е. Отнюдь! При хорошо
отлаженном Рычаге одно лишь уменьшение дозы Пряника оказывается хорошим
Кнутом, который иногда следует применять и профилактически. Мужчина должен
знать, за что вы его перехваливаете, но не должен знать, за что
недохваливаете. Не надо ставить двоек-достаточно просто не поставить
отметку. Мимолетная сдержанность, мягкий холодок, выжидательная пауза -
поверьте, сестры, в 99% этого достаточно, чтобы вызвать в ду.ше Мужчины
священную панику! Ему ставят ноль, ноль без палочки-что может быть
страшнее? Знаки же крайнего неодобрения-упреки, слезы, истерики и так
далее-должны применяться лишь в аварийных положениях и оформляться так,
чтобы демонстрировать нашу знаменитую слабость, да, вплоть до унижения,
которое всегда нас возвышает...
   (Признаки протеста среди слушательниц).
   ...Учтите же, подруги, что, даже дойдя до полною понимания сути нашей
над ним власти, Мужчина все равно не в силах освободиться, наоборот,
понимая всю безнадежность этой затеи, он отдается нам с гордостью
осознанной необходимости, и, очертя голову, бросается со своей творческой
скалы в первозданное лоно матриархата, озабоченный лишь тем, чтобы прыжок
вышел лихим. Будьте же артистическими царицами! Учитесь властвовать собой,
чтобы владеть им в то самое время, когда он чувствует себя вашим
властелином. Будьте гордыми и спокойными, сохраняйте уверенность в своем
превосходстве и благородной миссии - мозгом и руками этого существа мы
создали цивилизацию, увы, несущую на себе все отпечатки его несовершенств
- сколько же еще предстоит"...
   (Обрыв пленки.)
   Оставляю этот возмутительный текст без комментариев, дорогой Читатель.
(Хорошо все-таки, что я сидел в балахоне. Добавлю лишь, что роль Мудрой
Подруги играла некая маска, в платье до пят, довольно широкоплечая,
говорившая сгущенным контральто. А после перерыва (оживленнейшее
обсуждение, смех, споры)
   началось занятие Школы Рыцарей. Теперь в сторонке сидели женщины.
Выступил некто, отрекомендовавшийся Совершенным Джентльменом. Этот человек
был тоже в маске, его стройную фигуру скрывал плащ из простыни, а говорил
он весьма уплотненным дискантом.

   Что такое женщина
   (Речь Совершенного Джентльмена на занятии Школы Рыцарей)


   "Джентльмены!
   Всем известно, что Мужчина открывает, а Женщина заселяет, Мужчина
строит - Женщина преображает, Мужчина изобретает-Женщина приспосабливает,
- творческое содружество, спору нет. Но не все еще постигли, что в мире со
времен творения происходит и война полов, странная схватка - не на смерть,
а на жизнь!
   В этой тайной битве каждая сторона, стремясь к победе, хочет быть
побежденной, и инициатор этой войны, агрессор - существо природно
миролюбивое, кроткое...
   Спокойствие, джентльмены. Взглянем в лицо Истины и оставим пыльные
предрассудки, будто цель Женщины - найти мужа, опору, защитника, отца
детей или жертвенного любовника, рыцаря или фантастического самца - все
это, может быть, и так, но это совсем не предел, точнее - это не цель, а
средство. Средство - для чего? - спросите вы. О, если бы знать,
джентльмены, если бы знать. Женщина никогда не ответит на этот вопрос, ибо
всегда знает, чего хочет, но никогда не знает, чего ей хочется. Когда она
под властью Мужчины - она борется за свою свободу. Когда господствует, ей
хочется подчиняться-ни с какой данностью она не смиряется, ее влечет
только несуществующее. Наверное, ее единственное постоянное желание - быть
всегда нам необходимой, но всегда по-иному, всегда в разных ролях! Если
наша мужская, принципиальная неудовлетворяемость адресуется к строю
вселенной, а в объятиях прекрасных мы находим покой и теряем себя, то
неудовлетворяемость Женщины относится как раз к сфере взаимоотношении с
мужчиной, вселенная же, судя по .всему, ее вполне устраивает. Мы, мужчины,
всюду немножко чужие, в нас есть что-то от бродячих собак, но внутри мы
как раз существа домашние. У Женщины же-кошачий дар превращать в жилье
любую точку пространства. Женщина в мире уютна, но у нее нет дома в душе -
там, в глубинной внутренней точке, она чужая самой себе, и ее тревога
утоляется только поглощением наших душ. Любовный боец древнейшей закалки,
она жаждет нашей неостановимости, бесконечного мужского продолжения,
развития и новизны, на всех уровнях. Без конца: борьба за власть над
мужскою душой и за мужское сопротивление этой власти... Так, джентльмены,
и крутится колесо Фортуны. И самое неинтересное для Женщины существо -
мужчина сдавшийся, предсказуемый как механизм, прирученный, попавшийся в
ею же расставленные силки: сие домашнее насекомое холится и лелеется, а
при возможности украшается многоярусными рогами...
