Дэй КИН
    ПРОПАЛА СТРИПТИЗЕРША


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


2 января 1958 г.

20 час. 23 мин.

   Во всей этой истории трудно было обвинить кого-то в  инфантильности.  Оба
прекрасно отдавали себе отчет в своих  поступках.  Дело  было  между  двоими
взрослыми людьми, закончившееся, как утверждали власти, убийством.
   Мужчину звали  Гарри  Л.  Коттон.  Он  был  профессиональным  верхолазом.
Высокого роста. Молодой. Умел обращаться с женщинами.
   Все началось с предновогодней вечеринки в баре одного из самых  известных
ночных клубов на Сансет-Стрип в Лос-Анджелесе. И теперь, почти сорок  восемь
часов спустя, самочувствие Коттона было превосходным. Никогда прежде  он  не
чувствовал себя лучше. Еще долго после того, как Гарри окончательно пришел в
себя, он продолжал  лежать  с  закрытыми  глазами,  наслаждаясь  опьянением,
смакуя прошедшие два дня и две ночи. Он здорово перебрал, но  это  его  мало
беспокоило.
   Тревожило теперь  одно.  Последнее,  что  Коттон  отчетливо  помнил,  был
владелец мотеля в Санта-Монике, потрясающий кулаками у него  перед  носом  и
грозящий позвонить в полицию, который велел ему убираться  подобру-поздорову
и прихватить с собой свою рыжеволосую шлюху.
   И это после того, как  Бонни  дала  ему  пятьдесят  долларов  за  матрас,
который они нечаянно сожгли.
   Теперь, похоже, он плыл в лодке, небольшой лодке: Коттон слышал, как винт
ритмично вспенивает воду.
   Открыв глаза, он посмотрел вверх. Стояла ночь, но в небе  светила  полная
луна. И не важно, где он находится в этот момент:  Бонни  была  с  ним.  Его
голова покоилась на ее коленях.
   Если не считать развеваемых  ветром  волос  и  того,  что  вместо  белого
вечернего туалета и норковой  пелерины  на  девушке  было  красивое  вязаное
платье ручной работы и желтый пиджак-поло, она выглядела точно так  же,  как
тогда, когда подошла к нему, у стойки бара "Циро". Более того,  на  ней  все
еще сверкало бриллиантовое ожерелье, серьги  и  браслет,  которые  с  самого
начала и привлекли его внимание. Коттону сопутствовала удача.  На  этот  раз
ему крупно повезло.
   - Мы, случаем, не в лодке? - спросил он  у  девушки.  Она,  все  еще  под
влиянием винных паров, обиделась:
   - Так я и знала! Ты мне не поверил, когда я говорила тебе об  этом!  -  И
добавила многозначительно:
   - Но ты сам все увидишь!
   - Что увижу?
   - Что у моего мужа действительно есть яхта.
   - Шутишь!
   - Вот тебе крест!
   Девушка попыталась  перекреститься,  но  не  слишком  преуспела  в  этом,
поскольку ее пышное тело было втиснуто в слишком  обтягивающее,  связывающее
движения платье.
   "Она - шлюха, но крутая", - решил Коттон.
   Он поднял голову из теплого уюта ее колен.  Да  нет,  кажется,  Бонни  не
шутила. Они не только плыли на моторке с  командой,  по  виду  состоящей  из
иностранцев, но и, похоже,  направлялись  по  каналу  Санта-Моника  к  огням
основательных размеров яхты, стоящей  на  якоре  приблизительно  в  миле  от
берега.
   Коттон почувствовал некоторое беспокойство. Заниматься любовью с замужней
женщиной у нее дома или в номере отеля - это  одно.  А  вот  яхта  -  совсем
другое. У яхт нет дверей и окон.
   Бонни угадала, о чем он думает.
   - Неужели трусишь?
   Припертый к стенке, Коттон пожал плечами. Ему приходилось и прежде  иметь
дело с обманутыми мужьями. Если заставят обстоятельства, он  справится  и  с
Джоном Р. Дирингом.
   Бонни нашарила на сиденье бутылку и принялась пить прямо из горлышка.
   - За нас!
   - Согласен, за это можно выпить. - Коттон последовал ее примеру.
   Яхта была такой же большой и роскошной, какой  казалась  издали.  Капитан
внешне напоминал испанца.
   Море было  таким  беспокойным,  что  пиджак  и  платье  Бонни  намокли  и
пропитались солью еще до того, как капитан и  стюард  помогли  подняться  по
трапу. Несмотря на потоки  брани,  достойные  разве  что  плохо  воспитанной
хористки, оба мужчины держались  с  подобострастной  вежливостью,  поскольку
барышня была женой их хозяина.
   Они лишь как попугаи повторяли: "Да, сеньора".
   Видимо, никто из обслуживающего персонала яхты не удивился их  появлению,
и Коттон подумал, что его подружка и прежде  пользовалась  яхтой  для  своих
любовных утех. Если Бонни хотела произвести  на  него  впечатление,  ей  это
удалось. Когда он неуверенными шагами взбирался следом за ней на палубу,  то
пялился на свое новое завоевание со все  возрастающим  чувством  восхищения.
Похоже, если уличная девка выходит замуж за деньги (да еще  за  такие!),  то
