ть.
   - Когда полиция заберет вас, - пробормотал Декер,  -  не  только  вам
предстоит ощутить всю тяжесть одиночества. Я ведь тоже остаюсь один. Вас
будет лечить кто-то  другой,  какой-нибудь  тюремный  психиатр,  а  меня
больше никогда не пустят к вам. Поэтому я прошу... Дайте мне еще  время,
чтобы я мог разобраться во всем...  прежде  чем  между  нами  будет  все
кончено.
   "Он говорит так, будто мы любовники, - промелькнуло в голове у  Буни,
- будто наши отношения для него действительно дороже жизни".
   - Я знаю, что вам сейчас нелегко, - продолжал Декер. - Но у меня есть
лекарство для вас. Вот... таблетки... Они облегчат ваше  состояние  хотя
бы на то время, пока мы не закончим...
   - Я не ручаюсь за себя, - сказал Буни. - Вдруг  я  снова  кого-нибудь
убью?
   - Не убьете, - ответил доктор с завидной уверенностью.  -  Вы  просто
станете крепче спать по ночам, а все остальное время я буду  рядом.  При
мне с вами ничего не случится.
   - Сколько времени вам надо?
   - Буквально несколько дней. Ведь это не так много, правда? Мне  очень
нужно выяснить, почему все так получилось, почему мы потерпели крах.
   Мысль о том, что придется пережить все заново, ужаснула Буни.  Но  он
был в долгу перед доктором и не мог лишить его  последнего  шанса.  Быть
может, ему удастся откопать хоть  что-нибудь  из-под  руин  их  внезапно
рухнувших надежд.
   - Хорошо. Только, пожалуйста, не очень долго, - сказал он.
   - Спасибо, - ответил доктор. - Для меня это очень много значит.
   - А таблеток мне понадобится много...
   В своем  лекарстве  Декер  был  уверен  не  зря.  Таблетки  оказались
настолько сильными, что порой Буни не мог с  уверенностью  назвать  даже
своего имени. Он легко засыпал и был счастлив хоть на  время  избавиться
от своего получеловеческого существования.
   Декер  сдержал  свое  слово  и  давал  Буни  лекарство   по   первому
требованию. А когда тот немного приходил в себя, они  снова  принимались
за поиски доказательств. Однако ясности по-прежнему не было  -  какие-то
двери, какие-то лестницы. Он все чаще и чаще терял контакт с Декером,  а
тот еще пытался проникнуть в глубины его больного мозга. Однако  у  Буни
не осталось уже никаких мыслей, никаких  чувств.  Только  сон,  гнетущая
тяжесть вины и неисчезающая надежда,  что  скоро  всему  этому  наступит
конец.
   И только Лори, вернее, воспоминания о ней  изредка  врывались  в  его
затуманенное сознание. Он слышал ее голос, чистый и  звонкий.  В  памяти
всплывали слова, сказанные ею когда-то. В общем-то незначительные фразы,
но они ассоциировались с чем-то очень дорогим для него.  Правда,  с  чем
именно, он вспомнить не мог. Таблетки  начисто  лишили  его  способности
представлять что-либо. И ему оставалось лишь мучиться,  слыша  ее  голос
как будто бы совсем рядом и не имея возможности сопоставить ее  слова  с
воспоминаниями из прошлого. Но хуже всего было то, что он знал: все  это
связано с женщиной, которую он любил и которую больше никогда не увидит,
может быть, только в суде. Ведь это ей он дал  обещание  и  нарушил  его
буквально через несколько недель. В его нынешнем ужасном  состоянии  это
невольное  предательство   казалось   таким   же   чудовищным,   как   и
преступления, изображенные на фотографиях. Нет ему прощения!
   ...А лучше всего смерть. Он не знал точно, сколько времени  прошло  с
тех пор, как Декер уговорил его подождать еще несколько дней, но он  был
уверен, что с честью  выдержал  это  испытание.  Больше  ему  вспоминать
нечего. Осталось одно - пойти в полицию и во всем признаться. Или самому
сделать то, на что уже власти не надеются, - уничтожить чудовище.
   Он не стал, конечно, посвящать Декера в свой план, потому что знал  -
доктор приложит все усилия и не допустит самоубийства  своего  пациента.
Поэтому он терпеливо дождался вечера и, пообещав  Декеру  прийти  утром,
отправился домой, чтобы приготовиться к самоубийству.
