ая,
          Обруч качает, поет на окне.

          Крылья подрезаны, песни заучены.
          Любите вы под окном постоять?
          Песни вам нравятся. Я же, измученный,
          Нового жду - и скучаю опять.

           12 декабря 1913

                     * * *

          О, нет! не расколдуешь сердца ты
          Ни лестию, ни красотой, ни словом.
          Я буду для тебя чужим и новым,
          Всё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.

          И ты уйдешь. И некий саван белый
          Прижмешь к губам ты, пребывая в снах.
          Всё будет сном: что ты хоронишь тело,
          Что ты стоишь три ночи в головах.

          Упоена красивыми мечтами,
          Ты укоризны будешь слать судьбе.
          Украсишь ты нежнейшими цветами
          Могильный холм, приснившийся тебе.

          И тень моя пройдет перед тобою
          В девятый день, и в день сороковой -
          Неузнанной, красивой, неживою.
          Такой ведь ты искала? - Да, такой.

          Когда же грусть твою погасит время,
          Захочешь жить, сначала робко, ты
          Другими снами, сказками не теми...
          И ты простой возжаждешь красоты.

          И он придет, знакомый, долгожданный,
          Тебя будить от неземного сна.
          И в мир другой, на миг благоуханный,
          Тебя умчит последняя весна.

          А я умру, забытый и ненужный,
          В тот день, когда придет твой новый друг,
          В тот самый миг, когда твой смех жемчужный
          Ему расскажет, что прошел недуг.

          Забудешь ты мою могилу, имя...
          И вдруг - очнешься: пусто; нет огня;
          И в этот час, под ласками чужими,
          Припомнишь ты и призовешь - меня!

          Как исступленно ты протянешь руки
          В глухую ночь, о, бедная моя!
          Увы! Не долетают жизни звуки
          К утешенным весной небытия.

          Ты проклянешь, в мученьях невозможных,
          Всю жизнь за то, что некого любить!
          Но есть ответ в моих стихах тревожных:
          Их тайный жар тебе поможет жить.

           15 декабря 1913

             ЖЕНЩИНА
                          Памяти Августа Стриндберга

          Да, я изведала все муки,
          Мечтала жадно о конце...
          Но нет! Остановились руки,
          Живу - с печалью на лице...

          Весной по кладбищу бродила
          И холмик маленький нашла.
          Пусть неизвестная могила
          Узнает всё, чем я жила!

          Я принесла цветов любимых
          К могиле на закате дня...
          Но кто-то ходит, ходит мимо
          И взглядывает на меня.

          И этот взгляд случайно встретя,
          Я в нем внимание прочла...
          Нет, я одна на целом свете!..
          Я отвернулась и прошла.

          Или мой вид внушает жалость?
          Или понравилась ему
          Лица печального усталость?
          Иль просто - скучно одному?..

          Нет, лучше я глаза закрою:
          Он строен, он печален; пусть
          Не ляжет между ним и мною
          Соединяющая грусть...

          Но чувствую: он за плечами
          Стоит, он подошел в упор...
          Ему я гневными речами
          Уже готовлюсь дать отпор, -

          И вдруг, с мучительным усильем,
          Чуть слышно произносит он:
          "О, не пугайтесь. Здесь в могиле
          Ребенок мой похоронен".

          Я извинилась, выражая
          Печаль наклоном головы;
          А он, цветы передавая,
          Сказал: "Букет забыли вы". -

          "Цветы я в память встречи с вами
          Ребенку вашему отдам..."
          Он, холодно пожав плечами,
          Сказал: "Они нужнее вам".

          Да, я винюсь в своей ошибке,
          Но... не прощу до смерти (нет!)
          Той снисходительной улыбки,
          С которой он смотрел мне вслед!

           Август 1914

             ПЕРЕД СУДОМ

          Что' же ты потупилась в смущеньи?
          Погляди, как прежде, на меня.
          Вот какой ты стала - в униженьи,
          В резком, неподкупном свете дня!

          Я и сам ведь не такой - не прежний,
          Недоступный, гордый, чистый, злой.
          Я смотрю добрей и безнадежней
          На простой и скучный путь земной.

          Я не только не имею права,
          Я тебя не в силах упрекнуть
          За мучительный твой, за лукавый,
          Многим женщинам сужденный путь...

          Но ведь я немного по-другому,
          Чем иные, знаю жизнь твою,
          Более, чем судьям, мне знакомо,
          Как ты очутилась на краю.

          Вместе ведь по краю, было время,
          Нас водила пагубная страсть,
          Мы хотели вместе сбросить бремя
          И лететь, чтобы потом упасть.

