конце  домика  и
бросил его на большую кровать. Старик продолжал храпеть. Его,  безусловно,
нельзя было расспрашивать до завтрашнего утра.
     Латур расстегнул ему рубашку, снял с него ботинки и пиджак. Когда  он
вернулся в другую половину домика в комнату, служащую  гостиной,  Рита  из
ведра наливала воду в кофеварку. Ей было  очень  трудно  поворачиваться  в
этой комнате в своем кринолине.
     - Если вы благосклонно примите мое приглашение, - сказала  она,  -  и
если у вас есть время, я буду рада, если вы  останетесь  и  выпьете  чашку
кофе. Это самое меньшее, что могу вам предложить за то, что вы сделали для
меня.
     У нее был очень приятный вид. Латур не захотел обидеть ее.
     - Спасибо, - сказал он. - Чашечка кофе доставит мне удовольствие.
     Риту очень смущал ее кринолин.
     - Вот эта штука просто невозможна! Я  не  понимаю,  как  это  женщины
могли выносить такое!
     Латур снял свою большую шляпу и сел  на  табуретку  около  маленького
столика, который, вероятно, сколотил сам Лакоста.
     - Я тоже часто задавал себе вопрос об этом, - ответил он.
     У Риты теперь были зеленые глаза,  отливающие  серым.  На  этот  раз,
когда у него было больше времени, Латур лучше разглядел ее и  увидел,  что
ее носик покрыт веснушками. Она была молода и даже моложе  того  возраста,
за который выдавала себя, и она не была тем, о чем думал Лакоста  в  своих
пьяных рассуждениях, она не была шлюхой. Она спросила его:
     - Френч Байу совсем свободный город, не правда ли?
     - Свобода - это не то слово.
     Рита зажгла горелку под кофеваркой.
     - Вы думаете, что женщина сможет здесь найти работу? Работу  служанки
или может быть, продавщицы?
     - Я уверен в этом.
     - Тогда, если вы не возражаете, я хотела бы поговорить с вами. -  Она
провела пальцами по своей рыжей шевелюре и пальцы ее стали совсем потными.
- Да, мне хотелось поговорить с вами. - Вытащив из комода ящик, она вынула
оттуда шорты и лифчик. - Совершенно очевидно, что с Лакоста я ничего здесь
не достигну, а в настоящий момент, я надеюсь, вы  меня  простите,  если  я
покину вас и переоденусь во что-нибудь не такое жаркое.
     Что она собиралась сделать, мало интересовало Латура. Он  обмахивался
своей шляпой.
     - Пожалуйста, ведь вы у себя дома.
     Не без усилий, Рита прошла со своим кринолином в другую комнату.
     - Я нахожусь у него. Но с этим покончено. Я  достаточно  насмотрелась
на него и не хочу больше иметь ничего общего с Лакостой.
     Она старательно закрыла за собой дверь в маленькую комнату.
     Латур продолжал обмахиваться.  При  свете  желтой  керосиновой  лампы
снова вернулось ощущение нереальности.  Жужжание  насекомых,  бьющихся  об
окна, смешивалось с шумом работы насосов на  промыслах  и  это  раздражало
его.
     Неожиданно раздался  довольно  ощутимый  толчок.  Нефтяная  компания,
разрабатывающая  недра  поблизости,  приступала  к  бурению  новой  мощной
скважины, а это отразилось на пласте  земли,  на  котором  стоял  домишко.
Почва слегка заколебалась и от этого  толчка  дверь  в  маленькую  комнату
бесшумно отворилась.
     Движение руки Латура, обмахивающегося шляпой, замедлилось.
     Уверенная в том, что дверь закрыта, Рита продолжала раздеваться.
     В тот момент, когда Латур посмотрел на  нее,  она  уже  успела  снять
через голову свой кринолин и лифчик, и теперь снимала штанишки. У нее было
обольстительное тело. Маленькие  крепкие  груди  оканчивались  коралловыми
кончиками,  живот  плавно  переходил  в  бедра.  Длинные  загорелые   ноги
заканчивались тонкими щиколотками. Латур подумал о том, что на  свете  нет
ничего прекраснее тела хорошо сложенной женщины, особенно если к  тому  же
она и молода. Это был примитивный инстинкт, и Латур не мог не  подчиниться
ему. Он глубоко вдохнул в себя воздух.