   Дома его ждало еще одно письмо от Лори, четвертое  за  это  время,  в
котором она настойчиво просила сообщить, что  случилось.  Он  читал  его
медленно, с трудом улавливая смысл. Даже пытался написать ответ,  но  не
смог. Мысли путались, слова теряли  свой  смысл.  Он  встал  и,  положив
письмо Лори в карман, вышел из дома в поисках смерти.
   Ему не повезло. Бросившись под грузовик, он остался жив и, истекающий
кровью, был доставлен в больницу. Позже он понял, что так оно  и  должно
было случиться, что смерть обошла его стороной преднамеренно. Но  тогда,
сидя  в  белой  больничной  палате,  он  думал  только  об  одном:   как
несправедлива к нему судьба. У других людей он  с  чудовищной  легкостью
отнимал жизнь, а сам не мог умереть. Даже здесь удача не улыбнулась ему.
   Однако именно эта комната станет началом его новой жизни. Именно в ее
стенах он услышит слово, которое однажды  ночью  поманит  его  за  собой
туда, где ему предстоит встретиться со сверхъестественным и мистическим.
   Мидин. Что-то объединяет его с этим  названием.  Обещания,  данные  в
ночи... Только его клятвы в вечной любви очень скоро  были  нарушены,  а
то, что обещает Мидин, неподвластно даже смерти.

Глава 3

   За годы своей болезни в стенах психиатрических клиник, да и не только
там, Буни часто встречал людей, страдающих и несчастных, которые хранили
у себя какие-то талисманы, свято веря, что  они  могут  защитить  их  от
новых бед и испытаний. Он быстро понял, что нельзя относиться к этому  с
пренебрежением. Собственный горький опыт показал ему: нужно  иметь  хоть
что-нибудь, способное удержать тебя от последнего шага. Чаще  всего  это
были простые безделушки - ключи, книги, фотографии, то есть все то,  что
напоминало несчастным о чем-то очень личном, добром и светлом. Но было и
нечто такое, что принадлежало всем. Буни не раз  слышал  слова,  которые
считались среди этих людей  святыми:  какие-то  бессмысленные  рифмовки,
имена богов. Таким же магическим было слово Мидин.
   Буни часто слышал название этого места, в основном от людей,  которые
находились уже у последней черты. Ми-дин... Там можно  было  спрятаться,
укрыться от всех и от всего, там прощались все грехи, как реальные,  так
и вымышленные. Буни не знал, откуда появилась эта легенда, да никогда  и
не интересовался этим. Он не нуждался в прощении.  Так  ему,  во  всяком
случае, казалось. Теперь все  изменилось.  Ему  было  в  чем  покаяться.
Долгое время он был в неведении, и вот Декер помог ему сделать  страшное
открытие. И никакие силы не  смогут  освободить  его  от  этой  душевной
тяжести. Теперь он стал совершенно другим. Мидин манил его.
   Погруженный в свои тяжкие мысли, он и не  заметил,  что  находится  в
палате не один. И вдруг кто-то хрипло произнес:
   - Мидин.
   Сначала он подумал, что это ему просто слышится, как голос  Лори.  Но
когда звук повторился, он понял, что говорят из другого  конца  комнаты.
Буни с трудом поднял веки, липкие от крови, и повернул голову. В дальнем
углу  палаты  сидел  какой-то  человек  -  очевидно,  еще  одна   жертва
дорожно-транспортного происшествия. Он не  отрываясь  смотрел  на  дверь
своими безумными глазами, как будто ждал, что в любой момент  там  может
появиться его спаситель. Сказать что-либо определенное  о  возрасте  или
внешности этого человека было практически невозможно - все его лицо было
залеплено грязью и  запекшейся  кровью.  "Я,  должно  быть,  выгляжу  не
лучше", - подумал Буни. Впрочем, его  это  мало  волновало.  В  нынешней
ситуации они действительно имели много общего - товарищи по несчастью.
   Но если Буни в своих джинсах, поношенных ботинках и  черной  тенниске
не представлял собой ничего особенного, то  во  внешнем  облике  другого
пациента было немало примечательного. Длинное, монашески строгое пальто,
седые волосы, стянутые на затылке  в  хвост,  спускающийся  до  середины
спины, блестевшая на шее цепочка, которая едва виднелась из-за  высокого
воротника, и, наконец, два искусственных ногтя на больших пальцах  обеих
рук, судя по всему, серебряные, очень длинные, загнутые крючком.
   И вот этот человек произнес заветное слово.
   - Вы возьмете меня с собой? - спросил он тихо. - В Мидин?