          Ты всегда мечтала, что, сгорая,
          Догорим мы вместе - ты и я,
          Что дано, в объятьях умирая,
          Увидать блаженные края...

          Что же делать, если обманула
          Та мечта, как всякая мечта,
          И что жизнь безжалостно стегнула
          Грубою веревкою кнута?

          Не до нас ей, жизни торопливой,
          И мечта права, что нам лгала. -
          Всё-таки, когда-нибудь счастливой
          Разве ты со мною не была?

          Эта прядь - такая золотая
          Разве не от старого огня? -
          Страстная, безбожная, пустая,
          Незабвенная, прости меня!

           11 октября 1915

             АНТВЕРПЕН

          Пусть это время далеко',
          Антверпен! - И за морем крови
          Ты памятен мне глубоко...
          Речной туман ползет с верховий
          Широкой, как Нева, Эско.

          И над спокойною рекой
          В тумане теплом и глубоком,
          Как взор фламандки молодой,
          Нет счета мачтам, верфям, докам,
          И пахнет снастью и смолой.

          Тревожа водяную гладь,
          В широко стелющемся дыме
          Уж якоря готов отдать
          Тяжелый двухмачтовый стимер:
          Ему на Конго курс держать...

          А ты - во мглу веков глядись
          В спокойном городском музее:
          Там царствует Квентин Массис;
          Там в складки платья Саломеи
          Цветы из золота вплелись...

          Но всё - притворство, всё - обман:
          Взгляни наверх... В клочке лазури,
          Мелькающем через туман,
          Увидишь ты предвестье бури -
          Кружащийся аэроплан.

           5 октября 1914

                  * * *

          Похоронят, зароют глубоко,
          Бедный холмик травой порастет,
          И услышим: далёко, высоко
          На земле где-то дождик идет.

          Ни о чем уж мы больше не спросим,
          Пробудясь от ленивого сна.
          Знаем: если не громко - там осень,
          Если бурно - там, значит, весна.

          Хорошо, что в дремотные звуки
          Не вступают восторг и тоска,
          Что от муки любви и разлуки
          Упасла гробовая доска.

          Торопиться не надо, уютно;
          Здесь, пожалуй, надумаем мы,
          Что' под жизнью беспутной и путной
          Разумели людские умы.

           18 октября 1915

                  * * *

          На улице - дождик и слякоть,
          Не знаешь, о чем горевать.
          И скучно, и хочется плакать,
          И некуда силы девать.

          Глухая тоска без причины
          И дум неотвязный угар.
          Давай-ка наколем лучины,
          Раздуем себе самовар!

          Авось, хоть за чайным похмельем
          Ворчливые речи мои
          Затеплят случайным весельем
          Сонливые очи твои.

          За верность старинному чину!
          За то, чтобы жить не спеша!
          Авось, и распарит кручину
          Хлебнувшая чаю душа!

           10 декабря 1915

                  * * *

          Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,
          Да, таким я и буду с тобой:
          Не для ласковых слов я выковывал дух,
          Не для дружб я боролся с судьбой.

          Ты и сам был когда-то мрачней и смелей,
          По звезда'м прочитать ты умел,
          Что грядущие ночи - темней и темней,
          Что ночам неизвестен предел.

          Вот - свершилось. Весь мир одичал, и окрест
          Ни один не мерцает маяк.
          И тому, кто не понял вещания звезд, -
          Нестерпим окружающий мрак.

          И у тех, кто не знал, что прошедшее есть,
          Что грядущего ночь не пуста, -
          Затуманила сердце усталость и месть,
          Отвращенье скривило уста...

          Было время надежды и веры большой -
          Был я прост и доверчив, как ты.
          Шел я к людям с открытой и детской душой,
          Не пугаясь людской клеветы...

          А теперь - тех надежд не отыщешь следа,
          Всё к далеким звездам унеслось.
          И к кому шел с открытой душою тогда,
          От того отвернуться пришлось.

          И сама та душа, что, пылая, ждала,
          Треволненьям отдаться спеша, -
          И враждой, и любовью она изошла,
          И сгорела она, та душа.

          И остались - улыбкой сведенная бровь,
          Сжатый рот и печальная власть
          Бунтовать ненасытную женскую кровь,
          Зажигая звериную страсть...

          Не стучись же напрасно у плотных дверей,
          Тщетным стоном себя не томи:
          Ты не встретишь участья у бедных зверей,
          Называвшихся прежде людьми.

          Ты - железною маской лицо закрывай,
          Поклоняясь священным гробам,
          Охраняя железом до времени рай,
          Недоступный безумным рабам.

