рки.
   - Чертов Петерсон! Молокосос, которому доверили важное дело!  Из-за  него
дверь была незапертой всю ночь!
   Надо доложить старшей сестре.
   Распахнутая дверь ударилась о стену, и Фред вышел во  двор  больницы.  На
асфальте  он  заметил  какой-то  блестящий  предмет,  нагнулся,  внимательно
присмотрелся. Так, кусочек бронзы, похож на язычок замка. Срезан чисто.
   Он внимательно посмотрел на замок.
   Все правильно. Язычок, который должен  выступать  из  замка,  был  срезан
вровень с накладной планкой. Значит, Петерсон не виноват.  Кто-то  проник  в
больницу, взломав замок.
   Фред выпрямился, кулаками начал  массировать  спину.  До  старшей  сестры
далеко, надо возвращаться по длинным  коридорам,  но  ничего  не  поделаешь,
придется докладывать.
   Морин всегда нравилось хирургическое отделение, здесь так чисто, ничем не
заразишься. В геронтологическом отделении полно стариков, в гинекологии одни
женщины. Да, хирургическое отделение было лучше всех.
   В хирургии интересно, персонал там чистоплотный, много молодежи. Мужчины,
юноши. Многие поступают после автомобильных происшествий, с аппендицитом, на
удаление гланд, со спортивными травмами.
   Больше всего Морин нравились юноши  со  спортивными  травмами.  Ей  часто
приходилось  делать  спиртовые   компрессы   и   обтирать   влажной   губкой
пострадавших спортсменов.
   Пожалуй, надо подумать и пройти курс обучения физиотерапии  или  массажу.
Массаж будет поинтересней, да и обучение полегче.
   Если у тебя есть намерение "подцепить"  молодого  симпатичного  пациента,
почему бы не нацелиться на молодого и богатого?
   Так, кто здесь лежит? Рональд Трантон, хирургия, обе  руки.  Он  временно
беспомощный,  к  тому  же  не  сможет  ущипнуть   сестричку   за   зад   под
накрахмаленной юбкой. Бедняга! Если он молодой и богатый, тогда просто жаль,
что он не может  пользоваться  руками  для  этой  цели.  Но  все  равно  ему
потребуется спиртовой компресс, это в восемнадцать часов, вторая половина ее
смены. Когда медленно ставишь перспективному  пациенту  спиртовой  компресс,
можно поболтать и даже познакомиться поближе.
   Можно заглянуть в палату, просто так, поздороваться.
   Возможно, он спит. Морин любила смотреть на спящих мужчин. Во сне могучие
мужики становятся похожими на маленьких мальчиков, свернувшихся калачиком.
   Открыв дверь в палату,  Морин  сразу  же  поняла,  что  произошло  что-то
неприятное. Запах! Именно  такой  запах  она  помнит  с  того  происшествия,
которое было в августе, два-три года назад. Тогда  у  автобуса  лопнули  три
шины, и  он  покатился  с  горы.  В  тот  день  она  дежурила  по  "скорой".
Кувыркавшийся автобус прижал к дереву старушку, наполовину  высунувшуюся  из
окна. Раздавленная женщина превратилась в месиво из крови и экскрементов. От
нее исходил этот самый запах, от которого у Морин на лбу выступил пот.
   Сглотнув, она осторожно приблизилась к  кровати.  Нет,  он  не  похож  на
молодого и богатого. Скорее старик, не меньше  пятидесяти.  Лицо  спокойное,
простыня загнута ровно на восемнадцать дюймов,  как  положено  по  правилам.
Почему-то точно  поперек  кровати  проходила  складка,  примерно  на  уровне
желудка пациента. Вдоль складки шли знакомые ей коричневые пятна,  по  краям
кровати на накрахмаленные простыни натекла кровь и другие жидкие  выделения.
С кровати до лужиц на полу спускались похожие на сталактиты сгустки крови. В
палате уже гудела мясная муха.
