нулись на  пару взъерошенных,  разъяренных
диких петухов,  которые дрались с таким самозабвением, что я подошел прямо
к  ним и  поймал их за шею.  Так мы с  Быстроногой устроили себе свадебный
завтрак. Петухи оказались на вкус восхитительными. Ловить птиц весной было
нетрудно.  А  однажды ночью,  при  сильном свете луны,  мы  с  Быстроногой
наблюдали со своего дерева, как бились два лося; мы видели, как подкрались
к ним,  незамеченные,  лев и львица и как они,  прыгнув на лосей, загрызли
их.
     Не могу сказать,  сколько времени мы с Быстроногой жили на дереве. Но
однажды, когда мы бродили по лесу, в наше дерево ударила молния. Большущие
ветви,  на  которых держалось гнездо,  были расщеплены,  от  самого гнезда
почти ничего не осталось. Я начал было восстанавливать его, но Быстроногая
не хотела об этом и слышать. Как я скоро понял, она чрезвычайно страшилась
молнии,  и  убедить ее  вновь поселиться на этом дереве мне не удалось.  В
конце концов,  проведя наш медовый месяц в  лесу,  мы пошли жить в пещеры.
Подобно тому,  как  после своей женитьбы меня изгнал из  пещеры Вислоухий,
так  теперь  изгнал его  я;  мы  жили  в  пещере вдвоем с  Быстроногой,  а
Вислоухий ночевал в расщелине, соединявшей двойную пещеру.
     Вместе с  нашим приходом в племя пришла и тревога.  Не знаю,  сколько
жен  было  у  Красного Глаза  после  Певуньи,  которая не  избежала участи
остальных.  Теперь  Красный  Глаз  жил  с  маленьким,  робким,  безвольным
существом; эта женщина хныкала и плакала постоянно, невзирая на то, бил он
ее в данную минуту или нет.  Было ясно, что конец ее наступит очень скоро.
Но  даже  не  дожидаясь  этого,   Красный  Глаз  с  жадностью  смотрел  на
Быстроногую,  а  когда  его  жена  умерла,  начал преследовать Быстроногую
открыто.
     К  счастью для  нее,  она  была  Быстроногой и  обладала изумительной
способностью мчаться по  деревьям.  Чтобы избежать объятий Красного Глаза,
ей потребовалось все ее благоразумие и вся ее отвага.  Помочь ей я не мог.
Красный Глаз был так чудовищно силен,  что разорвал бы меня на куски. Ведь
до конца моей жизни в сырую погоду у меня болело и ныло плечо,  и это было
делом его рук.
     В те дни,  когда он изувечил мне плечо,  Быстроногая болела. Это был,
вероятно,  припадок малярии,  которой  мы  нередко заболевали;  во  всяком
случае, Быстроногая впала в апатию и сонливость. Мускулы ее лишились былой
пружинистой силы,  и  она  уже  не  могла  нестись по  деревьям с  прежней
стремительностью, - именно в эти-то дни Красный Глаз нагнал ее близ логова
диких собак,  в  нескольких милях к  югу от пещер.  Обычно в таких случаях
Быстроногая сначала сновала около Красного Глаза кругами,  потом стремглав
неслась домой и скрывалась в нашей пещере с ее узеньким входом.  Но сейчас
она  не  могла кружить и  сновать по  деревьям.  Она  была слишком слаба и
медлительна.  Всякий раз,  как только она прыгала в сторону.  Красный Глаз
преграждал ей  путь,  и  скоро  Быстроногая уже  не  пыталась  обмануть  и
провести его, а кинулась бежать прямиком к поселку.
     Не будь она больна,  удрать от Красного Глаза было бы для нее детской
игрою,  но  теперь ей  пришлось призвать на помощь всю свою бдительность и
ловкость.  Ее преимущество заключалось в том,  что она могла взбираться на
более  тонкие ветви и  прыгать дальше,  чем  он.  Кроме того,  у  нее  был
безошибочный глазомер на  расстояния и  инстинктивное чутье на  то,  сколь
крепка и надежна ветка или сук, на который она готовилась прыгнуть.
     Преследованию,  казалось,  не  будет конца.  Они мчались по деревьям,
кружа и  делая огромные петли,  бросаясь то в  одну сторону,  то в другую.
Видя такую погоню,  переполошилось все  Племя.  Все взволнованно лопотали,
повышая голоса,  когда  Красный Глаз  был  далеко,  и  замолкая,  когда он
приближался.  И  мужчины и  женщины оказались лишь  бессильными зрителями.