           9 июня 1916


                               АРФЫ И СКРИПКИ

                               (1908 - 1916)

                  * * *

          Свирель запела на мосту,
              И яблони в цвету.
          И ангел поднял в высоту
              Звезду зеленую одну,
          И стало дивно на мосту
          Смотреть в такую глубину,
              В такую высоту.

          Свирель поет: взошла звезда,
              Пастух, гони стада...
          И под мостом поет вода:
              Смотри, какие быстрины',
          Оставь заботы навсегда,
          Такой прозрачной глубины
              Не видел никогда...
          Такой глубокой тишины
              Не слышал никогда...

          Смотри, какие быстрины,
          Когда ты видел эти сны?..

           22 мая 1908

                  * * *

          Душа! Когда устанешь верить?
          Весна, весна! Она томна,
          Как тайна приоткрытой двери
          В кумирню золотого сна...

          Едва, подругу покидая,
          Ушел я в тишину и тень,
          И вот опять - зовет другая,
          Другая вызывает день...

          Но мглой весеннею повито
          Всё, что кипело здесь в груди...
          Не пой, не требуй, Маргарита,
          В мое ты сердце не гляди...

           26 марта 1908

                  * * *

          И я любил. И я изведал
          Безумный хмель любовных мук,
          И пораженья, и победы,
          И имя: враг; и слово: друг.

          Их было много... Что' я знаю?
          Воспоминанья, тени сна...
          Я только странно повторяю
          Их золотые имена.

          Их было много. Но одною
          Чертой соединил их я,
          Одной безумной красотою,
          Чье имя: страсть и жизнь моя.

          И страсти таинство свершая,
          И поднимаясь над землей,
          Я видел, как идет другая
          На ложе страсти роковой...

          И те же ласки, те же речи,
          Постылый трепет жадных уст,
          И примелькавшиеся плечи...
          Нет! Мир бесстрастен, чист и пуст!

          И, наполняя грудь весельем,
          С вершины самых снежных скал
          Я шлю лавину тем ущельям,
          Где я любил и целовал!

           30 марта 1908

                  * * *
                                  Вл. Пясту

          Май жестокий с белыми ночами!
          Вечный стук в ворота: выходи!
          Голубая дымка за плечами,
          Неизвестность, гибель впереди!
          Женщины с безумными очами,
          С вечно смятой розой на груди! -
          Пробудись! Пронзи меня мечами,
          От страстей моих освободи!

          Хорошо в лугу широком кру'гом
          В хороводе пламенном пройти,
          Пить вино, смеяться с милым другом
          И венки узорные плести,
          Раздарить цветы чужим подругам,
          Страстью, грустью, счастьем изойти, -
          Но достойней за тяжелым плугом
          В свежих росах по'утру идти!

           28 мая 1908

             ТРИ ПОСЛАНИЯ
                                  В.

             1

          Всё помнит о весле вздыхающем
          Мое блаженное плечо...
          Под этим взором убегающим
          Не мог я вспомнить ни о чем...

          Твои движения несмелые,
          Неверный поворот руля...
          И уходящий в ночи белые
          Неверный призрак корабля...

          И в ясном море утопающий
          Печальный стан рыбачьих шхун...
          И в золоте восходном тающий
          Бесцельный путь, бесцельный вьюн...

           28 мая 1908

             2

          Черный ворон в сумраке снежном,
          Черный бархат на смуглых плечах.
          Томный голос пением нежным
          Мне поет о южных ночах.

          В легком сердце - страсть и беспечность,
          Словно с моря мне подан знак.
          Над бездонным провалом в вечность,
          Задыхаясь, летит рысак.

          Снежный ветер, твое дыханье,
          Опьяненные губы мои...
          Валентина, звезда, мечтанье!
          Как поют твои соловьи...

          Страшный мир! Он для сердца тесен!
          В нем - твоих поцелуев бред,
          Темный мо'рок цыганских песен,
          Торопливый полет комет!

           Февраль 1910

             3

          Знаю я твое льстивое имя,
          Черный бархат и губы в огне,
          Но стоит за плечами твоими
          Иногда неизвестное мне.

          И ложится упорная гневность
          У меня меж бровей на челе:
          Она жжет меня, черная ревность
          По твоей незнакомой земле.

          И, готовый на новые муки,
          Вспоминаю те вьюги, снега,
          Твои дикие слабые руки,
          Бормотаний твоих жемчуга.

           18 ноября 1910

             ВСТРЕЧНОЙ

          Я только рыцарь и поэт,
          Потомок северного скальда.
          А муж твой носит томик Уайльда,
          Шотландский плэд, цветной жилет...
          Твой муж - презрительный эстет.

