издевкой спросил Эрик. "Пассажиры"
молча окружили его и прижали к облупившейся стене лестничной площадки:
"Комитет Политической Гигиены! -- бросил один из них, взмахивая перед лицом
Эрика удостоверением в красной обложке, -- Вам придется пройти с нами."
"Зачем, товарищ?" -- поинтересовался Эрик со всей доступной ему
невинностью; "Тамбовский волк тебе товарищ." -- заученно парировал
гигиенист. "Сюда его!" -- еще один человек в серой шубе свесился вниз через
перила лестницы между 2-ым и 3-им этажами. Пассажиры подхватили Эрика под
руки и повлекли по лестнице вверх.
     Они быстро взбежали на 3-ий этаж -- гигиенист, ждавший на лестничной
площадке, позвонил в 6-ую квартиру: три длинных звонка и три коротких.
Внутри раздались голоса и россыпь торопливых шагов -- дверь распахнулась.
Эрика втолкнули внутрь -- он оказался в заставленной рухлядью коммунальной
прихожей. Слева, сквозь дверной проем, виднелась кухня. Все новые и новые
люди появлялись из глубины коридора; большинство -- в неприметных темных
костюмах, некоторые -- в домашней одежде (очевидно, исполнители ролей
жильцов). Сквозь распахнутые двери комнат виднелись магнитофоны с медленно
вращавшимися бобинами, переплетение проводов, люди в наушниках ... Один из
пассажиров -- видимо, старший по званию -- указал рукой вглубь квартиры:
"Пшел!" Люди, заполнявшие прихожую, расступились и, повинуясь толчку в
спину, Эрик пошел в указанном ему направлении. "Направо." -- гавкнул
пассажир. Они вошли в комнату, загроможденную пыльной старинной мебелью. В
углу, за ширмой, стояла узкая девичья кровать под спартанским полосатым
покрывалом, рядом на тумбочке -- телефонный аппарат. Центр комнаты занимал
массивный стол, окруженный стульями с выгнутыми спинками, по стенам
высились платяные и книжные шкафы. "Сесть." Эрик сел, не выпуская из рук
портфеля. "Снять шапку и респиратор." Эрик положил шапку и респиратор на
стол. Гигиенисты столпились вокруг. Кэпэгэшник, спустившийся с верхнего
этажа, смешался с пассажирами и стал неотличим.
     Послышались грузные шаги и, с видом хирурга, спешащего в операционный
театр, в комнату вошел жирный человек лет тридцати с розовым свинячим
лицом. "Понятых!" -- бросил он на ходу, и один из пассажиров бросился из
комнаты вон. "Гражданин Иванов? -- Эрик кивнул. -- Вы арестованы за
хранение и распространение литературы, порочащей коммунистический строй.
Следствие по вашему делу буду вести я, капитан Вохраньков." Шторы в комнате
были задернуты, под потолком горела яркая люстра в красном абажуре, толстые
щеки Вохранькова ходили ходуном. "Во время допросов -- отвечать всю правду
и одну только правду, ко мне обращаться 'гражданин следователь'. Вопросы
есть?" -- "Есть." -- "Какие?" -- "Где литература?" -- "Сейчас узнаете."
Заплывшие жиром глазки Вохранькова зловеще сверкали. В коридоре послышались
шаги, и в комнату вошли два высоких человека в одинаковых коричневых
костюмах с небольшими черными футлярами -- на них никто не обратил
внимания. Еще через несколько секунд на пороге появились две перепуганные
старухи в застиранных халатах и сопровождавший их пассажир. "Входите,
товарищи. -- радушно приветствовал старух Вохраньков, -- Вы приглашены
исполнить ваш коммунистический долг." Высокие люди распаковывали свои
футляры на диване у стены. (Эрик заметил, что обивка дивана разорвана в
двух местах.) "Перед вами сидит матерый нидерландист по фамилии Иванов, --
Старухи опасливо покосились на Эрика, -- получивший вчера от своего
сообщника портфель с антикоммунистической литературой. Когда наши операторы
будут готовы, -- тряся щеками, следователь указал на высоких людей в
коричневых костюмах, -- я раскрою портфель и покажу вам книгу."
Звукооператор выставил вперед изготовленный к бою микрофон, видеооператор
пристроил камеру на плече и прицелился -- раздалось негромкое жужжание.
