спахнутом на волосатой груди.
Или это миссис Камински  в  розовой  шляпке  и  с  розовыми  глазами  змеи
подкарауливает его на лестничной площадке?
   Он  отер  со  лба  испарину.  Бред.  Никого  не  было,  наверное,   ему
померещилось. Он наполнил ванну и долго  лежал  в  горячей  воде,  пытаясь
привести в порядок мысли. Он уже знал, что поедет в  Аризону,  и  даже  не
пытался отговаривать себя от этого почти безнадежного предприятия.  Логика
была ни при чем. Он просто должен был поехать в Аризону.
   В девять часов утра он вышел из дому. Нужно  было  зайти  в  контору  и
договориться об отпуске.  Если  они  его  не  отпустят,  черт  с  ними,  с
рекламным агентством "Мейер, Хамберт и Кь".  Пусть  рекламируют  лучшие  в
мире стиральные порошки и лучшие в мире клопоморы без него.
   Дэн сел в машину и повернул ключ. Стартер  легко  прокрутил  коленчатый
вал, двигатель завелся и тут же снова заглох. Снова и снова он поворачивал
ключ, одновременно нажимая на педаль газа, но натужный визг стартера никак
не хотел переходить в ровное бульканье работающего  двигателя.  Когда  Дэн
почувствовал, что вот-вот сядет аккумулятор, он выругался,  запер  машину,
позвонил в гараж механику и отправился на работу пешком. Тупо ныл живот  и
слегка поташнивало. "Наверное, от вчерашнего, - подумал он. -  Надо  будет
принять таблетку".  Он  всегда  держал  у  себя  в  кабинете  коробочку  с
таблетками ротора.
   Контора "Мейера, Хамберта и Кь" встретила Дэна  обычной  суетой.  Пегги
Маршалл из художественного отдела пронеслась  мимо  него,  держа  в  руках
огромный синий плакат.
   -  Гениальная  идея!  -  пискнула  она.  -  Просто  пальчики  оближешь!
Психологи подсказали.  Новая  взаимосвязь  цвета  и  подсознания.  Главное
теперь - подкорка покупателя. Шеф прямо бредит ею.
   Дэн вошел в свой кабинет, плеснул в стакан  воды  из  сифона  и  открыл
средний ящик письменного стола. Надо будет купить в аптеке новую коробочку
ротора. Как он забыл это сделать, ведь  прошлый  раз,  когда  он  принимал
лекарство, оставалась всего одна таблетка!
   Дэн достал плоскую коробочку со  сдвигающейся  пластмассовой  полоской,
которая позволяла легко вынимать по одной таблетке, и привычно потряс  ею.
Таблеток было несколько. Наверное, он ошибся  в  прошлый  раз.  Он  достал
таблетку, взял стакан с водой. Странно, он почему-то был уверен, что тогда
в коробочке оставалась именно одна  таблетка.  Подкорка  и  цвет,  цвет  и
подкорка. Он поднял трубку и позвонил привратнице, миссис Джексон.
   - Кто-нибудь заходил ко мне сегодня утром? - спросил он.
   - А как  же,  мистер  Карсуэлл,  обязательно  заходили.  Разве  они  не
починили вам замок в ящике стола?
   Дэн почувствовал, что у него внезапно взмокла спина, а рука,  державшая
телефонную трубку, стала ватной. Ничего себе  муравейник,  на  который  он
случайно наступил. Кроткие  рассеянные  мирмекологи  держат  в  письменных
столах пистолеты и подкладывают в коробочки с лекарством новые  пилюли.  И
все из-за муравьев. И секретная база, откуда человек не может уехать, даже
если захочет, - тоже из-за формика руфа. Вот тебе формика, вот тебе  руфа!
Страх выжал на его лбу несколько капелек пота.
   - А что они сказали вам, эти слесари?
   -  Что  вы  прислали  их  починить  замок.  Они  из  компании,  которая
обслуживает нашу контору. А что, разве что-нибудь пропало? Я  не  выходила
из вашего кабинета, пока они были там.