это поднимает ее над убогостью общепринятой морали.
   Обстановка каюты была просто загляденье, такая каюта вполне  могла  сойти
за шикарный номер роскошного отеля.
   Закрыв за собой дверь, Бонни осведомилась:
   - Ну, тебе нравится, Гарри?
   - Да, - признался тот. - Очень.
   Он обошел каюту, время от  времени  дотрагиваясь  то  до  одного,  то  до
другого предмета обстановки, а когда вернулся к Бонни, та  уже  сбросила  на
пол свой пиджак и стягивала  намокшее  платье  через  огненно-рыжую  голову.
Засим последовали трусики и лифчик, и на девушке остались лишь бриллианты.
   - Уф! Что за гадость  эта  морская  вода!  -  передернулась  она.  Костюм
Коттона тоже изрядно промок. Он снял по очереди  пиджак,  рубашку  и  нижнее
белье,  наблюдая,  как  Бонни  нетвердым  шагом  направилась  в  ванную   за
полотенцем. Если и была на свете обнаженная  женщина  прекраснее,  чем  эта,
значит, ему еще не доводилось ее видеть! Особенно если эта  женщина  не  кто
иная, как Бонни Диринг!
   Она почувствовала, что он смотрит на нее, и перестала вытираться.  Взгляд
ее стал строгим, когда она потянулась за халатом.
   - И куда это ты все смотришь?
   - На тебя, - признался Коттон.
   Суровость исчезла из ее взгляда, когда она пошла к нему, волоча халат  по
полу. В ее голосе проснулась пьяная отвага:
   - Знаешь, почему ты мне понравился?
   - Почему?
   Она на мгновение задумалась.
   - Потому что ты мерзкий тип, - неожиданно заявила она. - Да и я не ангел.
А таких всегда тянет друг к другу.
   Бонни подставила губы для поцелуя. Потом заставила  Коттона  вытереть  ее
полотенцем.  Когда  он  справился  с  этим,  она  мягкими,  едва   ощутимыми
движениями вытерла его, что повлекло за собой неизбежное.  В  перерывах  они
пили. Время от времени что-то ели. Потом Коттон понял, что наступило утро.
   В каюте стало холодно. Погода за ночь переменилась и сделалась штормовой.
Яхту качало. Как и в моторке, Коттон лежал с закрытыми глазами, но мгновения
наслаждения прошли. Не могут же  они  длиться  вечно!  И  теперь  ему  нужно
придумать какой-то повод, чтобы все закончить достойно и  убраться  с  яхты,
пока муж Бонни не застукал его со своей женой и не пристрелил их обоих!
   Коттон открыл глаза и с удивлением  заметил,  что  внушительных  размеров
иллюминатор напротив кровати открыт. Он босиком прошлепал по полу и выглянул
наружу - иллюминатор был прямо над поверхностью воды. Море казалось серым  и
злым. С берега дул ожесточенный ветер.
   Коттон закрыл иллюминатор и вернулся к кровати. Бонни в ней не оказалось.
Он присел на край, поеживаясь от холода, и  принялся  ждать,  когда  девушка
появится из ванной. Но она не появилась ни через минуту, ни  через  пять,  и
тогда он открыл дверь и заглянул внутрь.
   В ванной Бонни не оказалось. По-видимому, за время минувшей  буйной  ночи
либо он, либо девушка пролили на ковер  по  неосторожности  какую-то  липкую
жидкость, отчего у него, когда он ступил на мягкий ворс, возникло неприятное
ощущение клейкости на босых подошвах.
   От нечего делать Гарри снова вернулся к кровати. Жаль, что он  не  знает,
как вести  себя  в  подобных  случаях.  Может,  стоит  позвонить  стюарду  и
попросить  сообщить  мадам,  что  ее  любовник   проснулся   и   жаждет   ее
присутствия?
   Пока Коттон сидел в раздумье, оглядывая каюту, ему стало  слегка  стыдно,
что бывало с ним чрезвычайно редко. Когда они только поднялись на борт яхты,
каюта выглядела как на цветной рекламной вставке журнала "Яхтсмен". А теперь
в ней словно похозяйничали две обезьяны. Половина стульев перевернута.
   Занавеска иллюминатора,  который  он  только  что  закрыл,  разодрана  на
полоски. Пол  уставлен  пустыми  бутылками,  замусорен  жареным  французским
картофелем  и  заляпан  застывшим  жиром.  Тут  же  валяются  две  тщательно
обглоданные косточки от стейка.
   Коттон сначала удивился, откуда они тут взялись, а потом  припомнил.  Это
было как раз перед потасовкой. Бонни настаивала на том, что голодна  и,  Бог
свидетель, имеет полное право утолить свой голод. Она потребовала, чтобы  он
позвонил стюарду и приказал ему приготовить два стейка.
   Коттон попытался вспомнить детали потасовки. Ох уж  эти  женщины!  Только
потому, что он упомянул о Джин, Бонни заявила, что он ее не любит. Она  даже
схватила один из ножей для стейка  и  пригрозила  вырезать  у  него  сердце,
поэтому ему пришлось силой вырвать нож из ее руки. Потом он несколько раз ее
