ведут между собой войну.
     Речь шла  о  гибели  форта Каролина.  В тот день явился в деревню
Алачуа гонец,  посланный  одним  из  восточных  индейских  племен.  Он
рассказал о высадке испанцев под начальством Менендеса, о нападении их
на деревушку Селой и о захвате форта.  Менендес и его солдаты  зверски
убили  адмирала  Рибо и всех,  кто спасся вместе с ним,  когда погибли
французские   суда,   застигнутые   штормом.   Несчастные,    потерпев
кораблекрушение  и добравшись до суши,  просили пощады у испанцев,  но
были зарублены мечами или заколоты кинжалами.
     Узнав о  том,  как  бледнолицые истребляют друг друга,  восточные
племена были до такой степени изумлены,  что разослали гонцов ко  всем
дружественным  племенам,  чтобы  сообщить  им эту поразительную весть.
Многие воины из племени Микко сомневались в достоверности слухов, и по
этому случаю вождь созвал на совет всех своих старшин.
     Долго беседовали  они,  покуривая  трубки,  а  Хас-се,  "носитель
лука",  внимательно  прислушивался к разговору и думал о судьбе своего
друга.  Вдруг с реки, где купались подростки, донеслись громкие крики.
Все повернулись в ту сторону,  у всех мелькнула одна мысль: что если и
в самом деле появился грозный Аллапатта  и  увлек  на  дно  одного  из
купальщиков?
     Но тревога тотчас  же  рассеялась:  подростки  гурьбой  бежали  к
лагерю,  а  за  ними быстро следовал молодой воин,  которого не знал в
лицо никто из присутствующих.  Мальчики  остановились  перед  палаткой
вождя;  один  из  них выступил вперед и рассказал,  что молодой индеец
плыл один в каноэ вниз по течению реки и,  увидев мальчиков,  спросил,
как  попасть  в страну Алачуа и где находится племя индейцев,  которые
признают своим вождем Микко.
     Молодой воин   казался  усталым  и  измученным.  По-видимому,  он
совершил утомительное путешествие. Молча стоял он перед старым вождем.
     - Я - Микко,  - сказал старик.  - А кто ты такой и что тебе здесь
нужно?
     - Меня  зовут  Э-чи,  -  ответил  незнакомец.  - Живу я на берегу
великих вод,  в деревне Селой.  Сюда я пришел,  чтобы увидеть  Хас-се,
твоего сына.
     - Ты нашел того, кого искал, - отозвался Микко.
     Когда Хас-се,  ничего не понимая,  выступил вперед,  воин показал
ему алое перо фламинго.
     - Смерть  грозит тому,  кто посылает тебе это перо.  Он призывает
тебя на помощь.
     Взяв перо из рук посланца, Хас-се воскликнул:
     - Меня зовет Та-ла-ло-ко. Где он? Какая опасность ему угрожает?
     Тогда Э-чи   рассказал   о  гибели  деревушки  Селой,  о  захвате
испанцами французского форта,  о том,  как сам он вместе с Ренэ Дево и
двумя  другими  французами  попал  в плен к семинолам.  Рассказал он о
своем побеге и о  мучительной  смерти,  которая  грозит  оставшимся  в
плену.
     Все слушали  его,  затаив  дыхание.  Когда   он   умолк,   Хас-се
повернулся к вождю и сказал:
     - Отец,  тот,  кто прислал мне это перо,  - друг мой  и  брат.  Я
поспешу к нему на помощь.
     - Да! И ты спасешь его, если он еще жив! - воскликнул старик.
     Затем он спросил Э-чи:
     - Запомнил ли ты тропу,  ведущую к логовищу волков?  Хватит ли  у
тебя сил немедленно отправиться в путь и указать дорогу моим воинам?
     - Раненый олень не  забывает  тропы,  отмеченной  его  кровью,  -
последовал  ответ.  -  Я  устал,  но ненависть к семинолам придаст мне
силы.
