Господи! - с облегчением выдохнул Ник.
   Майкл крутанул влево и ударил по тормозам. Q кадиллак" пролетел между
встречными машинами, развернулся несколько раз и остановился, брызнув
грязью на окна с вывеской "Бар Джона Уэлча" .
   Грузовик прон„сся мимо, ревя сиреной, шоф„р грозил им кулаком, а лицо у
него было перекошено от гнева.
   Стив, Ник и Стэн весело болтали на заднем сиденье.
   - Ети твою в корень, - сказал Аксел и показал фигу вслед удалявшемуся
грузовику.
 
   Майкл вернул Нику техпаспорт:
   - Получилось бы нечестно. Тебе нужно было дать фору. Ты ведь предлагал
живые деньги за верное дело. - И он слегка улыбнулся Нику.
   - Верных дел не бывает, - ответил Ник.
    
  
 Зал торжественных мероприятий располагался в старом бел„ном здании с
высокими арками окнами. Стены главной комнаты, длинной и прямоугольной, с
небольшой эстрадой, были разрисованы пасторальными сюжетами: пасущиеся на
лугах коровы, островерхая церквушка зимой, горные пейзажи. У входа стоял
стенд с трофеями, похвальными грамотами и фотографиями молодых людей в
форме прежних врем„н, обнимающих друг друга, сидящих около пушек, снимками
танков на фоне руин каких-то зданий. На сцене с потолка свисал большой
американский флаг.
   Над нею красовались большие увеличенные фотографии Майкла, Стивена и
Ника.
   Волосы у них были очень короткие, лица тоньше и моложе, чем сейчас. То
были выпускные фотографии из школьного альбома. Печатными буквами над
фотографиями сделана надпись: "С честью служим Богу и Отечеству" .
   Двое седовласых мужчин стояли на стремянке и держали
красно-бело-голубую ленту, которую пытались приладить к рамкам фотографий.
   Двое других старичков, сухоньких, с узловатыми пальцами и в очках,
смотрели снизу на первых. У одного одно стекло было т„мным.
   - Повыше, пожалуй, - произн„с старик с т„мным стеклом. - Как по-твоему?
   Его товарищ согласился:
   - Повыше.
   Мужчины на стремянке подняли ленту выше.
   Группа седых женщин расстилала белые бумажные скатерти на столах,
установленных на козлах, и расставляла раскладные стулья.
   - Ближе к портрету Стивена, - сказал ветеран с т„мным стеклом.
   Его приятель произн„с:
   - Чуть пониже, пожалуй. Что ты скажешь?
   - Пониже.
   - Да, чуть пониже, - сказал первый мужчина.
   Старики на лестнице опустили ленту. Открылась входная дверь, и внутрь
ворвался поток холодного воздуха с вихрем снега. Вошло с полдюжины
закутанных шарфами женщин лет по пятьдесят-шестьдесят, одетых в тяж„лые
т„мные пальто, в галошах.
   Две из них несли высокий сло„ный свадебный пирог, на котором стояли
фигурки жениха и невесты. Ещ„ одна женщина суетилась около, опекая их.
   - Осторожнее.
   - Смотрите под ноги.
   - Не опрокиньте.
   Они отнесли пирог к столу в центре комнаты, поставили его и отступили
назад полюбоваться. Старики-ветераны и остальные женщины тоже подошли.
   - Прекрасно.
   - Ох, мне даже плакать хочется!
   - Повезло им, что у них такой пирог.
   Вновь пришедшие топали ногами, стряхивая снег с сапог, хлопали в ладоши
и терли щеки. Вдруг старшая покачнулась и упала. Кто-то подал стул. Е„
усадили, расстегнули пальто, сняли перчатки и сапоги, стали растирать руки
и ноги.
   - Вот. Это поможет. - Одноглазый прин„с рюмку вина.
   Женщина взяла е„, мгновенье подержала перед носом, нюхая, и закачалась
на стуле взад и впер„д, приговаривая:
   - Ах, ах. Такое холодное.