ударил. Можно подумать, что Джин для него что-то значила!
   Однако, скорее всего, именно это объясняло  теперь  отсутствие  Бонни.  В
пьяном гневе  она,  очевидно,  перебралась  в  другие,  парадные  покои:  он
полагал, что на такой яхте каюты должны именоваться именно так. Теперь, если
он надеется унести отсюда ноги, придется вспомнить все с самого начала.
   Коттон отыскал рубашку, нижнее белье с  брюками  и  надел  их.  Но  когда
попытался натянуть носки и наступил на пол,  опять  угодил  прямо  в  липкое
вещество, в котором до этого  перепачкал  босые  ноги.  Он  попробовал  было
оттереть подошвы, но преуспел лишь в том,  что  замазал  и  пальцы  руки,  -
липкое вещество походило на кровь. Такое же  липкое  со  сладким  привкусом.
Коттон попытался вспомнить, откуда здесь могла взяться кровь, но  так  и  не
смог.
   Тут взгляд его упал на вязаное платье Бонни и ее тонкое нижнее белье. Они
лежали там, где она их  сбросила,  но  казались  какими-то  другими.  Коттон
поднял вещи и сразу же пожалел о сделанном: одежда тоже  была  скользкой  от
крови. Казалось, будто кто-то пытался ею вытирать перепачканный пол.
   - О нет! - инстинктивно вырвалось у Гарри.
   В панике он принялся шарить по полу  в  поисках  ножей  для  стейка.  Ему
удалось найти только один, другого нигде не было. Пропали  и  Бонни  и  нож.
Единственным  осязаемым  доказательством  присутствия  Бонни  в  каюте  были
перепачканная кровью одежда  на  полу  и  бриллиантовое  ожерелье,  а  также
браслет с серьгами, брошенные на замысловатой формы туалетном столике.
   Коттон трясущимися руками закончил одеваться и подумал, что во всем  этом
кроется какой-то подвох. Наверняка! Он попытался открыть дверь. Она была  на
цепочке, поэтому приоткрылась лишь дюймов на восемь. Коттон посмотрел в щель
и увидел, как босоногий матрос драит палубу, время  от  времени  безразлично
поглядывая в его сторону.
   Гарри с трудом проглотил комок, застрявший в горле.
   - Будьте любезны, сообщите миссис Диринг,  что  я  проснулся  и  хочу  ее
видеть.
   Матрос явно недоумевал.
   - Нет, сеньор, - слабо запротестовал он. - Сеньора  еще  не  выходила  на
палубу. - Тут его лицо осветилось пониманием. - Возможно, вы найдете ее в...
-  Он  замолчал,  природная   тактичность   заставила   его   на   мгновение
заколебаться, следует ли продолжать.
   Коттон понимающе выдавил:
   - О да! Конечно!
   Он прикрыл дверь и стал тупо разглядывать предохранительную цепочку.
   Мысли путались. Если дверь  с  внутренней  стороны  закрыта  на  цепочку,
значит, Бонни из каюты не выходила.
   От неожиданного, ничем не объяснимого страха желудок сдавило. Неужели  он
надрался до такой степени?! Да не может быть! В конце концов, он ведь пил не
переставая два дня и три ночи. Но если с Бонни ничего  не  случилось,  тогда
чья же это кровь на полу? Она не могла выйти из каюты,  не  сняв  цепочки  с
двери, но даже если и смогла бы, то ведь ни одна женщина никогда  не  уйдет,
бросив на произвол судьбы целое состояние в бриллиантах.
   Тяжесть в желудке растворилась в приливе жалости Коттона к самому себе. У
него возникло такое ощущение, словно его заливают волны  слез.  Вот  оно!  В
конце концов он влип! Ему остается только одно: убраться поскорее с  яхты  и
сделать так, чтобы между ним и этой яхтой расстояние стало как можно больше,
до того, как обнаружится исчезновение  рыжеволосой  миссис  Диринг.  Но  для
этого ему понадобятся деньги.
   Почти не думая, Коттон сгреб с туалетного столика бриллианты и сложил  их
в боковой карман. И так как у него сильно тряслись руки, он с большим трудом
открыл дверную цепочку. Матрос, драивший палубу, уже ушел, но у перил  трапа
теперь стоял тот, кто привез их в моторке предыдущей ночью.
   Коттон закрыл дверь, удостоверившись, что язычок замка щелкнул.  Потом  с
уверенным видом вышел на палубу, хотя никакой уверенности он не  чувствовал,
и сказал как можно спокойнее:
   - Боюсь, мне необходимо сойти на  берег.  Он  ожидал  возражений.  Их  не
последовало.
   - Да, сеньор, -  сказал  матрос  и  отступил  в  сторону,  давая  Коттону
возможность первым спуститься по трапу.
   На полдороге Коттон остановился и добавил, будто бы вспомнив:
   - Между прочим...
   - Что?..
   Коттон сделал глубокий вздох и выдохнул:
   - До того как мы отъедем, лучше предупредить стюарда, что  миссис  Диринг
не желает, чтобы ее беспокоили до полудня. Матрос недовольно сказал:
   - Это обычный час ее пробуждения, сеньор.  Пожалуйста,  не  беспокойтесь.
Сеньору никто не потревожит.

