а  у
них не было времени ее исправить. Нам пока некуда спешить. Выкрутимся.
     Вокруг грузовика с ржавым металлическим кузовом  выросли пальмы, машина
стояла, окруженная стволами, как  забором. Невдалеке  от машины  застыли два
робота-солдата, прочно попавшие в тенета лиан.
     -  Наш  Томми  не  застрянет, - ворчал Костя.  - У него хорошая память.
Смотри, обходит заросли, идет по своему старому следу. Попался все-таки?
     Лязгая  ногами-гусеницами,   Томми   пытался  вырвать  корень,   петлей
поднявшийся из земли. Мы с интересом наблюдали, как солдат, поняв, что корня
ему не порвать, дал задний ход и обошел преграду.
     Костя похвалил:
     - Молодец, Томми!
     Мы  прошли  около ста  метров. Томми заметно  сдал. Движения его  стали
ленивыми, он часто останавливался  перед веткой, преграждавшей  ему  дорогу,
будто решал трудную задачу, затем осторожно продолжал путь.
     - Выдыхается наш Томми, - сказал Костя, - сдают аккумуляторы.
     Внезапно  кустарник  кончился.  Томми  бодро   покатился   по  зеленому
асфальту, направляясь к приземистому  зданию с настежь раскрытой дверью. "Во
избежание неприятностей" мы побежали за ним.
     Томми остановился у двери, опустил руки, направив пистолеты в  землю, и
показывая всем  своим видом, что  выполнил  поручение, а теперь пусть другие
расправляются с нами.
     Все-таки  не верилось,  что мы так легко  от  него отделались, и  Костя
обратился  к нему с пространной благодарностью за то,  что  он так заботливо
обращался с нами во время трудного пути.
     Робот  молчал, только иногда вздрагивал,  будто  делая попытку вскинуть
пистолеты и  разделаться с  Костей, а заодно и со  мной за  явную  насмешку,
звучавшую в Костиных словах.  Трудно сказать,  как в  конце  концов повел бы
себя наш Томми, не приди в  голову  Косте счастливая мысль крикнуть  на него
повелительным тоном:
     - Ну, что стоишь? Ты же выполнил приказ. Иди сейчас же к себе!
     Невероятно,   чтобы  Костя  интуитивно   разгадал  фразу,  введенную  в
программу управления роботом. Видимо, все  дело в тоне  и количестве  звуков
произнесенных им трех фраз.
     Томми  послушно повернулся  к нам  спиной и покатился по дорожке к  еле
приметному строению в густой зелени.
     Минуту назад единственным  нашим  желанием  было удрать от робота  и от
этих распахнутых  настежь дверей, а сейчас нас так  и  тянуло в таинственный
сумрак за дверями.
     -  Рискнем, - предложил Костя и,  не  дожидаясь моего согласия, вошел в
помещение. - Двери не закрываются, заходи, Ив! - пригласил он меня.
     И я не без опасения перешагнул порог.
     Мы шли  медленно,  озираясь по сторонам. Впереди  зажигались  невидимые
лампы, освещая панели из  пластика под  красное  дерево. Позади лампы гасли.
Справа и слева через равные промежутки мы видели двери. Судя по надписям, за
ними находились помещения с аппаратурой. Надписи - черные на золотистом фоне
- загорались, как только мы останавливались у дверей. На полу лежал ковер из
синтетических волокон  приятной расцветки. Коридор шел с заметным уклоном  в
недра острова. Я обратил внимание, что в стенах находились двери-задвижки из
стали.
     - Если они сработают, то нам придется повозиться с ними, пока  откроем,
- сказал Костя.
     Меня  всегда удивлял его оптимизм. Он ни  на  минуту не сомневался, что
если все двери захлопнутся, то мы все равно выберемся отсюда.
     Коридор круто свернул вправо, и  мы,  пройдя немного, вошли в  довольно
большой зал. Вошли, не заметив, так как и здесь двери уходили в стену.
     Медленно  комната   наполнялась   светом.  Создавалось   именно   такое
впечатление, что густой желтоватый свет льется со стен и заполняет комнату.
     Первое,  что бросалось  в глаза в этом подземелье,  была  очень большая
кабина  из желтоватого  прозрачного  полимера,  перегороженная  на две части
такой же прозрачной стенкой. В каждое отделение вела узкая щель, закрываемая
выдвижной дверью. Двери были  вдвинуты в стену, на торце двери  поблескивали
никелированные защелки замка.
     В одной кабине стул лежал на боку, возле двери, второго стула вообще не
было, его почему-то выбросили за порог.