   Она подняла рюмку к губам, наклонила голову и выпила все до дна
несколькими шумными глотками.
   - Так-то лучше, - произнесла она, широко ухмыльнувшись. - Так-то
гораздо лучше.
    
  
 Анджела пришла к Стивену рано утром, с чемоданами и небольшой картонной
коробкой, наполненной безделушками и сувенирами детства. Отец Стивена умер
несколько лет назад. Стивен был младшим реб„нком в семье и единственным,
оставшимся жить дома. Поскольку Анджела была старшей из пятерых детей, и
так как дом у не„ был переполнен, решили, что переедет она к Стивену и
будет жить с его матерью, пока он не верн„тся со службы.
   Комната была плохо освещена, обои старые и выцветшие. Анджеле это вовсе
не нравилось, и она надеялась, что ей удастся заполучить другую комнату.
   Но дело было не в комнате. Анджела была достаточно наблюдательной,
чтобы понять это. Вс„ было не так в этом доме: запахи, к которым она не
привыкла, повороты в коридорах, которые ей были внове, непривычные по
форме подушки на диванах. Вс„ было не так. Вс„ незнакомо. И ещ„ - она была
беременна. Она была напугана, расстроена и в полном смятении.
   Анджела уже в свадебном платье. Она приподняла вуаль и пошла
посмотреться в зеркало.
   Хороша ли?
   Она попыталась посмотреть на себя глазами Стивена, глазами его матери,
его друзей.
   Е„ охватило сомнение.
   Анджела постаралась задержать дыхание, чтобы живот не слишком выпирал.
Он и так уже стал довольно округлым. Ничего не вышло.
   - О, Господи! - воскликнула она.
   Позабыв про живот, она посмотрела сама себе в глаза.
   - Да, - искренно произнесла она.
   Покачала головой, на мгновенье зажмурила глаза, снова открыла их.
   - Да, - сказала она с зата„нной страстью.
   Нахмурилась.
   - Да, - робко, лукаво выдохнула она.
   Глубоко вздохнула.
   - Да, ох, да, да, да. Ох!
   Она повернулась и бросилась на кровать.
   Всхлипнула, скомкала покрывало и зарылась в него лицом, подавляя
рыдания.
   Поплакав пару минут, она почувствовала себя лучше.
   Распрямившись, она села и начала искать в открытом чемодане пачку
бумажных салфеток. Она наткнулась на квадратную картонку, примерно такую,
какую вкладывают в новые рубашки. На ней было написано: "Вот примерно так.
   Более-менее. С любовью, мама."
   Она перевернула картонку. На нее была наклеена фотография картины
Микеланджело "Давид" . Гордый, мускулистый, прекрасный, обнаж„нный.
    
  
 Бар Джона Уэлча был битком набит шумными сталеварами. Гремел музыкальный
автомат. Спортивный комментатор по телевизору, установленному над дверью,
объявил, что команда Q Орлы" из Филадельфии выигрывает у оклендских Q
Наездников" со сч„том 14:0. Сигарный и сигаретный дым тяж„лыми клубами
вился между многочисленных оленьих голов, развешанных на стенах, у
лакированных форелей и окуней, укрепл„нных на панелях красного и орехового
дерева, у чучел фазанов и перепелов, а также рыжей лисицы, стоявшей лапами
на ветке, уставившись невидящими стеклянными глазами в пустое
пространство. В рамках висели фотографии мужчин в шотландских куртках с
ружьями на фоне оленей, брошенных на капоты машин. Туша черного медведя
была привязана к багажнику на крыше автомобиля.
   Майкл со своей бригадой ввалился в бар.
   Джон Уэлч завопил:
   - Посмотрите, кто приш„л! - Он вышел из-за стойки бара, сгр„б Стивена
медвежьими объятиями и начал подбрасывать его вверх. Уэлч был на пару лет
старше Стивена - уже под тридцать - и почти такой же крупный, как Аксел.