Одна из старух вздрогнула и сказала: "Ой!", отчего стало видно, что у нее
нет зубов. "Внимание! -- строго сказал следователь (старухи синхронно
вытянули тощие куриные шеи), -- Открываю портфель." Он взял портфель с
колен Эрика, повернулся к понятым и стал медленно расстегивать застежку; за
его спиной столпились пассажиры. В комнате стало тихо -- раздавалось лишь
жужжание камеры и сопение кэпэгэшников. Вохраньков извлек книгу, развернул
на титульной странице и показал, на вытянутых руках, старухам. "Прочитайте
вслух заголовок, фамилию автора и год издания." -- строго приказал он.
Беззубая старуха вытянула шею на дополнительные шесть сантиметров и
дрожащим голосом начала: "Биография Григория Васильевича Романова-внука,
автор -- Иона Андронов-младший, год издания ..." Издав ошарашенное
восклицание, Вохраньков поднес книгу к лицу и несколько секунд оставался
без движения. Толстые щеки его внезапно залоснились потом. Пассажиры,
столпившиеся позади, заглядывали через его плечо.
     С громким щелчком, оператор остановил камеру. Стало тихо, даже вьюга
на мгновение перестала бить снегом в окно.
     Вдруг лицо следователя озарилось пониманием. "Ха-ха-ха! -- демонически
захохотал он, -- Преступник хитер, но доблестный КПГ еще хитрее. Чтобы
запутать следствие, так-называемый Иванов заменил антикоммунистическую
книгу биографией одного из наших вождей. Но он не учел, что в замок
портфеля встроен секретный счетчик, регистрирующий, сколько раз открывалась
застежка. Перед тем, как портфель попал в преступные руки, отсчет был
выставлен на 0, и если б Иванов не лазил в портфель, то счетчик показывал
бы сейчас 1. Однако, заменяя книгу, негодяй должен был расстегнуть
застежку, так что счетчик показывает сейчас 2!" Вохраньков щелкнул
пальцами, и один из пассажиров склонился над портфелем -- Эрик видел только
спину и дергавшиеся локти. Видеооператор снова включил камеру,
звукооператор вновь выставил вперед микрофон. Следователь повернулся к
старухам: "Вы поняли мои объяснения?" -- те дружно помотали головами и
виновато втянули их в плечи. "Ладно, неважно ... -- с досадой произнес
Вохраньков, -- Просто зачитайте вслух показания счетчика. Это-то вы
можете?" Старухи с усердием закивали. Пассажир поднес портфель беззубой
старухе -- Эрик увидал, что верхняя часть замка откинута, как крышка
табакерки. В комнате опять стало тихо. "Один." -- громко прошамкала старуха
и посмотрела на следователя -- сначала подобострастно, а потом с ужасом.
"Дай сюда!" -- прохрипел Вохраньков. Пассажир сунул портфель ему под нос.
Звукооператор зачехлил микрофон, видеооператор выключил камеру и стал
убирать ее в футляр. Следователь перевел взгляд на Эрика. "Можно вопрос? --
сказал тот в ответ на немой призыв о помощи в вытаращенных глазах
гигиениста, -- Могу ли я, впредь до окончательного разъяснения, называть
вас не гражданин, а товарищ следователь?"
     В комнате взорвалась полная и абсолютная тишина. Цвет вохраньковского
лица наводил на мысль о скором аппоплексическом ударе.
     "Понятых вон!" -- заорал следователь, разбрызгивая слюну, и ринулся к
телефону. Два пассажира потащили старух под трясущиеся руки из комнаты, а
Вохраньков яростно набрал какой-то номер. "Рогачев? -- заорал он в трубку,
-- Ты, сукин сын, какую книгу в портфель положил? ... Что?... Какого ж
тогда х..." Оборвав разговор на полуслове, следователь бросил трубку,
злобно оглянулся и набрал другой номер: "Ходорев? Капитан Вохраньков
говорит. Запиши адрес -- Оружейный переулок, дом 5-9, квартира 17 ... Не
дробь, говорю, а тире, дубина: пять тире девять. Вышлешь бригаду с обыском
по категории Б3." Собрав свое хозяйство, видео/звуко-операторы вышли из
комнаты. "Чтоб через полчаса были на месте!" -- хлопнув трубкой,
следователь направился к двери. "В Лефортово его. -- рявкнул он, проходя
мимо старшего по званию пассажира, -- И, чтоб пальцем не тронули ... я с
ним сам разбираться буду!"
     Громко хлопнула дверь. Шаги Вохранькова затихли вдали.

     Пассажир вынул из кармана грязный носовой платок, стер с лица
начальникову слюну и без выражения произнес: "Встать." Эрик встал.
