гут изучать свое эго. Они подчинены объективным общечеловеческим
смыслам - они духовны.
  Духовность - это способность личного, интимного отождествления с Миром, с
теми смыслами человеческого существования, которые принято называть
Нравственным Законом. У каждого народа свой орнамент смыслов бытия -
христианский, исламский, буддийский или неопределенно-мистический... Как
мы увидим в дальнейшем, в этом разнообразии много общего, и стоит только
захотеть понять друг друга, чтобы наши отличия из предмета споров
превратились в самобытные национальные узоры на общем фундаменте твердой
веры в то, что мы не случайны в этом Мире, что метафизика нам нужна для
объединения всего планетарного qnnayeqrb`, для исполнения эволюционных
задач человечества, а вовсе не для корысти религиозных функционеров.
  Однако невозможно пережить интимное единение с материальным миром, где
люди противопоставлены неодушевленной вселенной, случайно возникшей из
хаоса. К несчастью, большинство видит се именно такой. Считая атеизм
нормальным состоянием сознания, мы исключаем из системы наших
представлений важнейшую смысловую конструкцию, являющуюся необходимым
условием человеческого здоровья - представление о личностном начале Мира -
идею Бога. Вот, что писал в 1922 году В. И. Ленин: "Миллион грехов,
пакостей, насилий и зараз физических - гораздо менее опасны, чем тонкая,
духовная, приодетая в самые нарядные Идейные "костюмы, идея боженьки
"{Полн. собр. соч., т. 48, с. 227}. Идеологи материализма противопоставили
духовному мировоззрению "здоровый" эгоизм, обеспечивающий выживание в
условиях борьбы и конкуренции. При этом качество жизни людей существенно
поменялось: грехи, пакости, насилие и заразы не замедлили заменить идею
Бога. Не имея возможности занять надличностную ролевую позицию (то есть,
отождествиться с образом, превосходящим по важности структуру эго),
человек словно пребывает в плохом сне и не осознает подлинности своего
существования. По этой причине атеисты крайне беспокойны, враждебно
смотрят на окружающий мир и одержимы дезинтегрированными компонентами
своего сознания (субличностями).
  "...Откуда появляется символ или идея Бога? - пишет наш соотечественник,
выдающийся философ М. Мамардашвили. Человек в отличие от барона
Мюнхгаузена не может вытащить сам себя из болота. Нужна кокая-то точка..."
{22, с. 25}. Наше эго не может развиваться и осваивать новые измерения
сознания пока в нем нет представления о чем-то сверхъестественном или
сверх- опытном. Символ Бога и есть та самая точка, благодаря которой
происходит внутренний рост. Когда эго - комплекс представлений о своей
уникальности - занимает подчиненное положение в сфере сознания человека,
"одержимость собой" ему не грозит. Но когда эго убеждено в собственном
главенстве в окружающем его поле смыслов, малейшая провокация обнаруживает
его "хозяйскую" несостоятельность. Эти же ментальные привычки (или
стереотипы "недуховного" самоанализа) создают проблемы и во
взаимоотношениях человека с психоактивными веществами.
  Среди тех, кто ни во что не верит и уже не хочет верить, потребность
внутренних перемен особенно сильна, но часто неосознаваема, поэтому
распространены разрушительные способы употребления опьяняющих веществ -
наркомания, запои, курение по пачке сигарет в день и т.д. За отказ от
сакрального использования правильно выбранных снадобий в качестве
инструментов самоисследования и духовной практики, как это было у наших
предков, мы платим собственной одержимостью и в отношениях с веществами, и
в социально-правовых взаимоотношениях.
