, можно сказать, что и роды и виды стоят после индивидов:
ведь если бы не было отдельных людей или отдельных лошадей, то не могли бы
существовать и виды человека или лошади; а если бы не было отдельных видов,
не мог бы существовать и их род - животное. Но тут мы должны вспомнить то,
что было сказано выше: род получает свою субстанцию не из того, о чем он
сказывается, но от того, что с помощью составляющих отличительных признаков
создает его субстанцию и форму. Поэтому по упразднении отличительных
разделительных признаков род не исчезает, но продолжает существовать в
составляющих отличительных признаках, которые создают его форму и
определение; а так как отличительные признаки, разделяющие род,
предшествуют видам - ведь именно они образуют и создают виды, - то род, вне
всякого сомнения, сохранит свою субстанцию, даже если все виды исчезнут. То
же самое можно сказать и о виде по отношению к индивидам. Ибо виды
образуются вышестоящими отличительными признаками, а вовсе не нижестоящими
индивидами. А значит, виды также существуют прежде индивидов. Напротив,
привходящие признаки не могут существовать без тех [вещей], к которым они
привходят, а привходят они в первую очередь к индивидуальным вещам. Именно
индивидуальные вещи, подверженные возникновению и уничтожению, постоянно
меняются за счет различных привходящих признаков. 

Порфирий приводит еще одно отличие, указанное уже выше: род, который
обозначает саму вещь и сказывается о ее субстанции, сказывается в [ответ на
вопрос] "что это?". Привходящий же признак сказывается о том, какова [вещь]
или в каком состоянии находится; так, если ты спросишь о качестве, тебе
укажут привходящий признак, например: "Каков ворон?" - "Черный". И если
спросишь о состоянии, опять получишь привходящий признак, например,
"сидит", или "летает", или "каркает". Дело в том, что привходящий признак
разделяется на девять категорий: качество, количество, отношение, место,
положение, обладание, время, действие и претерпевание - причем восемь из
них охватываются вопросом "в каком состоянии находится?", и только качество
указывается в ответ на вопрос "каков?". Если нас спросят, каков эфиоп, мы
укажем в ответ привходящий признак, то есть "черный"; если же спросят, в
каком состоянии находится Сократ, мы ответим, что он сидит, или гуляет, или
укажем любой другой из вышеперечисленных привходящих признаков. 

"Итак, чем отличается род от остальных четырех [сказуемых], уже сказано. Но
ведь получается так, что и каждое из них в свою очередь отличается от
четырех прочих; а раз их пять, и каждое из них отличается от четырех
других, то всех различий получается четырежды пять - двадцать. Однако на
самом деле это не так: [при перечислении отличий первого сказуемого] всегда
перечисляются также и отличия всех последующих, так что у второго отличий
на одно меньше, у третьего - на два, у четвертого - на три, а у пятого - на
четыре. Таким образом, всего различий будет десять: четыре, три, два и
одно. Было сказано, чем отличается род от отличительного признака, от вида,
от собственного и привходящего признаков; это - четыре отличия рода. Но чем
отличается отличительный признак от рода, было сказано уже тогда, когда
говорилось, чем отличается род от него; остается, следовательно, сказать,
чем он отличается от вида, собственного и привходящего признаков -
получится три отличия. Точно так же и вид: чем он отличается от
отличительного признака, было сказано тогда, когда говорилось об отличии
этого признака от вида, а чем вид отличается от рода - когда говорилось об
отличии рода от вида; остается, значит, сказать только, чем отличается вид
от собственного и привходящего признаков, то есть два отличия. После этого
останется только указать отличие собственного признака от привходящего, ибо
чем он отличается от рода, вида и отличительного признака было уже указано
при перечислении их отличий от него. Итак, если мы возьмем четыре отличия
рода от других [сказуемых], три отличия отличительного признака, два -
вида, и одно отличие собственного признака от привходящего, мы получим
всего десять отличий, из которых четыре - а именно, рода от всех остальных
- мы уже показали выше". 

Собираясь указать отличия и общие черты между всеми остальными [сказуемыми]
так же, как это было сделано для рода по отношению к виду, отличительному,
собственному и привходящем/ признаку, Порфирий заранее говорит о том,
сколько всего отличий может обнаружиться при сравнении и сопоставлении
вышеуказанных [сказуемых]. Этих отличий двадцать, ибо если имеется пять
вещей, каждая из которых отличается от четырех остальных, получается пять
раз по четыре различия, в чем можно, убедиться, обозначив эти предметы для
примера буквами. Пусть наши предметы будут пятью буквами - а, b, с, d, е.
Так вот, а отличается от четырех других, то есть от b, с, d и e, -
получится четыре отличия. В свою очередь Ь отличается от остальных четырех,
то есть от а, с, d, e, -еще четыре отличия, которые вместе с первыми
четырьмя составят восемь. Третья буква - с - отличается от четырех
остальных, то есть от а, Ь, d, e, и эти четыре отличия, в соединении с
предыдущими, дают двенадцать. Четвертая - d - если сравнить ее с
остальньми, также будет отличаться от них, то есть от а, Ь, с, e; тем самым
получатся еще четыре отличия, которые с первыми двенадцатью дадут 16. И
если последняя - е -отличается от других четырех - от а, Ь, с, d, - то мы
получим еще четыре отличия, что, в совокупности с предыдущими, составит 20. 