"Следовать за мной на дистанции два метра. Шаг вправо, шаг влево считаются
побегом и пресекаются соответственно. Ясно?" -- кэпэгэшник достал из
кармана наручники и сковал Эрику руки. "Ясно, товарищ." "Тамбовский волк
тебе товарищ! -- раздраженно ответил пассажир, -- Пшел!" -- он направился к
двери. "Пшел!" -- эхом повторил второй пассажир и толкнул Эрика в спину.
Надевая на ходу респираторы и шапки, они вышли из комнаты.
     В темном коридоре не было ни души. С кухни доносилось гудение плохо
отрегулированного кондиционера. Сквозь плотно закрытые двери комнат не
проникало ни звука.
     Лестничная клетка -- лестница -- парадное.
     У подъезда стоял черный микроавтобус ("воронок") и кучка зевак.
"Повели, родимого. -- прокомментировала толстая тетка в клеенчатом фартуке,
опиравшаяся на скребок для снега, -- И чавой-то они все сюда слетаютси?
Нидерландистская явка у них здеся, что ли?" Задние двери воронка были
раскрыты настежь, внутри сидели пассажиры, отводившие по домам
старух-понятых. "Не-е, не может того бы-ыть, чтоб нидерланди-истская явка.
-- проблеял интеллигентый дедушка в пенсне и обтрепанных сиротских брюках,
-- Вспо-омните, Матве-е-евна, как на той неде-еле здесь трех францу-узов
замели-и!" Из кабины микравтобуса высунулся водитель; "В Лефортово!" --
бросил ему старший по званию пассажир и подтолкнул Эрика к задним дверям.
"Да не французы то были, а монакские сепаратисты!" -- авторитетно вмешался
щеголеватый молодой человек в узком синем пальто, оранжевой шапке и зеленом
респираторе.
     Двери микроавтобуса захлопнулись. Ёрзая на узких сиденьях, кэпэгэшники
неуклюже ворочались внутри своих шуб и толкались локтями. Пассажирский
салон отделялся от кабины водителя перегородкой, обклеенной красотками из
закрытого эротического приложения к журналу "Коммунист". Окон не имелось,
под потолком горела лампа дневного света.
     Воронок тронулся. Старший по званию пассажир включил вделанный в
наружную стенку кондиционер. Выждав пару минут, кэпэгэшники сняли
респираторы -- Эрик последовал их примеру.
     "Ну, как там товарищ капитан?... Серчает?" -- поинтересовался один из
двух гигиенистов, провожавших старух. "Серчает. -- подтвердил старший по
званию пассажир, доставая из кармана пачку 'Беломора'. -- И пущай себе
серчает, мудилка корзинный!" Он закурил и глубоко затянулся -- микроавтобус
наполнился едким дымом. "Вот при Седове хорошо было! Ни тебе улик, ни
научной экспертизы. Надо кого взять -- едешь и берешь ... а уж улики-хулики
подозреваемый сам тебе потом рассказывает. -- Кулаки кэпэгэшника
рефлекторно сжались, глаза подернулись мечтательной дымкой. -- Где-то он
теперь, Ростислав Фомич?... Как его после того недоразумения в Монголию
перевели, так ни слуху, ни духу ... будто б и не было человека!" -- он
закусил беломорину желтыми зубами и прищурил (из-за дыма) правый глаз. "Ты
погоди Седова хоронить. -- вмешался пассажир, сидевший у двери, -- Он таких
говнюков, как Вохраньков, десятерых переживет!" "И то верно. -- оживился
старший гигиенист, -- Особливо после сегодняшнего случая ..."
     Пассажиры посмотрели на Эрика со смесью одобрения и неодобрения.
     "Ты, паря, хоть нам-то расскажи, как этот трюк с книжкой проделал!" --
попросил пассажир, сидевший у двери. "Какой трюк, товарищ?" -- удивился
Эрик. "Тамбовский волк тебе товарищ." -- без обиды ответил кэпэгэшник,
отхаркался и сплюнул на пол. "Слушай, ты! -- с неожиданной злостью вмешался
старший гигиенист, -- Ежели ты, гнида, хоть раз еще кого-нибудь из нас
товарищем назовешь, то я, несмотря на вохраньковский запрет, так тебя
отмудохаю, что ты маму родную не узнаешь ... Понял?" "А как надо называть?"
"Гражданином." -- стараясь сдерживаться, сказал гигиенист, затоптал
беломорину и отвернулся в сторону. "Эх, жизнь наша копейка!" -- тактично
перевел разговор на другую тему сидевший у двери пассажир. "И не говори!...
-- поддержали остальные гигиенисты, закуривая. -- Верно!"
     Эрик закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от бессмысленных
разговоров.
