ыбающееся лицо Коррингтона. Он сегодня нес  вахту
на  посту Центрального  управления.  Коррингтон передал,  что по  сведениям,
только что полученным от дельфинов, кашалоты появились на китовых пастбищах.
Конечно,  их не интересует планктон  и они снисходительно  относятся к синим
собратьям,  но  их поведение  подозрительно. Дельфины уверяют,  что кашалоты
собрались поработать на больших глубинах.
     - Надеюсь,  вы  оцениваете  уникальные  возможности, -  поинтересовался
Коррингтон у Чаури Сингха.
     - Пока не могу оценить, - холодно ответил индиец.
     - Вы, как всегда, относитесь  к  моим предложениям  со свойственной вам
иронией.  Я уважаю в вас эту черту,  так  как ценю юмор, -  он  подмигнул, -
нередко смеюсь над самим собой. Но в данном случае умоляю отнестись с высшей
серьезностью.  Поймите, что  у нас  нет  зрительной  информации  о  "работе"
кашалотов на больших глубинах. Вам представляется редчайший случай заполнить
этот пробел и  проследить  их  контакты с кальмарами. Надеюсь, вы понимаете,
насколько важна такая информация?
     - Да. Но и  вы также поймите, что если они захотят "работать"  с Жаком,
то я приму все меры, чтобы помешать такого рода деятельности.
     Коррингтон удивленно пожал  плечами; от  помех его лицо  расплылось  на
весь экран.
     -  Вы это  говорите  вполне серьезно  и с  полной  ответственностью?  -
спросил он с дрожью в голосе.
     - Да.
     - Сознавая, что  такой возможности может  не  представиться еще десять,
двадцать, сто лет?
     - Да.
     Коррингтон закрыл  глаза  и  стал  молча качать  головой.  Через десять
секунд ему,  видимо,  удалось  побороть бессильный гнев  и  возмущение, и он
сказал:
     - Я  потрясен!  Удивлен!  Все  же... все  же,  не могу  терять надежду.
Поймите, все будет хорошо!  -  Он  постарался  бодро  улыбнуться,  но помехи
сначала сжали  его физиономию, а потом так вытянули,  что на  экране остался
кончик носа и уморительно вытянутые губы.
     - У вас завидная доля оптимизма.
     - Нет, что вы! Можно вам задать несколько вопросов?
     Индиец устало кивнул.
     - Глубина пятьсот?
     - Четыреста девяносто пять.
     - Великолепно! Проходите каньон?
     - Нет еще.
     - Курс сто сорок?
     - Сто сорок три.
     -  Благодарю.  И  последнее!  Разрешите  напомнить,  у   вас  на  борту
необыкновенная камера. До скорой встречи! - Расплывшись в улыбке, он растаял
на экране.
     - Какой славный человек! - сказала Биата.
     - Да, очень. Пока дело не касается, как он выражается, "изобразительной
информации".
     - Его оправдывает увлечение, убежденность. И почему бы нам не выполнить
его просьбу?
     - Если  бы  это  касалось  любого  кальмара,  кроме  Жака.  На  Жака мы
возлагаем столько надежд. Вся его  нервная система под контролем. Мы вживили
ему в мозг уникальный датчик.
     - Вы боитесь, что кашалоты повредят датчики?
     -  Да, вероятность  весьма велика.  Они  могут попросту съесть Жака или
надолго вывести из нормального состояния.
     - Но патология вас тоже должна интересовать?
     -  Я  не думаю,  что  после  схватки  с  кашалотом  останется  что-либо
заслуживающее внимания.
     - Вы уверены, что кашалот победит кальмара?
     -   В   большинстве   случаев  победителем  выходит   кит.  Сказываются
высокоразвитый мозг и опыт. А Кинг и Орфеи - два старых, опытных разбойника.
     - А каким образом вы хотите помешать их поединку?
     Я  упивался  голосом  Биаты, не вникая  особенно  в  смысл  ее слов.  Я
оглянулся, она улыбнулась мне.
     -  Смотрите! Крабовидная туманность! - вдруг  воскликнула Биата. - Нет,
нет,  пожалуйста,  не говорите, что это кто-то выпустил светящуюся жидкость.
Что  они  делают здесь, в такой  темноте?  Охотятся друг за другом?  Сильный
поедает слабого? Большой - маленького?
     - Весьма  часто масса партнеров не имеет значения в поединке.  -  Чаури
Сингх включил прожекторы.