     В каждом отделении от стенки до стенки, в ширину помещения, стоял узкий
стол  из  коричневого полированного пластика, на нем микрофон в виде кобры с
раздутой  шеей,  несколько  контрольных  приборов,   переключатели,  кнопки,
несколько рядов кнопок.
     Мы стояли в дверях одной из кабин, Костя пояснил:
     - Кабинет  для  операторов.  Смотри, наверху сетчатый экран от  влияния
токов  высокой  частоты. Здесь масса электроники.  Но зачем  их закрывали на
замок  и  почему они  дежурили вдвоем?  Здесь мог управиться  робот  средних
способностей.
     Стена перед  столом отличалась прозрачностью  алмазного  стекла; за ней
метрах  в  десяти находился  большой  экран.  На  нем  сверкала на  солнце в
окружении   косматых   пальм   знакомая   площадь.  Застыл  строй   роботов.
Трудолюбивые мусорщики катили перед собой портативные уборочные машины.
     -  Ты видишь две большие кнопки по краям столов? На них одинаковое все.
Столы-дублеры.
     Я сразу обратил внимание  на  эти кнопки. Одна  кнопка желтая, вторая -
красная.  Красная  кнопка  в  первой  кабине, в  дверях  которой мы  стояли,
находилась  под   прозрачным  колпаком,  снизу  впрессованным  в  золотистую
массивную  оправу. Во  второй  кабине  такой  же  колпак  валялся  на полу и
недалеко от него еще один, в черной оправе.
     Костя продолжал, озаренный догадкой:
     - Они  нажали  желтые кнопки и одну красную, затем чего-то испугались и
удрали. Да, вот колпак и с этой красной кнопки! Ты постой...
     Я  не успел его удержать,  как  он юркнул  в  узкую дверь и  подошел  к
пульту.
     - Все мелкие кнопки - от аварийных механизмов... - говорил Костя, жадно
рассматривая  все на столе. - На случай, когда не сработает автоматика. Хотя
она и сейчас действует замечательно. На всякий случай. Вот свет. Подача воды
в  жилые  помещения. Двери!  Вот это да! Теперь они могут закрываться. Затем
верхний  ряд  - для  управления  роботами.  Только  возле желтой  ничего  не
написано...  Ого! Смотри! -  Он поднял с  пола  возле  стола длинный плоский
ключ. -  От  красной кнопки! Такая же  узкая щель. Открыть? Ну ладно, ладно.
Вечно у тебя страхи! - Он сунул ключ в  карман и почему-то на цыпочках вышел
из кабины.
     За порогом Костя вытер со лба пот, хотя в подземелье веяло прохладой, и
признался:
     - Мне все время казалось, что дверь кабинета захлопнется.
     - Нажал бы кнопку, и все.
     - Эх  ты!  А еще  психоаналитик!  Если  бы  из нее так легко можно было
выйти,  тогда зачем  двери  с таким  замком?  Там нигде  не было  кнопки для
открывания дверей кабины.  Наверное, есть  еще пульт. Или их открывал особый
человек, когда эти двое забирались сюда. Настоящие мышеловки. Представляешь,
что тебя  закрыли в такой коробке  и  потом захлопнули все  двадцать дверей?
Самочувствие  не из  приятных.  Наверное, поэтому они  и  удрали  при первом
удобном случае. И самое главное: что бы произошло, если бы этот, - он кивнул
на дверь левой  кабины, из  которой  только  что  вышел,  - если  бы этот не
обронил ключ?
     - Вначале надо узнать, для чего красная кнопка.
     - Какая  логика!  Ив, ты самый здравомыслящий  человек,  с  какими  мне
приходилось  встречаться! - Костя сделал еще  несколько  едких замечаний  по
моему  адресу,  затем  потер  лоб:  -  Какое множество загадок оставили  нам
предки! Ведь  на  самом  деле  можно было  спокойно оставить этот  островок.
Никакой опасности  не видно. Прошло  столько лет  -  и все  на  месте. -  Он
рассеянно  взглянул  на  экран.  -  Смотри, какая  туча  попугаев уселась на
роботов. Здесь  можно было  просидеть всю  атомную  войну.  В кладовых полно
продуктов. До сих пор действует  система  кондиционирования воздуха. Если бы
на  них бросили  бомбу,  и то... - Костя  поднял голову к потолку. - Толщина
метров  двадцать.  Бомбу  на  них не  бросали.  И если бы даже  бросили,  то
надежней такого убежища не найти.