     Минут через десять воронок резко свернул с дороги и остановился. Было
слышно, как водитель с кем-то разговаривает, потом раздался громкий скрип
(ворот?). "Одеть респираторы." -- приказал старший пассажир. Проехав
чуть-чуть вперед, они опять остановились. Снаружи раздались голоса, задняя
дверь распахнулась: солдат в черном мундире внутренних войск проверил у
кэпэгэшников документы. Последовал еще один короткий перегон и микроавтобус
остановился с окончательностью конечного назначения: "Приехали. -- сказал
старший гигиенист, -- Пшел."
     Серая бетонная стена, возле которой стоял воронок, безгранично уходила
вправо, влево и вверх, теряясь в пелене падающего снега. Окон в стене не
было. С боков двор огораживал высокий кирпичный забор, образуя "отсек"
примерно 30 метров на 50. Узкая дорога уходила наружу сквозь массивные
металлические ворота с колючей проволокой наверху. Над воротами бился по
ветру кумачовый плакат: "Коммунизм построен! Скажи Партия, каковы наши
дальнейшие задачи?" "Пшел." -- буркнул старший по званию пассажир и толкнул
Эрика в направлении узкой двери, прорезанной в бетонной стене. Остальные
гигиенисты остались у микроавтобуса.
     Пять ступенек крыльца -- входная дверь.
     Они оказались в большом темном помещении, разделенном деревянной
перегородкой. Из маленького окошка, как скворец из сворешни, выглядывал
молодой ефрейтор в черном мундире и ковырял в носу. Слева висела стенгазета
"За передовое охранение", справа -- стенд с фотографиями отличников боевой
и политической подготовки. "Нидерландиста привезли?..." -- без интереса
протянул ефрейтор, вытер палец о гимнастерку и лениво встал. Пассажир
сдвинул свой респиратор под подбородок, Эрик -- тоже. Раздался звон ключей,
и в перегородке рядом с окошком открылась дверь. Гигиенист расстегнул
наручники, Эрик зашел внутрь, дверь захлопнулась. "Руки давай!" -- гавкнул
ефрейтор, бряцая новой парой наручников.
     "Номер у него какой?" -- ефрейтор сел за стол рядом с переговорным
окошком, достал два бланка "Справки о поступлении" и проложил их копиркой.
"2-5-1-9-1-6-4-3-8." -- продиктовал пассажир, сверившись с какой-то
бумажкой. "Следователь?" -- "Вохраньков Л.В."; "Категория обращения?" --
"Б1." Копаясь левым указательным пальцем в правой ноздре, ефрейтор
размашисто подписался. "Бывай, земляк!" -- он протянул копию гигиенисту;
"Бывай!" -- отозвался тот и направился к выходу. "До свидания, товарищ." --
сказал ему вслед Эрик. Пассажир резко обернулся, но, наткнувшись на
перегородку, остановился: "Некогда мне с тобой возиться, гнида, а дай Бог,
свидимся еще раз -- я 'товарища' тебе в глотку вобью." Побагровев до корней
волос, он вышел.
     "Выворачивай карманы, нидерландская морда! -- ефрейтор вынул палец из
носа и достал из ящика стола плотный коричневый конверт, -- Или, погодь, я
сам тебя обыщу. Часы есть?" Он быстро проверил эриковы карманы, сложив все,
кроме бумажника, в конверт. (У стены стояло несколько больших картонных
коробок. Радиоприемник на столе негромко пел голосом народной певицы
Итальянской ЕКР Клаудии Дзадзери.) Ефрейтор вынул из бумажника талоны и
молча спрятал за пазуху. "Носовой платок тоже возьми." -- посоветовал Эрик;
"Ты чего, паря? -- удивился ефрейтор, -- На хуя он мне?" Он сунул бумажник
в конверт, надписал в уголке эриков номер, запечатал и бросил в одну из
картонных коробок.
     С улицы донесся шум отъезжающего микроавтобуса.
     "Нурминен!" -- заорал ефрейтор, садясь за свой стол. Ответом была
тишина. "Рядовой Нурминен, падла корявая!" Из малоприметной боковой двери
выскочил встрепанный белобрысый солдатик в мятой гимнастерке. "Опять на
боевом посту спал, разъеба?" "Никак нет, товарищ ефрейтор! -- ответил
солдатик с сильным скандинавским акцентом и вытянулся во фрунт, --
Бодрствовал!" "У-у, -- беззлобно протянул ефрейтор, -- дать бы тебе по
харе, роспиздню финляндскому ... ведь у тебя ж зенки сонные, как у медведя
перед спячкой!" "Виноват, товарищ ефрейтор." -- солдатик потупился и
шаркнул ногой. "Ладно ... -- смилостивился ефрейтор, -- Нидерландиста
забирай." Он протянул эрикову справку о поступлении, откинулся на спинку
стула и закрыл глаза. Указательный палец его левой руки рефлекторно
воткнулся в правую ноздрю.
