мимо друг друга, но ведь нельзя расспрашивать...
     ?Как вышло, что они ко мне прилепились? - подумал он со вновь вспыхнувшей настороженностью. - Он и лягушатник? Словно само собой, как по маслу - выпили пивка, познакомились, перекинулись в покер, и теперь оба липнут, то и дело самым естественным образом забредая в гости, болтая по часу. Вообще, как получилось, что неразлучной парочкой стали лорд и Дюфре - пиво и покер чересчур слабая связка... Или все же не стоит подозревать всех и вся, оставив это Лаврику??
     - Ну, явился, наконец, - тоном супруги-собственницы сказала подкравшаяся сзади Кимберли. - Разобрались с бумагами?
     Она была очаровательна и безмятежна, и дурное настроение Мазура хоть и не пропало совсем, но все же стало не таким уж угнетающим. Кимберли потянула его в сторону, в дальний угол зала, и он подчинился.
     - Ты знаешь, я себя чувствую хозяйкой пансиона из какой-то комедии, - сказала она, морща носик. - Честное слово...
     Мазур оглянулся. Мозговитый и Крошка Паша отсутствовали, как и один из матросов с ?Русалки?, но все остальные были налицо, торчали перед телевизором и посасывали кто пиво, кто прохладительное за неимением других занятий. Счастье еще, что Кимберли совершенно не представляет потаенного сюрреализма этого сборища: в трогательном единении помирают от скуки советские спецназовцы и американские морячки, слушая болтовню взаправдашнего английского лорда, охотника на инопланетян, и происходит все это в доме с привидениями, снятом восходящей звездой Голливуда. Как говорится, жизнь обгоняет фантастику...
     Она нахмурилась с некоторой озабоченностью.
     - Только вот что... Ваш Дерек, он, вообще-то, нормальный?
     - А что? - мгновенно насторожился Мазур.
     Дерек у них был один - он же товарищ Мозговитый, он же балласт долбанный, навязанный по известным лишь начальству соображениям.
     - Полное впечатление, что накурился или нанюхался какой-то дряни, - сказала Кимберли, растерянно пожимая плечами. - Бродил по дому, как чумовой, глаза какие-то странные, спиртным вроде не пахнет... Я, знаешь, насмотрелась... Очень похоже. Как сон... сомбал... сомнамбула, ага! Вечно мне не удавались длинные ученые слова... Короче, он часа полтора бродил по всему дому, как эта самая сомнамбула, совал нос во все комнаты, мне даже показалось...
     - Что?
     - Что он спер твой револьвер, который ты отобрал у Аугусто. Или ты его сам забрал?
     Мазур промолчал и не сделал ни единого жеста. Он, конечно, ходил в город без всякого оружия - в нынешних непростых исторических условиях не стоило таскать при себе пушку. Револьвер лежал в его комнате, в старинном шкафчике у старинной кровати.
     Кимберли прилежно продолжала:
     - Потом подошел ко мне и стал задавать дурацкие вопросы - есть ли здесь американское посольство, а если нет, где ближайшее. Не знаю ли я телефонов полиции. Я ему объяснила, что посольства тут, точно, нет, один консул на полдюжины островов, да и то он не здесь держит штаб-квартиру, а на Барбадосе, кажется. Капитан Монро говорил, но я точно не запомнила... А телефонной книги здесь отроду не бывало, дом стоял запертым восемьдесят лет, откуда тут телефон... Он опять начал бродить... Джонни, с ним, точно, что-то не то, поверь женской интуиции. Может, он у вас ширяльщик? Сам посмотри!
     Мазур обернулся. Появившийся в зале Мозговитый и точно, выглядел как-то странно, хотя и не удавалось с первого взгляда понять, в чем эта странность заключается. Лицо у него казалось застывшим, как маска, и двигался он как-то незнакомо - суетливо, резко. Мазуру он чем-то напомнил птицу - это у птиц самые простые движения состоят из нескольких резких рывков...
     Он подошел к Дюфре, что-то сказал. Француз поднял брови, но все же встал, и они двинулись к выходу. Мозговитый что-то тихо и напряженно говорил собеседнику, Дюфре хмурился...
     Ни черта Мазур не понимал, но нутром чувствовал некую неправильность. Он растерянно огляделся и, перехватив взгляд Лаврика, энергично ему замахал. Парочка уже скрылась...