   (Шум с признаками возмущения как на женской, так и на мужской половине.)
   ..."Ну а материнство? - возразите вы. - Разве это не конечная цель,
разве не здесь замыкается круг женских желаний?.."
   Джентльмены, не принимайте желаемое за действительное: это как раз
начало! Новый фронт все той же войны, продолжение все той же междоусобицы
господства и подчинения. Покориться, чтобы победить, победить, чтобы
покориться - в этом и состоит, джентльмены, врожденная женская
непостижимость, и нам остается лишь принять вызов...
   (Неопределенный шум с обеих сторон.)
   ...Но в чем же, спросите вы, в чем конкретно должна заключаться наша
стратегия и тактика в этом нескончаемом поединке? Ответ прост,
джентльмены. Сражайтесь ее же оружием: позвольте Женщине побеждать, но
никогда не давайте полной уверенности в победе. Признав Женщину
непостижимой, отразите ее тайну в себе, станьте ее зеркалом. Пусть и она,
твердо зная, что вы ей принадлежите-ей, только ей! - в то же время не
знает, чего от вас ожидать, в чем ваша преданность выразится сегодня и в
чем завтра. Да, она любима, всегда любима, но как и когда проявится эта
любовь - пусть всегда остается загадкой. Пусть ее уверенность во власти
над вами растет одновременно с уверенностью в вашей силе и
самодостаточности, пусть она всегда чувствует, что и в самых страстных
проявлениях служения и поклонения вы отдаете себя не ей, но чему-то
высшему. Научитесь подчиняться ей радостно, гордо и властно, научитесь ею
повелевать, так, чтобы и о самых твердых словах приказа слышалось
благоговение. Самук", пылкую нежность умейте выразить и в виде веселой
злости, и небрежной уверенности, и терпкой шутки.
   О ритуальных знаках внимания, к которым женщина якобы так требовательна
и чувствительна, обо всех этих поздравлениях, подарках, цветочках я
говорить не хочу: вы и сами понимаете, что все это несерьезно - лишь
скидки на бедность духа. Так неверующих во времена оны гнали в храм и
заставляли молиться. Так, пользуясь поводами, напоминают нам, беспросветно
забывчивым, что знаком внимания должна быть каждая минута общения,
подарком - вся жизнь, целиком...
   (Волнение и на женской половине, и на мужской.)
   ...Помните, джентльмены, что Женщина по натуре искренна, несравненно
искреннее, чем мы, в том смысле, что она может жить только в соответствии
со своими чувствами. Но помните и то, что искренне выражать свои чувства
Женщина, за редкими исключениями, не в состоянии, ибо весь аппарат
выражения нацелен у нее на одно - воздействовать на нас, и этой всегдашней
целью тяжело искажен. Да, уста женщины лгут, но ее поступки всегда
правдивы: нам же гораздо легче говорить правду, чем поступать по правде.
Положа руку на сердце, джентльмены, я бы предпочел искренность в делах, а
не в словах. Повторяю, речь Женщины-не слова, но поступки, прекрасно это
чувствуя. Женщина не придает никакого значения своим словам, но зато
значение наших слов непомерно преувеличивает, как говорят, "любит ушами",
и в этом ее всегдашняя роковая ошибка. Имея это в виду, при общении с
Женщиной будьте в речах осторожны, а в поступках смелы.
   Изучайте своих подруг, изучайте на всех уровнях, - как книгу между
книг, не имея и в мыслях, что это изучение может когда-нибудь закончиться.
И помните: на свете живет и здравствует великое множество перевоспитанных
мужчин-мужей, любовников, поклонников, кавалеров, но со времен творения
еще не было ни одной перевоспитанной женщины-помните, джентльмены, не было
и не будет! Не надейтесь же на безнадежное..."