     "Пшель!" -- солдатик махнул рукой в направлении двери, из которой
вышел. Они прошагали по короткому узкому коридору и уперлись в массивную
металлическую дверь с "глазком", запертую тяжелым засовом и висячим замком.
Солдатик выудил из кармана связку магнитных карточек на металлическом
кольце, выбрал нужную и вставил в замок -- тот со щелчком отомкнулся. За
дверью обнаружилась кабина лифта, они зашли внутрь. Солдатик старательно
задвинул решетчатые двери и нажал верхнюю из двух кнопок на стене. Кабина
поехала вверх, за решеткой медленно поплыла грязная бетонная стена.
     Путешествие было недолгим. Лифт остановился перед еще одной
металлической дверью, запертой (со стороны кабины) еще одним засовом. Найдя
нужную карточку, рядовой Нурминен отпер замок и отворотил дверь. На стуле
напротив выхода из лифта сидел солдат с непроницаемым среднеазиатским лицом
и черными блестящими глазами. "Эй, чурка! -- окликнул его Нурминен, --
Нидерландиста забирай." Среднеазиат несколько раз моргнул: "В какой
комната?" "В пятую, какую ж еще? -- Нурминен протянул справку о поступлении
и, тщательно выговаривая слова, добавил, -- Ну, чу-урка ... ну,
муда-ак!..." Было видно, что, наравне с русской лексикой, он старается
освоить русскую интонацию.
     "Чурка" медленно встал и принял справку. Дверь лифта захлопнулась,
раздался лязг засова, рядовой Нурминен уехал. "Пищел." -- чурка и Эрик
прошли по узкому коридору и оказались в коридоре пошире, в одной из стен
которого располагались обитые дермантином двери. "Твоя в какой комната
надо?" -- доверчиво спросил конвоир, забыв полученные наставления; "В
пятую." -- ответил Эрик. Они подошли к двери с табличкой:


                              Помещение No 5

                  Секция борьбы с мировым нидерландизмом


     Не стуча, чурка потянул за дверную ручку и просунул голову в
образовавшуюся щель: "Моя нидерланиста привела." -- услыхал Эрик. "Так чего
ж ты его внутрь не заводишь, дурында?" -- лениво протянул невидимый
обитатель кабинета. Конвоир и Эрик вошли. "Справку о поступлении давай." За
столом у задней стены сидел человек лет сорока в штатском, на столе стояла
индивидуальная ЭВМ. Чурка протянул справку: "Моя обратно пойдет, да-а?"
"Иди, иди ..." -- согласился человек. Одутловатое бледное лицо делало его
похожим на слизняка.
     Чурка ушел.
     "Садитесь." -- вяло приказал "слизняк", роясь в ящике стола. Эрик сел
на стоявшую в центре комнаты табуретку. "А-а, вот они!" -- слизняк достал
из ящика дискету. "2-5-1-9-1-6-4-3-8. -- он надписал ярлык, вставил дискету
в ЭВМ и придвинул поближе клавиатуру, -- 2-5-1-9-1-6-4-3-8." На рыхлом лице
его заиграли разноцветные отблески картинок на экране видеотона: "Та-ак:
роддом, детдом, 57-ая школа, МФТИ, домоуправление, НИИ п/я 534ц." Висевшие
на стене часы показывали 13:11. Эрик расстегнул шубу -- в комнате было
жарко. "Ну, поехали ..." -- сказал слизняк, нажал клавишу "возврат каретки"
и откинулся на спинку кресла. Картинка на экране видеотона изменилась,
наложив на его лицо синий вурдалачий отблеск. Обтянутый рубашкой живот
медленно колыхался в просвете расстегнутого пиджака.
     Последняя цифра на стенных часах изменилась -- 13:12.
     "Мне бы хотелось снять шубу." -- сказал Эрик; "Как же вы ее снимете,
когда на вас наручники?" -- лениво возразил слизняк. "Можно ли снять
наручники?"; "Нет."
     Молчание.
     Последняя цифра на стенных часах изменилась -- 13:13.
     "Можно ли расстегнуть наручники на то время, пока я снимаю шубу, а
потом застегнуть опять?"; "Нет."
     Молчание.
     Последняя цифра на стенных часах изменилась -- 13:14.
     "Почему?" -- "Не полагается." -- "Кем не полагается?" --
"Инструкцией." Изнуренн