╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
ься всего десять суток, но на самом
деле, проведя в море четыре месяца, так и не вошел в гавань, потому что в
конце концов пропал без вести. Как ни странно, этот ковчег не встретил на
пути ни одного шторма, зато оказался послушной игрушкой словно бы
предумышленных штилей и коварных течений. Всякий раз оказываясь без
провизии, он трижды возвращался в промежуточный порт и снова пускался в путь
для того, чтобы вернуться назад. Туманы окутывали его так часто, что
определения местоположения стали невозможными, и однажды, когда команда
находилась в состоянии радостного возбуждения, предвкушая вот-вот узреть
порт назначения, рассеявшийся туман, увы, открыл взорам моряков гористое
побережье, от которого они начали свое путешествие. В конце концов эти
обманчивые испарения завлекли судно на риф, и результатом явились бедствия,
слишком печальные для того, чтобы о них рассказывать.
Только Хуану Фернандесу - известному мореплавателю, чье имя увековечено
в названии открытого им острова, удалось положить конец этим мытарствам.
Подобно да Гаме, смело оторвавшемуся от берегов Европы, он пустился в
рискованное предприятие, направив свое судно в открытый океан. Там он нашел
ветры, благоприятные для плавания в южном направлении, а повернув на запад,
за пределы влияния пассатов, без всякого труда достиг нужного побережья.
Таким образом, пусть даже и окольным путем, он проделал переход,
сэкономивший больше времени, чем плавание напрямик. Именно следуя такими
маршрутами, примерно в 1670 году португальцы открыли Очарованные острова и
все остальные из так называемой сторожевой группы. Хотя мне ни разу не
попадались отчеты экспедиций, ясно указывающие на необитаемость островов,
можно с полным основанием заключить, что они испокон веков являли образчики
одиночества. Но вернемся к скале Родондо.
К юго-западу от нашей башни, в сотнях лиг, простирается Полинезия, а на
западе, следуя строго по параллели, вы не встретите никакой земли до тех
пор, пока форштевень вашего судна не упрется в остров Кингсмилз - в общем-то
небольшая прогулка под парусом - миль эдак тысяч в пять.
Получив наше относительное место в океане с помощью таких неблизких
объектов, то есть воспользовавшись единственно возможным способом
определения, приемлемым для Родондо, рассмотрим теперь предметы не столь
отдаленные.
Вглядитесь в угрюмые и обугленные Энкантадас. Тот мыс, в форме кратера,
- часть острова Албемарл, самого крупного в архипелаге. Остров имеет
шестьдесят миль в длину и пятнадцать в ширину. Приходилось ли вам
когда-нибудь глазеть на настоящий, неподдельный экватор? Доводилось ли, в
настоящем смысле этого слова, попирать ногами эту линию? В таком случае
позвольте подсказать вам, что этот кратер, покрытый желтой лавой, разрезан
экватором пополам с точностью, с какой острый нож рассекает центр пирога,
начиненного тыквой. Если бы ваше зрение оказалось настолько острым, чтобы вы
смогли видеть еще дальше, то чуть в стороне от этого мыса, за низкой,
дайковой полоской земли, вы бы заметили остров Нарборо, самый высокий изо
всех островов архипелага. Его нельзя отнести к разряду земли - от вершины до
основания это сплошной сгусток лавы, изобилующий пещерами, черными, как
кузницы. Словно чугунные плиты, гудят под ногами его берега, отливающие
металлом, а высокие вулканы, стоящие отдельной, обособленной группой, похожи
на дымовые трубы.
Нарборо и Албемарл состоят в соседстве довольно любопытного свойства.
Известный печатный знак, опрокинутый по направлению движения часовой
стрелки, наглядно представит вам их странное взаимоположение.
Отсеките каналом от основного тела буквы среднюю засечку, и она станет
Нарборо, а все остальное - Албемарлем. Вулканический Нарборо торчит из
черных, стиснутых челюстей Албемарля, словно красный язык из разверстой
волчьей пасти.
Если вы хотите получить представление о населении Албемарля, я
постараюсь предложить вашему вниманию, в округленных цифрах, некоторые
статистические данные, которые с достаточной точностью были собраны мной
прямо на месте:
Люди нет
Муравьеды неизвестно
Человеконенавистники неизвестно
Ящерицы 500 тысяч
Змеи 500 тысяч
Пауки 10 миллионов
Саламандры неизвестно
Черти некоторое количество
Общий баланс составляет 11 миллионов плюс не поддающееся подсчету
воинство демонов, муравьедов, мизантропов и саламандр.