   Это выступление показалось мне гораздо слабее предыдущего, неточным, не
по делу, насчет перевоспитанных мужей просто неверным. После игры, когда
все стали переодеваться и расходиться, выяснилось, что роль Мудрой Подруги
играл мужчина (В. Л.), а Совершенного Джентльмена-женщина (Дана Р.).
Это-то меня нисколько не удивило, это практикуется частоДоктор то и дело
повторяет, что для студентов Университета Любви крайне важен навык
психологического перевоплощения в другой пол. Поразило меня другое.
   Из временно арендованного клуба фабрики "Маяк", где происходило
занятие, мы небольшими группками разбредались по домам, было уже довольно
поздно, кому на автобус, кому на метро...
   И что же? После столь блистательных перевоплощении, остроумных
рекомендаций и проникновенных проповедей, словно спустившись с небес на
землю, игравшие продолжали оставаться самими собой. Тот же В. Л., дымя на
ходу сигареткой, темпераментно жаловался Антуану, что не может найти
взаимопонимания уже с четвертой женой и скоро, очевидно, опять разойдется.
   Дана Р. утверждала истину, слишком хорошо известную, что все мужчины,
кроме Единственного, интеллектуально недоразвитые самовлюбленные
эгоисты... Ейбогу, мне показалось, что они снова играют, и притом неудачно!
   - Все правильно, - сказал Д. С. вечером следующего дня, когда я, придя
к нему домой, поделился впечатлениями. - Иначе и быть не может - отмашка.
   Стремительный возврат в узкую нишку Себя Самого, в спячку духа, в
нетворческое состояние... Игровой эффект маятникообразен, как действие
любого лекарства. Гармонизация происходит постепенно и малозаметно...
   - Что вы в данном случае разумеете под "гармонизацией"?
   - Расширение нишки. Из роли Мужчины была выдана, согласитесь, довольно
любопытная информация относительно роли Женщины...
   - Мне этого не показалось... Так почему же всетаки мы так редко
обращаемся к прекрасному аргументу... Этому, как его...
   - "Ты мое самое дорогое..."?
   - Вот-вот.
   - Все очень просто. Первый закон Зазеркалья:
   "В чужом глазу соломинку ты видишь, а у себя не видишь и бревна".
Второй: "Всяк требует от ближнего того и сколько не дает ему чего"...
   - Как-как? Что-то нескладно...
   Разговор прервался телефонным звонком. Д. С. снял трубку. По его голосу
я понял, что звонит пациент, по выражению лица - что разговор будет
долгим, и (так межДу нами принято), не прощаясь, ушел.


   Тайна
   Райского Зеркала

   Застенчивый, он не поднимал глаз, в которых мелькали молнии
гениальности. Гений-одиночка, двоечник общения. Отслужил армию. Ушел с
филфака, работает на случайных работах. Попросил Доктора прочесть его
контрольную работу-название я не сумел упомнить, нечто
историко-философски-психологнчески-лингвистически-эвристическое.
   Доктор прочел, вник, и опять прочел, и опять вник, но на третьем витке
извилины начали вылезать из ушей.
   Доктор сдался: "Не совсем понимаю", гений стал терпеливо объяснять, а
между делом спрашивал, как знакомиться с девушками. Доктора до глубины
души потрясала диалектичность миросозерцания элеатов в связи с
неокантиантской критикой позитивизма, он вдыхал энтропию суперпространств,
гения же интересовало, следует ли во время первого свидания просить
телефон или лучше подождать до вторго. Из сократического лба лучился
мягкий уютный флюид, оповещавший, что с квартирой дела не блестящи.
Наконец, Доктор одобрил его изыскания и дал ряд прозаических житейских
советов, потому что Доктор любит Двоечников именно вот с такой, мягкой,
уютной, лучистой манией величия. Доктор сказал гению, что он не одинок в
своей горестно-завидной судьбе, что его есть кому горячо поддержать и
одобрить. Ибо по земле, спотыкаясь о двойки, бродят легионы его
непризнанных гениальных собратьев. Ты гений, он гений, я гений - давайте,
сказал Доктор, дружить домами, давайте с сегодняшнего дня соберемся и
признаем друг друга.