   Мужчины повскакивали из-за столов и с табуретов у стойки бара и
сгрудились вокруг. Они хлопали Стивена по плечу, по спине, ерошили ему
волосы, поздравляя его.
   Стивен переносил вс„ это смущенно, но добродушно. Уэлч наконец отпустил
его.
   Мужчины стали совать ему стаканы.
   - За мой сч„т, Стив. Сегодня ты последний день холостякуешь.
   - Выпей, Стив, сегодня тебе понадобится сила.
   Ник глянул вверх на телевизор.
   - Эй! - воскликнул он. - Я спорил на сто долларов, что "Орлы" выиграют!
   Аксел схватил с бара неполный кувшин с пивом и выпил его залпом.
   Стэн заорал:
   - А я спорю на двадцать, что защитник "Орлов" носит юбку!
   - Ети твою в корень! - сказал Аксел и заплакал.
    
  
 Глава 3  
  
 Линда, подружка невесты на предстоящей свадьбе, хлопотала на кухне.
Тонкая, почти хрупкая девушка с бледным лицом и длинными черными волосами.
Она неотразимо красива, но сейчас была чем-то озабочена. Она закусила
нижнюю губу.
   Взгляд у не„ устремл„н в потолок.
   Из спальни наверху доносился глухой шум. Он становился вс„ громче и
громче.
   Раздался какой-то треск, потом снова. Там швыряли мебель. Ещ„ один
резкий удар, затем вс„ стихло.
   Линда покачала головой. Подошла к буфету, взяла поднос и переставила
его на подставку рядом с плитой. Поставила на поднос тарелку, чашку с
блюдцем, положила салфетку. Вставила в тостер два куска хлеба, налила супу
из кастрюли на плите в тарелку. Бросила в чашку пакетик с чаем, залила
кипятком. Когда ломти выскочили из тостера, намазала их маслом и положила
рядом с тарелкой. Подняла поднос и понесла из кухни вверх по лестнице к
закрытой двери. Постучала.
   Ответа не последовало.
   Она толкнула дверь и вошла.
   В комнате царил разгром. Стулья перев„рнуты, лампа разбита, картины на
стенах перекошены. Одна упала, рама сломалась. Окно открыто, ветер
задувает в комнату снег.
   Отец лежал лицом вниз посреди комнаты. На н„м было пальто, изорванное и
грязное.
   Он где-то потерял ботинок. В руке у него была полупустая бутылка,
содержимое которой вытекало на ковер.
   Она поставила поднос на кровать и опустилась на колено рядом с отцом.
   - Папа?
   Он замычал, перевернулся и, моргая, посмотрел на не„.
   Она тронула его за плечо:
   - Папа.
   Рывком он приподнялся и принял сидячее положение. Посмотрел в открытое
окно на крыши домов, на маячившую махину завода и огромную стоянку для
автомашин, засыпанную снегом.
   - Пошла ты! - пробормотал он. - Я проткну всем машинам в городе шины.
Каждой паскудной машине. Вот что я сделаю.
   Линда просунула руки ему под мышки и попыталась поднять. Качаясь, он
встал, проковылял с нею к кровати и сел на край. Он медленно повернул
голову и посмотрел ей в лицо. Кожа у него была серой, как из теста. Он был
небрит.
   Длинный рваный шрам с т„мными узелками швов пересекал левую сторону
лба. Струйка слюны свисала из угла рта.
   - Непременно я это сделаю, девочка. Вс„ вокруг, целое море! Целый океан
проткнутых шин!
   - Да, папа.
   Она оставила его и пошла закрывать окно. Пока она опускала раму, он
скатился с кровати и упал на пол.
   Линда подошла, подоткнула платье, нагнулась и закинула его руку себе на
плечи, попыталась поднять его назад на кровать. Пришлось помучиться,
прежде чем это удалось. Она тяжело дышала, в глазах стояли сл„зы.