Албемарл держит свою пасть открытой на заход солнца. Его разжатые
челюсти образуют большой залив, который разделен Нарборо, этим языком, на
две половины - Наветренную и Подветренную бухты. Два полуострова
вулканического происхождения, оконечности острова прозываются Северным и
Южным мысами. Я особо подчеркиваю это, потому что описываемые места достойно
отмечены в летописях китобойного промысла. В определенное время года киты
заходят в эти бухты, чтобы дать жизнь своему потомству. Рассказывают, что
первые китобои, промышлявшие в этих водах, бывало, блокировали вход в
Подветренную бухту своими судами, в то время как их вельботы, следуя
Наветренной бухтой, входили в пролив Нарборо и, таким образом, накрепко
запирали левиафанов в этом огромном загоне.
В тот самый день, когда мы ловили рыбу у подножия Круглой скалы, дул
устойчивый ветер, и наше судно, обогнув мыс Северный, столкнулось с
достойнейшим зрелищем, которое когда-либо приходилось видеть предприимчивому
мореходу. Около тридцати парусников, выстроившись в ряд, словно эскадра,
боролись со встречным ветром - славное, гармоническое согласие стремительных
штевней. Все тридцать килей, словно тридцать арфовых струн, напряженно
звенели, сообразно вытянувшись по воде, и дружно чертили идеально
параллельные линии кильватеров. Однако в данном случае охотников оказалось
гораздо больше, чем дичи. Флот распался, и все суда, каждый своей дорогой,
постепенно скрылись из виду. На месте остались только наше судно и два
аккуратных джентльмена из Лондона. Но они, как и другие, потерпев неудачу,
вскоре исчезли. Подветренная бухта со всеми своими достопримечательностями
за неимением претендентов перешла в нашу собственность.
Судовождение в этом месте осуществляется следующим образом: вы
вертитесь у входа в залив, ложась с одного галса на другой. Причем
временами, именно временами, а не постоянно, как у других островов, течение
со скоростью скаковой лошади пересекает вам путь. Вследствие этого, неся всю
массу парусов, приходится закладывать галсы с величайшей осторожностью. Как
часто при восходе солнца, стоя на макушке фок-мачты, в то время как нос
судна терпеливо нацеливался в разрез между островами, мне приходилось
напряженно всматриваться в эту землю, сложенную отнюдь не из глины, а из
расплавленных камней и сформированную не ручейками искрящейся воды, а
запруженными потоками бурлящей лавы.
Когда судно спешит к острову со стороны открытого океана, Нарборо
подставляет ему свой бок в виде сплошной, темной и нависающей громады,
вздымающейся на пять-шесть тысяч футов, а еще выше скрытой капюшоном тяжелых
облаков, нижний контур которых прорисовывается на фоне скал так же четко,
как граница снегов в Андах. И там, в столь возвышенной темноте, происходят
страшные вещи. Там трудятся демоны огня, которые время от времени
высвечивают ночь странной, таинственной иллюминацией на многие мили вокруг,
что, впрочем, не сопровождается никакими другими демонстрациями; но иногда,
совершенно неожиданно, они заявляют о себе ужаснейшими толчками и
разыгрывающейся затем драмой вулканического извержения. Чем темнее облака
днем, тем ярче освещены эти представления ночью. Китобои нередко оказывались
вблизи докрасна раскаленной горы, сияющей словно бальная зала. Стекольным
заводом - вот как еще можно назвать этот стеклообразный остров, оснащенный
высоченными трубами.
Отсюда, где мы стоим, то есть с вершины Родондо, не видно других
островов, но наше место достаточно удобно для того, чтобы указать, где они
расположены. Вон там, к примеру, на норд-осте, я замечаю вдалеке темную
гряду. Это остров Абингдон - один из самых северных островов архипелага. Он
такой отдаленный, одинокий и пустынный, что вызывает в памяти остров
Ноу-Мэнз-Лэнд, лежащий мористее нашего северного побережья. Я сомневаюсь,
чтобы два человеческих существа одновременно когда-либо прогуливались по его
берегам. Поэтому применительно к Абингдону Адам и миллиарды его потомков
пока что пребывают в небытии.
Вытянувшийся к югу от Абингдона и совершенно невидимый за длинным
хребтом Албемарля стоит остров Джемса, названный так еще первыми
флибустьерами в честь неудачливого Стюарта - герцога Йоркского. Кстати,
обратите внимание, что, за исключением островов, окрещенных сравнительно не-
давно и главным образом в память именитых адмиралов, Энкантадас впервые были
отличены друг от друга испанцами; однако в середине семнадцатого столетия
пираты стерли со своих карт испанские названия, заменив их именами
английских королей и вельмож. Мы скоро коснемся этих джентльменов, преданных
короне, и прочих вещей, которые связывают их имена с Энкантадас. Вот,
кстати, один небольшой эпизод: между островами Джемса и Албемарлем
существует фантастический островок, известный как Очарованный остров Коули.