          Не потому ль насмешлив он,
          Что подозрителен без меры?
          Следит, кому отдашь поклон...
          А я... что' мне его химеры!
          Сегодня я в тебя влюблен!

          Ты вероломством, лестью, ложью,
          Как ризами, облечена...
          Скажи мне, верная жена,
          Дрожала ль ты заветной дрожью,
          Была ли тайно влюблена?

          И неужели этот сонный,
          Ревнивый и смешной супруг
          Шептал тебе: "Поедем, друг...",
          Тебя закутав в плэд зеленый
          От зимних петербургских вьюг?

          И неужели после бала
          Твой не лукавил томный взгляд,
          Когда воздушный свой наряд
          Ты с плеч покатых опускала,
          Изведав танца легкий яд?

           2 июня 1908

                  МЭРИ

                  1

          Опять у этой двери
          Оставила коня
          И пухом светлых прерий
          Овеяла меня,
          И профиль прежней Мэри
          Горит на склоне дня.

          Опять затепли свечи,
          Укрась мое жилье,
          Пусть будут те же речи
          Про вольное житье,
          Твои высокие плечи,
          Безумие мое!

          Последней страсти ярость,
          В тебе величье есть:
          Стучащаяся старость
          И близкой смерти весть...
          О, зрелой страсти ярость,
          Тебя не перенесть!

                  2

          Жениха к последней двери
                Проводив,
          О негаданной потере
                Погрустив,
          Встала Мэри у порога,
          Грустно смотрит на дорогу,
          Звезды ранние зажглись,
          Мэри смотрит ввысь.

          Вон о той звезде далекой,
                Мэри, спой.
          Спой о жизни одиноко
                Прожитой...
          Спой о том, что' не свершил он,
          Для чего от нас спешил он
          В незнакомый, тихий край,
          В песнях, Мэри, вспоминай...

          Тихо пой у старой двери,
          Нежной песне мы поверим,
          Погрустим с тобою, Мэри.

                  3

          Косы Мэри распущены,
          Руки опущены,
          Слезы уронены,
          Мечты похоронены.

          И рассыпалась грусть
                Жемчугами...
          Мы о Мэри твердим наизусть
                Золотыми стихами...

          Мы о Мэри грустим и поем,
          А вверху, в водоеме твоем,
                Тихий господи,
          И не счесть светлых рос,
          Не заплесть желтых кос
                Тучки утренней.

           17 июля 1908

                  * * *

          Усните блаженно, заморские гости, усните,
          Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее...
          Что падают звезды, чертя серебристые нити,
          Что пляшут в стакане вина золотистые змеи...

          Когда эти нити соткутся в блестящую сетку,
          И винные змеи сплетутся в одну бесконечность,
          Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку
          В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность.

           30 июля 1908

                  * * *

          Я пригвожден к трактирной стойке.
          Я пьян давно. Мне всё - равно.
          Вон счастие мое - на тройке
          В сребристый дым унесено...

          Летит на тройке, потонуло
          В снегу времен, в дали веков...
          И только душу захлестнуло
          Сребристой мглой из-под подков...

          В глухую темень искры мечет,
          От искр всю ночь, всю ночь светло...
          Бубенчик под дугой лепечет
          О том, что счастие прошло...

          И только сбруя золотая
          Всю ночь видна... Всю ночь слышна...
          А ты, душа... душа глухая...
          Пьяным пьяна... пьяным пьяна...

           26 октября 1908

                  * * *

          Не затем величал я себя паладином,
          Не затем ведь и ты приходила ко мне,
          Чтобы только рыдать над потухшим камином,
          Чтобы только плясать при умершем огне!

          Или счастие вправду неверно и быстро?
          Или вправду я слаб уже, болен и стар?
          Нет! В золе еще бродят последние искры,
          Есть огонь, чтобы вспыхнул пожар!

           30 декабря 1908

                  * * *

          Часовая стрелка близится к полно'чи.
          Светлою волною всколыхнулись свечи.
          Темною волною всколыхнулись думы.
          С Новым годом, сердце! Я люблю вас тайно,
          Вечера глухие, улицы немые.
          Я люблю вас тайно, темная подруга
          Юности порочной, жизни догоревшей.

           4 ноября 1908

             * * *

          Старинные розы
          Несу, одинок,
          В снега и в морозы,
          И путь мой далек.
          И той же тропою,
          С мечом на плече,
          Идет он за мною
          В туманном плаще.
          Идет он и знает,
          Что снег уже смят,
          Что там догорает
          Последний закат,
          Что нет мне исхода
          Всю ночь напролет,
          Что больше свобода
          За мной не пойдет.
          И где, запоздалый,
          Сыщу я