ов,  напали на  них  первыми...)  убивают
пленных князей. По  одним  данным, убивают просто, без  затей, по  другим --
наваливают на связанных доски и садятся сверху пировать, негодяи.
     Показательно,  что  один  из  самых  ярых  "татарофобов",  писатель  В.
Чивилихин, в своей почти восьмисотстраничной  книге "Память", перенасыщенной
руганью  в  адрес "ордынцев", события на Калке  несколько смущенно  обходит.
Упоминает  мельком -- да,  было  что-то такое...  Вроде  бы там и  повоевали
малость... [212]
     Понять его  можно:  русские  князья  в этой истории  выглядят  не самым
лучшим образом. Добавлю от  себя: галицкий  князь Мстислав Удалой  не просто
агрессор, но и форменный подонок -- впрочем, об этом погодя...
     Вернемся к загадкам. Та самая "Повесть о битве на Калке" отчего-то не в
состоянии... назвать противника русских! Судите сами: "...из-за грехов наших
пришли  народы  неизвестные, безбожные моавитяне, о которых  никто  точно не
знает, кто они и откуда пришли,  и  каков их язык, и  какого  они племени, и
какой веры. И называют их  татарами, а иные говорят -- таурмены, а другие --
печенеги".
     В  высшей степени странные строки!  Напоминаю, написанные гораздо позже
описываемых  событий, когда вроде  бы  уже полагалось точно знать,  с кем же
сражались  на  Калке  русские князья. Ведь часть войска  (хотя  и  малая, по
некоторым данным --  одна  десятая)  все же вернулась  с  Калки.  Мало того,
победители, в свою очередь преследуя разбитые русские полки, гнались за ними
до НовгородаСвятополча (не путать с Великим Новгородом! -- А.Б.), где напали
на мирное население -- так что и среди горожан должны быть свидетели, своими
глазами лицезревшие противника*.
     * Новгород-Святополч стоял на берегу Днепра.
     Однако этот  противник остается "неведомым".  Пришедшим  неизвестно  из
каких мест,  говорящем на бог весть каком языке. Воля ваша, получается некая
несообразность...
     То ли половцы, то ли таурмены, то ли татары... Это заявление еще больше
запутывает  дело.  Уж  половцев-то  к  описываемому времени  на  Руси  знали
прекрасно -- столько лет жили бок о бок, то воевали с ними, то вместе ходили
в походы, роднились... Мыслимое ли дело -- не опознать половцев?
     Таурмены   --   кочевое  тюркское   племя,   в  те  годы  обитавшее   в
Причерноморье. Опять-таки были прекрасно известны русским к тому времени.
     Татары  (как я скоро докажу)  к  1223  г.  уже  как  минимум  несколько
десятков лет жили в том же Причерноморье.
     Короче говоря,  летописец определенно лукавит.  Полное впечатление, что
ему  по  каким-то  чрезвычайно веским причинам  не  хочется  прямо  называть
противника русских в том сражении. И это предположение ничуть не надуманное.
Во-первых, выражение  "то  ли  половцы, то ли татары, то ли таурмены" никоим
образом не согласуется с  жизненным опытом русских  того  времени. И тех,  и
других, и третьих на Руси прекрасно знали -- все, кроме автора "Повести"...
     Во-вторых, сразись русские  на Калке с "неизвестным", впервые увиденным
народом, последующая картина событий выглядела бы совершенно иначе -- я имею
в виду сдачу князей в плен и преследование разбитых русских полков.
     Оказывается, князья,  засевшие в укреплении из "тына и телег",  где три
дня отбивали  атаки противника, сдались после  того... как  некий русский по
имени  Плоскиня,  находившийся  в  боевых порядках противника,  торжественно
целовал свой нательный крест на том, что пленным не причинят вреда.
     Обманул, паскуда. Но дело не в его коварстве (в концето концов, история
дает массу  свидетельств того, как  сами русские князья с тем же  коварством
нарушали  "крестное, целование"), а в  личности  самого Плоскини,  русского,
христианина,   каким-то   загадочным   образом   оказавшегося  среди  воинов
"неведомого народа". Интересно, какими судьбами его туда занесло?
     В.  Ян,  сторонник  "классической"  версии,  изобразил  Плоскиню этаким
степным бродягой, которого изловили по дороге "монголо-татары" и  с цепью на
шее  подвели  к укреплению  русских, чтобы уговорил  их  сдаться  на милость
победителя.