Женщины визжали и тараторили,  а мужчины в тщетном гневе били себя в грудь
кулаками.  Особенно гневался Скуластый,  и  хотя при  приближении Красного
Глаза умерял свою ярость и  он,  но все-таки он делал это не в такой мере,
как остальные мужчины.
     Что касается меня, то я вел себя отнюдь не доблестно. Я был тогда кем
угодно, только не героем. Ведь что ни говори, а какой был бы толк, если бы
я  кинулся на Красного Глаза?  Справиться с этим чудовищем и зверем у меня
не  хватило бы  никаких сил.  Он  убил бы меня,  и  положение ничуть бы не
изменилось к  лучшему.  Он  поймал бы Быстроногую,  даже не подпустив ее к
пещерам.  Значит,  мне  оставалось теперь  только  злиться  и  глядеть  на
бесчинство Красного Глаза,  увертываясь с  его пути и замолкая всякий раз,
как он проносился поблизости от меня.
     Время  шло.   Наступал  вечер.   А   погоня  за  Быстроногой  все  не
прекращалась.  Красный Глаз решил довести ее  до изнеможения.  Он только и
ждал,  когда она выбьется из сил.  Быстроногая уже начала утомляться и  не
могла  нестись по  деревьям с  прежней стремительностью.  Тогда она  стала
взбегать на  тонкие ветви,  куда Красный Глаз при своей тяжести взобраться
не смел. Там она могла бы хоть немного отдохнуть, но Красный Глаз оказался
сущим дьяволом.  Будучи не в силах приблизиться к Быстроногой,  он задумал
ее сбросить.  Навалившись всей своей тяжестью, он начал упорно раскачивать
ветку,  на  которой сидела Быстроногая,  и  стряхнул ее так же легко,  как
можно стряхнуть с кнута муху.  Быстроногая спаслась в первый раз тем,  что
упала на  нижние ветви.  В  другой раз нижние ветви не  удержали ее и  она
сорвалась наземь,  но  падение было все-таки сильно смягчено.  После этого
Красный Глаз, стремясь сбросить свою жертву, принялся трясти ветвь с таким
ожесточением,  что Быстроногая перелетела по  воздуху на  соседнее дерево.
Прыжок получился великолепный,  и  на время она была спасена.  Но скоро ей
снова пришлось искать защиты,  взбегая на тонкие ненадежные ветви.  Сейчас
она так обессилела,  что другого выхода, как спасаться на тонких ветвях, у
нее не было: Красный Глаз не отставал от нее ни на минуту.
     Погоня все  еще продолжалась,  а  мы  по-прежнему визжали,  били себя
кулаками в грудь и скрежетали зубами.  Затем наступил конец. Это случилось
уже почти в сумерки. Трепеща от страха и задыхаясь, Быстроногая повисла на
высокой тонкой ветке. Она уже не видела внизу ни одного сучка или кустика,
а  до  земли было футов тридцать.  Красный Глаз стоял на  той же ветке,  у
толстого основания,  и с силой раскачивал ее вверх и вниз.  Ветвь,  словно
маятник,  ритмично качалась в воздухе, увеличивая размах при каждом толчке
его  тела.  Внезапно,  когда  ветвь завершала движение вниз,  Красный Глаз
подпрыгнул,  освободив ее  от своей тяжести.  Быстроногая не удержалась и,
разжав руки, с криком полетела на землю.
     Летя в воздухе,  она выпрямилась и ударилась оземь ногами. При прыжке
с такой высоты упругость ее ног обыкновенно смягчала силу удара. Но теперь
Быстроногая была  невероятно истощена,  мускулы у  нее  обмякли.  Ее  ноги
подогнулись,  приняв на себя удар лишь отчасти,  и  она упала на бок.  Как
оказалось,  она не очень ушиблась,  но от удара у нее перехватило дыхание.
Совершенно беспомощная, она лежала, судорожно хватая ртом воздух.
     Красный Глаз  бросился к  ней.  Запустив свои скрюченные пальцы в  ее
волосы,  он выпрямился и  с  торжеством зарычал,  бросая вызов испуганному
Племени, которое глядело на него, сидя на деревьях. Тогда-то я и загорелся
яростным гневом.  Я забыл всякую осторожность, всякий страх за свою жизнь.
Красный Глаз еще ревел и  не  двигался с  места,  как я  наскочил на  него
сзади.  Мой натиск был столь неожиданным, что Красный Глаз свалился с ног.
Я  обхватил его руками и  ногами и изо всех сил прижимал к земле.  Если бы
Красный Глаз не держал одной рукой за волосы Быстроногую, все мои старания
были бы, конечно, напрасны.