   Он снова упал.
   - Ох, папа! - вскрикнула она.
   Она попыталась еще раз, расходуя последние силы и превозмогая себя.
   Внезапно он ударил е„ и попал прямо в лицо. Она отлетела назад и,
опрокинув стул, упала на пол.
   - Сучка поганая... все вы суки! - Отец рывком поднялся и бросился на
не„.
   Линда поднялась и протянула к нему руки:
   - Папа! Папа, это же я, Линда!
   Он закатил ей оплеуху. У не„ помутилось в глазах и зазвенело в ушах.
Она подняла руки, чтобы защититься от следующего удара, но он изловчился и
ударил е„ снова.
   - Ненавижу! Суки проклятые! Я им всем поспускаю шины...
   Замахнувшись еще, он промазал, повернулся и, что-то бессвязно бормоча,
рухнул на пол.
   Сл„зы катились по щекам Линды. Она стояла и молча плакала.
   - Суки поганые! Все вы! - рычал отец, уткнувшись в ков„р.
   Линда спустилась вниз и через гостиную прошла к себе в комнату. Затем
вытащила из чулана чемодан.
    
  
 Майкл, Ник, Стивен и Аксел сидели, облокотившись на стойку бара, а Джон
Уэлч склонил голову по другую сторону. Все они пытались подпевать песенке
Долли Партон, несшейся из музыкального автомата. Получалось только у
Джона, у которого был приятный голос, но они уже так много выпили, что
разницы не чувствовали, и все были в прекрасном настроении.
   Стэн спорил с толстым водителем о том, чья очередь играть на бильярде.
Спор начинал переходить в ссору.
   Из задней комнаты дон„сся какой-то визг.
   Джон бросил петь и прош„л в конец бара. НиктоЬ казалось, этого не
заметил.
   Из распахнувшихся дверей выскочила официантка.
   - Там какая-то безумная баба! - закричала она.
   - Что? - спросил Джон.
   Водитель схватил Стэна за плечи и прип„р его к стене:
   - А что, если я побросаю тебя вверх-вниз, как баскетбольный мяч,
коротышка?
   В задней комнате что-то треснуло, и двое из присутствующих повернули
голову к дверям.
   Стэн сунул руку под рубашку, достал из-за пояса короткоствольный
пистолет и наставил его в живот шоф„ру:
   - А как насч„т убраться отсюда подальше, толстячок?
   У шофера округлились глаза, и он начал отступать.
   Двери задней комнаты вновь распахнулись как раз тогда, когда Джон
подош„л к ним.
   Одна створка ударила его по лбу.
   - Ой! - Он отпрянул назад, схватившись за голову.
   Ворвалась мать Стивена, размахивая какой-то доской.
   - Что это такое? - вопила она. - Пь„шь в день своей свадьбы! Иди вон!
Прочь!
   Она опять замахала доской. Мужчины пытались увернуться. Она сшибла со
стойки стаканы, перевернула стулья. Она бушевала, как фурия, колотя доской
по спинам 8Рногам увертывавшихся мужчин. Большинство устремилось к дверям,
шумно протестуя, но заливаясь вес„лым гоготом.
   Стивен, Ник, Майкл и Аксел выбежали вместе и остановились под падавшим
снегом.
   - Ну, вот и вс„, - сказал Стивен. - Действительно вс„. Да, ребята, я
пош„л!
   Ник засмеялся:
   - Ну и хорошо, что она тебя достала. Тебе, Стивен, сейчас никак нельзя
слишком расслабляться.
   - Ети твою в корень, - пьяно произн„с Аксел.
   Разгоряч„нная, на улицу выбежала мать Стивена, вс„ ещ„ сжимая в руках
доску. Она посмотрела на Стивена, выпустила доску из рук и расплакалась.
   - Мальчик мой милый. Ангел мой... покидаешь родную мать ради чужой
женщины...