     Лучи света почти осязаемой упругости распростерлись во все стороны, как
крылья  фантастической  летательной  машины.  На  экране локатора вспыхивали
искорки - кто-то попадался на пути звуковых волн, но, судя по  вспышкам, это
были рыбы или небольшие кальмары. Иногда в лучи света заплывали белесые рыбы
отталкивающей  внешности;  они как  завороженные  пялили  глаза  и  шевелили
губами.
     В луче бокового прожектора появились  и исчезли две  рыбы, одна из них,
меньшая по размерам, заглатывала вторую, превосходящую ее раза в три.
     -  Ты видел? - спросила  Биата. -  Какой  ужас! Хотя я помню, когда  мы
проходили "биологию моря", то смотрели фильм со всеми этими ужасами.
     -  Там были  копии  действительности, здесь  оригиналы,  - сказал Чаури
Сингх.
     -  То же  самое  и  с космосом. Сколько я видела лент  звездного  неба,
точных копий Вселенной, снятых за миллионы километров  от  Земли и увиденных
на  Земле, в  удобном кресле, с сознанием,  что  вот  сейчас можешь встать и
выйти  в  парк, на  солнечный  свет.  Когда  же  я впервые вошла  в  главную
обсерваторию спутника  и посмотрела на Млечный Путь, а потом на Землю,  то у
меня  сердце сжалось, и  я  заплакала. Что-то  подобное  происходит  со мной
сейчас.
     Чаури  Сингх молчал,  сосредоточенно посматривая  на приборы. "Камбала"
опустилась в каньон, прошла мимо базальтовых скал, поражающих своим величием
и мрачностью. Но чего-то недоставало сегодня на жутких берегах каньона,  и я
сказал об этом.
     Чаури Сингх ответил: .
     - Недостает Жака. Он поразительно точно вписался в пейзаж. Сейчас здесь
как в пустом доме без хозяина.
     Я сказал Биате:
     - Он стоял у колонны, как студент, первым пришедший на свидание.
     - Под часами? - Она засмеялась.
     Мне тоже  стало  необыкновенно  весело, и я давился от смеха, косясь на
еле намеченный в  темноте  профиль индийца. Его черная борода  иногда совсем
растворялась и  вдруг возникла вновь, когда он  приближал лицо  к светящимся
приборам.
     Я  стал  наблюдать  за  красной  точкой,  еле   заметно  движущейся  по
миниатюрной карте. Точка -  "Камбала" - оставляет на карте голубой след.  Мы
вышли из каньона и  теперь  медленно движемся  по раскручивающейся  спирали,
шаря локатором в черной толще.
     Биата,  глядя через мое плечо, следила за красной точкой. Ее порывистое
дыхание согревало мне щеку.
     -  Где  же он?  -  прошептала  Биата. Ее,  как и  всех  нас,  захватила
беззвучная охота в кромешной тьме  за невидимым кальмаром.  Волновал  каждый
всплеск  на  экране,  непонятный   шум,  вдруг  доносившийся  из  гидрофона.
Предчувствие чего-то неожиданного, непонятного, а следовательно, страшного.
     На  глубине  950  метров  на  экране  радара появились  неясные контуры
кашалота. Под углом в  80°  кашалот уходил  в глубину. Ниже, на глубине 1300
метров, вверх мчался кальмар, он шел по прямой навстречу кашалоту.
     Чаури Сингх бросил "Камбалу" круто вниз,  направляя ее к точке  встречи
противников. Он сказал Биате:
     - Если в поле зрения появится любой из них, стреляйте.
     - Как? А, пушкой! Но где она?
     - Нажмите красную клавишу на щитке.
     - Вижу, она светится. Я убью их? Да?
     -  Нет.  Парализуете  на  несколько минут.  Но  это  в  крайнем случае.
Стрелять буду я сам.
     Он уже стрелял, посылая в кашалота поток  ультразвуковых волн. Но то ли
было  слишком далеко, то ли  направленные волны пролетали  мимо - кашалот не
снижал  скорости.  Наконец он  круто вильнул, но  все  же продолжал идти  на
сближение с кальмаром.
     - Не думал, что Жак такой задира, - пробормотал Чаури Сингх.
     - Может, это не он? - усомнилась Биата.
     - Участок его... Что такое? Двигатель!
     Мы остановились.  Красная  точка замерла на карте.  Как  я  ни старался
найти  неисправность, на  этот  раз дело обстояло  сложнее.  Чаури  Сингх не
проронил ни слова, глядя на экран.
     Еще метров двести "Камбала" шла по инерции, затем остановилась  совсем.
Мы могли теперь перемещаться только по  вертикали: вверх или вниз. Аварийные
аккумуляторы позволяли совершать такие эволюции, а также  снабжали  энергией
локаторы, прожекторы и установку для  регенерации воздуха. Мы были в  полной
безопасности, только не могли идти ни вперед, ни назад.