   - Ни разу?
   - Нет, я все время сидела в вашем кресле. Неужели что-нибудь пропало? -
В голосе миссис Джексон звучало беспокойство. Славная она женщина,  миссис
Джексон. Только дура.
   - Нет, нет, дорогая миссис Джексон, не волнуйтесь. Ничего  не  пропало.
Наоборот, кое-что прибавилось, - криво усмехнулся Дэн.
   Он аккуратно спрятал коробочку с ротором  в  карман  и  пошел  к  шефу.
Старик Мейер неожиданно легко согласился отпустить его,  и  через  полчаса
Дэн уже был дома.
   Клеопатра, как всегда, спала на диване, свернувшись  в  серый  пушистый
комок. Не меняя положения, она приоткрыла глаза  и  лениво  посмотрела  на
Дэна  откуда-то  из  четвертого  измерения.  Зрачки  ее  были  похожи   на
вертикальные щелочки.
   Дэн подошел к холодильнику,  вытащил  бутылку  молока  и  налил  полное
блюдце. Затем осторожно достал коробочку с ротором и вытряхнул  на  ладонь
таблетку. "Надо раскрошить ее, тогда она быстрее растворится",  -  подумал
он и раздавил пилюлю над блюдцем. Клеопатра томно потянулась, круто выгнув
спину, и спрыгнула на ковер.
   - Ну, Клео, вот  и  тебе  пришлось  участвовать  в  судебно-медицинском
эксперименте, - пробормотал Дэн, глядя, как кошка лакает молоко.
   Почему-то он не думал, что может отравить ее. Он никак не мог до  конца
осознать то, что случилось. На секунду  Клеопатра  оторвалась  от  блюдца,
посмотрела на хозяина, и  Дэну  почудилось,  что  в  глазах  ее  мелькнуло
укоризненно-вопросительное выражение.
   - Ко всему я еще становлюсь и невропатом, - сказал он, и в нем внезапно
возникла уверенность, что все это чистой воды глупость. Он  просто  забыл.
Наверняка в коробке было несколько пилюль... А слесаря?
   Резко прозвенел телефон. Дэн, вздрогнув, взял трубку.
   - Мистер Карсуэлл? Это из гаража. Кто это так над вами пошутил?
   - Что еще стряслось?
   - Какой-то шутник всыпал вам в бак фунта три  сахара  да  минут  десять
гонял мотор, так что все засорено. Не мудрено, что машина  не  заводилась.
Пришлось снимать бак, промывать всю систему питания. Там еще  работы  часа
на полтора.
   Дэн медленно положил  трубку.  Как  ему  тогда  говорила  Фло?  Муравьи
бросают все силы, чтобы уничтожить чужеземца, вторгшегося в муравейник.  В
борьбе участвуют все. Ему почудилось, что тысячи  крохотных  тварей  вдруг
начали грызть его ногу, и он невольно  посмотрел  вниз.  Бред!  Он  просто
неудобно сидел. Он закрыл глаза и откинулся в кресле. Его  бил  страх.  Он
почувствовал   себя   ничтожной,   беззащитной   букашкой,    к    которой
присматривается кто-то всесильный и невидимый, выбирая способ, каким лучше
прихлопнуть его. Вот уже нога занесена  над  ним,  еще  мгновение,  и  она
опустится на него, и все померкнет.
   В комнате было холодно. По спине у него прокатывались зябкие  волны,  и
он дрожал. Фло, Фло...
   Послышалось легкое звяканье, и Дэн открыл  глаза.  Клеопатра  дергалась
около перевернутого  блюдца.  Глаза  ее  уже  стекленели.  Мышцы  еще  раз
судорожно сократились, и серый пушистый комок вдруг обмяк. На ее розоватом
носу лопнул молочный пузырь. Несколько капель молока медленно  впитывались
в ковер, расплываясь во влажном  пятне.  Но  откуда  они  узнали,  что  он
принимает лекарство и держит его на работе в столе? Откуда?