     Услышав этот звук, рыжая девушка  обернулась  и  увидела,  что  дверь
открыта.  Одно  мгновение   она   оставалась   неподвижной,   с   глазами,
устремленными на него, освещенная желтым светом керосиновой  лампы,  потом
протянула руку и закрыла дверь. Когда она снова открыла ее,  на  ней  были
надеты шорты и белый лифчик, но воспоминание в нем было очень свежо.
     - Со мной случаются все несчастья,  -  проговорила  она.  -  Сознание
того, что Латур видел ее совсем голой и что, если не считать ее  мертвецки
пьяного мужа, она была одна с ним в ночи, настроило ее  на  оборонительный
лад.
     - Поверьте мне, - добавила она, - я это сделала не нарочно.
     Латур снова стал обмахиваться.
     - Ну, безусловно, я верю вам, - сказал он.
     Малютка, казалось, хотела убедить и саму себя.
     - Когда я предложила вам  остаться,  чтобы  выпить  чашечку  кофе,  я
действительно думала только о кофе.
     Латур положил свою шляпу на стул и закурил сигарету.
     - Разве я вам навязывал свою персону?
     - Нет, - призналась Рита. - Я только хотела сказать вам, что то,  что
Джек только что говорил вам на улице, не соответствует истине. Я  не  сплю
со всеми парнями, которые строят мне глазки. - Она налила две чашки кофе и
поставила их на низенький столик, что стоял перед Латуром. Потом поставила
сахар и консервированное молоко. - Я не  хочу  сказать,  что  я  ангел.  Я
далека от этого. Но все так ужасно безнадежно, что если  я  еще  некоторое
время буду думать об этом, то сделаюсь сумасшедшей.
     - Вы имеете в виду ваше замужество с Лакостой.
     Ей было совсем некуда сесть и она  примостилась  на  табуретке  около
Латура.
     - Ну, о чем же я могу говорить! Вы даже не можете  себе  представить,
что это такое! К тому же, вы мужчина.
     - А почему же вы не покинете его?
     Рита положила сахар в свое кофе.
     - Я это и собираюсь сделать. Вот почему я вас  и  спросила,  есть  ли
возможность устроиться на работу во Френч  Байу.  Если  бы  дело  касалось
только денег. У меня их было достаточно в Пончатуло.
     Вы были бы удивлены, если бы знали, сколько мужчин там хотели  играть
со мной в папу и маму. Знаете, плантаторы, шоферы такси и даже коммерсанты
края, которые околачивались в кабаке, в котором я служила подавальщицей.
     Латур пил свой кофе. Он был крепкий и горячий, и сильно пах цикорием.
Впечатление от обнаженной прекрасной женщины было сильнее, чем  он  ожидал
сам. И теперь, сидя рядом с ней так близко,  что  его  бедро  касалось  ее
обнаженной ляжки, ему было трудно сохранить свой хладнокровный нрав.
     - Нет, это меня совсем не удивляет, - сказал он. - Вы очень красивы и
у вас совершенно чудесное тело.
     - Спасибо, - просто проговорила она. - А вы женаты?
     - Более двух лет.
     - На девушке из этого края?
     Латур задумался: было трудно подвести Ольгу под эту категорию.
     - Нет. Она, я думаю, то, что можно назвать белой русской.  Ее  предки
эмигрировали, и она и ее родители родились в Японии.
     Это, казалось, заинтересовало Риту.
     - А как вы с ней познакомились?
     Латура смущало говорить  об  Ольге  с  другой  женщиной,  к  тому  же
незнакомой или почти незнакомой.
     - Это произошло после  войны  в  Корее.  Она  работала  в  британском
посольстве в Сингапуре. А я был капитаном С. Д. Д.
     - А что это значит?
     - Это служба армейской разведки.
     - А-а! - протянула Рита.
     Она замолчала.
     Латур бросил на нее быстрый взгляд. Девушка была молода  и  она  была
одна. Ей нужен был мужчина. Это угадывалось в ее глазах, в ее  жестах,  по
тому, как она меняла положение своих ног, как ерзала  на  своем  табурете.
Несмотря на все свои заверения,  она  бы  принадлежала  ему,  если  бы  он
захотел. Она сказала бы "нет" и "я вас прошу" два или  три  раза,  но  это
была бы только проформа.
     Латур испытывал искушение. Было бы  очень  приятно,  хоть  один  раз,
иметь женщину, которая предлагала себя не из милости,  а  которая  жаждала
его так же, как и он ее. Без лишних сантиментов и громких фраз.  Вместе  с
тем, связь, даже приключение одного  вечера  с  малышкой  семнадцати  лет,
утомленной невозможным  браком,  только  усложнит  дело.  Могло  произойти
столько событий! А жизнь Латура и так была усложнена до крайности.