     Биата слегка вскрикнула: кальмар сбоку бросился  на кашалота,  обхватил
его всеми десятью  щупальцами. Борьба началась.  Кашалот, а  в  нем было  не
меньше восьмидесяти тонн, завертелся с проворством рыбы, стараясь сбросить с
себя кальмара. Сейчас преимущество было явно на стороне Жака. Кальмар давил,
рвал чудовищными присосками кожу противника, выкачивал из него кровь. К тому
же он мог сколько угодно находиться в глубине, а кашалоту  через час-полтора
надо было набрать воздуху или он задохнется.
     На экране видеофона материализовалось возбужденное лицо Коррингтона. Он
попросил:
     -  Чаури, дорогой! Переключите изображение на видеоканал. Пожалуйста!..
Благодарю!  Довольно хорошая  видимость.  Жаль,  не в  цвете.  Вы  не можете
подойти ближе и включить ваши светильники?
     - Нет.
     - Ах, да. Я понимаю...  Ваш  Жак не так уж глуп. Он выигрывает время...
Какой бросок! Держу пари на что угодно, Орфей разделает моллюска... .
     - Никогда!  - Чаури Сингх выключил  звук видеофона и впился взглядом  в
черно-серое изображение клубка вертящихся тел.
     Орфей изменил тактику. Поняв, что ему  не удастся  сбросить противника,
вращаясь на  месте,  он резко  пошел  вверх. Жак  стал  тормозить, распустив
парашютом мантию и включив свой реактивный двигатель.
     "Камбала"  поднималась параллельно и  через минуту  остановилась: бойцы
тоже не двигались, уравновесив тяговые усилия. Орфей  метнулся  назад. Этим,
наверное, испытанным приемом ему удалось  сорвать, правда вместе с лоскутами
своей  кожи,  два щупальца. С бешеной скоростью он завертелся  на продольной
оси и стряхнул с себя еще две или три гигантские "руки". Сила вращения  была
так  велика,  что Жак  не  мог снова схватить его.  А Орфей все  вертелся  и
вертелся. "Руки"  Жака стали скручиваться, гигантское туловище отошло назад.
Я физически ощущал,  с какой силой Жак пытается  противостоять инерции, не в
состоянии понять,  что  он  сам,  своим весом  помогает Орфею  сбросить его.
Раздалось наше  дружное  "ах". Жак  отделился от Орфея и  мгновенно исчез за
кромкой  экрана.  Кашалот  развернулся  на  одном  месте и  замер. На экране
появились  прерывистые белые линии: усиленно работали локаторы  противников,
нащупывая друг друга.
     "Камбалу" резко бросило  в сторону от  мощной струи, выброшенной Жаком,
проплывшим где-то недалеко от нас.
     - Мне надо было стрелять? - спросила Биата. - Я прозевала?
     - Нельзя стрелять! Он сейчас  так  разъярен, что может принять  нас  за
кашалота или за нового врага. Ему некогда разбираться.
     - Я чувствовала, что  он приближается, кажется, видела его  и протянула
руку, чтобы нажать клавишу, да нас качнуло. Я поняла, что он проплыл  где-то
впереди. Почему вы сами не стреляли?
     - Успокойтесь! И запомните, что стрелять нельзя. Пока нельзя. Без  моей
команды. Вы поняли меня?
     - Да, да! Не  буду. Вдруг  он подумает, что это  сигналы Орфея! Нет, не
буду.
     Чаури Сингх увеличил ширину луча локатора, и на экране мы снова увидели
кашалота и кальмара. Они мчались навстречу друг другу, причем я заметил, что
Жак движется  быстрей.  У  Орфея  была  прямолинейная  тактика, он  старался
столкнуться "нос  в нос" и схватить противника  своей  страшной пастью. Жак,
наоборот, стремился избежать зубов Орфея и  снова оседлать его,  зайдя ему в
хвост. Они устроили "бег" по кругу.
     Как-то получилось  совсем неожиданно  для Чаури Сингха  и, конечно, для
нас с Биатой, что "Камбала" оказалась в центре круга, по  которому кружились
бойцы. Круг сужался.