  Судя по всему, то ощущение раскрытости, которое посещает людей в
измененных состояниях сознания, достойно более пристального внимания. Если
с развитием благосостояния и образованности людей потребность в
психоактивных веществах не ослабевает, а превращается в социальную
проблему, значит что-то me так. Значит, нам необходимо искать достойное
культурное оформление данной человеческой нужды, а не прятаться от нее за
общественное табу. Однако мы боимся признать психологическую ценность
экстатических переживаний, так как за этим последует переоценка
представления о порочности употребления опьяняющих веществ. А за
переоценкой немедленно возникнет вопрос о правильности табачно-алкогольной
диеты, которую выбрала для себя цивилизация. Вот над этими проблемами мы и
поразмышляем ниже.



                                  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


  Если вы намеренно
избираете меньшее, чем
то, на что вы способны,
то я предупреждаю вас: вы
будете глубоко несчастны
до конца своей жизни

  А.Маслоу


  ПРОБЛЕМА ПОПУЛЯРНОСТИ ПСИХОАКТИВНЫХ ВЕЩЕСТВ

  В контексте традиционных представлений о чужеродности наркотизма основным
направлениям развития современной культуры, стремление к потреблению
психоактивных веществ в цивилизованном обществе должно ослабевать. Однако
пока можно говорить лишь об увеличении потребительского спроса как на
легальные, так и на запрещенные препараты. С одной стороны, это
свидетельствует о "падении нравов", о тяжести культурных последствий
социальных перемен нашего столетия, об ослаблении ценностных категорий
человеческого существования перед лицом всеобщей технологизации и ухода
духовного мировоззрения из жизни большинства людей. Потребность в
подобного рода ощущениях можно рассматривать как стремление покинуть
обыденное состояние сознания со свойственной ему озабоченностью и
неудовлетворенностью.
  С другой стороны, появлением опасных психоактивных веществ мы обязаны
научно-техническому прогрессу. Курение опия, равно как и жевание листа
коки далеки по своим последствиям от привычки употребления морфия, героина
или кокаина. Когда в середине XIX века благодаря успехам органической
химии были синтезированы эти вещества, их использовали для обезболивания.
В XX веке морфий и кокаин уже широко используются здоровыми и полноценными
людьми для достижения эйфории. Одновременно с декларацией человеческого
всемогущества и богоборческими общественными тенденциями появляется
загадочное понятие "пристрастия", словно досадное напоминание об
иллюзорности свободной воли сверхчеловека новой эпохи. С этого момента
популярность наркотиков лавинообразно растет, пугая обывателей и открывая
властям новые, тщательные скрываемые рычаги управления народными массами.
Впервые люди оказались лицом к лицу перед фактом загадочной, непреодолимой
тяги человеческой психики к измененным состояниям сознания, опыт
переживания которых так мало знаком западной цивилизации.
  К середине двадцатого столетия в этой области происходят важные перемены,
связанные с возникновением интереса к психоделическим растениям н грибам.
Синтез активных компонентов спорыньи позволил получить ЛСД - препарат, по
действию очень похожий на древнейшее шаманское снадобье - псилоцибиновые
грибы, которые к тому времени были уже хорошо известны среди ботаников и
антропологов. Схожий эффект обнаружили вещества, содержащиеся в кактусе
пейот, кустарнике ибога, деревьях вирола, гигантская рута, нескольких
видах тропических вьюнков и в других растениях, Растительные галлюциногены
превосходят все известные синтетические наркотики по силе воздействия на
сознание и, в большинстве своем, не токсичны для организма человека.