Поскольку околдованным является весь архипелаг, следует объяснить особую
причину наложения чар, которая явственно проглядывает в столь исключительном
названии, данном самим Коули, блестящим пиратом, при первом же посещении
острова. Он так рассказывает об этом в публикации, посвященной своему
путешествию: "Я назвал его Очарованным островом Коули, повинуясь
воображению. С различных румбов он представал перед нами всякий раз
по-иному: то принимал вид разрушенной крепости, то большого города и т. д.".
Это не вызывает удивления, потому что посреди Очарованного архипелага можно
действительно наблюдать различного рода миражи и оптические обманы. Тем не
менее связь, установившаяся между именем Коули и островом-оборотнем,
вызывает предположение, что, по-видимому, остров как-то подсказал
воображению пирата его собственный созерцательный образ. По крайней мере
если сей мореплаватель состоял в каком-то родстве со склонным к
неторопливому раздумью и самоанализу поэтом Коули, что вполне возможно,
поскольку он жил примерно в то же самое время, то этот пример тщеславия не
покажется нам слишком необоснованным. Дело в том, что подобные вещи вроде
присвоения собственного имени острову заключены в крови и одинаково часто
встречаются как среди пиратов, так и среди поэтов.
Еще южнее острова Джемса располагаются острова Джервис, Дункан, Крое
мен, Врэттл, Вудс, Чатем и другие, поменьше, - целый архипелаг пустырей,
лишенных населения, истории и всякой надежды когда-нибудь их приобрести.
Однако неподалеку от них находятся и довольно примечательные острова
Баррингтон. Чарльз, Норфолк и Худ. Следующая глава подведет некоторые
основания под их особенности.
НАБРОСОК ПЯТЫЙ
Я вдаль, в открытый океан взглянул -
Там дерзостный корабль свой пенный след оставил.
На мачте яркий флаг цветным крылом взмахнул,
И весело сквозь шторм он путь упрямый правил.
Фрегат и неуловимый корабль
Прежде чем спуститься с Родондо, давайте припом1 ним, как в 1813 году
американский фрегат "Эссекс" под командованием капитана Дэвида Портера чуть
было не украсил скалу своими обломками. Однажды утром при полном безветрии,
когда корабль совершенно беспомощно двигался, подхваченный сильным течением,
несшим его к скале, моряки вдруг заметили удивительный парусник, который,
казалось, кренился вовсе не по прихоти местной нечистой силы, а под напором
настоящего ураганного ветра, в то время как паруса фрегата безжизненно
висели словно зачарованные. Вскоре поднялся ветерок, все паруса были мигом
приведены в готовность, и началась погоня за неприятелем, поскольку возникло
предположение, что незнакомец - английское китобойное судно. Однако течение
напирало настолько сильно, что фрегат не смог его превозмочь и вскоре
потерял из виду противника, а к полудню, несмотря на попытки зацепиться за
грунт якорями, сдрейфовал почти под самые утесы Родондо, окаймленные пеной,
так что некоторое время казалось, что все надежды на спасение погибли. В
конце концов легкий бриз помог "Эссексу" выкрутиться из затруднительного
положения, хотя избавление, пришедшее в столь критический момент, казалось
чудом.
Спасшись таким образом от катастрофы, фрегат поспешил воспользоваться
везением, чтобы как можно скорее погубить другое судно. Возобновив погоню в
том направлении, где скрылся предполагаемый англичанин, он настиг его на
следующее утро.
Будучи обнаруженным, тот поднял американский флаг и стал уходить от
"Эссекса". Снова воцарился штиль, когда Портер, уверенный, что незнакомец
все же англичанин, выслал к нему катер - не с целью взять противника на
абордаж, а чтобы заставить поднять буксирующие его шлюпки. Это удалось.
Немедленно вдогонку были спущены другие катера, чтобы наконец-то овладеть
неприятелем, тем более что тот вдруг снова оказался уже не под американским,
а под британским флагом. Когда посланным с фрегата шлюпкам оставалось совсем
немного до вожделенного приза, очередной порыв ветра наполнил паруса
противника, и он быстро удалился к западу, а к наступлению ночи весь корпус
британца провалился за горизонт на виду у "Эссекса", который пролежал все
это время, словно парализованный.
Эта загадочная посудина, бывшая утром под американским флагом, а
вечером под английским, с парусами, улавливающими ветер в штиль, исчезла на-
всегда. Без всякого сомнения, то был корабль-призрак. Так по крайней мере
считали моряки.
Крейсирование "Эссекса" в Тихом океане во время войны 1812 года вошло в
историю флота Соединенных Штатов как необычайное и волнующее плавание.