     "Что, если кто-либо  налетит  на  нас?" - наверное, подумал не один я в
эти неимоверно длинные секунды. Кашалот каким-то непостижимым образом развил
такую скорость, что  стал догонять Жака. По всей вероятности, Жак стал плыть
тише и,  конечно,  сильно рискуя,  подпустил  Орфея метров на двадцать.  Нам
показалось, что кальмар погиб: сейчас страшные челюсти схватят его. Внезапно
перед носом преследователя вырос темный шар, и, как только  Орфей налетел на
него, шар полыхнул ослепительной бесшумной вспышкой. Наверное, Орфей потерял
ориентировку  -  ядовитое  облако  головоногих  моллюсков парализует  органы
чувств их врагов.  Что касается нас, то  мы просто  ослепли от этой световой
гранаты и несколько секунд ничего не видели, кроме разноцветных кругов перед
глазами. За это  время Орфей нащупал "Камбалу" своим локатором и, приняв  за
кальмара,  пошел на нас в  атаку. Не  зная  еще  этого, Чаури  Сингх,  чтобы
отпугнуть  кальмара и кашалота, включил все прожекторы.  Биата увидела Орфея
совсем близко и, забыв предупреждение  нашего командира не стрелять без  его
команды, нажала  клавишу. На  таком близком расстоянии ультразвуковой заряд,
наверное, на миг оглушил  кашалота  и  заставил сбиться с  курса.  Все же он
слегка  задел  нас,  и мы завертелись в  водовороте, образовавшемся за  ним.
Никто  из  нас  не  пострадал.  "Камбала"  еще  долго   продолжала  медленно
вращаться, что  не мешало нам  наблюдать в иллюминатор продолжение  боя. Жак
воспользовался и эффектом, произведенным его  "бомбой",  и  помощью Биаты, и
"оседлал" Орфея.
     Вокруг  судорожно бившихся  тел висели, не  смешиваясь, длинные жгуты и
клубы красной и голубой крови.
     Появились акулы: две огромные белые и несколько голубых; они мелькали в
лучах света. Пока они  тоже были  зрителями.  Кашалот слабел.  Он сделал еще
несколько безуспешных  попыток сбросить Жака, который  мертвой хваткой оплел
ее хвост и висел на нем, как гигантский нераскрывшийся парашют.  Прошло  уже
больше часа.  Кислород в крови Орфея был на исходе. Метр  за метром  кальмар
тянул его в  черную бездну. Мы проводили  их на  глубину 4500 метров,  затем
быстро взмыли вверх. Так же неожиданно, как и  выключились, двигатели начали
работать.
     Коррингтон что-то  печально говорил, разводя руками. Возле  него  стоял
Лагранж. Чаури Сингх включил звук:
     -  ...Неожиданный  финал, -  сказал  Коррингтон. - Но  какая  эпическая
битва! Битва  титанов. Я же говорил, что все обойдется  великолепно, если не
считать печального конца несчастного Орфея. Вам же была гарантирована полная
безопасность. Ваш друг...
     Лагранж перебил его, улыбаясь:
     -  Да, я  поставил  дистанционные  ограничители. Прошлый  раз  ты очень
близко подходил к  Жаку и лишился рук. Кашалот посерьезней нашего Жака.  Он,
по-видимому,  не  особенно   пострадал.  Жду  и  приветствую  твоих   смелых
спутников.
     -  Действительно смелых, - насмешливо  сказала  Биата. -  Об  Иве я  не
говорю, но я испугалась только сейчас. У меня дрожат руки, и не верится, что
все это было на самом деле, особенно - что я стреляла в несчастного Орфея.
     Чаури Сингх  повернулся и  пристально посмотрел  на нее,  но ничего  не
сказал: он и не заметил, когда Биата нажала на спуск кормовой пушки.

        ВЕЛИКИЙ КАЛЬМАР
     Великий Кальмар нежился на солнце, едва просвечивающем сквозь сероватую
кисею  облаков.  Он  принимал  солнечные  ванны, раскинувшись  на  воде. Его
гигантское тело  подчинялось движению волн, отливало пепельно-серыми тонами,
под цвет неба и моря.
     Над Великим  Кальмаром молча  кружили  морские  птицы. Даже  говорливые
чайки притихли, будто прониклись почтением к чудовищу, выплывшему из мрака.
     - Кошмар, увеличенный в тысячу раз, - сказала Биата.
     Какое-то  время  наш "Пингвин"  висел  над чудовищем,  а  затем Ки стал
летать  по кругу, безотчетно подчиняясь принятому здесь ритму  движения.  На
это тогда никто не обратил  внимания, всем казалось вполне естественным, что
мы парим кругами.
     О  Великом Кальмаре утром сообщили дельфины, ворвавшиеся  в лагуну. Они
бросили свой  пост  на крайних границах новых полей  планктона  и  в  панике
примчались домой. За ними еще несколько отрядов прибыли на остров...