Психоделики заинтересовали исследователей своей способностью стимулировать
мыслительные процессы, вызывая из глубин сознания самые потаенные
воспоминания, мысли и чувства. В 50-х годах психологи и психиатры
использовали ЛСД-25 для изучения внутреннего мира пациентов и актуализации
неосознаваемых психических структур. Чаще всего терапевтический процесс
заключался в преодолении возникающего личностного кризиса, поэтому
галлюциногены приобрели репутацию полезных "провокаторов" скрытых
психических отклонений. После психоделических переживаний пациенты (среди
которых были и "безнадежные", с точки зрения академической.психиатрии,
больные) испытывали устойчивое улучшение психического самочувствия, иногда
достигая полного выздоровления (X. Осмонд и А. Хоффер, 1968; М. Харнор,
1973; С. Гроф, 1975 и др.). Одновременно было замечено, что полноценные,
психически здоровые люди, принимая психоделические препараты, переживали
нечто сверхъестественное, не поддающееся решительно никакому объяснению в
рамках традиционных представлений о реальности. Количество научных работ,
связанных с изучением ЛСД, стремительно росло, и уже в 60-х годах
употребление галлюциногенов вышло за пределы психиатрических лечебниц,
привлекая пристальное внимание властей. В обществе витала идея новой
религии, позволяющей каждому заинтересованному человеку пережить личный
мистический опыт и навсегда избавиться от своих невротических
наклонностей. Достаточно вспомнить философию "власти цветов" (движение
хиппи), заявления некоторых ученых (Т. Лири, Дх. Лилли, Р. Метцнер, Р.
Альперт и др.) и известных деятелей культуры (Джон Леннон. Джон Синклер,
Боб Дилан, Кен Кизи и др.), чтобы понять, какую важную роль сыграли эти
вещества в изменении американского стиля жизни.
  Здесь уже речь идет не о наркомании: психоделические переживания были
объявлены перспективным путем культурного развития, ведущим к формированию
нового духовного мировоззрения. которое может реально противостоять
дегуманизируюшей индустриальной цивилизации. Пристрастие к наркотикам
теперь предстает как неспособность индивида культурно оформить
естественное для человека стремление к личностной трансценденции
(преодоление эгоцентрированности сознания). Неспособность, вызванная, с
одной стороны, непониманием подлинной природы происходящих психических
процессов, а с другой - неосведомленностью широких слоев населения о
характере действия тех или иных препаратов, из-за которой в массовой
нелегальной практике используются в основном вещества высокого риска
пристрастия: опиаты (морфий, героин), кокаин и родственные ему соединения.
  В 70-х годах, когда ЛСД-25 уже было запрещено, изучением растительных
галлюциногенов занимались в основном антропологи. Некоторые из них,
очарованные психоделической магией колдунов Нового Света, оставили научные
труды и проложили свои дороги в иную реальность. Некоторые не спешили
покинуть русло традиции и обратились к истории западноевропейской
цивилизации, чтобы найти общие глубинные корни подобных практик. Как
выяснялось, почти во всех архаичных культурах ритуалы были тесно связаны с
необычными состояниями сознания. Для прорицания, решения сложных жизненных
вопросов, а также для лечения всевозможных болезней широко применялись
галлюциногены, что представляет особенный интерес для современной
нетрадиционной медицины, использующей терапевтический потенциал трансовых
психических состояний.
  В конце 80-х годов было впервые высказано предположение об участии
психоделических растений - мощнейших стимуляторов ментальных процессов - в
развитии сугубо человеческих свойств психики (воображение, абстрактное
мышление или рефлексия) у древнейших антропоидных обезьян - гоминидов.
  Все это заставляло исследователей вновь и вновь задумываться о
многообразии форм природного эволюционизма и его возможной связи с
общественным развитием посредством культурной традиции потребления
определенных психоактивных веществ (Т. Маккенна. 1988, 1992; В. В.
Налимов, 1989),
Что же происходит в состояниях глубокого экстатического опьянения
растительными галлюциногенами? При чем тут телепатия, предвидение или
религия? Почему авторитетные ученые мужи, рискуя репутацией и добрым
именем, пытаются убедить нас в пользе психолелического опыта для
современных людей, в необходимости возобновления открытых исследований и
лечебных программ?
  Известный российский психотерапевт, доктор медицинских наук Э.М. Каструбин
пишет следующее:
  Существует гипотеза, которая не противоречит законам фундаментальной
науки. Из нее следует, что в мире существует "информационный континуум",
содержащий огромный объем информации, полученный за время, превышающее
возраст Вселенной. В этом хранилище разума и смыслов содержатся
колоссальные по объему сведения о прошлом, настоящем и, в какой-то
степени, будущем нашего мира. Это поле смысла непрерывно пополняется за
счет течения и взаимодействия природных процессов и интеллектуальной
деятельности разумных обитателей Вселенной... Не представляет сомнений,
что трансовые состояния являются входом в "поле смысла" {8. с, 138}.