     Это даже  не версия --  это, простите,  шизофрения.  Поставьте  себя на
место  русского  князя --  профессионального солдата, за свою жизнь  вдоволь
повоевавшего  и  со  славянскими  соседями,   и  со  степняками-кочевниками,
прошедшего огни и воды...
     Вас  окружили  в  далекой  земле  воины совершенно неизвестного  доселе
племени. Три  дня вы отбиваете атаки этого супостата, чей язык не понимаете,
чей облик вам странен и противен. Вдруг этот загадочный супостат подгоняет к
вашему укреплению  какого-то оборванца с цепью  на шее, и  тот, целуя крест,
клянется, что осаждающие (снова и снова подчеркиваю: неизвестные вам доселе,
чужие по языку и вере!) вас пощадят, если сдадитесь...
     Что же, вы сдадитесь в этих условиях?
     Да полноте! Ни один нормальный  человек  с мало-мальским военным опытом
не  сдастся (к тому же вы, уточню, совсем недавно убили  послов этого самого
народа и пограбили вдоволь стан его соплеменников).
     А вот русские князья отчего-то сдались...
     Впрочем,   почему  "отчего-то"?  Та  же   "Повесть"   пишет  совершенно
недвусмысленно: "Были вместе с татарами  и бродники, а воеводой  у  них  был
Плоскиня".
     Бродники  -- это  русские вольные  дружинники, обитавшие в тех  местах.
Предшественники   казаков.   Что  ж,  это  несколько  меняет  дело:  сдаться
уговаривал  не  связанный  пленник,  а  воевода, почти  что равный, такой же
славянин и христианин... Такому можно и поверить -- что князья и сделали.
     Однако  установление  подлинного  социального  положения Плоскини  лишь
запутывает дело. Получается, что бродники в сжатые сроки сумели договориться
с  "народами  неизвестными"  и  сблизились с  ними  настолько,  что  ударили
совместно на русских? Своих братьев по крови и вере?
     Снова   что-то   не   складывается.  Понятно,  бродники  были  изгоями,
сражавшимися только за себя, но все равно, както очень уж быстро нашли общий
язык  с  "безбожными моавитянами",  о которых  никто  не знает,  откуда  они
пришли, и какого они языка, и какой веры...
     Собственно говоря, одно можно утверждать со всей определенностью: часть
войска,  с  которым  рубились  русские князья  на  Калке,  была  славянской,
христианской.
     А может, не часть? Может, и не было никаких "моавитян"? Может, битва на
Калке  и есть  "разборка" меж  православными? С  одной  стороны -- несколько
союзных русских князей*, с другой -- бродники  и православные татары, соседи
русских?
     * Нужно обязательно подчеркнуть, что многие русские князья отчего-то не
пошли на Калку выручать половцев.
     Стоит принять эту версию, все встает на свои места. И загадочная дотоле
сдача  князей  в плен -- сдавались не  каким-то неведомым чужакам,  а хорошо
знакомым  соседям  (соседи,   правда,  нарушили   слово,   но  тут   уж  как
повезет...)**  И  поведение тех жителей Новгорода-Святополча, что  непонятно
почему вышли навстречу  татарам,  преследующим бегущих с  Калки русских... с
крестным ходом!
     **  О  том,  что  пленных  князей  "метнули под доски",  сообщает  лишь
"Повесть". Другие источники пишут, что князей  просто убили, не издеваясь, а
третьи -- что князей "взяли в плен". Так что история  с "пиром на телах"  --
лишь один из вариантов.
     Такое  поведение  опять-таки не  укладывается  в  версию  с  неведомыми
"безбожными моавитянами". Наших предков можно упрекнуть во многих грехах, но
вот излишней  доверчивости среди  таковых  не числилось. В самом деле, какой
нормальный  человек выйдет ублаготворять крестным ходом некоего неизвестного
пришельца, чей язык, вера и национальная принадлежность остаются загадкой?!
     Однако, стоит нам  предположить,  что за бегущими  остатками  княжеских
ратей гнались  некие свои, давно  знакомые, и что, особенно  важно, такие же
христиане --  поведение жителей  города  мгновенно  теряет  всякие  признаки
сумасшествия или нелепости. От своих, давно знакомых, от таких же христиан и
в самом деле был шанс оборониться крестным ходом.
     Шанс, правда, на  сей раз не  сработал -- видимо, разгоряченные погоней
всадники были чересчур уж обозлены  (что вполне понятно  -- их послов убили,
на них самих напали  первыми,  рубили и грабили)  и с ходу  посекли тех, кто
вышел навстречу с крестом. Замечу особо, подобное случалось и во время чисто
русских междоусобных войн,  когда раз®яренные  победители  рубили направо  и
налево, и поднятый крест их не останавливал...
     Таким образом, битва на Калке  -- вовсе  не  столкновение с  неведомыми
народами,  а  один  из эпизодов междоусобной  войны, которую вели меж  собой
христиане-русские,  христиане-половцы* и христиане-татары.  Русский  историк
XVII  века  суммирует  итоги  этой войны  так:  "Татары после этой победы до
основания  разорили крепости и города и  села половецкие. И все земли  около
Дона,  и  моря Меотского**,  и  Таврики  Херсонской  (что после  перекопания
перешейка  меж  морями  до сего дня  именуется Перекопом),  и  вокруг  Понта
Евхсинского,  то  есть  Черного  моря, татары под свою  руку  взяли, и  тамо
поселились".
     *  Любопытно,   что  летописи  того   времени   упоминают  о  принявшем
христианство половецком хане Бастые.
     ** Азовское море.
     Как  видим,  война-шла  за  конкретные  территории,   меж   конкретными
народами. Кстати,  крайне любопытно  упоминание о  "городах,  и крепостях, и
селах    половецких".    Нам    долго   втолковывали,    что    половцы   --
степняки-кочевники, но кочевые народы не имеют ни крепостей, ни городов...
     И напоследок --  о  галицком князе Мстиславе Удалом, вернее, о том,  за
что он как раз и заслуживает определения "подонок". Слово тому  же историку:
"...Храбрый же князь Мстислав Мстиславич галицкий... когда прибежал к реке к
лодьям своим (сразу  после  поражения от  "татар"  -- А.Б.),  переправившись
через  реку,  повелел все лодьи  потопить, и  порубить,  и пожечь, убоявшись
погони татарской, и, страха исполнен, пеш в Галич добрался. Большая же часть
полков  российских,  бегучи, достигла  лодий  своих и,  узревши их до единой
потопленными и пожженными, от  печали  и нужды и голода не смогла через реку
переплыть,  там же умерли  и погибли,  кроме некоторых  князей и воинов,  на
плетеных таволжаных снопах через реку переплывших".
     Вот так.  Между прочим, эта мразь -- я  о  Мстиславе  --  до сих  пор в
истории  и  литературе именуется  Удалым. Правда, далеко  не все историки  и
литераторы восхищены сей фигурой -- еще сто лет назад Д. Иловайский подробно
перечислил все промахи и нелепости, совершенные  Мстиславом в качестве князя
галицкого, употребив примечательную фразу: "Очевидно,  под старость Мстислав
окончательно лишился  здравого  смысла".  Наоборот,  Н.  Костомаров  ничтоже
сумняшеся  считал  поступок  Мстислава  с  лодьями  прямо-таки  само   собой
разумеющимся  -- Мстислав, дескать,  этим  "не  дал переправиться  татарам".
Однако, простите, они ведь все равно как-то переправились, ежели "на плечах"
отступающих русских домчались до НовгородаСвятополча?!
     Благодушие  Костомарова по отношению к  Мстиславу, по сути, погубившему
своим  поступком  большую  часть  русского  войска,  впрочем,  об®яснимо:  в
распоряжении Костомарова была лишь "Повесть о битве на Калке", где  о гибели
воинов, которым не на чем было переправиться, не упоминается вовсе. Историк,
которого  я Только что цитировал, Костомарову определенно неизвестен. Ничего
странного -- эту тайну я раскрою чуть погодя.

        СУПЕРМЕНЫ ИЗ МОНГОЛЬСКИХ СТЕПЕЙ

     Приняв классическую версию "монголо-татарского" нашествия, мы и сами не
замечаем, с каким скопищем нелогичностей, а то и  откровенной глупости имеем
дело.
     Для начала я процитирую обширный кусок из труда известного ученого Н.А.