     - Он  поднялся  из  тьмы,  - сказал  мне  Тави.  - Может  быть  большое
несчастье.
     - Кто-нибудь его видел? - спросил я.
     - Тот, кто его увидит, больше не возвращается.
     Я спросил, как, по его мнению, долго Великий пробудет на поверхности  и
застанем ли мы его, если вылетим через десять минут.
     Тави от  волнения  перешел на  ультразвуковой  диапазон.  В его  глазах
застыл ужас.
     Я стал его успокаивать, сказал, что мы летим на "Пингвине"  и будем все
время в воздухе, а Великий Кальмар силен только в своей стихии.
     Тави  дрожал  мелкой  дрожью.  Мне  вдруг  тоже стало  не  по  себе.  Я
посоветовал Тави переждать опасность на "балконе" в обществе  Хариты, и он с
нескрываемой поспешностью кинулся из купальни, где мы с ним разговаривали, к
ближайшему карнизу...
     Казалось,  что  огромные глаза  Великого Кальмара  пристально следят за
нами.
     Биата зевнула.
     - Что это со мной? Я сегодня так хорошо спала, а глаза слипаются.
     Костя стал объяснять причину:
     -  Надвигается  циклон  страшной   силы.  С  ним  не  могут  справиться
метеоракеты. Давление  катится  вниз. Взгляни на барометр. Ну  и  экземпляр!
Интересно, о чем он  сейчас думает. И думает  ли  вообще,  хотя Чаури Сингх,
Лагранж  и вот Ив уверены в  его интеллектуальности.  Представь,  и у меня в
голове туман.
     - Но почему такая тишина? - спросила Биата.
     - Перед штормом всегда очень тихо.
     - Ну нет, это особая тишина. Как там.
     - Где?
     - В бездне.  Ты  не был там и не представляешь, что  такое  тишина.  Ты
скажи мне, почему молчат чайки?  Почему они летают по  кругу? Почему мы тоже
кружимся? И почему он так смотрит?.. Как хочется спать!
     Она положила голову Косте на плечо. Костя замер, боясь пошевелиться.
     Петя Самойлов сказал:
     -  Действительно,  очень  низкое  давление.  Я  еще  не  помню  такого.
Наверное,  его  величество  поднимается  на  поверхность  только  при  таком
давлении и когда солнце прикрыто облаками.
     Костя зевнул:
     -  Конечно,  без   привычки  он  сгорит  на  нашем   солнце.  Смотрите,
потягивается во сне. Ну и скотина! Бр-р!
     -  Да, он спит  с  открытыми  глазами, - сказал Петя. - Ему  необходима
солнечная радиация, и вот он поднялся подремать в солярии.
     Биата покачала головой:
     - Что вы, что вы! Вы думаете, всем  нужно солнце?  Ах, как бы  я хотела
снова окунуться в черноту  и спать, спать.  Вы думаете, он  спит?  Загорает?
Наивные люди! Он поднялся, чтобы полюбоваться на птичий хоровод. Нас он тоже
принимает за птиц. Нет, за одну  птицу. Или за птиц в  птице.  Почему мы так
высоко летаем?  Надо  опуститься  ниже.  Ему  будет  приятно, когда мы будем
ближе. Тогда можно пожать его лапу, одну из его лап.
     Всем  показалось необыкновенно смешной возможность "пожать его лапу", и
мы хохотали до слез.
     - Тише! -  умоляюще попросила  Биата. - Ваш  смех как гром. Разве можно
смеяться, когда  ему нужна тишина! Смотрите,  чайки опустились совсем низко.
Они совсем закрыли его.
     - Надо опуститься ниже, - сказал Костя.
     - Конечно, - согласился Петя.
     Я тоже сказал, что мы летаем очень высоко.
     Ки, усмехнувшись, стал снижаться.
     - Вот теперь совсем  хорошо, - сказала  Биата  заплетающимся  языком. -
Хотя можно... - Не докончив фразы, она уснула.
     Теперь мы  парили  на  высоте  не более  двадцати  метров  над  Великим
Кальмаром.
     - И мне спать хочется, - сказал Ки и хотел было спустить "Пингвина" еще
ниже.
     Его удержал Петя Самойлов:  перевел  управление на автопилота  и сказал
Ки, чтобы тот оставил командирское место.
     Ки  рванул ручку  двери.  Хорошо, что  она  не открывалась в полете.  Я
усадил Ки в  кресло рядом с Биатой,  и  он безропотно уснул.  Костя  также с
трудом боролся с одолевающей его тяжелой  дремотой. Когда все кончилось,  он
рассказал, что ему хотелось куда-то  идти, действовать, но он  усилием  в