То же самое можно применить к родам, видам и прочим. Отличий, отделяющих
род от отличительного признака, вида, собственного и привходящего
признаков, будет четыре. Другие четыре отделяют отличительный признак от
рода, вида, собственного и привходящего признаков. Еще четыре - вид от
рода, отличительного признака, собственного и привходящего признаков. И
четыре - собственный признак от рода, вида, отличительного и привходящего
признаков. Наконец, четыре отличия также между привходящим признаком, с
одной стороны, и родом, отличительным признаком, видом и собственным
признаком, - с другой. Сложив их все, мы получим искомые двадцать отличий. 

Однако столько их получится, лишь если мы будем иметь в виду саму природу
числа и чередование сопоставлений. Если же недремлющий читатель обратит
внимание на природу самих отличий, он обнаружит, что перечислялись часто
одни и те же отличия. В самом деле, род отличается от отличительного
признака тем же самым, чем отличительный признак - от рода. И отличительный
признак отделяет от вида то же самое отличие, которое отделяет вид от
отличительного признака; точно так же обстоит дело и со всеми прочими.
Следовательно, перечисляя выше все отличия, я очень часто упоминал одни и
те же. Но если мы учтем все совпадения, у нас останется только десять
отличий, которые мы должны будем принять для последующего изложения как
несомненно разные и несовпадающие. Пусть род отличается от отличительного
признака, вида, собственного и привходящего признаков - это, как уже было
указано выше, даст нам четыре отличия; затем возьмем отличительный признак
- он будет отличаться как от рода, так и от вида, собственного признака и
признака привходящего. Но от рода его будет отличать то же самое, что
отличало род от него, как мы объяснили выше. А значит, мы вычтем это
соотношение, поскольку оно уже было перечислено ранее, и останутся три
отличия, отделяющие отличительный признак от вида, собственного и
привходящего признаков. Вместе с предыдущими четырьмя получится теперь семь
отличий. Дальше, возьмем вид: по числу он даст нам четыре отличия, если
сопоставить его с родом, отличительным, собственным и привходящими
признаками. Но два первых соотношения уже были указаны нами: ибо чем вид
отличается от рода было указано в ответ на вопрос, чем род отличается от
вида: а разницу между видом и отличительным признаком мы сформулировали,
говоря о разнице между отличительным признаком и видом. За вычетом этих
двух, останутся два нетронутых и ни с чем не совпадающих отличия: между
видом, с одной стороны, и собственным и привходящим признаками - с другой.
С прежними семью они составят девять отличий. Что касается собственного
признака, то в количественном отношении он даст четыре отличия при
сопоставлении с родом, отличительным признаком, видом и акциденцией. Но три
первые из них уже были указаны: ибо, показывая разницу между родом и
собственным признаком, мы показали также и разницу между собственным
признаком и родом; отделяя отличительный признак от собственного, отделили
тем самым и собственный от отличительного; а отличие его от вида разъяснили
тогда, когда шла речь об отличии вида от собственного признака. Остается,
таким образом, только одно отличие - собственного признака от привходящего,
что с девятью предыдущими дает в сумме десять отличий. Наконец, и
привходящий признак мог бы дать нам четыре отличия, если бы они все уже не
были использованы. Но уже ранее показано, чем отличаются от привходящего
признака и род, и отличительный признак, и вид, и собственный признак; а
привходящий признак не может иметь больше отличий от всех остальных
[сказуемых], чем все остальные имеют от него. 