2 июля 1958 г.

8 час. 14 мин.

   Для туристов, все еще жаждущих приставить отпечатки своих смертных ног  к
отпечаткам ног бессмертных звезд, оставленных для потомков  в  цементе  фойе
китайского театра Граумана, для тех, кто  со  слегка  затуманенным  взглядом
пытается отличить звезд от милых молодых людей, встречающихся им по пути  на
работу в магазины и конторы на легендарном Сансет-Стрип, это была  лишь  еще
одна аптека, хорошо оснащенная, с персоналом из  молодых  мужчин  и  женщин,
которые выглядели так, словно только что сошли с кино- или телеэкрана. И для
этого у них были все основания.
   Во-первых, это была не совсем обычная аптека. Это было  заведение  Харта,
известное во всей окрестности. Если вы искренни в своем намерении прорваться
в шоу-бизнес и вам требуется временная  работа,  пока  киностудии  узнают  о
вашем таланте, Док Харт всегда готов нанять еще одного служащего, официантку
или рассыльного. А если вы уже  прорвались  в  шоу-бизнес,  но  снимают  вас
нечасто и вам требуется несколько обедов в кредит, только скажите Доку. Всем
известно, что он в состоянии найти вам заем, и без всяких процентов.
   И не то чтобы он никогда не нес  убытков,  стараясь  быть  своим  парнем.
Наоборот, то, что несколько лет тому назад начиналось в виде дыры в стене  с
одним  служащим,  фонтаном  с  четырьмя  табуретками  вокруг  и  рецептурным
отделом, таким маленьким, что Харту было трудно найти достаточно  места  для
того, чтобы тереть пестиком в ступке, стало блестящей достопримечательностью
на бульваре достопримечательностей.
   Сам Харт был мужчиной чуть за тридцать, с кроткими манерами и непременной
улыбкой, производившей на дам приятное впечатление. Одно время  он  надеялся
стать врачом,  но  из-за  нехватки  средств  вынужден  был  остановиться  на
фармацевте, как наиболее близкой специальности на его пути к цели. Теперь он
даже был этому рад. До того как открыть собственную аптеку, Харт не понимал,
каким неотъемлемым членом общества в действительности является аптекарь.
   Утро выдалось теплым. Торговля завтраками шла  как  обычно.  Народу  было
много. Сиденья в кабинках и  почти  все  табуретки  у  фонтана  были  заняты
честными  молодыми  людьми  с  длинными  волосами  и   милыми   молоденькими
созданиями с конскими хвостами в брюках-капри разнообразных расцветок.
   Запоздалая повестка на заседание суда  пришла  с  утренней  почтой.  Харт
читал ее, потягивая вторую чашку кофе. Как большинство занятых  бизнесменов,
он раздумывал, не позвонить ли своему адвокату Келли и не попросить  ли  его
попробовать снять его с крючка. Потом, вздохнув, отложил повестку в  сторону
и решил исполнить свой гражданский долг.
   Герта, новая девушка, обслуживающая фонтан, забеспокоилась:
   - Натворили что-нибудь, Док? Полиция зацапала вас за превышение  скорости
или еще за что-то? Фармацевт был удивлен.
   - Нет. Это просто вызов на  заседание  суда.  На  девушку  это  произвело
впечатление. Она уже прочитала утренние газеты.
   - Отправляйтесь. Может быть, попадете на суд над Коттоном. Харт  удивился
еще больше.
   - Боюсь, это маловероятно, - ответил он. - Судя  по  прошлому  опыту,  я,