     - Хорошо сказано, - похвалил старый вождь.
     Повернувшись к Я-чи-ла-не, своему зятю, он сказал:
     - Я дам тебе двадцать воинов. С ними ты отыщешь гнездо семинолов.
Если Та-ла-ло-ко еще жив,  спаси его, а также двух других пленников, и
приведи их сюда.
     Выслушав старика,  Я-чи-ла-не стал приводить приказ в исполнение.
Через час двадцать воинов под предводительством Я-чи-ла-не готовы были
тронуться в путь. Конечно, среди них находился и Хас-се.
     Э-чи, проводник маленького отряда,  выкупался в ручье, сытно поел
и заявил, что не чувствует усталости.
     Когда стемнело,  воины разместились в каноэ и,  налегая на весла,
быстро поплыли вверх по узкой реке, к страшным болотам.
     Э-чи сидел в первом каноэ, вместе с Хас-се и Я-чи-ла-не.
     Подробно рассказывал он им о событиях последних дней  и  о  своем
побеге. Как удивились бысеминолы, если бы слышали этот рассказ!
     Попав в деревню семинолов, Э-чи решил бежать в первую же ночь.
     Зная, что  караульный день и ночь охраняет тропинку,  он придумал
способ отвлечь его внимание хотя бы на  несколько  минут.  Как  только
стемнело, начал приводить свой план в исполнение.
     Заранее отыскал большой камень и спрятал его в кустах, неподалеку
от  того  места,  где начиналась тропа.  Затем сорвал с головы перья -
головной убор семинолов,  - швырнул их  на  землю  и,  затянув  унылую
песню,  бросил камень в темную воду.  Тотчас же отполз он в сторону, а
когда караульный подошел к зарослям,  Э-чи  благополучно  добрался  до
тропинки.
     Стрелой помчался он по тропинке.  Ему  повезло:  ни  разу  он  не
споткнулся,  ни разу не ступил на зыбкую почву. Тропинка привела его к
лагуне,  где были спрятаны каноэ семинолов.  Завладев одной из них, он
без отдыха плыл по направлению к стране Алачуа.  Он запомнил указания,
данные ему Ренэ, и не сбился с дороги.
     Хас-се и Я-чи-ла-не внимательно выслушали рассказ и долго хвалили
Э-чи  за  ловкость,  благодаря  которой  удалось  ему  бежать.   Э-чи,
растянувшись  на  дне  каноэ,  крепко  заснул  и  проснулся  только на
рассвете.
     Между тем в деревне семинолов все приготовления были закончены, и
празднество началось в тот самый день,  когда  Э-чи  явился  в  лагерь
Микко.  В течение двух дней Ренэ Дево с ужасом прислушивался к звукам,
проникавшим в хижину,  где он  лежал.  Слышал  он  ни  на  секунду  не
затихавший бой кас-а-лал-ки, индейского барабана, и трескотню трещоток
- черепашьих щитов,  наполненных сушеными ягодами;  под  аккомпанемент
этих инструментов плясали индейцы.
     В хижину Ренэ никто не  заглядывал,  кроме  караульного,  который
приносил ему воду и пищу, но упорно отказывался отвечать на вопросы.
     Однажды, когда Ренэ поужинал,  явился караульный и,  ослабив путы
на ногах пленника,  вывел его из хижины - в первый раз с тех пор,  как
Ренэ попал в деревню семинолов.  Два рослых воина заставили  его  идти
через  всю деревню.  Это торжественное шествие сопровождалось грохотом
трещоток и барабанным боем.
     Ренэ, несколько   дней  пролежавший  со  связанными  ногами,  шел
твердым шагом, хотя распухшие его лодыжки мучительно болели.