     Мы   принялись  за  дальнейший  осмотр  зала.  Если  исключить  кабины,
решетчатый экран  над столом и микрофон в  виде гремучей  змеи, то здесь все
напоминало  наш  главный пост  управления.  Особенно  система  телевизионной
связи. Мы медленно обошли все подземелье. Когда  Костя  подходил  к  панели,
невидимый  свет вспыхивал  ярче.  За  щитами  из  пластика  под  мореный дуб
поблескивали  невообразимо сложные  схемы электронных  приборов.  Угадав мои
мысли, Костя сказал:
     -  Все  это кажущаяся  сложность. Примитивные приборы  всегда сложны на
первый взгляд. Совершенство - просто. Старая истина, Ив!
     И  хотя  мы  достаточно  сильно  прочувствовали  состояние  операторов,
заточенных в  пластиковых коробках и  закрытых множеством стальных задвижек,
сами  (за  исключением  Костиных  переживаний  в  кабине)  чувствовали  себя
превосходно, как в детстве, забравшись в комнату  для ненужных  вещей. Ни я,
ни Костя особенно не ощущали замкнутости пространства, наверное, потому, что
были уверены, что в любое время сможем выбраться отсюда, и еще потому, что с
большого  экрана все  время  доносились  голоса  птиц, свист  ветра, рычание
океана.  В последний раз мы взглянули на  экран  и  радостно вскрикнули:  на
площадь вышли Петя Самойлов и Ки.
     Их лица выражали озабоченность и тревогу.
     -  Следы ведут  к  центру, -  сказал  Ки.  -  Идем.  Петя  благоразумно
остановил его:
     - Постой! Пойду я, а ты останешься в резерве...
     - ...и буду наблюдать, как тебя схватят роботы...
     Костя остановил их спор, сказав в микрофон:
     -  Привет,  ребята! Мы  в довольно уютном подземном  сооружении. Отсюда
управляли всем этим хозяйством...  Стойте!  Ни  шагу  по  площади, а  не  то
познакомитесь с Томми!
     Ребята засияли.
     -  Все  прекрасно!  -  сказал Ки  и  процитировал  изречение  какого-то
индийского мудреца:  - "Кто ищет -  тот находит,  хотя и не всегда  то,  что
искал". - К цитате прибавил:  - А  нам повезло вдвойне:  мы нашли и то,  что
искали, и то, чего не искали. Остров густо заселен роботами.
     На  пороге операторской мы оглянулись, помахали рукой Пете и Ки, забыв,
что  здесь  только односторонняя  связь,  и  увидели,  как двери  в  кабинах
одновременно с  лязгом захлопнулись, а  из стены  перед нашим носом медленно
поползла толстая стальная плита.
     Не обмолвившись ни одним словом, мы бросились бежать и чувствовали, как
за спиной пощелкивают броневые двери.
     Петя говорил, пожимая нам руки:
     - Заставили вы  нас пережить несколько довольно  неприятных  минут.  Вы
что, решили  взлететь  на  воздух? -  И тут он  нам передал  то, что  хотела
сказать тетушка Лия: - Остров под угрозой взрыва.  Он должен  был взорваться
много лет назад, да что-то помешало этому.
     - Теперь понятно, для чего там красная кнопка, - сказал Костя.
     Посоветовавшись, мы все пришли  к выводу,  что остров  еще постоит и мы
мало чем рискуем,  если  побудем  на нем  несколько  часов и внимательно все
осмотрим.
     Осмотр  ничего интересного не дал. Счетчик Гейгера даже не  показал,  в
каком месте находится атомная станция.  Наверное, она была заключена в одном
блоке  с  пультом  управления,  где-нибудь  на  самом дне,  и  очень  хорошо
изолирована  свинцовыми  плитами.   По  крайней  мере,  мы   сделали   такое
заключение.
     На  пути к лагуне  мы зашли  еще в один дом.  В нем сохранились оконные
стекла, двери оказались плотно закрытыми, попугаи не смогли ворваться в него
и  навести там  свой "порядок".  Двери  гостеприимно  раскрылись,  когда  мы
поднялись на широкое крыльцо из  популярного здесь зеленого цемента. В холле
пахнуло прохладой, окна,  матовые от  осевшей  на их поверхности соли, скупо
пропускали  солнечный  свет.  В  доме  можно было жить. Старомодная  мебель,
довольно удобная, очень хорошо сохранилась. Мы разбрелись по комнатам. Я все
время испытывал такое  чувство,  что вот-вот  войдут люди, живущие  здесь, и
ловил себя  на  том,  что краснею,  не находя  слов,  чтобы  оправдать  свое
вторжение.