     Он взял свою большую шляпу со стула, на который ее ранее  положил,  и
встал.
     Откровенно огорченная Рита встала одновременно с ним.
     - Что это с вами сделалось?
     - Будет лучше, если я уйду.
     Зажмурив с недовольным видом глаза,  девушка  проводила  его  до  той
металлической двери, которой закрывался вход в домишко.
     - Это ваше дело. Вы ведь блюститель порядка. Но я еще увижу вас?
     - Утром. Мне необходимо будет поговорить с Джеком.
     - По поводу тех выстрелов из ружья, которые я слышала?
     - Точно.
     - Это стреляли в вас?
     - Да.
     - Кто это был?
     - Я надеюсь, что Джек знает это.
     - Я буду здесь, - с горечью проговорила она. У нее был вид, как будто
она пришла к определенному решению. - Хорошо, идите, - продолжала  она.  -
Значит, я ничего не стоящая девушка. Но  вы...  вы  -  настоящий  мужчина,
Латур. Я вас очень люблю, и даже могла бы любить еще больше.  Кстати,  вот
вам кое-что, что заставит вас немного подумать до того  времени,  пока  мы
снова не увидимся.
     - Что же это?
     - Вы помните, что говорил Джек совсем недавно в городе?  В  одном  он
прав.
     - В чем?
     - Он стар, а я молода. - У  Риты  появилась  гримаса  брезгливости. -
Ну... и что ж! Представьте себе,  что  молодость,  которую  он  продает  в
бутылках, на самом деле не  стоит  и  ржавого  гвоздя.  Не  стоит  даже  и
пробовать. Все ночи он старается до такой степени, что я боюсь, что  сойду
с ума.
     - Другими словами, он неспособен?
     - Да, это как раз то, что есть на самом деле.
     Латур схватил за обнаженные плечи молодую женщину. Это было напрасно.
Влажная кожа притягивала его, как магнит.
     - Вы понимаете, о чем вы говорите?
     Рита прямо посмотрела на него.
     - Да, я понимаю.
     Латур выпустил плечи Риты. Он знал, что  произошло  бы,  если  бы  он
этого не сделал. До них доносилось храпение Джека.
     - Понятно, - глухим голосом проговорил он.  -  Понятно.  -  Мы  снова
поговорим об этом завтра.
     - Я буду здесь, - снова проговорила Рита.
     Латур  должен  был  сделать   над   собой   усилие,   чтобы   открыть
металлическую дверь и пройти те несколько метров, которые отделяли его  от
машины. Рита осталась стоять на пороге, слабо освещенная светом, идущим из
домика. Она казалась совсем маленькой, совсем одинокой  и  очень  желанной
среди темного пространства ночи.
     Латур очень сожалел, что не вернулся прямо домой, покинув тюрьму.  Он
пожалел, что пошел обедать к Джо. Он жалел, что поехал по улице Лафит.



                                    4

     В кабинете  шерифа  горел  свет,  но  комната  была  пуста.  Фляга  с
конфискованным  Латуром  алкоголем,  как   вещественным   доказательством,
исчезла. Он прошел по коридору, чтобы достичь камер.
     Проститутка, слишком молодая для того, чтобы уметь вовремя  подмазать
лапу, крикнула ему что-то непристойное из отделения для женщин, в глубине.
     Латур не обманулся относительно Виллера. Рыбак еще после того не  раз
дрался и на этот раз его кто-то здорово отделал.  Он  лежал  на  спине  на
цементном полу в отделении для белых. Его  лицо  и  рубашка  были  покрыты
кровью. С другой стороны, в  отделении  для  черных,  по  разным  причинам
находились четверо негров. Что касается Хенни, то его там не было.
     Мне нужно было взять предложенные им деньги, - подумал Латур.  -  Сто
долларов здорово бы выручили меня.
     Когда он вернулся в кабинет шерифа, около него находился Джек Пренгл.
     - Что произошло с Хенни? - спросил у него Латур.
     Помощник шерифа посмотрел в отчеты.
     - Похоже на то, что он заплатил за поручительство.
     - Кто дежурил?
     Пренгл посмотрел на расписание.
     - Том. И я. Но я вынужден был пойти к Эми подбирать одного прохвоста,
который нашумел там.
     - Рыбак, который там лежит?