     Процессия приближалась  к  тропинке,  которая  вела  от острова к
лагуне.  Музыка и крики привлекли внимание караульного,  и так  сильно
захотелось ему поглазеть на Ренэ, что он покинул свой пост и отошел на
несколько шагов в сторону от тропы.
     Пока он  стоял,  повернувшись спиной к тропинке,  три темные тени
мелькнули у самой воды и скрылись в зарослях,  окаймлявших  остров.  В
сумерках  никто их не заметил.  Спрятались они в том самом месте,  где
несколько дней назад Э-чи оставил свой головной убор из перьев.
     Процессия проследовала  дальше,  а  караульный  снова  занял свой
пост.  Он не подозревал,  что в зарослях притаились враги,  которые не
спускают с него глаз.  Если бы в темноте удалось ему их разглядеть, он
бы узнал одного из них - Э-чи,  но другие двое - Я-чи-ла-не и Хас-се -
были ему незнакомы.
     Да, три  друга  явились  на  помощь  Ренэ.   Им   посчастливилось
проникнуть  никем  не  замеченными  и  без  кровопролития  во владения
семинолов.  Ночь и день плыли они по реке,  пока не увидели  маленькой
лагуны. Здесь Э-чи отыскал тропу, извивавшуюся среди болот, и повел по
ней отряд. Никого не встретили они на своем пути, так как все семинолы
присутствовали  на  празднестве.  Не  доходя  до островка,  Я-чи-ла-не
остановил своих воинов и приказал им остаться здесь, между тем как сам
он  вместе  с  Хас-се  и  Э-чи  попытается  ближе  подойти к деревне и
обдумать план дальнейших действий.
     Втроем подкрались  они  к  тому  месту,  где стоял караульный,  и
шепотом стали совещаться,  как пройти мимо  него.  Появившаяся  в  это
время процессия с Ренэ во главе побудила караульного покинуть пост,  и
они не замедлили этим воспользоваться.  Словно тени скользнули они  за
его спиной и спрятались в кустах.
     Ждали они ночи,  когда семинолы разойдутся  по  своим  хижинам  и
заснут  крепким  сном.  И снова помог им случай.  Густые черные облака
затянули небо,  погасли звезды,  и над деревней разразилась гроза. Под
покровом   темноты   трое   друзей  покинули  заросли  и  поползли  по
направлению к хижинам.  Впереди  полз  Э-чи,  отыскивавший  хижину,  в
которой был заключен Ренэ.
     Наконец, они увидели стоявшего у входа часового.  Э-чи растянулся
плашмя на мокрой земле и натянул тетиву лука. При первой же тревоге он
должен был вонзить стрелу в сердце  караульного,  а  затем  освободить
Ренэ и бежать вместе с ним.
     Но сейчас все было спокойно.  Оставив Э-чи настраже, Я-чи-ла-не и
Хас-се стали прорезать ножами, полученными от Ренэ, отверстие в задней
стене хижины, крыша и стены которой сделаны были из пальмовых листьев.
К  счастью,  дождь  лил потоками и заглушал шум,  а намокшие листья не
трещали под ножами.
     Работа шла очень медленно,  так как Хас-се и Я-чи-ла-не старались
не шуметь, но отверстие в стене понемногу увеличивалось.
     Вернувшись в хижину,  Ренэ бросился на землю и попытался заснуть.
Но сон бежал от его глаз.  Долго метался он, ворочаясь с боку на бок и
прислушиваясь  к  шуму дождя.  Наконец,  он заснул и спал крепко,  без
сновидений.  Проснулся  он  внезапно  и  сел,  не  понимая,  что   его
разбудило.  Не оглушительный ли удар грома? Но за громадными раскатами
спустилась тишина, и отчетливо прозвучал шепот:
     - Та-ла-ло-ко.
     Что это? Сон? Нет! Снова послышалось:
     - Та-ла-ло-ко.
     Кто-то зовет его. И он прошептал в ответ:
     - Я здесь...