     Тут,  воодушевленный моей  отвагой,  неожиданно подоспел  ко  мне  на
помощь Скуластый.  Он  кинулся на Красный Глаз,  вонзил ему в  руку зубы и
стал рвать и царапать лицо.  Это был самый удобный момент, когда нас могло
бы  поддержать  все  Племя.  Открывалась  полная  возможность покончить  с
Красным Глазом навсегда. Но Племя в страхе осталось сидеть на деревьях.
     Было совершенно ясно,  что Красный Глаз одолеет и  меня и Скуластого.
Если он на какое-то время замешкался,  то только потому,  что его движения
связывала Быстроногая.  Она уже пришла в себя и начала сопротивляться.  Но
Красный Глаз ни за что не хотел выпустить из руки ее волосы,  и это мешало
ему бороться с  нами.  Вдруг он  схватил меня за плечо.  Для меня это было
началом конца. Он притягивал меня все ближе и ближе к себе, чтобы ему было
удобнее вцепиться зубами мне в горло.  Пасть его была открыта и оскалена в
злорадной усмешке.  Словно бы  только пробуя свою силу,  он  так  сдавил и
свихнул мне плечо, что я страдал от этого всю мою остальную жизнь.
     И  тут случилось нечто непредвиденное.  Мы даже не сразу поняли,  что
произошло.  На  всех нас четверых вдруг рухнуло чье-то  огромное тело.  Мы
кубарем покатились в разные стороны,  перевернувшись раз десять и сразу же
отпустив друг друга.  В  тот  же  миг Скуластый ужасающе вскрикнул.  Я  не
осознавал,  что творится, но почувствовал запах тигра и, прыгая на дерево,
увидел мелькнувшую полосатую шкуру.
     Это был старина Саблезубый.  Шум, который мы подняли, потревожил его,
он  вышел  из  своего  логова  и  потихоньку подкрался  к  нам,  никем  не
замеченный. Быстроногая теперь была тоже на дереве, стоявшем рядом с моим,
и  я  тотчас же прыгнул к  ней.  Я  обнял и  прижал ее к себе,  а она тихо
всхлипывала и  плакала.  Снизу  слышалось  рычание  и  хруст  костей.  Это
приступал к  ужину  Саблезубый,  пожирая  Скуластого.  С  дальнего дерева,
широко открыв свои воспаленные веки,  смотрел на  эту  сцену Красный Глаз.
Перед ним было чудовище,  куда более сильное,  чем он.  Мы  с  Быстроногой
повернулись и  спокойно двинулись по деревьям к  пещерам,  в  то время как
Племя, не отходя от места происшествия, обрушило на своего извечного врага
град оскорблений,  веток и сучьев. Тот колотил хвостом по земле, рычал, но
продолжал дожирать Скуластого.
     Таким  именно  образом  мы  были  спасены.  Все  произошло  благодаря
случайности,  благодаря чистейшей случайности. Не будь этого и погибни я в
лапах Красного Глаза,  через тысячу столетий не родился бы тот, кто читает
газеты, ездит в трамвае и - да-да! - пишет эту повесть о событиях древних,
седых времен.


                                ГЛАВА XVII

     Это случилось ранней осенью, на следующий год. Вскоре после неудачи с
Быстроногой Красный Глаз взял себе другую жену,  и как ни странно, она все
еще была жива. Еще более странным казалось то, что у них родился ребенок -
первый  ребенок Красного Глаза.  Все  прежние жены  жили  у  него  слишком
недолго,  чтобы у  них  могли родиться дети.  Этот год прошел для всех нас
благополучно.  Погода  стояла удивительно мягкая,  еды  было  в  изобилии.
Помню,  что особенно уродилась в этот год репа. Хорош был и урожай орехов,
а дикая слива выдалась очень крупной и сладкой.
     Словом,  это был благодатный,  золотой год. И тогда-то и нагрянула на
нас беда.  Дело происходило ранним утром,  и  мы были захвачены врасплох в
наших  пещерах.  Мы  проснулись при  свете  серой  холодной зари,  которая
большинству  Племени  предвещала  смерть.   Нас  с   Быстроногой  разбудил
невероятный визг  и  лопотанье.  Наша  пещера  была  на  утесе  выше  всех
остальных,  мы выползли из нее и посмотрели вниз.  Все поле перед пещерами
было заполнено Людьми Огня.  Их крики и вопли еще более усиливали всеобщий
шум,  но в действиях пришельцев чувствовался какой-то порядок и план,  а у
нас  не  было ничего подобного.  У  нас  каждый защищал только сам  себя и
действовал лишь на  собственный риск,  и  никому из Племени не приходило в
голову, насколько ужасно было нависшее над нами бедствие.
     Скоро Люди  Огня  плотной толпой подступили к  подножию утеса,  и  мы
принялись швырять в них камни.  Первые же наши удары, должно быть, нанесли
врагу урон,  ибо  когда Люди Огня откатились назад,  трое из  них остались
лежать на земле.  Они корчились в судорогах,  а один даже пытался уползти.
Но  мы  скоро  прикончили их.  Все  наши  мужчины уже  рычали от  ярости и
засыпали  этих  раненых  градом  каменьев.   Несколько  Людей  Огня  вновь
подбежали к  утесу и  хотели оттащить раненых в безопасное место,  но наши
камни прогнали их обратно.
     Люди  Огня пришли в  бешенство.  Но  вместе с  тем  они  не  утратили
осторожности.   Несмотря  на   свои  яростные  вопли,   они  держались  на
значительном расстоянии от  утеса  и  через несколько минут пустили в  нас
тучу стрел. Это положило конец метанию камней. Скоро полдюжины из нас были
убиты,  десятка два ранены,  а  все остальные укрылись в  пещерах.  Стрелы
долетали и  до моей высокой пещеры,  но из-за дальности расстояния они уже
утрачивали свою боевую силу, и Люди Огня перестали в меня стрелять. Однако
я  был  любопытен.  Мне не  терпелось посмотреть,  что будет дальше.  Хотя
Быстроногая,  забившись в  глубь  пещеры,  дрожала от  страха  и  издавала
горестные звуки,  призывая меня к  себе,  я  подполз к краю утеса и глянул
вниз.
     Сражение на время прекратилось. Оно как бы зашло в тупик. Мы сидели в
своих пещерах,  а Люди Огня раздумывали, как нас оттуда выгнать. Броситься
прямо к пещерам у них не хватало смелости, а мы не желали подставлять себя
под их  стрелы.  Время от  времени,  когда кто-нибудь из них приближался к
подножию утеса,  у нас находился смельчак,  который метал в него камень. В
ответ на это летело с полдесятка стрел,  и смельчак оказывался убитым. Эта
хитрость удавалась им  несколько раз,  но в  конце концов никто из Племени
больше уже не  поддавался на  провокацию и  не вылезал из пещеры.  Тупик в
сражении принял безнадежный характер.
     Среди  Людей Огня,  в  задних рядах,  я  рассмотрел высохшего старого
охотника,  который руководил всеми остальными. Те подчинялись ему и шли по
его  приказу куда  угодно.  Скоро  группа  посланных отправилась в  лес  и
вернулась оттуда,  притащив кучу  хвороста,  травы и  листьев.  Люди  Огня
подступили ближе к утесу.  В то время как большинство пришельцев стояли на
страже со своими луками и  стрелами,  готовые выстрелить в каждого из нас,
кто только покажется из пещеры,  часть их бросилась к нижним пещерам. Там,
у  самых  входов,  они  кучами  сложили  хворост  и  сухую  траву.  Затем,
поколдовав у этих куч,  они вызвали чудовище,  которого мы так боялись,  -
ОГОНЬ.  Сначала появились и поползли вверх по утесу струйки дыма.  Затем я
увидел,  как среди сучьев и ветвей,  извиваясь,  словно змеи,  взметнулись
красные языки пламени. Дым становился гуще и гуще, временами окутывая весь
утес.  Поскольку я сидел высоко,  дым не очень меня беспокоил, хотя у меня
щипало глаза и я тер их кулаками.
     Первым  был  выкурен из  пещеры  старик  Мозговитый.  Легкий  ветерок
временами относил дым в  сторону,  и  я мог ясно видеть,  что происходило.
Мозговитый прорвался через  завесу  дыма,  ступил на  раскаленные угли  и,
завизжав от  внезапной боли,  начал  карабкаться вверх  по  утесу.  Стрелы
летели около него роем.  Он приостановился на каком-то выступе, уцепившись
за камень, и чихал и мотал головой, явно задыхаясь. Он пошатывался, руки и
ноги у  него тряслись.  В  спине и  боках у  него торчали оперенные хвосты
стрел,  их было не меньше дюжины.  Он был стар,  и он не хотел умирать. Он
раскачивался все  сильнее,  колени у  него подгибались,  и  он  все  время
жалобно всхлипывал.  Потом,  выпуская камень,  руки его  разжались,  и  он
сорвался вниз.  Его старые кости, надо думать, поломались все до одной. Он
еще стонал и  делал слабые попытки приподняться,  но Люди Огня кинулись на
него и размозжили ему голову.