   Его взгляд был по-прежнему  прикован  к  двери,  а  слова,  казалось,
обращены к кому-то другому. И вдруг совершенно неожиданно,  без  всякого
предупреждения, он повернул  свою  окровавленную  голову  и  со  злостью
плюнул в сторону Буни.
   - Убирайся отсюда вон! - сказал он. - Это из-за тебя они не приходят.
И не придут, пока ты торчишь здесь.
   Буни был слишком слаб, чтобы ответить,  да  и  подняться  у  него  не
хватило бы сил. Поэтому он решил не обращать внимания.
   -  Убирайся!  -  повторил  незнакомец.  -  Таким,  как  ты,  они   не
показываются. Неужели непонятно?
   Буни закрыл глаза.
   -  Черт!  -  снова  послышался  хриплый  голос.  -  Я  пропустил  их!
Пропустил!
   Он встал и направился к окну, за которым стояла черная ночь.
   - Они прошли мимо, - неожиданно грустно пробормотал он. Потом подошел
к Буни и, криво улыбаясь, спросил:
   - У вас есть что-нибудь успокаивающее?
   - Сестра дала мне что-то.
   - Я имею в виду выпивку. У вас есть что-нибудь выпить?
   - Нет.
   Лицо его сразу сморщилось, из глаз потекли слезы.  Он  отвернулся  от
Буни и, всхлипывая, снова заговорил:
   - Почему они не взяли меня? Почему не пришли за мной?
   - Может быть, они придут позже, - сказал Буни, - когда меня здесь  не
будет?
   Незнакомец снова взглянул на него.
   - Что вы знаете об этом? - спросил он.
   "Очень мало", - хотел сказать Буни, но промолчал. Он знал кое-что  об
этой легенде, но никогда не интересовался  подробностями.  Действительно
ли это то самое место, где  находят  покой  те,  кто  потерял  последнюю
надежду? А сам он дошел уже до этого состояния? Ведь у него не  осталось
ничего, что принесло бы успокоение. И никто не сможет помочь  ему  -  ни
Декер, ни Лори. Даже смерть отвернулась от него. И хотя Мидин был  всего
лишь красивой легендой, свято хранимой обреченными на страдания  людьми,
Буни хотел теперь побольше узнать о ней.
   - Расскажите мне, - промолвил он.
   - Это я вас прошу рассказать,  -  ответил  незнакомец,  почесав  свой
небритый подбородок серебряным ногтем.
   - Я знаю, что там облегчаются все страдания, - сказал Буни.
   - А еще что?
   - А еще... туда принимают всех.
   - Не правда, - последовал неожиданный ответ.
   - Не правда?
   - Если это так, то почему же я до сих пор там не оказался?  Разве  вы
не знаете, что это самый большой город на земле? И конечно, не всех туда
пускают. Его глаза, полные слез,  уставились  на  Буни.  "Интересно,  он
понял, что я ничего не знаю, - подумал Буни. - По-видимому, нет". А  его
сосед  продолжал  говорить  и,  казалось,  испытывал   удовольствие   от
обсуждения этой темы. Но скорее всего в этом просто выражался его страх.
   - Меня не берут туда, потому что я, наверное, еще не заслужил  этого,
- сказал он. - Не так-то легко получить у них прощение. Да и вообще,  не
все грехи отпускаются. А знаете, что они делают с теми, кто  не  достоин
этого прощения?
   Однако  Буни  гораздо  больше  интересовала  сама  уверенность  этого
человека в том, что Мидин действительно существует. Он говорил о нем  не
как о несбыточной мечте, которую лелеет в своей душе любой  сумасшедший,
а как о чем-то реальном, куда можно прийти и действительно получить  то,
что тебе нужно.
   - Вы знаете, как попасть туда? - спросил Буни.
   Незнакомец отвернулся. И вдруг Буни охватил страх. Что если этот урод
не станет больше ничего рассказывать!
   - Мне нужно знать, - повторил он.
   Незнакомец снова взглянул на него.
   - Это заметно, - сказал он изменившимся голосом.
   Подавленный вид Буни явно заинтересовал его.
   - Мидин находится к северу-западу от Атабаски.
   - Правда?
   - Это то, что я слышал.
   - Но там совершенно пустынная земля, - сказал Буни. - И без  карты  в
тех местах можно блуждать до бесконечности.
   - Мидин не обозначен ни на одной карте. Но действительно расположен к
востоку от города Пис-Ривер, рядом с Шернеком, севернее Двайера.