   беременной! - Она бросилась к Стивену и упала к нему в объятья.
   - Мама...
   - И так-то ты поступаешь со своей родной матерью, которая всю свою
жизнь ходит в церковь дважды в день.
   - Мама, вс„ будет хорошо. Мы же будем жить всего лишь этажом выше. Мы
будем жить одной семь„й.
   Совсем растерянно она посмотрела на его друзей, которые выражали ему
сочувствие, а затем занялись изучением снежинок.
   - Неужели ты такой бесчувственный? Разве у тебя такое жесткое сердце?
Ты женишься на этой женщине, оставляешь меня с ней, а сам уезжаешь во
Вьетнам!
   - Ведь всего лишь один лестничный прол„т, мама, - устало сказал Стивен,
слыхавший вс„ это уже не раз. - Один прол„т. Я буду жить всего лишь этажом
выше, когда вернусь домой. Я люблю Анджелу, мам. Она любит меня.
   Мать ничего не ответила.
   - Ведь так же, - сказал он.
   Помолчав немного, она сказала:
   - Надень сегодня шарф.
   Он сморщился:
   - Не надену я шарф с фраком. Никто не носит шарфа с фраком.
    
  
 Дело близилось к полудню. Майкл поддал газу, приближаясь к дороге,
уводившей в гору, к вагончику, где они жили вместе с Ником. Машина
набирала скорость, затем начался подъ„м. Задние кол„са отбрасывали снежную
кашу - "кадиллак" завилял.
   Майкл поворачивал руль короткими резкими рывками, пытаясь погасить юз.
На подходе к вершине кол„са стали буксовать, ему пришлось переключиться на
низкую скорость и добавить газу. "Кадиллак" с ревом, наконец, преодолел
подъ„м и выехал на ровную дорогу. Майкл затормозил, выключил двигатель и
поставил машину на ручной тормоз. Вышел из машины во взятом напрокат
фраке, чувствуя себя в н„м так же непривычно, как дрессированное животное
в цирке. Как ни нелепо это выглядело, но на н„м были горные сапоги, и
брюки были заправлены в голенища. Штиблеты он н„с в руке. Он прош„л по
мокрому снегу к старому помятому фургону Ника. У заднего окна кабины были
пустые крепления для ружей.
   Вагончик представлял собой двухтонный прицеп, промазанный по швам
силиконовой замазкой и исчерченный потеками гудрона с крыши. Они купили
его с третьих рук на стройке. Прицеп стоял на шлакоблоках на холме с видом
на город и завод. Выглядел он неважно, но они сумели сделать его
влагонепроницаемым. Вс„-таки это был их дом, и он им очень нравился.
   Майкл раскидал снег у входа и рывком открыл дверь. Ник сидел на кушетке
в парадных брюках и накрахмаленной рубашке, фрачный пиджак висел на спинке
стула.
   Он натирал свои полевые сапоги жиром.
   - Хочешь выглядеть принцем? - спросил он Майкла.
   - То есть как?
   Тот рассмеялся.
   - Это нужно было делать ещ„ вчера, - сказал Майкл.
   - Знаю.
   - А так они сядут.
   - Да знаю я, Майк.
   Майкл подош„л к холодильнику, взял банку пива, откупорил е„.
Прислонился к стойке, разделявшей кухню и комнату, потягивая пиво. Он
осматривался, чувствуя первые признаки ностальгии. Через пару дней он
уедет и верн„тся обратно нескоро.
 
   Над раковиной висела голова оленя с одиннадцатью отростками рогов.
Парусиновые шторы. Ружья на полке. Мебель раздобыта у родственников и
друзей. В углу - удочки. Новый линолеум на кухне. Рюкзаки и спальные мешки
свалены в углу.
   Охотничьи фотографии в деш„веньких рамках. Нож для свежевания, который
он только вчера наточил, вс„ ещ„ лежал на кухонном столе рядом с точильным
камнем. Коробка с гильзами для патронов на холодильнике. Вс„ как родное.