     Раздался легкий  шорох.  Ренэ  затаил  дыхание.  И  вдруг  кто-то
подполз к нему,  перерезал ремни,  связывавшие его руки и ноги, и чуть
слышно шепнул:
     - Это я, Хас-се...
     Дрожа всем телом,  Ренэ пополз вслед  за  своим  другом  в  глубь
хижины. В задней стене увидел он отверстие, прорезанное острыми ножами
его друзей.  Стараясь не шуметь,  он пролез в дыру,  но листья  громко
зашуршали. К счастью, раскаты грома заглушили шорох.
     Храня глубокое  молчание,  все  четверо  побежали   к   тропинке,
соединяющей островок с берегом лагуны.
     Караульный, охранявший тропу,  остолбенел от ужаса,  когда увидел
перед  собой Э-чи,  которого считал умершим.  Неудивительно,  что Э-чи
внушил страх  суеверному  семинолу:  при  вспышке  молнии  можно  было
разглядеть,  что  весь  он  облеплен  грязью,  и  вода  стекает с него
потоками, словно он только что вылез из болота.
     Не успел  испуганный  воин  вскрикнуть  или поднять тревогу,  как
кто-то нанес ему сзади страшный удар,  и  он  упал  ничком  на  мокрую
землю.

XVII. СМЕРТЬ ХАС-СЕ

     В эту  грозовую  ночь  Кат-ша,  вождь семинолов,  не мог сомкнуть
глаз.  Долго ворочался он на своем ложе из звериных шкур,  но  раскаты
грома не давали ему заснуть.  В полночь решил он обойти все сторожевые
посты и посмотреть на пленника. Выйдя из хижины, он плотнее завернулся
в звериную шкуру; дождь хлестал ему в лицо, дул пронизывающий ветер.
     Приблизившись к хижине пленника,  Кат-ша увидел караульного. Воин
неподвижно  стоял  у  входа,  концом  одеяла  прикрывая голову,  чтобы
защитить ее от потоков дождя.  Кат-ша спросил его,  спит  ли  пленник;
караульный  ответил,  что не так давно он заглядывал в хижину и застал
пленника крепко спящим; связан он был, как всегда, по рукам и ногам.
     Дождь залил  сторожевой  костер,  который пылал по ночам в центре
деревушки. Раздобыть огня среди ночи было не так-то легко, а в темноте
не  имело смысла входить в хижину и осматривать узы пленника.  Поэтому
вождь семинолов удовлетворился ответом караульного. Да и в самом деле,
стоило ли беспокоиться? Кат-ша не допускал возможности побега.
     Спокойно прошел  он  дальше,  направляясь  к  тому  местуу,   где
начиналась  тропа.  Караульного  не  было  видно.  Еще  издали  он его
окликнул,  но ответа не получил.  Тогда,  рассерженный и удивленный он
ускорил  шаги и вдруг споткнулся и едва не упал на распростертое у его
ног тело.  Это был караульный,  который еще не  пришел  в  себя  после
страшного удара, нанесенного всего несколько минут назад.
     Вождь семинолов   встревожился.   Быть   может,   размышлял   он,
караульный убит молнией, либо внезапно заболел? Но очень возможно, что
какой-то неведомый враг нанес ему удар.  В таком случае враг пробрался
на остров и скрывается где-то поблизости.
     Тотчас же вспомнил он  о  пленнике.  Оставив  воина  валяться  на
тропе,  он побежал назад,  к хижине, твердо решив собственными глазами
убедиться в том,  что пленник цел и невредим.  Немало  времени  прошло
прежде, чем принесли ему факел.
     Переступив порог,  он сразу понял,  что  произошло.  Хижина  была
пуста, на земляном полу валялись ремни, зияло отверстие, прорезанное в
задней стене.
     Кат-ша выбежал  из хижины.  У входа по-прежнему стоял караульный,
который и не подозревал,  что произошло. Разгневанный вождь ударил его
кулаком по лицу, а затем поднял на ноги всю деревню.