   Муха так объелась, что не хотела летать.  В  желудке  у  Морин  появилось
неприятное ощущение, она вынуждена была опереться о спинку кровати,  которая
неожиданно сдвинулась с места. Спинка поехала и  выскользнула  из  онемевших
пальцев Морин. Кровать сложилась пополам точно по складке,  стальные  детали
стукнулись о пол. Оказалось, что кровать делится на две отдельные части.
   Точно так же разделился на две части и лежавший на ней пациент.
   У Джона Томса был списочек.
   Красные и белые полоски на мячике, отскакивающем от стены, теряли  четкие
очертания. Джейсон поймал мяч своими маленькими ручонками и снова бросил его
о стенку. От стены, на пол, в руки. Прыг-скок.  Ему  удавалось  поймать  мяч
каждый раз. Или почти каждый раз.
   - Джейсон! Опять ты играешь мячом в гостиной! -  послышался  голос  мамы,
показавшейся в дверях. - Я же говорила тебе тысячу раз - нельзя играть мячом
в доме! Ты меня слышишь? Слышишь? А то пожалуюсь папочке!
   Джейсону вовсе не хотелось беседовать со строгим отцом на тему о том, что
нельзя беспокоить мамочку, что надо слушаться и прочее. Никак не хотелось.
   - Не говори ему, мамочка! Я больше не буду, обещаю тебе!
   - Тогда ладно. Будь умницей, пойди поиграй на улице. Бери  с  собой  твой
мячик, но не ходи дальше порога, о`кей? Ты меня слышишь, не ходи за порог!
   - Обещаю, мамочка!
   На пороге не было ничего интересного. Хорошо бы поиграть мячом о наружную
стену  дома,  но  тогда  наверняка  будут  неприятности.  Стукать  мячом   о
деревянный пол - это занятие для малышей. Неплохо  кидать  мяч  в  дедушкино
кресло-качалку, лучше всего в сиденье. Так, это легко. Теперь о спинку,  это
интереснее. Кресло покачивалось и как  бы  отбивало  мяч,  подыгрывало  ему.
Почти как игра с приятелем. Хорошо бы поиграть с настоящим приятелем.
   Шлеп! Не поймал, мяч покатился вниз по ступенькам. Прыг - ступенька, прыг
- ступенька. Пожалуй, надо поймать мяч,  если  он  закатится  куда-нибудь  и
потеряется, новый мяч появится нескоро.
   Джейсон побежал за мячом.
   Через две последние ступеньки он перепрыгнул. Интересно! Почему  это  мяч
неожиданно лопнул? Как это случилось, что мяч превратился в  два  одинаковых
полушария, покачивающихся на лужайке во дворе дома?
   У Джона Томса был списочек.
   Рабочие штаны были грязноваты, но Джордж не собирался выходить в свет.
   Он всегда просыпался с трудом после ночи, проведенной на кушетке.  Матрац
совсем износился, в пружинах не осталось никакой  упругости.  Чтобы  встать,
человек должен оттолкнуться задом от чего-нибудь твердого. Нет,  он  не  был
слабаком, совсем нет! Никто не скажет, что  Джордж  Риццо  слабак.  Это  все
кушетка виновата. Ему бы только приподняться, перегнуться,  после  этого  он
будет в порядке. Он еще силен, как бык.
   ОНА каркала, что когда-нибудь спиртное доконает его. Она  повторяла,  что
пьянство доведет его до могилы. Но она не угадала! Он никогда не  страдал  с
похмелья, а ей это совсем не нравилось. Она всегда говорила, что  за  плохие
дела необходимо  расплачиваться.  Сама-то  она  никогда  не  веселилась,  не
совершала плохих поступков, но заплатить ей пришлось. Какие у нее были боли!
Особенно  в  самом  конце.  Пожалуй,  боли  ей  досталось  больше,  чем  она
заслужила.