Итак, если имеется пять [предметов], первый даст четыре отличия, второй -
три, поскольку отличия второго [предмета] от остальных отчасти уже были
охвачены отличиями первого - а именно, одно [из отличий] второго уже было
[в отличиях] первого. Поэтому, если у первого четыре отличия, то у второго
останется три, а у третьего - два. Наконец, четвертый [предмет] даст только
одно [новое] отличие, поскольку из его четырех [отличий] уже [названы] три;
пятый же не прибавит ни одного нового отличия, так как все четыре его
отличия будут уже указаны в числе отличий первых четырех, В целом общее
число отличий достигнет десяти: четыре, три, два и одно, а именно, четыре
[отличия] рода, три - отличительного признака, два - вида, одно -
собственного признака, и ни одного [отличия] привходящего признака. В самом
деле, первая [очередь] сопоставлений - все четыре возможных сопоставления
рода - оказываются новыми отличиями; во второй очереди - сопоставления
отличительного признака - оказывается три новых отлития, так как одно уже
перечислено среди отличий рода; третье сопоставление - вида - даст только
два новых отличия, поскольку два, как мы знаем, уже перечислены выше, так
что из четырех первоначальных только два будут новыми отличиями. У
собственного же признака останется только одно новое отличие, поскольку три
оказываются в числе указанных выше отличий. Наконец, все четыре отличия
пятого [сказуемого] - привходящего признака - повторяют вышеперечисленные
отличия, так что привходящий признак не дает ни одного нового отличия.
Таким-то вот образом из двадцати - общим числом - отличий остается только
десять - действительно разных - отличий. 

А чтобы мы могли узнать, сколько отличий между несколькими предметами, не
только в том случае, когда их пять, вот правило, с помощью которого всегда
можно узнать, сколько несовпадающих отличий между предметами, сколь велико
бы ни было их число. От данного числа предметов отними единицу, и то, что
осталось по вычитании единицы, умножь на общую сумму [предметов]; половина
полученного произведения будет равна числу несовпадающих отличий между
данными предметами. Допустим, что есть четыре предмета: а, b, с, d. Отнимем
от них один, будет три. Три я умножаю на общую сумму, то есть на четыре,
получится двенадцать; если я разделю их пополам, будет шесть. Столько,
следовательно, и будет отличий между четырьмя сопоставленными друг с другом
предметами. В самом деле, а будучи сопоставлено с b, с и d даст три
отличия; в свою очередь Ь по отношению к с и d - два, а с по отношению к d
- одно, что в сумме составит число шесть. Это правило достаточно здесь
просто изложить, не доказывая; а при разборе категорий будет объяснено
также, почему дело обстоит именно так. 

"Общее у отличительного признака и вида то, что оба требуют равной
причастности: так, все отдельные люди равно причастны "человеку", и равно
причастны отличительному признаку "разумный". Общее также и то, что оба
всегда присущи тем вещам, которые к ним причастны: так, Сократ всегда
разумен и всегда человек". 

Мы повторяли уже не раз, что то, что образует субстанцию [вещи], не может
ни ослабляться, ни усиливаться: для каждой [вещи] то, что она есть, всегда
едино и тождественно себе. Поэтому если отличительный признак указывает
субстанцию видов, а вид - субстанцию индивидов, то и тот и другой равно
неподвластны усилению или ослаблению, а это значит, что и причастность к
ним может быть только равная. Так, все индивиды будут равно смертными и
разумными, поскольку они люди; ибо если быть человеком - то же самое, что
быть разумным, а все люди - в раиной степени люди, то они должны быть в
равной степени разумными. 

Второе общее свойство отличительного признака и вида состоит в том, что ни
тот ни другой не покидают тех, кто им причастен, так что Сократ всегда
разумен. Ведь Сократ причастен разумности потому, что причастен
человечеству, а отличительный признак так же никогда не оставляет
причастных ему [видов], как вид всегда соединен с причастными ему
[индивидами]. 

"Отличительному признаку свойственно сказываться в [ответ на вопрос]
"каково это?" а виду - "что это?". Так, человек, даже если он берется как
качество, будет не просто качеством, но лишь постольку, поскольку
отличительные признаки, присоединившись к роду, создали таковое [качество].
Далее, отличительный признак относится часто ко многим видам, как,
например, четвероногими могут быть животные различных видов; вид же - к
индивидуумам, подчиненным одному-единственному виду. Далее, отличительный
признак предшествует подчиненному ему виду, так что упразднение "разумного"
уничтожит и "человека"; напротив, уничтожение "человека" не упразднит
"разумного": останется Бог. Далее, отличительный признак соединяется с
другим отличительным признаком: так, "разумное " и "смертное",
соединившись, [дают] субстанцию "человека". Напротив, вид не соединяется с
видом так, чтобы возник другой вид; какая-нибудь лошадь может соединиться с
каким-нибудь [отдельным] ослом и произвести на свет мула, но лошадь [как
вид] в соединении с ослом вообще никогда не произведет мула". 