     Такова была участь,  постигшая Мозговитого, и эту же участь разделили
многие из Племени.  Не в  силах терпеть удушливый дым,  они выскакивали из
пещер и падали,  сраженные стрелами.  Кое-кто из женщин с детьми оставался
сидеть в  пещерах и  задохнулся от дыма,  но большинство приняло смерть от
стрел.
     Очистив таким образом нижний ряд  пещер.  Люди Огня стали готовиться,
чтобы повторить операцию,  поднявшись выше.  Пока они  лезли по  каменьям,
подтаскивая сухую траву и хворост,  выскочил из своей пещеры Красный Глаз.
Вместе с ним была его жена, к груди которой крепко прижимался ребенок. Они
молниеносно бросились вверх по утесу. Люди Огня, должно быть, считали, что
пока они поджигают хворост,  все мы будем смирно сидеть в своих пещерах, и
появление  Красного  Глаза  застало  их   врасплох.   Они  еще  не  успели
прицелиться и  пустить свои стрелы,  как Красный Глаз и  его жена были уже
высоко на  утесе.  Добравшись до вершины,  Красный Глаз повернулся и  стал
бить себя в  грудь кулаками.  Люди Огня принялись стрелять в него,  но он,
избежав даже легкой раны, тут же скрылся из виду.
     Я  видел,  как  Люди  Огня  обкуривали третий ряд  пещер,  а  потом и
четвертый.  Лишь  немногие  из  Племени  спаслись,  взобравшись  на  утес,
большинство было сражено стрелами при первой же попытке к бегству.  Помню,
как погиб Длинная Губа.  С  жалким плачем он добежал до того выступа,  где
находилась моя пещера;  в спине у него торчал оперенный хвост стрелы, а из
груди  высовывался костяной  наконечник -  стрела  насквозь  пронзила его,
когда он  лез вверх по камням.  Он упал навзничь около моей пещеры,  залив
весь вход кровью.
     Приблизительно к  этому времени самый верхний ряд  пещер уже опустел:
их обитатели вылезали один за другим и карабкались вверх. Скоро на вершине
утеса собрались все те, кого не задушил дым и не сразили стрелы. Многие из
них нашли тут спасение.  Люди Огня не  могли перестрелять всех,  у  них не
хватало времени. Стрелы тучей взвивались вверх, беглецы десятками летели с
утеса на  землю,  но  тем  не  менее кое-кто успел перелезть через гребень
утеса и спастись от опасности.
     Стремление бежать и скрыться владело мною теперь гораздо сильнее, чем
любопытство.  Стрелы уже  не  летели к  вершине утеса,  Люди Огня затихли.
Казалось,  все наше Племя исчезло,  хотя, возможно, кое-кто еще прятался в
верхних  пещерах.   Теперь  на   вершину  утеса  стали  карабкаться  мы  с
Быстроногой.  Увидев нас,  Люди  Огня разразились громкими криками.  Такое
волнение  вызвал  отнюдь  не  я,   его  вызвала  Быстроногая.   Люди  Огня
возбужденно тараторили между собой и указывали на нее пальцами. Стрелять в
нее они даже не  пытались.  В  нас не  полетела ни одна стрела.  Люди Огня
начали мягко и  ласково окликать Быстроногую.  Я остановился и поглядел на
нее.  Вид у  нее был испуганный,  она плакала и убеждала меня спешить.  Мы
перевалили вершину утеса и скоро скрылись в лесу.
     Полный  недоумения,  я  часто  раздумывал  над  этим  событием.  Если
Быстроногая действительно принадлежала к племени Людей Огня, то, вероятно,
она  когда-то  в  раннем детстве отбилась от  них и  уже не  помнила своих
сородичей,  иначе она не испугалась бы их.  С другой стороны, вполне может
быть,  что,  принадлежа к их племени, она никогда и не отбивалась от Людей
Огня;  она могла родиться в диких лесах, вдали от их стойбищ, отцом ее мог
оказаться какой-нибудь отщепенец из их же породы,  а мать,  возможно, была
из  нашего Племени.  Все это было мне совершенно неведомо,  и  Быстроногая
знала об этом не больше, чем я.
     Мы  пережили ужасный день.  Почти все те,  кто уцелел от налета Людей
Огня,  бежали к черничным болотам и нашли приют в окрестных лесах. И целые
сутки отряды Людей Огня рыскали по  лесу,  убивая моих соплеменников,  как
только их находили.  Надо полагать, они действовали по заранее обдуманному
плану.  Расплодившись так,  что  их  земли  стали  им  тесны,  они  решили
завоевать наши.  Но разве это можно назвать завоеванием? Силы были сл