   А он всю жизнь веселился, до сих пор сильный и здоровый, как  в  двадцать
лет. Может быть, даже здоровее!
   Он поднял бутылку, посмотрел на свет.  Маловато  осталось,  на  полдюйма.
Меньше, чем на полдюйма. Даже дно не прикрывает. Нет, Джордж  не  оставит  в
бутылке ни капли!
   Теперь лучше. Промочил горло, надо откашлять табачную дрянь. Все в  барах
хорошо, кроме табака. Там слишком много курят. Табачный дымок - это неплохо,
он создает в баре атмосферу  дружбы.  Но  когда  слишком  накурено...  Может
пострадать горло, как у нее. Она  не  курила,  не  пила,  не  знала  никаких
удовольствий в жизни. Но зато она всегда орала. Наверное, именно  поэтому  и
пострадало ее горло.
   Джордж  прижался  брюхом  к  раковине,  посмотрел  на  себя  в   зеркало.
Почерневшее стекло с остатками амальгамы, некогда бывшее зеркалом,  показало
ему ухмыляющийся рот с желтыми зубами. Волос на голове  почти  не  осталось,
вокруг глаз собрались грязные морщины, из которых он  никак  не  мог  вымыть
въевшуюся с молодых лет смазку. Когда-то он работал инженером  по  почтовому
оборудованию, отвечал за ремонт техники. Дворником он стал  уже  потом.  Да,
смазка проникает в кожу, ее ничем  не  вымоешь.  Зато  у  него  все  зубы  в
порядке. Желтые, это так. А какими же им быть, если он выкуривает в день три
пачки? Желтые пальцы, желтые  зубы,  желтизна  вокруг  ноздрей,  из  которых
торчат волоски. Пожалуй, он насквозь желтый. Желтый костный  мозг  в  желтых
костях!
   Он выдавил на щетку остатки зубной пасты "Топол - паста для курильщиков".
После работы надо купить новый тюбик, по дороге в "Пластикорп"  он  проходит
мимо аптеки, работающей  круглосуточно.  Плохо,  что  не  существует  зубной
пасты, способной удалить всю никотиновую желтизну. Надо бы  подсказать  этим
ученым ребятам, которые сидят в лаборатории, пусть подумают.
   Скрипнул открываемый кран. Джордж нагнулся и сплюнул  в  раковину  густую
мокроту, вода завертелась воронкой, смыла и унесла дрянь.
   Остается одно - покрепче давить на зубную щетку.  Зубы  желтые,  но  зато
чистые.
   Джордж приложил щетку к зубам.
   Страшная боль, как холодный огонь, поразила его резцы. Он выронил  щетку,
закричал, не разжимая зубов. Он размахивал кулаками,  боясь  дотронуться  до
лица. Он не мог дотронуться до своего лица! Болело сильнее, чем тогда, когда
этот коновал разворотил ему канал в зубе при удалении нерва.  С  губ  падала
красная пена с какими-то желтыми твердыми кусочками. Потом  он  увидел,  что
эти  желтые  кусочки  были  его  передними  зубами,  из  некоторых   торчали
подрагивающие алые корешки зубных нервов.
   У Джона Томса был списочек.
   - Ри-и-и-та!
   Это мать, кричит уже третий раз.  Рита  Филлипо  вытащила  голову  из-под
подушки, заморгала, прогонял сон. Пора вставать.
   Она спустила с кровати свои тонкие ноги, положила руки на бедра  и  стала
внимательно рассматривать пальцы. Некоторые сотрудники в офисе "Пластикорпа"
такие невнимательные! Они оставляли скрепки и  другие  предметы  в  бумагах,
которые она подшивала в папки. Бумагой можно порезать кончики пальцев,  это,
конечно, плохо,  но  хуже  всего,  когда  ногти  ломаются  о  скрепки.  Вот,
пожалуйста, два ногтя треснули, и трещины довольно  глубокие.  Царапины  еще
можно закрасить дополнительным слоем лака, но трещины! Надо снять старый лак
и обработать ноготь с самого начала. Без этого ногти не будут иметь  нужного
вида.