Морозова (1854-1946):
     "Кочующие народы  по самому  характеру своей  жизни должны быть  широко
раскинуты по большой некультивированной местности отдельными патриархальными
группами,  неспособными  к общему  дисциплинированному действию,  требующему
экономической централизации, т.е. налога, на который можно было бы содержать
войско  взрослых холостых людей. У  всяких кочевых народов,  как у скоплений
молекул, каждая их патриархальная группа отталкивается от другой,  благодаря
поискам все новой и новой травы для питания их стад.
     Соединившись вместе в количестве хотя бы нескольких тысяч человек,  они
должны также соединить друг с другом и несколько тысяч коров и лошадей и еще
более овец и  баранов, принадлежащих  разным патриархам. В  результате этого
вся ближайшая трава была бы быстро с®едена и всей компании пришлось бы вновь
рассеяться прежними патриархальными мелкими группами в разные стороны, чтобы
иметь  возможность подолее прожить, не перенося каждый день своих палаток на
другое место.
     Вот почему априорно должна  быть отброшена, как  чистейшая  фантазия, и
сама идея о  возможности  организованного коллективного действия и победного
нашествия  на  оседлые  народы  какого-нибудь  широко раскинутого  кочующего
народа, питающегося от  стад, вроде монголов, самоедов,  бедуинов и т.д., за
исключением случая,  когда  какая-нибудь гигантская,  стихийная  катастрофа,
грозящая  общей гибели, погонит  такой народ  из  гибнущей  степи целиком на
оседлую страну, как ураган гонит пыль из пустыни на прилегающий к ней оазис.
     Но ведь даже  и в самой Сахаре  ни один  большой оазис не был  навсегда
засыпан  окружающим песком,  и по  окончании  урагана  снова  возрождался  к
прежней  жизни. Аналогично этому  и на всем протяжении  нашего  достоверного
исторического горизонта мы не видим ни  одного победоносного нашествия диких
кочующих  народов  на оседлые культурные страны,  а лишь как  раз  наоборот.
Значит, не могло этого быть и в доисторическом прошлом. Все  эти переселения
народов  взад и вперед накануне их выступления  в поле зрения истории должны
быть сведены лишь на переселение их имен или в лучшем случае  -- правителей,
дай то из более культурных стран в менее культурные, а не наоборот".
     Золотые слова. Истории  и впрямь неизвестны случаи, когда рассеянные на
огромных  пространствах   кочевники  вдруг  создали   бы  если   не  могучее
государство, то могучую армию, способную завоевывать целые страны.
     За   одним-единственным   исключением   --   когда   речь   заходит   о
"монголо-татарах". Нам предлагают верить, что  Чингисхан, якобы обитавший  в
нынешней Монголии, каким-то чудом, за считанные годы создал  из разбросанных
улусов  армию,   превосходившую  по  дисциплине  и   организованности  любую
европейскую...
     Любопытно бы знать, как он этого добился? При том, что у кочевника есть
одно  несомненное преимущество, хранящее его от любых причуд оседлой власти,
вообще  не  понравившейся ему  власти:  мобильность.  На то  он и  кочевник.
Пришелся  не по нраву самозванный хан -- собрал юрту, навьючил коней, усадил
жену, детей  и  старую  бабушку, взмахнул плеткой --  и подался за тридевять
земель,  откуда добыть  его чрезвычайно затруднительно.  Особенно когда речь
идет о бескрайних сибирских просторах.
     Вот  подходящий  пример:  когда  в  1916  г. царские  чиновники  чем-то
особенно  допекли кочевников-казахов, те преспокойно снялись и откочевали из
Российской империи в соседний Китай. Власти (а речь идет о начале двадцатого
века!) просто-напросто не смогли им помешать и воспрепятствовать!
     Между   тем  нас  приглашают  поверить  в  следующую  картину:  степные
кочевники,  вольные, как  ветер, отчего-то покорно соглашаются  следовать за
Чингизом "до последнего моря". При полном, подчеркнем и повторим, отсутствии
у Чингисхана средств воздействия на "отказников" -- немыслимым делом было бы
гоняться за ними по протянувшимся на тысячи километров степям и чащобам*.
     * Отдельные роды монголов жили не в степи, а в тайге.