   В его словах не было ни тени сомнения. Он верил в существование этого
места, пожалуй, даже больше, чем  в  то,  что  сам  находится  сейчас  в
четырех стенах больничной палаты.
   - Как вас зовут? - спросил Буни.
   Вопрос, казалось, привел его в замешательство. Уже долгое время никто
не спрашивал его имени.
   - Нарцисс, - ответил он наконец. - А вас?
   - Арон Буни. Правда, никто не зовет меня Ароном. Просто Буни.
   - Арон, - сказал Нарцисс. - А откуда вы знаете про Мидин?
   - Оттуда же, откуда и вы, - ответил Буни. - От других людей, от  тех,
кто мучается и страдает.
   - От монстров, - добавил Нарцисс.
   Буни не считал этих  несчастных  монстрами,  но,  возможно,  с  точки
зрения нормального человека, они действительно ими были.
   - Только их принимают в Мидин, -  объяснил  Нарцисс.  -  Если  вы  не
зверь, тогда вы - жертва. Ведь правда же? Вы или тот,  или  другой.  Вот
почему я не осмеливаюсь идти туда один. Я жду друзей, которые придут  за
мной.
   - Людей, которые уже отправились туда?
   - Да, - сказал Нарцисс. - Некоторые из них живые, а некоторые пошли в
Мидин уже после своей смерти.
   Буни показалось, что он ослышался.
   - После смерти? - переспросил он.
   -  Послушайте,  может  быть,  у  вас  все-таки  найдется   что-нибудь
успокаивающее?
   - У меня есть немного таблеток, - сказал Буни, вспомнив  о  лекарстве
Докера. - Если хотите, я вам дам.
   - Хоть что-нибудь.
   Буни с радостью избавился бы от  этих  таблеток.  Они  дурманили  ему
голову, приводили в такое состояние, когда не знаешь, жив ты еще или уже
умер. Сейчас он знал, что жив. Теперь ему было куда  пойти.  Было  такое
место, где его хоть кто-нибудь сможет  понять.  А  для  этого  не  нужны
таблетки. Для этого нужны силы и страстное  желание  получить  прощение.
Желание у него было. А силы... Он должен найти их.
   - Где же они? - нетерпеливо спросил Нарцисс.
   Старая кожаная куртка Буни, которую с него сняли  во  время  осмотра,
висела на спинке стула. Он запустил руку в ее  внутренний  карман  и,  к
своему ужасу, обнаружил, что пузырька с лекарством там нет.
   - Кто-то вытряхнул мою куртку!
   Он осмотрел другие  карманы.  Везде  пусто.  Письма  Лори,  бумажник,
лекарство - все исчезло. Через секунду он понял, что случилось, и внутри
у него все похолодело.  Они  искали  документы,  хотели  установить  его
личность. Попытка самоубийства была налицо, поэтому они и обчистили  его
карманы. А в бумажнике был адрес Декера. Наверное, доктор уже  торопится
в больницу, чтобы забрать своего непутевого пациента  и  отвести  его  в
полицию. И тогда, прощай, Мидин...
   - Вы сказали, что у вас есть таблетки! - завопил Нарцисс.
   - Кто-то взял их у меня.
   Нарцисс выхватил куртку из рук Буни и стал в ярости терзать ее.
   - Где? - кричал он. - Где?
   Его лицо снова сморщилось от отчаяния. Он бросил  куртку  и  отпрянул
назад. Из глаз его катились слезы, а рот растянулся в страшной улыбке.
   - Я знаю, кто вы, - сквозь рыдания и истерический  хохот  сказал  он,
указывая на Буни. - Вас послали сюда оттуда. Чтобы убедиться, достоин ли
я попасть в Мидин. Вы пришли специально, посмотреть на меня - подхожу  я
вам или нет.
   Он бился в истерике, не давая Буни возможности вставить даже слово.
   - А я сижу здесь и молю всех богов, чтобы за мной кто-нибудь  пришел.
А вы, оказывается, уже тут как тут. Наблюдаете за мной все это  время  и
видите, какое я дерьмо!
   Он громко захохотал и вдруг заговорил вполне серьезно:
   - Я никогда не сомневался. Я всегда знал, что за мной  придут.  Но  я
думал, что это будет  кто-нибудь  из  знакомых.  Марвин,  например.  Мне
следовало догадаться, что они пошлют человека, которого я  не  знаю.  Ну
как, посмотрели! Услышали? И мне совсем  не  стыдно.  И  им  никогда  не
удавалось добиться от меня этого. Спросите любого. А они пытались! И  не
один раз. Они хотели разложить меня на кусочки,  вытащить  из  меня  все
самое безобразное. Но я держался, потому что знал: рано  или  поздно  вы
придете, и я хотел быть готовым. Поэтому  я  носил  эти  штуки...  -  Он
поднял вверх большие пальцы обеих рук. - Могу показать. Хотите?