"Эссексу" удалось захватить многие приблудные вражеские суда, посетить
отдаленнейшие моря и земли, пришлось томиться в притягательной близости
Очарованного архипелага и, наконец, в безнадежном бою уступить двум
английским фрегатам в бухте Вальпараисо. "Эссекс" по праву заслуживает
упоминания наравне с кораблями пиратов. Имя его тесно связано с Энкантадас.
Он долгое время крейсировал среди этих островов, команда его охотилась на
черепах и проводила здесь исследования.
Остается только добавить, что мы имеем пока три свидетельских показания
относительно Очарованных островов, заслуживающих упоминания: пирата Коули
(1684), Колнетта - исследователя и китобоя (1793), Портера - капитана
военного флота (1813). Другие свидетельства, находящиеся в нашем
распоряжении, представляют собой бледные, бесполезные ссылки, оставленные
случайными путешественниками и компиляторами.
НАБРОСОК ШЕСТОЙ
Покорность низкую презренью предадим;
Сыны земли, которой нет предела,
Наследие отцов поделим смело.
Для каждого - гони достойный куш,
Владенье скаредов сиятельных разрушь,
Тех, что сокровища в своих руках зажали!
Мы - лорды мира, наш удел - свобода,
Никто нам не указ под небосводом!
Как смело мы зажили, как весело и бесстрашно,
как близко от первопрестольного наследия,
как далеко от мелочных забот!
Остров Баррингтон и пираты
Около двух столетий тому назад остров Баррингтон был убежищем известной
ветви пиратов - выходцев из Вест-Индии, которые после изгнания из вод Кубы
ушли за Дарьенский перешеек, грабили Тихоокеанское побережье испанских
колоний и регулярно, с аккуратностью современной почтовой службы,
подстерегали королевские корабли с казной, курсировавшие между Манилой и
Акапулько. После тягот разбойного ремесла они приходили сюда, чтобы
помолиться богу, вдоволь повеселиться, извлечь для дележа из захваченных
бочонков пиастры и дублоны и измерить азиатские шелка толедскими клинками,
отлично сходившими за аршин.
В то время трудно было сыскать место, более годное для того, чтобы
служить одновременно удобным пристанищем и надежным тайником. Острова,
которые могли отогнать любого заблудившегося мореплавателя одним только
своим негостеприимным видом и которые окружены со всех сторон необозримым,
молчаливым и безлюдным морем, тем не менее находились всего в нескольких
сутках перехода под парусом от цветущих стран. Страны эти были их жертвами,
а морские разбойники обрели на Энкантадас безмятежное спокойствие, которого,
увы, совершенно лишились все цивилизованные гавани Тихого океана. Если этим
мародерам океанских просторов случалось выбиться из сил в единоборстве со
стихией или получить иногда основательную трепку от рук мстительных и
жестоких врагов, они с трудом ускользали с богатой добычей от быстрой
погони, безбоязненно входили сюда и вольготно располагались на этих берегах.
Острова сулили не только тишину, спокойствие и полную чашу удовольствий, но
и отлично подходили для других дел.
Остров Баррингтон во многих отношениях исключительно удобен для
килевания, ремонта судов и прочих морских работ, а также для пополнения
запасов провианта. Он предлагает не только удобную якорную стоянку с хорошей
глубиной под килем и надежно защищенную от ветров высокой громадой
Албемарля, но и является самым плодородным изо всех островов архипелага. Он
изобилует черепахами - прекрасным продовольствием, деревьями - превосходным
топливом и высокой травой, пригодной для изготовления постельных
принадлежностей. Кроме того, здесь есть небольшие естественные пастбища, а
ландшафт, местами, приятен для глаза. Действительно, хотя географически
Баррингтон и принадлежит к Очарованным островам, он настолько своеобразен,
что едва ли можно признать между ним и соседями какое-либо родство.
"Однажды я высадился на его западном берегу, - пишет сентиментальный
путешественник прежних дней, - в том месте, где он обращен к черным
контрфорсам Албемарля. Я прошелся под кронами деревьев - не очень высоких и
не похожих ни на пальмы, ни на апельсиновые либо персиковые деревья; однако
после морского плавания гулять под ними было приятно, хотя они не могли
предложить никаких плодов. И здесь, на тихих прогалинах и на вершинах
тенистых склонов, откуда открывались приятные перспективы, я увидел такое, о
чем и подумать было невозможно. Я увидел настоящие ложа, на которых могли
восседать только брамины либо президенты общества умиротворения.
Благородные, древние останки сооружений, бывших когда-то симметрично
расположенными скамьями из дерна и камня. Они несли следы больших затрат
человеческого труда и времени. Несомненно, эти скамьи были устроены
пиратами. Одна из них походила на длинный диван со спинкой и подлокотниками.
Возможно, именно на такое ложе любил опускаться когда-то поэт Грэй с томик
╤ЄЁрэшЎ√:
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -