей.
   - Значит, 16 рублей заплатили за две пилы?
   - Да, - говорю, - за две.
   - Сколько же стоит одна пила?
   - Раз две 16, то одна, - говорю, - 8.
   - Вот ты и узнал, сколько стоит одна пила.
   - Тьфу! - говорю. - Совсем простая задача! Как это я сам не догадался?!
   - Постой, тебе еще надо узнать, сколько стоит топор.
   - Ну, это уж пустяк, - говорю я. - 12 топоров и 3 пилы стоят 84 рубля.  3
пилы стоят 24 рубля. 84 минус 24, будет 60.  Значит,  12  топоров  стоят  60
рублей, а один топор - 60 поделить на 12, будет 5 рублей.
   Я пошел домой, и очень мне было досадно, что я не сделал эту задачу  сам.
Но я решил в следующий раз обязательно сам сделать задачу. Хоть  пять  часов
буду сидеть, а сделаю.
   На следующий день нам по арифметике ничего не было задано, и я  был  рад,
потому что это не такое уж большое удовольствие задачи решать.
   "Ничего, - думаю, - хоть один день отдохну от арифметики".
   Но все вышло совсем не так, как я думал. Только я  сел  за  уроки,  вдруг
Лика говорит:
   - Витя, нам тут задачу задали, я никак не могу решить. Помоги мне.
   Я только поглядел на задачу и думаю:
   "Вот будет  история,  если  я  не  смогу  решить!  Сразу  весь  авторитет
пропадет".
   И говорю ей:
   - Мне сейчас очень некогда. У  меня  тут  своих  уроков  полно.  Ты  поди
погуляй часика два, а потом придешь, я помогу тебе.
   Думаю:
   "Пока она будет гулять, я тут над задачей подумаю, а потом объясню ей".
   - Ну, я пойду к подруге, - говорит Лика.
   - Иди, иди, - говорю, - только не приходи слишком скоро. Часа два  можешь
гулять или три. В общем, гуляй сколько хочешь.
   Она ушла, а я взял задачник и стал читать задачу:
   "Мальчик и девочка рвали в  лесу  орехи.  Они  сорвали  всего  120  штук.
Девочка сорвала в два раза меньше мальчика. Сколько орехов было у мальчика и
девочки?"
   Прочитал я задачу, и даже смех меня разобрал: "Вот так задача! - думаю. -
Чего тут не понимать? Ясно, 120 надо поделить на 2,  получится  60.  Значит,
девочка сорвала 60 орехов. Теперь нужно узнать, сколько мальчик: 120  отнять
60, тоже будет 60... Только как же это  так?  Получается,  что  они  сорвали
поровну, а в задаче сказано, что девочка сорвала в два раза  меньше  орехов.
Ага! - думаю. - Значит, 60 надо поделить на 2, получится 30. Значит, мальчик
сорвал 60, а девочка 30 орехов". Посмотрел в ответ, а  там:  мальчик  80,