  Когда представители традиционного мировоззрения говорят, что от
психоделиков сходят с ума, они, видимо, имеют в виду тех, кто искренне
поверил в существование этого "информационного континуума". Эксперименты с
галлюциногенами самым непосредственным образом удостоверяют людей в
реальности такого "поля смыслов", но не всем хватает мужества признаться
себе в }rnl. И мне довелось пережить немало мучительных сомнений, прежде
чем окончательно "сойти с ума" и поверить... Но продолжим анализ
человеческой склонности к переживанию необычных состояний сознания.
  Что же такое опьянение? Как измерить и охарактеризовать его глубину?
Наблюдательные люди замечают характерные изменения. которые вызывают в
сознании опьяняющие снадобья. Полный спектр подобных явлений включает в
себя: а) факт осознания перемен. 6} эмоциональную оценку новых ощущений,
в) приобретение опыта измененных состояний сознания - транс, экстаз,
"пиковый" опыт и т. д.
  На уровне смыслов во время глубокого экстатического опьянения происходит
трансценденция эго - сознание человека получает иную степень свободы,
позволяющую временно покидать привычные границы индивидуальных интересов.
Личностная трансформация может быть закреплена в ментальном (умственном)
опыте в виде аналитических выводов и новых мировоззренческих установок мы
замечаем, что человек изменился. Эго зависит и от особенностей внутреннего
мира индивида, и от выбора опьяняющих снадобий. Если речь идет о глубоко
осознающем себя, психологически зрелом человеке, то и в измененных
состояниях сознания происходят так называемые инсайты - внутренние
озарения, интимные догадки, помогающие человеку переосмыслить привычные
представления о себе. приобрести новый взгляд на мир. Но недостаточная
глубина самоанализа не позволит переживающему экстаз сразу найти ключи к
решению своих личных проблем. Возникнет потребность вновь погрузиться в
транс, чтобы испытать это нечто, манящее неизвестно куда. Пережить его
вновь даже ради одного предвкушения личностного перерождения, интуитивно
ожидаемого от необычных состояний сознания.
  Как было замечена, специфика действия тех или иных опьяняющих снадобий
непосредственно связана с возможностью осознавания себя в состоянии
транса. Алкогольное опьянение даст короткий всплеск ментальной активности,
который быстро сменяется симптомами отравления организма, вплоть до
помрачения сознания. Трансценденция эго в данном случае человеку не
грозит, хотя необъяснимое вдохновение иногда посещает людей в процессе
регулярного приема спиртных напитков на протяжении суток и более (запой).
Обычно такая практика приводит к "белой горячке", то есть болезненной,
дезорганизующей личностной трансформации с пугающими галлюцинациями.
  Наркотический тране "опьянением" можно назвать лишь с оговорками. Подобные
переживания вызывают значительные перемены в личности, которые начинаются,
как правило, с первого опыта и могут затянуться на много лет, если человек
пользуется опасными веществами (морфий, героин, метадон, кокаин и его
разновидности, первитин и др.), вызывающими в большей степени эйфорию и
пристрастие, чем инсайты, перестройку мышления и внутренний рост.
Наркомания, в данном случае, - наиболее распространенное психическое
расстройство.
  Однако некоторые вещества при правильном употреблении обладают мощным
целебным потенциалом, так как позволяют человеку nqngm`mmn структурировать
черты своего характера и менять стратегии поведения. Они не вызывают
пристрастие, более того - используются в лечении алкоголизма и наркомании.
Исследования природных и синтезированных галлюциногенов (большие
психоделики - псилоцибиновые грибы, мескалин, ибогаин, ЛСД и др.)