     Мы с  Костей  встретились  в  гостиной  с  большим телевизором, хорошим
транзисторным  приемником.  Костя включил его. Послышалась древняя индийская
музыка.
     -  Они  уже  знали  "вечные" батареи, - сказал Костя, - вполне прилично
звучит.
     Мы сидели в низких креслах перед таким же низким  столом из коричневого
лака. Костя протянул руку к ухмыляющейся  маске на стенной панели. Открылась
дверца  бара.  На  полках  стояло множество  бутылок  с винами  и  несколько
бокалов.
     Вошел Петя.
     -  Ого! - сказал он,  увидев бар.  - Настоящий алкоголь, который теперь
прописывают нам изредка врачи.
     Костя спросил:
     - Как думаешь, не умрем, если...
     - Без рецепта?
     - Да. Немножко. Как торжественно выглядят эти сосуды!
     - По-моему, можно, - сказал Петя и посмотрел на меня.
     - Радиоактивность? - спросил я.
     - Чуть выше нормальной.
     - Вполне приемлемая радиоактивность. - Костя выбрал бутылку с испанским
мускателем.
     Вошел Ки. В руках он держал пожелтевшие листки бумаги из  целлюлозы. Ки
бросил на стол листки:
     -  Нашел на полу в спальне.  Там хаос. Мне показались  они интересными.
Какие-то записи... О! Мускатель! Читал о таком вине, но никогда не пил.
     Никто вначале  не придал  значения  находке  Као Ки. Мускатель оказался
необыкновенно вкусным напитком. От него  приятно туманилось в  голове. Костя
потянулся еще к полке бара, но Петя сказал с сожалением:
     - Нет, ребята, здесь все-таки повышенная радиоактивность. Пора улетать.
Мы и так задержались.
     - Тогда захватим для анализа, - нашелся Костя.
     -  Если  с научной  целью, то,  конечно, можно, - поддержал его  слегка
захмелевший Ки.
     - Вопрос решен! - сказал Костя и придвинул к себе листки.
     Десять страничек, исписанных крупным, неровным почерком. Читал Костя, а
иногда мы  все вместе расшифровывали непонятные  или сокращенные  английские
слова.  Это были записки  солдата, участника  одной  из  войн,  которые, как
известно  из  исторических  хроник, тогда  велись беспрерывно.  Эдгар Каули,
автор записок,  набрасывал их урывками,  пропуская иногда по целому  месяцу.
Что-то  мешало ему  делать систематические  записи. Здесь я  приведу  только
несколько  выписок  из дневника, полностью они опубликованы в  "Историческом
вестнике" No Н-3-9, а также выпущены в издании "Открытия и находки".
     "3.X.67.
     Из  всего  отряда  в   сто   человек   нас   осталось   только  пятеро.
Необыкновенное везенье. Теперь только спать, есть человеческую  пищу и ни  о
чем не думать! Не так уж плоха жизнь, черт подери!
     8.XI
     Шесть  дней  в Атами  были необыкновенным  сном. Прощай, Марика. Совсем
недавно я  чувствовал  себя  человеком.  И снова становлюсь профессиональным
убийцей.
     20.XI
     Перед атакой мы  принимаем  таблетки  "прощай совесть"  - так  прозвали
новый допинг.  После приема  каждый  из  нас,  не  дрогнув, может прикончить
родную мать.
     3.XII
     Странно, что я до сих пор ни разу не ранен, хотя все ребята, с которыми
я начинал, уже гниют в  цинковых гробах или съедены зверьем в джунглях. Хотя
я не  прячусь и прослыл храбрецом.  Все это чушь - храбрость. Просто мне все
равно.  Я знаю,  что  мне не выбраться. Какая была бы подлость,  если  после
всего останусь жить.
     10.V.68
     Через полтора месяца я выберусь из этого ада. Неужели все это останется
позади и я смогу смыть с души грязь, кровь, слезы своих жертв? Все возможно.
Живут же подлецы и почище меня. Все зависит от точки зрения на происходящее.
Главное - сохранить в себе остатки человека. Есть ли они?
     15.V
     Сегодня встретил Джона Хеймена из отряда "Зеленых беретов", он вернулся
из очередной "экскурсии".
     Жаловался, что  невыгодно стало  работать.  Теперь он получает  за  ухо
убитого  не  15, а 10  долларов  и  оплачивается только, правое  ухо. Хаймен
потерял на снижении цен 180 долларов.