скорее всего, буду присутствовать на разбирательстве дела о  том,  насколько
соседское дерево авокадо нависает над границей чьих-нибудь владений.
   Герта подогрела ему еще кофе.
   - Как вы думаете, он действительно ее  убил?  Но  Харт  уже  выбросил  из
головы только что обсуждаемый предмет разговора и  погрузился  в  передовицу
"Дейли вэрайети"
   - Кого убил?  -  переспросил  он  с  рассеянным  видом.  Официантка  была
терпеливой.
   - Бонни Диринг. Как вы думаете, он и правда ее убил?
   - Понятия не имею.
   - А вы были с ней знакомы?
   - Лично нет. Но время от времени она заглядывала к нам.
   - Когда она еще работала в ночном клубе? До  того,  как  вышла  замуж  за
Диринга?
   - Верно.
   - А она и на самом деле такая же хорошенькая, как на фотографии?
   Харт попытался припомнить.
   - Д-да. Насколько я помню, даже очень. В стиле бездельниц Джейн Мансфилд.
   Герта поставила локоть на стойку и оперлась на него.
   - Вы видели ее представление?
   - Несколько раз.
   -  Это  было  и  в  самом  деле  так  захватывающе,  как   говорят?   Она
действительно снимала с себя все? Харт понизил голос в тон девушке.
   - Нет, - хрипло прошептал он. - Насколько я помню, на ней оставалась одна
сережка.
   Герта выпрямилась и пошла обслужить за стойкой только что вошедших  парня
с девушкой. Харт улыбнулся ей в след. У Герты  была  соблазнительная  попка.
Кроме этого, масса других достоинств. Но  да  поможет  Бог  тому  продюсеру,
который попытается подписать договор  с  этой  крошкой  посредством  обычной
процедуры на кушетке. Когда Герта разденется перед мужчиной,  на  безымянном
пальце ее левой руки должно будет красоваться обручальное кольцо.
   Он бросил взгляд на часы,  потом  сделал  знак  Мэнни  Коу.  Его  главный
фармацевт присоединился к нему у стойки.
   - В чем дело. Док?
   Харт показал ему повестку в суд.
   -  Похоже,  меня  снова  отловили.  Эта  чертовщина  прибыла  по   почте.
Оказывается, сегодня в десять утра я должен заседать в суде.
   Коу преисполнился сочувствием:
   - Круто. Собираешься соскользнуть с крючка?
   - Едва ли удастся.
   - Тогда, думаю, мне лучше позвонить в агентство и попросить прислать пару
парней.
   - Полагаю, так будет лучше.
   Коу сунул в рот сигарету и предложил пачку своему хозяину.
   - Черт знает что! Нам, вероятно, не узнать, надолго ты застрянешь там или
нет.
   Харт  прикурил  свою  первую  в  этот  день  сигарету  и  с  наслаждением
затянулся.
   - Действительно, черт знает что! - согласился он. - Но если я не  вернусь
через пару дней, можешь присылать за мной сенбернара с бочонком мартини.

7 сентября 1958 г.

23 часа 36 мин.

   Весь обед и начало вечера  было  тихо.  Однако  сразу  после  одиннадцати
замедленный темп городской жизни ускорился. Извилистые шоссе и  перекрестки,
а также подъездные дорожки, видимые  с  верхних  этажей  Дворца  правосудия,
заполнились автомобилями отдыхающих, жаждущих вернуться домой до  того,  как
последние часы дня увенчаются понижением температуры, неотличимой от лета  и
независимой от текущей даты.
   Даже на такой высоте не было ни  ветерка,  и  в  большом  зале  заседаний
присяжных, облицов