доказывают, что эти вещества в условиях специально подготовленного сеанса
позволяют обеспечить быстрое и безопасное внутреннее перерождение,
добиться глубоких и стремительных перемен в личностном росте. При этом
поддержка специалиста необходима: психоделическое "путешествие" может
сильно испугать даже самого уверенного в себе человека, а у некоторых
индивидов спровоцировать психотическое поведение.
  Дело в том, что опыт, получаемый в необычных состояниях сознания, изменяет
наше представление о реальности. Неосведомленные люди, склонные к
употреблению психоактивной пищи, часто не подозревают о масштабах
переживаний, связанных с психоделическим опытом. Они неосознанно ищут
внутренних перемен, но не признают необходимость личностного роста.
Употребляемые в подобных условиях галлюциногены часто вызывают негативные.
эмоции, провоцируя опасения за собственный рассудок, а в отдельных случаях
(при наличии расположенности к психическим отклонениям) могут вызвать
своего рода временное "помешательство", Во второй части книги я буду
сравнивать психологический кризис современных европейцев с подобными
психическими феноменами некоторых туземцев Новой Гвинеи, которые едят
псилоцибиновые грибы круглый год.
  Как показывает наркологическая практика, кризис носит обратимый характер,
и те перемены в личности, которые неизбежно происходят после возвращения в
обыденное состояние сознания, могут быть расценены только как
положительные. Тем не менее, самодеятельные эксперименты вряд ли кого-то
заинтересуют, если у людей, нуждающихся во внутренних переменах, появится
правдивая информация о галлюциногенах и возможность обратиться за помощью
к специалистам, чтобы спокойно познакомиться с психоделическим опытом.
  При соблюдении элементарных правил проведения сеанса психоделическое
"безумие" превращается во второе рождение личности, позволяющее человеку
выбрать новые, иногда очень отдаленные жизненные цели, способные сделать
увлекательной и осмысленной всю оставшуюся жизнь человека. Едва ли что-то
может быть ценнее подобного опыта. Поэтому психоделические переживания не
следует исключать из жизни людей. Необходимо вернуть галлюциногены в
практику психологов и психиатров, предварительно позаботившись о
подготовке специалистов.
  Идея о том, что потребление определенных психоактивных веществ может
помочь решению как раз тех социальных проблем, которые в нашем сознании
привычно ассоциируются с пьянством и наркотизмом, многим кажется нелепой.
Тем не менее этот факт имеет место - галлюциногены показали самый высокий
результат при лечении алкоголизма, тяжелых психических травм, суицидальных
наклонностей, депрессий к неврозов, тяжелых форм наркомании, сексуальных
извращений, криминальных и некоторых шизоидных расстройств личности. Эти
препараты использовали в своей работе hgbeqrm{e врачи, психологи и
психиатры: А.Столл, А.Хоффер, X.Осмонд, Ф.Прокслер, Б.Аронсон, С.Гроф,
С.Криппнер, Р.Мецнер, А.Дейкман, А. Хастингс, Д.Хьюстон, Д.Халф, Л.Лешан,
Д.Сингер, Т.Робертс, Ч.Тарт, Д.Фейдмен, Д.Гоулмен, Э.Эрриен, К.Наранхо,
Ф.Воон, Р.Уолш и другие.
  Зная о противоречивой специфике действия психоактивных веществ, мы
вынуждены решать достаточно сложный вопрос: принять опыт измененных
состояний сознания в нашу культуру как имеющий место факт, предварительно
позаботившись об информированности населения и предоставлении ему
безопасных способов удовлетворения существующего интереса, или же
попытаться исключить эти снадобья из жизни граждан совсем, придерживаясь
традиционных представлений о порочности употребления всяких опьяняющих
зелий.
  В последнем случае, неизбежным следствием репрессивной политики по
отношению к психоактивным веществам является закономерное возникновение
мощнейшей подпольной индустрии, обслуживающей производство и
распространение наркотиков. Ее масштабы красноречиво свидетельствуют об
огромном потребительском спросе, который