     - Да, парень весь в крови.
     - Мне кажется, что немного перевязать его было бы не лишней роскошью.
     Пренгл затянул свой пояс.
     - Я пытался воздействовать  на  доктора  Уолкера.  Я  этим  сейчас  и
занимался.
     - У меня были с ним неприятности в начале вечера.
     - Ты вынужден был обменяться тумаками, да? - Пренгл улыбнулся.
     - Но это - не я.
     - Я нашел его таким у Эми. Насколько я понял, он стал немного слишком
нежным и укусил одну из тамошних курочек, и ты бы удивился, если бы  знал,
в какое место. Тогда она подергала у  него  перья  и  стала  дубасить  его
каблуком-гвоздиком, высотой в десять сантиметров. - Ночной помощник шерифа
смотрел в окно из кабинета. - А ты веселился, а, Энди?
     - Да-а, - с горечью протянул Латур, - веселился.
     - И все это за двести восемьдесят долларов в месяц!
     Латур подумал, зачем к дьяволу, Пренгл думал  обмануть  кого-то  этим
заявлением. Он был одним из тех, кто богатели так же, как и  Том  Мулен  и
Старик. Они не нуждались в нефтяных разработках. У  них  повсюду  были  их
маленькие золотые шахты - в  течение  каждой  недели,  во  всех  барах,  в
кабаках и борделях, остающихся открытыми после положенного часа. Не говоря
уж о питании за красивые глазки и о всех курочках, которые услаждали их.
     День был очень длинным, и Латур очень устал. Ему было пора домой.  Он
надел шляпу.
     - Ладно. Думаю, что больше ничего не случится сегодня.
     Голос Пренгла остановил его на пороге двери.
     - Итак, какой ты ее нашел?
     Латур обернулся, чтобы посмотреть на него.
     - Кого это?
     Пренгл улыбнулся.
     - О, слушай, Энди, не заворачивай и не скрытничай. Весь город говорит
об этом.
     Латур понял, о чем хотел сказать Пренгл.
     - Ты хочешь сказать, что я проводил Джека Лакосту?
     -  Да.  И  Лакосту,  который  напивается   потому,   что   не   может
удовлетворить свою жену. В таком возрасте мужчина должен быть  сумасшедшим
для того, чтобы жениться. Парни говорили мне, что она очаровательна.
     - Верно.
     - Рыжая?
     - Рыжая.
     - Хорошо сбалансирована?
     - Хорошо сбалансирована.
     - И молодая?
     - Она говорит, что ей семнадцать лет.
     Пренгл свистнул.
     - Вот кому здорово везет! У  тебя,  вероятно,  веселая  жизнь!  В  то
время, как я, когда мне хочется поразвлечься, я  должен  удовольствоваться
профессиональной шлюхой. А у этих девиц  ты  никогда  не  знаешь,  сколько
километров на счетчике.
     - Возможно, - согласился Латур. - Это очень возможно.
     До оазиса темноты, по которому шел Латур, донесся из одной из  ночных
коробок, вопль кларнета, более похожий на стон, чем на  музыкальный  звук,
на стон насилуемой женщины. Латуру вдруг надоел этот город. Он задал  себе
вопрос, зачем он вернулся сюда. Он жалел, что привез сюда, во Френч  Байу,
Ольгу, что не остался в армии. Он, безусловно, не сделал бы этого, если бы
знал, что две пробные скважины на его земле ничего не обнаружили.
     Было бесполезно говорить Пренглу, что он не  оставался  с  Ритой.  Он
просто тогда пожал плечами и пожелал доброй ночи, спустился по  ступенькам
и углубился в темноту.
     Кобура с тяжелым револьвером ударила его по бедру. Первый выстрел  по
нему был  сделан  именно  здесь.  Однажды  вечером,  после  того,  как  он
отдежурил свое время от четырех часов до полуночи, он переходил через парк
к своей  машине,  и  в  него  выстрелили  сзади  из-за  кустов.  Благодаря
инстинкту, выработанному  еще  в  армии,  он  бросился  плашмя  на  землю,
доставая свой револьвер. Когда он поднялся с земли,  таинственный  стрелок
уже исчез. Он, вероятно, смешался с толпой  на  улице  Лафит.  Последующее
покушение было не менее  драматичным.  Четыре  шашечки  с  динамитом  были
положены и прикреплены к проводам зажигания, но так  неудачно  и  неумело,
что они  не  взорвались,  когда  он  нажал  на  акселератор.  И,  наконец,
последовали выстрелы из зарослей сахарного  тростника.  И  все  это  -  за
четырнадцать дней. Видимо, этот убийца-стрелок очень торопился.