   Ибо как ни говорите, а вс„ мы ищем одно: волшебнее зеркало. Райское
Зеркало, иномирный наркотик души...
   Это Зеркало отражает нас лишь в том виде, в каком мы хотим: оно
превращает нас в королей и королев, в святых и пророков, в чемпионов и
кинозвезд, в красавиц, в красавиц и в гениев, в гениев. "Ну-ка, зеркальце,
скажи..." Ну, разумеется же, это совсем не то зеркало, которое говорит
какую-то пошлую правду, упаси боже!
   Мир, в который оно нас вводит, находится по ту сторону правды и лжи
-там и все ложь, и все правда, ибо это мир чистой веры. Райское Зеркало
несравненно умнее нас. Оно говорит нам то CAM-HE ЗНАЮ-НО ЧУВСТВУЮ, что
каждый хочет о себе знать и чувствовать, оно ласкает, выполняя все наши
ЧУВСТВУЮ-КАК-НОСАМ-НЕ-МОГУ, оно гладит, как может гладить лишь рука
Любимой-Которой-Нет...
   Кто же нашел его в себе, тот навсегда успокоен. Нет человека более
терлимого и благожелательного, чем больной с пышным, хорошо оформленным
бредом величия. Я помню Володю Д-ского, бессменного обитателя тихой
палаты, его сознание было безнадежно воспалено, зато в поведении он являл
изумительную естественность. Каждый жест был проникнут вселенской
милостью: ему уже не нужно было никаких подтверждений своей
значительности, он не искал признания и прощал неверие, ибо был
Бессмертным, и благостно уделял от щедрот своих бедным тварям-меня он,
например, произвел в Архистратеги Морали, и дал звание Генералиссимуса
Психологии. Я грустно улыбался, как и полагается психиатру, но как-то
вдруг стал склоняться и к допущению, что во всяком бреду что-то есть, ну
какаято там крупица, а почему бы и нет?... Ведь и во всяком здравом
суждении есть что-то не то, ведь все мы слегка подмоченные...
   Вернемся же к проблеме прекрасного аргумента.
   Последний разговор на эту тему состоялся у нас с Д. С. вчера вечером, у
меня дома. Речь зашла вначале об одном из вариантов игры в угадайку,
довольно часто встречающемся, когда задающий загадку сам на нее ответа не
знает.
   Конкретно: некий муж-металлург один вечер посидел с женой-переводчицей
в компании ее друзей, где его слегка игнорировали, поскольку разговор шел
о вещах, в которых он мало смыслил. Особенно выделялся поэтсюрреалист
Вертушанский: весь вечер разглагольствовал о творчестве и о себе,
обращаясь ко всем подряд, и лишь сквозь него одного глядел, как сквозь
вешалку, а уходя, наступил на ногу и приотодвинул, как посторонний
предмет. После этого массажа самооценки мужу перестало нравиться, как жена
готовит, он начал замечать, что в квартире по углам многовато пыли. Но так
как все у них было показательно хорошо. Настоящая Большая Любовь, уже
десять лет все образцово, то свое нарастающее недовольство муж позволял
себе проявлять лишь в форме углубленного чтения газеты "Советский спорт"
(главным образом, репортажей о водном поло), о неприятном же для него
вечере чистосердечно забыл еще по дороге домой, когда с повышенным
увлечением заговорил о предстоящем ремонте квартиры.
   Лавина тем не менее сдвинулась: жена, весьма чувствительная к
колебаниям настроения своего супруга и перманентно озабоченная своим
женским статусом, приняла увлечение водным поло за супружеское охлаждение
("не исключено, что у него кто-то появился") и, профилактики ради, решила
подбросить в очаг любви маленький уголек. Она всего лишь намекнула на
всего лишь внимание к ней одного из знакомых, присутствовавших на том
злополучном вечере... А именно? Ну конечно же, того самого Вертушанского,
самого. Он якобы передал через подругу, что якобы собирается позвонить,
пригласить... Этого было достаточно, удар пришелся в сердце уже
надломленное. Муж никак не среагировал, но провел бессонную ночь, а наутро
первый раз в жизни обнаружил на сковороде жареного таракана. Крупный
разговор, обоюдные Черные Характеристики, разговоры еще более крупные и
крупнейшие, между нами никогда не было ничего общего, вот именно, ты меня
никогда не любия,,ты меня никогда не понимала, эгоист, эгоистка, а ты, а
ты - все в классической последовательности. Добавим к этому крупную
неприятность, произошедшую вслед за тем у него на работе, в горячем
цеху-ошибка в расчете, завал решающей плавки, экономический ущерб на сотню
тысяч рублей...