   Рита и не подумала надевать халат  поверх  пижамы  типа  "куколка".  Кого
стесняться, собственной семьи? К  тому  же  она  очень  хорошо  выглядела  в
коротеньких штанишках. Ей идет полупрозрачная ткань. Правда, мать  сердится.
Она постоянно сердится на Риту, начиная с тех пор, как начала стареть.
   Особенно мать сердилась,  когда  Рита  носила  мини-юбку  или  облегающие
джинсы.
   - Ты похожа на проститутку с главной улицы,  Рита!  Прикройся,  Рита!  Не
носи слишком узкое, Рита! Зачем столько косметики, Рита?
   Старая корова! Она просто завидует. Завидует и любит командовать.  Старая
дура пыталась даже учить отца, как надо бриться!
   Рита прошла в ванную, закрытой дверью отгородилась от  скрипучего  голоса
матери.
   - Марко, надо починить дверь! Нет, не завтра и не  на  следующей  неделе.
Прямо сейчас! Ах, тебе наплевать! Тебя интересуют только твоя работа, пиво и
кегельбан! Ты совсем не заботишься о семье. Нас могут  ограбить!  Нас  могут
просто убить ночью! Тебе на все наплевать! Рано утром,  пока  ты  храпел,  я
спустилась вниз и увидела, что дверь не заперта!  Почему  я  должна  тратить
четыреста долларов на этот кондиционер, шум  которого  не  дает  мне  спать,
потому что он громче твоего храпа, а ты  не  хочешь  даже  пошевелить  своим
старым толстым задом и починить дверь. Поэтому мы охлаждаем воздух  во  всем
городе, и только потому, что  тебе  лень  заняться  дверью!  Отвечай,  Марко
Филлипо! Когда-нибудь мы проснемся утром с перерезанными  глотками,  меня  и
Риту изнасилуют, вот тогда ты пожалеешь! Нас ограбят,  хотя  непонятно,  кто
позарится на наше добро? У нас паршивый черно-белый телевизор,  в  то  время
как у соседки уже есть НАСТОЯЩИЙ телевизор, цветной, с  большим  экраном!  С
дистанционным управлением! Я говорю тебе, Марко Филлипо...
   Шум воды и дребезжание труб окончательно заглушили голос матери.
   Рита сдвинула  в  сторону  высохшие  колготки,  смыла  с  ресниц  остатки
вчерашней краски. Пока она чистила зубы и полоскала рот эликсиром, крохотная
ванная наполнилась паром от горячей воды. Надо следить за ртом, ее же  могут
в любой день поцеловать. Особенно этот великан Гордон с пышной  шевелюрой  и
большим мотоциклом... Он так всегда внимателен к ней...
   Ванна наполнилась горячей водой. Рита  добавила  в  воду  хорошую  порций
ароматного шампуня, по  запаху  совпадавшего  с  ее  духами,  достала  из-за
коробки "тампакса" спрятанный стереоприемник, включила его. Музыку  мать  не
услышит, в квартире хватает шума  -  радио  на  кухне,  работает  телевизор,
громко говорит мать.
   Вода  была  именно   той   температуры,   когда   купающийся   становится
розовеньким. Рита постепенно погружалась в ванну, опустив одну руку в  воду,
а другой крутя ручку настройки. Крутить ручку надо быстро, чтобы не  слышать
речи. Радио должно быть  только  для  музыки.  Хорошо  бы  придумать  закон,
запрещающий передавать по радио речь. Пусть будет только музыка!