     - Точно, ширнулся, - убежденно сказала Кимберли. - Все признаки. Что же ты не предупредил? Дело житейское, но я, по крайней мере, голову бы не ломала, что с ним такое...
     - Сейчас, сейчас... - сказал Мазур, схватил Лаврика за локоть и прямо-таки поволок к выходу.
     - Что такое? - тихонько спросил тот, покорно следуя в кильватере.
     - Сам не знаю, - сказал Мазур. - Но что-то не то...
     Выскочив на огромное крыльцо - широкие ступени, резные столбики темного дерева, поддерживающие вычурный навес - он огляделся.
     Ага! Они стояли за углом дома. Мозговитый и Дюфре, и товарищ засекреченный инженер все так же что-то горячо втолковывал, а француз хмурился с прежним унылым недоверием...
     Мазур решительно направился в их сторону, сам еще толком не представляя, что намерен предпринять, и нужно ли вообще предпринимать что-то...
     - Стой!
     Он остановился, конечно - поскольку то ли в лоб ему, то ли промеж глаз был нацелен тот самый трофейный револьвер. И рука Мозговитого хоть и подрагивала, но все же не настолько, чтобы кургузый ствол ходил ходуном. Мазур прекрасно знал такие лица - бледные, решительные. С таким лицом человек предпринимает нечто заранее обдуманное, сжигает мосты, это не нахлынувшая волна, не минутная истерика, ничего подобного... Лучше в таких случаях не дергаться зря, пока ситуация не прояснится полностью. Потому что далеко для броска...
     Стоя на месте, прилежно разведя руки - и краешком глаза видя рядом замершего Лаврика - Мазур сказал самым благожелательным тоном:
     - Дерек, старина, не глупи. Не надо было тебе столько пить, сам знаешь, не первый раз заклинивает...
     - Стой на месте, сволочь! - сказал Мозговитый.
     Его тон полностью соответствовал выражению лица - он не кричал истерически, не особенно и повысил голос, спокойно, даже холодно цедил слова. ?Совсем плохо, - смятенно подумал Мазур. - Как раз оттого, что это не истерика, не срыв, это, без сомнения, претворение в жизнь чего-то заранее задуманного...?
     - Месье Дюфре, убедительно вас прошу, сбегайте за полицией, - сказал Мозговитый, не отводя от Мазура ни ствола, ни жесткого взгляда. - Я постараюсь их придержать... Это советские шпионы, понятно вам?
     Мазур в землю врос - до того все это было дико, неправильно.
     - Ну, Дерек! - успокаивающе сказал Дюфре, по-прежнему грустный, меланхоличный. - По-моему, вы переутомились, старина... Вы ничего такого не употребляли? Это же ваши друзья, Джонни и Бен....
     - Никакие это не Джонни и не Бен, - сказал Мозговитый, прожигая взглядом упомянутых. - Это советские шпионы, ясно вам? Бегите за полицией, что вы стоите? Я серьезно!
     Дюфре с величайшим терпением сказал:
     - Дерек, Дерек... Всякое случается. Мне лично думается, что вы все же переусердствовали с травкой... Иногда, знаете ли, вокруг чудятся то черти, то советские шпионы... Прямо-таки везде. Меня вы не считаете советским шпионом?
     - Да нет, конечно! - нетерпеливо вскрикнул Мозговитый.
     - А зря, - только и сказал Дюфре.
     В следующий миг... Мазур от удивления заморгал - никак невозможно было предположить, чтобы низенький, в годах француз, скучный коммивояжер по продаже то ли пылесосов, то ли кофемолок, смог в секунду, молниеносно извернуться, взять стоявшего рядом Мозговитого на прием, вышибить пушку, завалить наземь, надежно выкручивая руку, ребром ладони оглушить безжалостно... И, тем не менее все это произошло на глазах Мазура, так и оцепеневшего на своем месте. Зато Лаврик, не теряя времени и, такое впечатление, ничему не удивившись, бросился вперед, проворно подхватил револьвер, сунул себе в карман. Дюфре, как ни в чем не бывало, с натугой поднял лежащего и абсолютно непринужденно повернулся к Мазуру:
     - Что вы стоите? Быстрее! Тяжелый...