   Не дожидаясь ответа. Нарцисс поднес ладони к лицу. Острые как  бритва
ногти коснулись кожи чуть ниже мочек ушей. Буни молча смотрел,  понимая,
что  никакие  уговоры  не  остановят  безумца.  Да,  этот  жест  Нарцисс
репетировал бессчетное  количество  раз.  Он  знал,  что  делает.  Ногти
беззвучно вонзились в тело. И тут же брызнула алая кровь, заливая шею  и
руки. Ни один мускул не дрогнул на его лице,  застывшем,  словно  маска.
Через мгновение оба пальца одновременно заскользили вниз  к  подбородку,
легко распарывая кожу. Он действовал с точностью хирурга, и  вскоре  его
нижнюю челюсть окаймляла ровная, кровоточащая рана.
   - Ну как, хотите посмотреть? - снова  сказал  он,  пытаясь  подцепить
пальцами одной руки край кожного лоскута. С другой его руки  стекала  на
пол кровь.
   - Не надо, - еле выдавил из себя Буни.
   Но Нарцисс не слышал его. Резким движением он  рванул  кожу  вверх  и
стал сдирать ее с лица.
   Буни услышал позади себя чей-то вскрик. Он слегка повернул голову. На
пороге открытой двери стояла санитарка с белым как мел лицом и разинутым
от ужаса ртом. Буни заметил и пустой коридор  позади  нее,  коридор,  по
которому можно убежать отсюда. Но он не в силах был отвести  взгляда  от
Нарцисса, хотя кроме крови больше ничего не  видел.  А  ему  нужно  было
узнать, что скрывается за его маской, увидеть то,  что  заставило  этого
человека  так  страстно  стремиться  в  Мидин.  Скоро   кровавый   дождь
прекратился, и Буни увидел лицо. Что это - действительный облик  монстра
или просто изуродованный, несчастный человек? Сейчас он узнает...
   И вдруг Буни почувствовал, что кто-то схватил его  сзади  за  руки  и
потащил к двери. И он увидел, как Нарцисс угрожающе поднял свои страшные
ногти, но тут же сник под натиском  санитаров,  которые  набросились  на
него и стали связывать. Воспользовавшись моментом, Буни вырвался из  рук
санитарки, схватил свою куртку и бросился к двери. Он был очень слаб и с
трудом передвигал ноги. Почувствовав тошноту и резкую боль во всем теле,
он едва не упал на колени, но картина, стоявшая у него перед  глазами  -
Нарцисс, окруженный и связанный, - придала ему силы. Он быстро спустился
в холл, не замеченный никем из медицинского персонала.
   Выходя в ночную темень, он услышал  протестующие  крики  Нарцисса,  а
потом полный отчаяния стон - жуткий, но такой человеческий...

Глава 4

   Несмотря на то, что расстояние  от  Калгари  до  Атабаски  составляло
немногим более трехсот миль, путешественник, проделав этот путь, попадал
в совершенно иной мир. Отсюда  начиналась  абсолютно  ровная,  пустынная
земля.  Обширные   прерии   постепенно   сменялись   дикими   лесами   и
непроходимыми  болотами.  Все  это  осложняло   задачу   Буни,   который
практически не имел опыта путешествий. В молодости  он  некоторое  время
работал  водителем  грузовика,  но  дальше  Атабаски  и  еще  нескольких
близлежащих городков никуда не ездил. Местность, которая простиралась  к
северу,  была  ему  совершенно  неизвестна.  Только  по  карте  он   мог
посмотреть  названия  населенных  пунктов.   Впрочем,   они   почти   не
встречались. Ему предстояло пересечь практически пустынную территорию  с
кое-где разбросанными фермерскими поселениями. Правда,  название  одного
из них было ему знакомо - Шернек. О нем упоминал Нарцисс.
   Карту, а также немного денег, которых ему хватило на покупку  бутылки
бренди, он раздобыл, взломав  несколько  машин  на  одной  из  подземных
автостоянок в пригороде  Калгари.  Ему  удалось  благополучно  скрыться,
прежде чем полиция уловила звук сигнализации.
   Дождь уже смыл кровь с его лица. Заскорузлую тенниску он  выбросил  и
надел прямо на