   - Я просто жду, - сказал он вдруг. - Понимаешь?
   - Как?
   - Я просто жду, - повторил он. - Вот это... жду именно этого. Горы.
Только здесь я чувствую себя хорошо, на сво„м месте. Я жду целый год,
чтобы выбраться в горы, к оленям.
   Ник взял старую зубную щетку, повозил ею в жире и начал втирать смазку
в шов между подошвой и подъ„мом сапога.
   - Я тоже, - сказал он. - Пожалуй.
   - Не может быть, - удивился Майкл.
   - Да. Какого черта... я только об этом и думаю. И о Вьетнаме тоже.
   Вдруг он отставил сапоги, вытер руки о бумажное полотенце, встал и взял
с полки винтовку с оптическим прицелом. Открыл нижний ящик, вынул оттуда
чистую замшевую тряпицу и начал снимать лишнее масло с ружья.
   - Ты правда думаешь об этом? - спросил Майкл.
   - Да. То есть, не знаю. Ради Бога, Майкл, Стивен ведь женится через
пару часов.
   Не понимаю, какого черта мы тут толкуем об охоте в последний раз перед
армией.
   Вс„ это ерунда.
   Он вынул затвор и посмотрел в ствол. Затем вставил затвор обратно и
уселся, положив ружь„ на колени. Посмотрел в окно:
   - Мутотень.
   Майкл хлебнул пива.
   - Я тебе вот что скажу. Знаешь, мне бы хотелось закончить свою жизнь в
горах.
   Ник повернулся к нему.
   - Как? Одним выстрелом?
   Майкл улыбнулся.
   - Два - это слишком.
   Ник снова посмотрел в окно:
   - Я уж больше и не думаю об одном выстреле, Майк.
   - А зря, - с напором произнес Майкл. - Оленя надо брать одним
выстрелом. Вс„ дело именно в одном выстреле. Попробуй сказать кому-либо об
этом. Так ведь и слушать никто не будет. - Он помолчал минуту. - Ты
действительно думаешь о Вьетнаме?
   - Не знаю. То об оленях... то о поездке во Вьетнам. Не знаю. Я думаю
обо вс„м этом. - Ник отставил ружь„, облокотился на колени, перепл„л
пальцы рук и наклонился впер„д.
   - Мне нравится, как растут деревья в горах. Какие они все разные. Нудно
звучит, да?
   - Я вот что тебе скажу, Ник. Не хочу охотиться ни с кем другим, только
с тобой.
   Мне нравятся парни с быстрой реакцией и сноровкой. Я не стал бы
охотиться с расстегаем.
   Ник рассмеялся:
   - Это кто же расстегай?
   - Кто расстегай? Ну как ты думаешь, кто расстегай? - Он пов„л рукой к
окну, в сторону города и завода за ним. - Все они расстегаи. То есть, все
они отличные парни, Бога ради, но... дело в том, Ник, что без тебя я бы
стал охотиться один.
   Серь„зно. Только один. И никак иначе.
   Ник ухмыльнулся и сделал движение рукой, как будто бы отталкивая что-то:
   - Ты совсем чокнулся. Ты отда„шь себе отч„т в этом, Майк? Ты совсем уж
помешался на правилах.
   Майкл только ухмыльнулся в ответ:
   - Не люблю неожиданностей.
   На улице прогудел сигнал. Майкл подош„л к двери:
   - Это Аксел и Джон.
   Ник вышел наружу вместе с Майклом.
   Аксел и Джон были одеты во фраки, которые были им малы и тесны. Они
походили на Шалтая и Болтая, но покрупнее. У них были одинаковые рюкзаки,
ружья и куртки.
   Они колотили по багажнику майковского "кадиллака" .
   - Аксел! - крикнул Ник. - Джон, ради Бога, погодите минутку, ребята.
   Аксел, пьяный, ревел:
   - Не открывается!