     Опомнившись, Мазур ринулся вперед, подхватил тяжелое тело с другой стороны, а там и Лаврик подключился. Француз с Лавриком тащили бесчувственного куда-то за угол дома, и Мазур поневоле двигался в том же направлении. Спросил только:
     - Куда мы?
     - Не тащить же через парадное! - пропыхтел Лаврик. - В старые времена в таких особняках непременно полагался черный ход, я с ходу озаботился изучить, когда мы сюда переехали...
     И точно, на задворках дома обнаружилось второе крыльцо, гораздо менее роскошное. Они протащили так и не пришедшего в сознание Мозговитого опять-таки неизвестным Мазуру переходом, никого не встретив по дороге, добрались до Мазуровой комнаты. Свалили ношу на постель. Мазур прислушался - тишина. Дом был слишком большим, чтобы кто-то обратил на них внимание...
     Он встретился взглядом с Дюфре - и француз, усмехнувшись, пожал плечами, словно обронил: ?Бывает...? ?Ах, вот оно что, - запоздало посетило Мазура гениальное озарение. - Так, значит, это он и есть - здешний резидент, незримый покровитель и координатор, боец невидимого фронта. В обличье скучного, неинтересного, ровным счетом ничем не примечательного торгаша-лягушатника... А впрочем, так оно в жизни и случается. В жизни хорошие разведчики именно так и выглядят, а роковые красавцы, широкоплечие богатыри обитают исключительно в кино...?
     - Атас! - тихонько сказал Лаврик.
     Мазур проследил его взгляд. У подножия холма стоял полицейский микроавтобус с двумя синими и одной красной мигалкой на крыше, и по тропинке к дому поднимались шестеро. Впереди спешил полицай в полной форме, судя по причиндалам на погонах и на красных, на манер британских, петлицах, какой-то чин. За ним гораздо степеннее вышагивал человек в штатском, элегантный, со спокойными движениями субъекта, привыкшего распоряжаться и повелевать. Следом шли еще четверо - не особенно и могучие на вид, обыкновенные парни, одетые со студенческой простотой, с прическами вовсе не армейскими: один щеголял роскошной бородищей и шевелюрой хиппи. И, тем не менее, Мазуру хватило одного взгляда, чтобы угадать в них волкодавов. Свояк свояка видит издалека. У каждого небольшая, но тяжелая сумка, ага...
     - Спокойно, - сказал Дюфре. - Это что-то другое, заявись они по вашу душу, все выглядело бы совершенно иначе...
     - Да я и сам так думаю, - откликнулся Лаврик, подобравшийся, впрочем, словно волк перед прыжком.
     - Идите, посмотрите, что там, - сказал Дюфре Мазуру тем небрежно-властным тоном, который Мазур, старый служака, оценил мгновенно. - В случае чего... По обстановке и решительно. Мы тут побудем.
     Мазур оказался в зале в самую пору. Полицейский - элегантный лацкан его пиджака был украшен какой-то розеткой цветов национального флага, быть может, орденской ленточкой - как раз раскланивался с Кимберли.
     Он непринужденно подошел и остановился за плечом восходящей звезды. Полицай и штатский посмотрели на него без всякого интереса. Что до четверки, она вообще ни на кого вроде бы не обращала внимания: парни стояли полукругом, составив сумки на пол, с видом вроде бы скучающим и нелюбопытным. Мазур хорошо знал, что эти типы способны в мгновение ока измениться самым решительным образом, стряхнув сонную одурь - впрочем, как и его люди, вроде бы беззаботные, но готовые ко всему...
     - Извините за беспокойство, мисс Стентон, - сказал элегантный. - Но, право же, обстоятельства и государственные интересы... Меня зовут Хартингтон, я в данной ситуации представляю правительство республики. А это полковник Доул, - полицай поклонился. - Насколько я знаю, этот дом арендован вами?
     - Надеюсь, мы ничего не нарушили? - спросила Кимберли, обворожительно ему улыбаясь.
     - Никоим образом... - сказал Хартингтон, судя по наблюдениям Мазура, оставшийся равнодушным к ее чарам. - А вы...
     - Мистер Джон Марчич, - сказал полковник, - живет в соседнем доме.
     - А теперь главным образом здесь, - сказала Кимберли преспокойно. - Надеюсь, и в этом нет ничего противозаконного? Когда вокруг так и шляются террористы, девушке лучше собрать в доме побольше друзей с крепкими кулаками...