Рассказав об общих свойствах отличительного признака и вида столько,
сколько было необходимо для данного наставления, Порфирий принимается
теперь перечислять их различия, говоря: "Виды отличаются тем, что
сказываются о том, что это, а отличительные признаки - о том, каково это".
Здесь может возникнуть вопрос: если само "человечество" -а это вид -
представляет собой своего рода качество, то почему же говорит Порфирий, что
вид сказывается о том, что есть [что], - в то время как в силу некоей
особенности своей природы он является своего рода качеством? На этот вопрос
мы ответим так: только отличительный признак есть качество; "человечество"
же - это не только качество, оно лишь образуется качеством. Ибо
отличительный признак, присоединяясь к роду, создает вид; род, заключенный
в форму некоего отличительного качества, переходит в вид; сам же вид всегда
"какой-нибудь" благодаря отличительному признаку, создавшему и
сформировавшему этот вид и представляющему собой чистое и простое качество;
но вид ни в коем случае не есть чистое и простое качество - это субстанция,
образованная качествами. Таким образом, отличительный признак, который есть
не что иное, как просто качество в чистом виде, совершенно правильно
указывается в ответ на вопрос "каково это?", а вид - в ответ на вопрос "что
это?". Пусть в определенном смысле вид тоже качество, но не простое, а
образованное другими качествами. 

Следующее различение заключается в том, что отличительный признак
охватывает подчиненные ему виды, а вид предшествует только индивидам. В
самом деле, "разумность" включает и человека и Бога; "четвероногие" - это и
бык, и лошадь, и собака, и другие [животные]. "Человек" же - как и все
прочие виды - это только индивиды. Соответственно, и определения [у них
разные]: отличительным признаком называется то, что сказывается о многих
различных по виду [вещах в ответ на вопрос], какова [вещь]; вид же - то,
что сказывается о многих различных по числу [вещах в ответ на вопрос] "что
это?" Поэтому отличительные признаки по природе выше видов: ведь они
охватывают виды; так что если кто упразднит отличительный признак, он
уничтожит вместе с ним и вид: с уничтожением разумности исчезнут и человек
и Бог. Если же кто вздумает уничтожить человека, то разумность все равно
останется в других видах. Итак, отличительный признак отличается от вида
тем, что он один может охватывать несколько видов, а вид - никоим образом. 

Третье различие: из многих отличительных признаков составляется один вид, а
из многих видов никак не может быть создана видовая субстанция. В самом
деле, из соединения отличительных признаков "смертного" и "разумного"
создан "человек"; но путем объединения двух видов никогда не образуется
[новый] вид. А если кто вздумает возразить, что, мол, соединение лошади с
ослом создает мула, он возразит неправильно. Ибо индивид, соединившись с
индивидом, может случайно произвести на свет индивида, но сама лошадь как
таковая - то есть универсальная лошадь - и универсальный осел не могут ни
соединиться, ни - даже если мы соединим их мысленно - произвести что бы то
ни было. Таким образом установлено, что несколько отличительных признаков,
соединяясь, образуют субстанцию одного вида; вид же никоим образом не может
сочетаться с природой другого вида. 

"Общее у отличительного и у собственного признаков то, что причастные им
[вещи] причастны им в равной степени; ибо все, что разумно, разумно в
равной степени, и то, что способно смеяться, равным образом наделено этой
способностью. Далее, общим для обоих является то, что они присущи всегда и
всякой [причастной им вещи]; так, если двуногое [существо] будет искалечено
и лишится ног, оно все же будет всегда называться двуногим по своей
природе; точно так же и "способным смеяться" оно будет всегда зваться по
прирожденной особенности, а не потому, что все время смеется". 

Теперь Порфирий переходит к исследованию общих свойств отличительного и
собственного признаков. Общее, говорит он, у собственного и отличительного
признаков то, что они равной причастности. Так, все люди равно разумны и
равно способны смеяться: первое - поскольку [разумность] составляет
субстанцию [человека], второе - поскольку [способность смеяться] равно
присуща подлежащему ей виду и не оставляет его. 

Кроме того, их объединяет еще одна общая черта: отличительный признак точно
так же всегда присущ своим подлежащим, как и собственный признак. Люди
всегда разумны и всегда способны смеяться. На это, однако, можно было бы
возразить, что человек не всегда будет двуногим (а двуногий - это
отличительный признак), если лишится по несчастью одной ноги. Такой вопрос
мы разрешим следующим образом. Когда говорится, что собственный и
отличительный признаки всегда присущи подлежащим, имеется в виду не то, что
они всегда находятся в подлежащем, а то, что они по природе всегда могут в
них находиться. Ибо если кто потеряет ногу, его природа от этого не
изменится, и если человек не смеется, собственный признак [вида] от этого
не уничтожается. Так что не из-за [действительного] присутствия, а из-за
природной возможности присутствия говорится, что эти признаки всегда
присутствуют [в своих подлежащих]. Само слово "всегда" мы употребляем не
потому, что в действительности всегда, а потому, что по природе. В самом
деле, по самой особенности своей природы человек не может не быть двуногим,
хотя и может случиться так, что в результате увечья он потеряет одну или
две ноги, или даже что он родится с укороченной ногой. Однако в данном
случае недостаток следует отнести не к виду и не к субстанции, а к дан