   Развод состоялся через три месяца (ребенок, квартирноимущественные
осложнения). Дополнительные осложнения: у нее-базедова болезнь, у
него-невроз сердца, у ребенка - ухудшение успеваемости, заикание. От
депрессии пришлось лечить всех поодиночке: я занимался одним из супругов,
Д. С. - другим, ребенком-оба, по очереди...
   Мы спорили о том, что важнее в семье-искренность или дипломатичность,
прямодушие или обходительность, любовь или технология общения. Прикидывали
- можно ли было как-то предвидеть катастрофу этих двоих и предотвратить
угрозу?.. Ведь, в сущности, трудно было сыскать пару, более подходящую во
всех отношениях...
   Говорили о преподавателях практической психологии, которых нет, о
семейно-психологических консультациях, которых почти нет, о книгах,
которых мало...
   - Дописывайте побыстрей свою и сдавайте, - сказал Д. С., мрачно
уставясь в пол.
   - Все равно тиража не хватит...
   - Пробейте увеличенный. Докажите необходимость.
   Загипнотизируйте, на худой конец. Позовите меня, помогу чем смогу...
Сумел же вот этот мистер издаваться двадцатимиллионным...
   Д. С. указал взглядом на книгу некого мистера Икс.
   Уже пять лет я держу это руководство у себя на кухне, на холодильнике,
и читаю по пять страниц три раза в день, перед едой. Взгляд Д. С. упал на
книгу впервые и чем-то меня смутил.
   - А вот, кстати, что скажете, как вам это?.. У вас я тоже где-то видел
эту книжку, кажется, в ванной.
   И почему, между прочим, мы так редко обращаемся к прекрасному аргуме...
   - Даете право на небольшую исповедь?
   - А чаю не хотите?
   - Ну, чуточку...


   Ребенок, вынутый из грязной воды

   -...Понимаете ли, какая штука... С одной стороны, этот мистер мне вроде
бы и не нужен, всю премудрость худо-бедно постиг сам. А с другой стороны,
когда приходится быть лично собой, так то и дело...
   Пример?.. Ну вот хотя бы с чаем, кстати и вспомнилось. Я студент,
надвигается сессия. Вечером, перед тем как сесть заниматься, собираюсь
заварить себе крепкого чаю. Большой чайник вскипел, беру маленький и
намереваюсь всыпать туда заварку. Подскакивает мой папа, человек
деятельный и требовательно-заботливый.
   Ему было тогда уже шестьдесят два.
   - Дай-ка я заварю тебе получше, я знаю как.
   - Да я сам...
   - Пусти-пусти, ты не умеешь, я сделаю, - и он, схватив заварку, всыпал
в чайничек чуть больше одной чайной ложки.
   - Ты мало насыпал. Слабый будет. Бледный.
   - Сам ты бледный.
   - Мне нужен крепкий, - акцентирую спокойствие, досыпаю заварку.
   - Зря ты это... Я тебе хотел показать... Стоп! Теперь вот так. - И он,
с молниеносной быстротой капнув в маленький чайничек чуть кипятку, ставит
его на большой.
   - Пусть прогреется.
   - Мало кипятку налил, - вибрирую, - крышка открыта, аромат выдохнется.
Надо накрывать полотенцем.
   Вот так...
   - Что ты делаешь?! Кто так делает?!
   - Так Похлебкин рекомендует.
   - Какой еще Похлебкин?.. Ну вот что, заваривай сам, как хочешь, свою
похлебку. Я хотел сделать тебе как лучше.
   Он обиделся. От отошел от меня на целых десять минут. И за эти десять
минут мне в который уже раз стало понятно, что я чудовище. Некоему
качеству некоей жидкости, какому-то мифическому ее аромату я принес в
жертву настроение своего отца, поставил под сомнение его умственные
способности, унизил его как личность. А может быть, и минут на десять
сократил ему жизнь - да-да, шутки шутками... Ну что мне стоило пойти ему
навстречу, дать возможность продемонстрировать мастерство чаезяварщика и
удовлетворить рефлекс покровительства?.. Почему я не уступил ему, почему
на такой малости не д