     Хартингтон учтиво поморщился.
     - Да, досадное недоразумение... Могу вас заверить, с ними будет вскоре покончено. Это не ляжет пятном на репутацию нашего прекрасного острова... У нас нет претензий ни к вам, мисс Кимберли, ни к вам, мистер Марчич. Мы просто хотели попросить вас об одолжении, как законопослушных людей...
     - Нас что, выселяют? - бухнула Кимберли. - У вас у всех такой вид, словно вы пришли реквизировать дом к чертовой матери, а нас всех отсюда выставить...
     - Ну что вы, до таких крайностей не дойдет... - сказал Хартингтон. - Нам понадобится небольшое содействие... Здесь есть чердак, не правда ли? Эти молодые люди, - он изящным жестом указал на четверку в штатском, - побудут там некоторое время в компании полковника Доула. Только на чердаке, остальные помещения можете сохранять за собой. Эти люди вам не доставят никакого беспокойства, они будут вести себя так тихо, что вы вскоре забудете об их существовании... Надеюсь, это не слишком обременительно?
     - Да ну что вы, - сказала Кимберли. - Громадина, а не дом, тут и батальон поселить можно... Хоть пляски на чердаке устраивайте, я не против.
     - Боюсь, эти молодые люди будут заняты более серьезными делами, - сказал, как отрезал, Хартингтон. - У меня будет еще одна просьба, крайне убедительная, и прошу отнестись к ней серьезно... Я не намерен ограничивать вашу свободу. Но прошу вас при общении с внешним миром ни словом не упоминать о временных постояльцах чердака... - он неторопливо обвел взглядом всех без исключения присутствующих, и взгляд был ледяным. - В противном случае у безответственного болтуна будут серьезные неприятности с властями острова...
     Мазур ему вполне верил - у незваного гостя был вид человека, который при случае способен причинить кому угодно серьезные неприятности. ?Кое-что проясняется, - подумал он. - Четверка. Квартет. Классический разведывательный патруль САС из четырех человек, наблюдение, сбор данных... Ну, разумеется, чердак особняка - великолепный наблюдательный пункт, я сам убедился...?
     Он старательно избегал встречаться взглядом с кем-нибудь из четверки - всерьез боялся, что меж ними проскочит искра, этакий профессиональный разряд...
     - Не будете ли вы так любезны проводить... - обратился Хартингтон к Кимберли.
     Она пожала плечами.
     - Да сделайте одолжение. Я, правда, сама была на втором этаже только раз, ну да как-нибудь отыщем лестницу...
     Она направилась в левую дверь, где была лестница на второй этаж, за ней потянулись шестеро непрошеных визитеров. Мазур, подав своим знак, что все в порядке - совершенно безобидный на взгляд непосвященного жест - потихонечку попятился, вышел в коридор, на цыпочках пробежал в свою комнату.
     Особенных перемен за время его отсутствия там не произошло - разве что Мозговитый очухался. Он по-прежнему лежал на постели и, судя по некоторым наблюдениям, уже получил по шее от кого-то из бдительных конвоиров, когда пытался дергаться.
     - Что там?
     - Да ерунда, - сказал Мазур. - Разведпатруль САС. Квартет. На чердаке собираются засесть. Ну, вполне логично... - он перевел взгляд на Мозговитого. - Ах ты сволочь! С превеликим удовольствием врезал бы по этой роже.
     В жизни не случалось в славных рядах морских дьяволов перехода на другую сторону. Ни единого случая, хотя у сухопутных, бывало, даже среди генералов обнаруживались предатели. Этот гад, конечно, был всего-навсего приданным штатским, но все равно, ощущение не из приятных. Соскочить он пытался, пребывая в составе группы морских дьяволов, полноправным членом, а не сам по себе, в турпоездке где-нибудь...
     - Сволочь ты, сволочь... - повторил Мазур сквозь зубы.
     - Ну что ты, - усмехнулся Лаврик. - Он не сволочь, а, надо полагать, идейный противник Советской власти, как все они... Ну, а потом, оказавшись среди новых друзей, приторговывал бы секретами исключительно для того, чтобы с режимом бороться...
     - Ребята, - сказал Мозговитый горячечным шепотом. - Давайте забудем, а? Не было ничего. Ведь и не случилось ничего, а? Все обошлось, а? Никто ничего не знает, только мы... Ребята... Можем мы по-человечески...