     Латур выехал из города и сделал небольшой объезд по  берегу.  Свет  и
музыка постепенно замирали вдали. Вскоре он слышал  крики  сов  и  шум  от
работы насосов, выкачивающих черное золото из земли почти  всех  поместий,
кроме его.  Латуру  было  интересно  узнать,  хороший  ли  стрелок  Георг.
Несмотря на все свое фанфаронство и спесь, брат Ольги был лишь лейтенантом
в иностранном легионе, пока не решил, что гораздо спокойнее жить  за  счет
своего "богатого" зятя. Георг мог действительно быть легионером, там  было
немало белых русских. Георг был еще более, чем его сестра, обозлен,  когда
узнал, что его сестра вышла замуж не за богатого человека, и ничего, кроме
смерти мужа, по заветам их религии, не могло позволить Ольге  снова  выйти
замуж. Как только Латур умрет, Ольга сможет снова продать свою красоту.  И
у легионеров была слава хороших стрелков. Они  попадали  с  лета  в  муху.
Неудачи прежних попыток можно было объяснить темнотой.
     Латур подумал о Томе Мулене и о шерифе Величе. Отказываясь от взяток,
Латур становился им поперек дороги и служил  укором  их  совести.  Но  оба
мужчины, пьяные или трезвые, были исключительными стрелками.  И  Латур  не
думал, чтобы  кто-нибудь  из  них  замышлял  убить  его.  Том  Мулен  даже
советовал действовать ему "полегче". Все, что старый  шериф  и  Том  Мулен
хотели, это не обращать  внимания  на  Френч  Байу,  Луизиану  или  вообще
Соединенные Штаты. Как только их город станет достоянием прессы,  для  них
все будет кончено: куры  перестанут  нести  золотые  яйца,  и  они  сильно
рисковали провести остаток своих дней в местах для них не очень приятных.
     Латур был очень смущен.
     Отъехав на шесть километров от Френч  Байу,  он  свернул  на  дорогу,
обрамленную деревьями и ведущую к берегу и к  старому  строению  из  белых
кирпичей и известняка, которое принадлежало  его  семье  в  течение  более
полутораста лет. Там, по крайней мере,  было  тихо  и  темно.  Воздух  был
напоен запахом жасмина и жимолости, которая вилась по источенным  временем
колоннам, поддерживающим веранду. Здесь находился знакомый ему Френч Байу,
который он любил, и фамильный дом, который он  так  мечтал  реставрировать
после войны.
     Латур подошел к одной из  открытых  ставень  и  посмотрел  во  внутрь
помещения. Со светлыми волосами, зачесанными назад и собранными в узел  на
затылке, одетая в простое белое платье, которое четко обрисовывало контуры
ее тела, Ольга смотрела телевизор. Дорогой агрегат, теле-радио-магнитофон,
был не по средствам Латуру, но, тем не менее, он купил его,  так  как  ему
было стыдно предложить своей жене что-нибудь дешевое.
     С Ольги его взгляд перешел на ее брата,  и  сразу  же  Латур  закипел
негодованием, что всегда с ним делалось, когда он смотрел на Георга.
     Если все аристократические семьи  русской  знати  были  похожи  своим
эгоизмом и спесью на Георга, ничего не было уже удивительного в  том,  что
большевики прогнали их из своей страны. Основные таланты Георга, если  они
вообще у него были,  заключались  в  том,  чтобы  устроиться  на  дармовом
питании и виски, живя на европейский манер с упорным нежеланием  работать,
и пользоваться положением брата жены. И это, по-видимому, навсегда.
     Помощник шерифа вошел в гостиную, и Ольга сразу же встала.
     - О! Ты вернулся!
     Латур положил свою шляпу на стол.
     - Да, как будто.
     - Тише, прошу вас, - прошипел Георг. - Сейчас самый интересный момент
в спектакле.
     Латур хотел одернуть  его,  но  воздержался.  Каждый  раз,  когда  он
открывал рот, он только еще больше раздражался.  Было  непостижимо,  каким
образом Ольга и Георг при помощи одного слова или жеста достигали  чего-то
такого, что он начинал чувствовать себя слугой в своем собственном доме.
     Ольга не обратила никакого внимания на своего брата.
     - Ты, вероятно, голоден. Я держу твой обед в