   Необходимо заняться ногтями. Сначала нужно снять  вчерашний  лак,  каждый
ноготь внимательно осмотреть, при необходимости подпилить. Потом специальное
масло для кожи вокруг ногтя, аккуратно  наложить  лак.  Хорошие  ногти  надо
покрывать лаком в три слоя, иногда в четыре. К концу операции с ногтями вода
в ванне стала почти холодной.
   Грим тоже отнимает время.  Без  косметики  ее  лицо  выглядит  бледным  и
скучным, как лупа в солнечный день. Нельзя спешить. Надо подрисовать  глаза,
смешать два цвета для век, накрасить ресницы,  пудрой  и  румянами  оттенить
скулы,  карандашом  и  влажной  помадой  довести  до  совершенства  губы.  В
результате она становилась красивой. И неважно, что говорит мать!
   Голая и розовая, Рита повертелась перед  зеркалом.  Все  так  хорошо,  от
горячей воды тело становилось прекрасным. Как будто она нанесла косметику на
все тело. Тот счастливец, которому она  достанется,  увидит  Риту  именно  в
таком виде. У него просто захватит дух, будьте  уверены.  Она  отдастся  ему
именно после ванны, когда вся она будет  такая  розовенькая,  от  головы  до
хвоста, да, до ее симпатичного хвостика.
   Рита помяла свои ягодицы. Он просто ошалеет! Жалко, что нет косметики для
девичьего зада.
   Она собрала и кинула пижаму в корзину для белья, потянулась за халатом.
   В рукаве что-то мешало. Нитка,  что  ли?  Ее  рука  застряла  в  середине
рукава, пришлось легонько нажать. Руку, от промежутка между двумя пальцами и
до локтя, поразил удар, похожий на то, что  она  испытала,  когда  ножницами
перерезала электропровод и когда током ее бросило через всю комнату.
   То, что она вынула из рукава, было похоже  на  окровавленный  раздвоенный
язык огромной змеи.
   У Джона Томса был списочек.
   Марта Каннингам всегда содрогалась,  когда  бывала  на  главной  торговой
площади города. Лучше  было  бы  делать  покупки  в  других  местах,  но,  к
сожалению, автобус доходил только до  центра.  Марта  расправила  плечи  под
своим тонким зеленым пальто. Не надо волноваться, она  не  станет  совершать
глупые поступки.  Она  только  посмотрит,  никто  от  этого  не  пострадает.
Посмотрит на улицы, на витрины, может быть, выпьет чашку  кофе  с  маленьким
вкусным  пирожным  в  греческой  кофейне.  Как  называются   эти   пирожные?
"Балаклавские"?
   Немного беспокоил мостик во  рту,  хотя  молодой  врач  уверял,  что  все
прекрасно. Она стала щелкать языком, чтобы мостик сел на место. И  чего  эта
женщина вытаращилась? Разве бедная вдова не имеет  права  щелкать  языком  и
сосать мостик у себя во рту?
   В магазине у Монтгомери всегда такие замечательные вещи! Жаль. что у  них
нет витрины, дверь магазина выходила прямо на площадь, как будто и магазин и
площадь были  одно  целое.  Они  специально  так  делают,  чтобы  заманивать
покупателей. Идешь себе по плиткам площади и вдруг видишь, что ты уже стоишь
в магазине, на ковре, вдыхаешь пахнущий духами воздух Это нечестно.
   Женщина примерно ее возраста, но в шляпе и с косметикой на  дряблой  коже
(ее покойный муж сказал бы:
   "Гусыня, притворяющаяся гусенком"), пробовала духи, смачивая себе  кисть.
Это здесь разрешается, таких покупателей  называют  "испытателями".  Но  все
равно  нечестно,  нельзя  позволять  пользоваться  духами,  если  не  имеешь
серьезных намерений купить. "Все так делают", - говорит приятельница Ева.  И
все-таки неправильно, нечестно. Что же это  получается?  Если  ты  работаешь
где-то недалеко, то можешь приходить  каждый  день  и  прыскаться  бесплатно
духами? Уж она-то никогда не купит духов.