     И на лице у него пылала яростная надежда, что все обойдется, улетучится, как дурной сон, что сейчас все весело улыбнутся, посмеются, решат считать бывшее не бывшим, быть может, даже скрепят уговор крепким мужским рукопожатием и пропустят по рюмочке... Классическая рожа русского интеллигента, великодушно готового вмиг забыть все пакости, какие он причинил другим...
     - Не получится, родной, - серьезно сказал Лаврик. - Есть вещи, которые понарошку не делают, вот тебе и весь сказ.
     - Я пошутил...
     - Есть гениальный вирш, - сказал Лаврик. - Шасть ГПУ к Эзопу - и хвать его за жопу! Мораль сей басни ясен - не надо больше басен. Да, промежду прочим... Я, честное слово, тебя начал всерьез подозревать в чем-то таком, и, знаешь, почему? Потому что ты, паскуда, был чересчур правильным. Идеологически выдержанно стучал на остальных. А такие...
     - Послушайте, - сказал Дюфре недовольно. - Может быть, хватит дурного театра?
     - Дьявол вас разбери, вы правы, сказал дон Рэбаи и щелкнул пальцами... - усмехнулся Лаврик.
     Посмотрел на Мазура, щелкнул себя по горлу и сделал движение, будто что-то впрыскивал. Мазур его понял прекрасно - в самом деле, это было идеальное решение, откуда сейчас взять соответствующие препараты...
     Он вышел в коридор и направился в комнату Билли Бата, где без хлопот можно было разжиться надежным заменителем высокопробной химии. Его расчеты подтвердились блестяще - Билли Бат, не удосужившись раздеться, похрапывал на застеленной постели, распространяя ядреный аромат перегара. Лицо его, щекастое, морщинистое, потасканное, выражало крайнюю степень довольства жизнью, - а ведь клятвенно обещал завязать с зеленым змием, декадент лысый, в преддверии великих дел, грандиозных рекламных кампаний и ослепительных перспектив...
     А впрочем, Мазур смотрел на него без всякой злости. Билли Бат его откровенно умилял, потому что до ужаса был похож на иных обитателей отечества рабочих и крестьян. Кто угодно может оказаться шпионской подставой, только не Билли Бат, теперь Мазур в этом был окончательно уверен. А значит, лысик заслуживал самого душевного обращения...
     Картонная коробка, где сохранилось еще целых четыре бутылки виски, отыскалась под кроватью. Бесцеремонно забрав два пузыря, Мазур с материнской заботливостью повернул голову лысого поудобнее, чтобы, не дай боже, не захлебнулся нечаянно блевотиной. И пошел в свою комнату взять обыкновенную резиновую клизму, крайне необходимую порой при чистке снаряжения.
     Дальше было совсем просто. Мозговитого без всякой галантерейности перевернули лицом вниз, пообещав, что, если начнет орать, с ним поступят так, как Содом не поступал с Гоморрой, спустили штаны и быстренько поставили пару клизмочек, то есть закачали в него не менее полулитра неплохого виски.
     Результаты проявились быстро - Мозговитый поплыл непритворно и качественно, расплылся в идиотской улыбке, попытался петь, потом начал нести антисоветчину-ахинею, на которую даже Лаврик не обращал внимания. Клиент и без того своим нехорошим поступком навесил на себя столько неприятностей, что не было нужды еще и записывать за ним политически вредные тирады.
     Третий стакан он уже потребил хлебалом, до самого донышка, плохо представляя, где находится. Четвертого он не особенно и хотел, но влили насильно, зажимая нос и бережно следя, чтобы угодило именно в то горло.
     Все труды заняли не более двадцати минут. Незадачливый перебежчик упокоился на ложе в виде мертвецки пьяного, что сняло множество проблем. Мазура так и пробивало идиотское хихиканье, с коим он не сразу справился. ?Ноев ковчег, право, - подумал он, - сущий Ноев ковчег - учитывая обитателей чердака и это бесчувственное тело... Первый раз он посреди такого балагана, бывали и прежде трагикомедии, но далеко им до сегодняшней...?

Глава седьмая

Не вешать нос, гардемарины!

     Не было ни верха, ни низа, один таинственный полумрак и размытые пятнышки звезд над головой, потому