     Пока встревоженные  семинолы  обыскивали  остров,  надеясь  найти
где-нибудь  в  зарослях  сбежавшего  пленника,  Кат-ша  придумал  план
действий.  Созвав лучших своих воинов,  он повел  маленький  отряд  по
тропинке,  соединяющей  остров с лагуной.  Думал он догнать пленника и
тех,  кто помог ему бежать,  раньше,  чем они доберутся  до  лагуны  и
завладеют каноэ.
     В отряде находился Читта, который окончательно связал свою судьбу
с   семинолами,  сжился  с  новыми  своими  товарищами  и  пользовался
репутацией жестокого и мстительного человека.
     Преследователи мчались во всю прыть,  но,  пожалуй, бежали бы они
еще быстрее,  если бы знали,  что беглецы прошли  тот  же  путь  всего
четверть  часа  назад.  К  тому  же  продвигались беглецы сравнительно
медленно, так как им приходилось поддерживать, а иногда нести на руках
того, кого они пытались спасти.
     Сначала Ренэ  был  так  возбужден,  что  не  чувствовал  боли   в
распухших лодыжках,  но вскоре ноги отказались ему служить. Когда он и
три его спасителя добежали до  того  места,  где  ждали  их  остальные
воины,  мальчик со стоном опустился на землю и заявил, что дальше идти
не может.
     Некогда было  обмениваться впечатлениями,  и Я-чи-ла-не приказал,
не мешкая,  продолжать  путь.  Два  рослых  воина  поддерживали  Ренэ,
Я-чи-ла-не  и  Э-чи  замыкали  шествие,  а  Хас-се старался быть подле
своего друга, которого вели во главе маленькой колонны.
     Прошла гроза,  небо очистилось от туч, и яркая луна освещала путь
беглецам.  Теперь им легче было  пробираться  по  узкой  тропинке,  но
Я-чи-ла-не не забывал,  что та же луна светит и преследователям. Часто
он оглядывался и торопил своих воинов.
     Дойдя до  конца  тропы,  они  увидели маленькую лагуну,  где были
спрятаны  их  каноэ.  Здесь  все   вздохнули   свободнее:   опасность,
по-видимому,  миновала,  и  можно  было  торжествовать победу.  Однако
Я-чи-ла-не не позволил своим спутникам  отдохнуть.  Осторожно  усадили
они  Ренэ  в  первое каноэ;  с ним сели два самых сильных и выносливых
воина.  Затем разместились в каноэ и все остальные. На берегу остались
только  Я-чи-ла-не,  Хас-се и Э-чи.  Последний указал место,  где были
спрятаны каноэ семинолов,  и втроем они начали прорубать  в  них  дно,
чтобы сделать не пригодными для плавания. Некоторые каноэ были спущены
на  воду,  их   они   оттолкнули   подальше   от   берега,   перерезав
предварительно причалы.
     Работа приближалась к концу.  Я-чи-ла-не, Хас-се и Э-чи пробивали
дно  в последнем каноэ,  как вдруг неподалеку раздались злобные крики.
Враги подходили. Нужно было бежать.
     При лунном   свете   семинолы  увидели  сверкающие  весла  каноэ,
выплывавшие из лагуны,  но не  сразу  заметили  троих  людей,  которые
замешкались  на берегу,  приводя в негодное состояние их лодки.  Когда
эти трое вскочили в единственное неповрежденное каноэ  и  оттолкнулись
от берега, семинолы завопили от радости и бросились к своим каноэ. Они
надеялись догнать и захватить в плен трех беглецов, отставших от своих
спутников.
     Когда они  убедились,  что  каноэ  их  продырявлены  и  не  могуг
держаться  на  воде,  они  схватились  за  луки  и  стали  стрелять  в
отставших. Много стрел упало в воду, несколько ударилось о борт лодки,
не причинив вреда тем, кто в ней сидел, и только одна попала в цель.