     Мы с ним учились. Он был тихим парнем.  Любил говорить о добре и зле, о
назначении человека. Мы его звали Сократом.
     25.VI
     Дождь. День и  ночь хлещет теплый  водопад. Весь мир размок. Лагерь под
серым колпаком  с дырами,  а там,  наверху, океан теплой воды.  Наши дожди -
легкий  туман из пульверизатора. В этом милом  месте я пробуду  целый месяц.
Как  старый  опытный  ландскнехт,  я  должен обучать  туземцев  стрельбе  из
автоматов и прочим  нехитрым  приемам  уничтожения  себе  подобных.  Но  все
понимают, что это рискованное  занятие. Они только  и ждут, чтобы им  выдали
оружие,  и тогда перестреляют нас и  уйдут в джунгли. Мы, то есть белые,  по
целому  дню сидим  в  баре, а  они  -  в  бараках  с дырявыми  крышами.  Для
поддержания боевого духа  каждый день по радио передается беседа, одна  и та
же, о наказаниях за неповиновение, дезертирство, подстрекательство к мятежу,
кражу оружия и прочие воинские преступления. Наказание  одно  - расстрел.  В
довершение передается длинный список казненных. Каждый четверг, опять-таки в
целях повышения боевого духа,  в лагере происходит публичная казнь. Делается
это по-будничному, на скорую руку, никому не хочется мокнуть. Солдаты жмутся
к стенам казарм,  командование стоит под  специальным  навесом. Режущий душу
залп из автоматов, и то, что мгновение назад  было человеком, надает в яму с
водой. Жуткая штука эта яма с коричневой жижей...
     6.VII
     Пошла вторая неделя, как я очутился на этой крохотной кучке кораллового
песка. Среди жидкой рощицы пальм, в довольно приличном доме. Что я пишу? Это
дворец! Никогда я  не жил в таком доме. Только видел с  улицы фасады похожих
сооружений да еще в  кино. Все  эти  дни  я упивался  чувством собственника,
совершенно  забыв,  какую цену я заплатил  за  это.  Хотя, как  сказал майор
Пирсон: "Что  ты теряешь? Жизнь? Здоровье? Доллары? Ты все это потерял давно
там, в джунглях. Ты живой мертвец. Убитый тысячу раз.  Соглашайся! Через три
года ты  будешь  богат и  знатен. Можешь жениться на  ком  угодно!  И только
потому, что все эти три  года будешь жить, как английский лорд, в уединении.
Нет, тебе  повезло. Немыслимо  повезло. И знаешь, почему?  И  мы, грешные  и
безгрешные машины,  нашли, что ты идеальный исполнитель чужих решений. Здесь
не надо думать,  анализировать, а только ждать  приказов. В случае войны  ты
поступишь так же. А  может,  войны не  будет еще лет двадцать. И если будет,
безопасней места не найти. Это тебе не  смертоносные джунгли. Всего три года
поживешь на островке. Затем - куча долларов, ранчо в Калифорнии..."
     Как я  ухитрился запомнить весь этот  рекламный  бред, рассчитанный  на
людей,  уставших от того набора  нелепостей, что  называют жизнью!  Память у
меня не особенно хорошая, я никогда не помнил  номера своего автомата. А эту
брехню запомнил и вот читаю ее сейчас, как стихи, выученные в детстве ко дню
рождения бабушки.
     И  вот  я,  идеальный исполнитель чужих  решений, сижу в  этом бунгало,
положив ноги на стол перед телевизором, и смотрю, как несколько исполнителей
собственных решений собираются взорвать Белый Дом.
     10.VII
     Майор Пирсон сегодня утром спросил: "Ты что-то там мараешь  карандашом.
Дело твое, пиши что хочешь,  но помни: все останется здесь. Лучше запоминай.
Потом расскажешь внукам. Хотя что можно написать  о нашем пункте?  Но ничего
не поделаешь: инструкция".
     Пирсон  у  нас старший. Парень он неплохой,  тоже  был в джунглях.  Это
сразу  видно по  его взгляду. У меня,  наверное,  такой же потерянный взгляд
убийцы.  Всего  нас двадцать  один,  включая  ребят,  обслуживающих  базу  и
станцию. Но из джунглей только мы двое.
     20.VШ
     Джим  Тэрбер  вчера шепнул мне,  для  чего  желтая кнопка. Простодушный
парень этот Тэрбер. Все  с первого дня знали,  для чего эта кнопка.  Как  он
догадался? "Ты  скажи,  для чего красная?"  - с