     Пять тысяч километров  -- примерно  такое расстояние преодолели до Руси
отряды  Чингиза  по  "классической"  версии.  Писавшие  подобное  кабинетные
теоретики  просто-напросто  никогда  не  задумывались,  чего   стоило  бы  в
реальности преодоление подобных маршрутов  (а  если вспомнить, что "монголы"
достигли  берегов  Адриатики,  маршрут увеличивается  еще  на полторы тысячи
километров). Какая сила, какое чудо могло бы принудить степняков пуститься в
этакую даль?
     Вы  поверите,  что  кочевники-бедуины  из  аравийских  степей   однажды
отправились  бы завоевывать Южную  Африку, дойдя  до  мыса Доброй Надежды? А
индейцы  Аляски  в  один  прекрасный  день об®явились  в  Мексике,  куда  по
неведомым причинам решили откочевать?
     Разумеется,  все это -- чистейшей воды вздор.  Однако, если сопоставить
расстояния,  выйдет, что от Монголии  до  Адриатики "монголам"  пришлось  бы
пройти примерно  столько же, сколько аравийским бедуинам -- до Кейптауна или
индейцам Аляски --  до Мексиканского залива. Не просто пройти, уточним -- по
дороге еще  и захватить несколько крупнейших государств того времени: Китай,
Хорезм, опустошить Грузию, Русь, вторгнуться в Польшу, Чехию, Венгрию...
     Историки  предлагают  нам  в   это  поверить?  Что   ж,  тем  хуже  для
историков...  Если вы не хотите, чтобы вас  называли идиотом,  не совершайте
идиотских   поступков  --  старая   житейская  истина.  Так  что  сторонники
"классической" версии сами нарываются на оскорбления...
     Мало  того,  что  кочевые  племена,  находившиеся  на  стадии  даже  не
феодализма  --  родового  строя  -- отчего-то вдруг  осознали  необходимость
железной дисциплины  и покорно потащились  вслед за  Чингисханом за  шесть с
половиной тысяч километров. Кочевники еще в сжатые (чертовски сжатые!) сроки
вдруг обучились владеть лучшей военной техникой того времени -- стенобитными
машинами, камнеметами...
     Судите сами. По  достоверным данным, первый  крупный поход  за  пределы
"исторической родины" Чингисхан совершает  в 1209 г. Уже в  1215 г. он якобы
захватывает  Пекин, в 1219  г.  с  применением  осадных орудий  берет города
Средней Азии -- Мерв, Самарканд,  Гурганж,  Хиву, Ходжент, Бухару  --  а еще
через  двадцать  лет теми  же стенобитными машинами и камнеметами уничтожает
стены русских городов.
     Прав  был  Марк Твен: ну не мечут гусаки икру! Ну  не  растет брюква не
дереве!
     Ну  не способен  степняк-кочевник за пару  лет освоить искусство взятия
городов  с применением стенобитных машин! Создать армию, превосходящую армии
любых государств того времени!
     Прежде всего потому,  что ему этого  не надо. Как  справедливо  замечал
Морозов, нет в  мировой истории примеров создания кочевниками государств или
разгрома государств  чужих. Тем  более в  столь утопические  сроки,  как нам
подсовывает официальная  история, изрекающая перлы вроде: "После вторжения в
Китай армия Чингисхана взяла на свое вооружение китайскую военную технику --
стенобитные машины, камнеметные и огнеметные орудия".
     Это еще ничего, бывают перлы и почище. Мне  доводилось читать статью  в
крайне серьезном, академическом журнале:  там  описывалось, как  монгольский
(!) военный флот в  XIII  в.  обстреливал  суда  древних японцев...  боевыми
ракетами! (Японцы, надо полагать, отвечали торпедами с лазерным наведением.)
Словом,  к числу  искусств, освоенных монголами за год-другой, нужно отнести
еще и мореплавание. Хорошо хоть, не полеты на аппаратах тяжелее воздуха...
     Бывают  ситуации, когда здравый  смысл сильнее  всех ученых построений.
Особенно  если ученых заводит  в такие лабиринты фантазии, что любой фантаст
восхищенно разинет рот.
     Кстати, немаловажный вопрос: как жены монголов отпустили своих мужей на
край  света?  Подавляющее  большинство  средневековых  источников  описывает
"татаро-монгольскую орду" как войско, а не переселяющийся народ. Никаких жен
и малых  детушек.  Выходит,  монголы  до самой смерти странствовали в  чужих
земл