     Громко вскрикнув, Хас-се выпустил из рук весло и опустился на дно
каноэ.
     Спутники его не смели остановить  каноэ  и  броситься  на  помощь
раненому.  Гребли они, пока не догнали своего отряда, находившегося за
пределами выстрелов.
     Прошло несколько часов.
     Солнце ярко освещало зеленый мыс, врезавшийся в реку. На траве, в
тени векового дуба,  лежал умирающий Хас-се.  Подле него, держа его за
руку,  сидел Ренэ Дево и воспаленными глазами смотрел на своего друга.
Горе его было так велико, что плакать он не мог.
     - О,  Хас-се,  Хас-се!  - говорил он.  - Ради меня ты пожертвовал
жизнью, я один виновен в том, что случилось!
     - Не горюй,  Та-ла-ло-ко!  Смелый воин не боится смерти и  всегда
готов ее встретить.
     - Но у тебя вся жизнь была впереди.  А как будут горевать все те,
кого ты любишь!
     - Да,  жалко мне тех,  кто будет меня оплакивать.  И о них я хочу
говорить с тобой,  пока силы меня не оставили.  Та-ла-ло-ко, исполнишь
ли ты мою просьбу?
     Сжав руку  друга,  он  заговорил  чуть  слышно,  так как слабел с
каждой минутой:
     - Та-ла-ло-ко,  твои  соплеменники  погибли,  а  мое племя теряет
сына.  Займи мое место. Будь сыном моему отцу, будь братом сестре моей
Нэтле!
     Он умолк и с трудом перевел дыхание
     - С  радостью исполню я твою просьбу и постараюсь заменить сына и
брата тем, кто тебе так дорог, - не задумываясь, ответил Ренэ.
     Хас-се пытался еще что-то сказать,  но голос его оборвался, кровь
хлынула из раны,  и воины,  окружавшие умирающего,  думали, что настал
конец. Но снова Хас-се открыл глаза и слабым голосом спросил:
     - Будешь ли ты носить перо фламинго?
     - Да, да, Хас-се! - воскликнул Ренэ.
     Умер Хас-се,  когда солнце скрылось за горами  и  заревом  заката
окрасилось небо.  Воины осторожно подняли умершего положили его на дно
каноэ и продолжали путь в страну Алачуа.
     Хас-се так и не узнал,  кто нанес ему смертельную рану.  Но когда
воины  осмотрели  стрелу,  увидели  они  на  древке  грубо  вырезанное
изображение  змеи.  Это  была  метка  Читты.  Так  отомстил  он своему
сопернику, который много месяцев назад победил его на состязании.
     Печально было  возвращение  Я-чи-ла-не  и  его  отряда  в деревню
Алачуа.
     В глубоком  молчании  воины вышли из каноэ,  бережно подняли тело
Хас-се и внесли его в хижину Микко.
     Похоронили они его, по обычаю своего племени, в могиле из толстых
древесных  стволов,  сложенных  так,  что  дикие  звери  не  могли  ее
разрушить. Подле него положили оружие и самые ценные его вещи.
     Когда закончены были погребальные обряды,  старый вождь  взял  за
руку Ренэ и сказал дрожащим голосом, но так, чтобы все его слышали:
     - Одного сына я потерял,  другого нашел.  Хас-се ушел от меня, но
Та-ла-ло-ко занял его место.
     Так принят был Ренэ в среду индейцев. Никогда не расставался он с
пером фламинго. Вскоре стал он метким стрелком и прекрасным охотником,
а индейцы посвятили его в тайны лесной  жизни.  Ренэ  в  свою  очередь
делился с ними теми знаниями, какие привез из Старого Света.
     Время от времени долетали слухи о зверствах испанцев и о жестоком
обращении их с туземцами той страны, которой они завл