   Марта фыркнула, намекая женщине, что за  ней  следят  и  не  одобряют  ее
поведения.
   У них такой хороший отдел  украшений.  Красивые,  непрерывно  вращающиеся
часы под стеклянными колпаками.  Марта  постояла,  посмотрела.  Лучше  всего
рассматривать вещи, находящиеся под стеклом. Стекло мешало  людям  впасть  в
искушение.
   А вот и столик, похожий на поднос  с  ножками,  надпись  "Цены  снижены".
Марта хотела пройти мимо,  но  ее  внимание  привлекла  камея.  Конечно  же,
имитация! В наше время нет ничего натурального. Уже много лет нет  предметов
из слоновой кости. Но эта камея так похожа на настоящую! На  камее  приятное
лицо, Марта хотела бы иметь подобное лицо. Волосы собраны в пучок.  Скромно,
как у нее, Марты. Покойный Альберт любил вытаскивать из ее прически шпильки,
одну за другой...
   Она смотрела на камею. Нехорошо, что подумают  люди!  Но  ведь  никто  не
видит, она убедилась в этом, наблюдая краем глаза. Никто не видит.
   Слоновая кость такая теплая на  ощупь.  Интересно,  имитация  тоже  греет
руку? Брошку можно потрогать, она не  прикрыта  стеклом,  чтобы  люди  могли
потрогать. А почему бы и не купить? Она ведь не  слишком  дорогая.  Нет,  не
сегодня, пока нет лишних денег. Но когда этот странный жилец  наверху  снова
появится и внесет квартплату... Сегодня она посмотрит,  а  купит  позже,  на
этой же неделе.
   Ого, двадцать семь пятьдесят! Возмутительно! Магазины не должны  искушать
покупателя и требовать от него двадцать семь пятьдесят! Она  ни  за  что  не
купит за такую цену.
   Камея греет руку. Так, двадцать семь пятьдесят. Ей цена десять  долларов,
не больше. При цене в десять долларов можно было бы  подумать,  но  двадцать
семь пятьдесят! Существуют же вещи по доступным ценам, вы смотрите и решаете
- купить или нет. Есть хорошенькие вещицы за стеклом, на них смотришь и  тут
же забываешь. А есть вещи, которые искушают,  которые  можно  потрогать,  но
самоуважение и трудно  достающиеся  доллары  не  позволяют  делать  ненужные
покупки. Нельзя же тратить двадцать семь  пятьдесят  на  безделушку.  Стыдно
подумать!
   Камея утонула в ее ладони, руки  она  спрятала  в  карманы  и  продолжала
размышлять. Никто не смотрит. Раз, и  камея  из  ладони  падает  в  дырку  в
кармане и остается под подкладкой, у самого подола. Марта знала,  что  будет
именно так. Именно это и происходит с предметами.
   При выходе из магазина никто не остановил ее,  никто  не  закричал  и  не
побежал за ней.
   Марта съела два "балаклавских". Она ведь сэкономила десять  долларов,  не
купив вещь, которая должна стоить десять долларов.
   Придя домой, Марта повесила пальто на крючок за дверью. В кармане  что-то
стукнуло. Что это?  Ах,  это  же  камея,  которая  случайно  провалилась  за
подкладку. Надо достать ее, пока она не прорвала подкладку.
   Вообще-то камея  и  не  такая  хорошая,  дешевка.  На  булавке  нет  даже
предохранительной цепочки. Марта положила камею в  ящик  комода,  сделанного
Альбертом к двадцать седьмой годовщине их свадьбы. Надо как-нибудь разобрать
вещи в ящике. Их так много - брошки, духи, губная помада  и  еще  неизвестно
что.
   Она поставила на плиту чайник с водой  для  кофе,  но  потом  передумала,
лучше съесть что-нибудь