   Словно в трансе, Дэн взял газету, осторожно завернул в нее Клеопатру  и
вместе с блюдцем бросил в  мусоропровод.  Газета  глухо  зашуршала  о  его
стенки. Пушистый серый комок упадет сейчас в мусороприемник. А ведь  место
там было приготовлено для него. Грань между теплым мурлыканьем и трупом  в
газете была той чертой, которую обратно переступить  уже  было,  наверное,
нельзя.
   Он неторопливо вымыл руки и так же неторопливо вытер их. Из зеркала  на
него посмотрел незнакомый человек. У человека были слегка запавшие глаза и
угрюмо сжатый рот. Увидев Дэна, человек в зеркале  не  улыбнулся,  а  лишь
сурово покачал головой.
   Может быть, позвонить Фортасу и извиниться? Сказать, что он никогда  не
поедет в Аризону и даже постарается забыть слова "Драй-Крик"? И попросить,
чтобы ему не сыпали в бак машины сахар и не подсовывали яд в  виде  пилюль
от язвы? И что он отказывается от Фло, и что они могут два года  делать  с
ней все, что им заблагорассудится? Или двадцать два года?
   Мысли неслись, толкая друг друга, и Дэн не  понимал,  что  это  древний
инстинкт бойца  распаляет  его,  чтобы  прогнать  страх  и  подготовить  к
схватке, которой уже не избежать и в которой у него не  было  ни  малейших
шансов.
   Человек в зеркале решительно кивнул Дэну, и Дэн ответил  ему  таким  же
кивком. Он достал из кармана пистолет и долго  рассматривал  его  короткое
металлическое тело, нагревшееся у него в кармане. Почему у  этого  Фортаса
английский пистолет? Где он еще разводил муравьев? Под  круглой  фабричной
маркой были заметны отпечатки пальцев. Наверное, его  пальцев.  Кто  будет
рассматривать их и сверяться по картотеке ФБР?
   - Ну-с, джентльмены, подумайте о каком-нибудь другом способе сделать из
меня муравья и насадить на иголку, - сказал он вслух.
   Он никогда не разговаривал сам с собой, но сейчас ему обязательно нужно
было услышать чей-нибудь голос. Хотя бы свой.
   К своему удивлению, он почти успокоился. Расслабляющий  озноб,  который
только что заставлял его дрожать, куда-то исчез, и вместо  него  появилась
внутренняя одеревенелость, словно ему дали наркоз и он  перестал  что-либо
чувствовать.
   Он знал, что теперь им  двигала  не  только  любовь  к  Фло,  но  нечто
большее. Слишком долго он жил в кредит у самых простых принципов, и теперь
нужно было расплачиваться. Или объявить себя банкротом.
   Он засунул пистолет в карман, достал из  ящика  письменного  стола  все
деньги, которые у него были. В портфель он положил бритву, зубную щетку  и
мыло и вышел из дому.
   Брать свой "Мустанг" было бы глупо. В нужном укромном  месте  на  шоссе
наверняка нашелся бы тяжелый грузовик, который почему-то вдруг потерял  бы
управление и врезался в него. Ничего особенного,  обыкновенный  несчастный
случай...
   Лететь прямо  до  Феникса  тоже  было  безнадежно.  Они,  должно  быть,
предусмотрели  и  такую  возможность  и  встретят  его   в   аэропорту   с
распростертыми объятиями. Чересчур распростертыми и чересчур цепкими.
   Очевидно, нужно было сбить их с толку. Долететь,  скажем,  до  Рено,  в
Неваде,  и  оттуда  добираться  на  попутных  машинах  до   этого   самого
Драй-Крика. Не могут же они останавливать каждый автомобиль.
   Рено. Отличная мысль! В этот рай для разводящихся, единственное место в
стране, где развестись ничего  не  стоит,  кроме  тысячи-другой  долларов,
ежедневно летят десятки людей.
   На улице он огляделся. Как будто никого не было. Мимо проезжало  такси.
Дэн поднял руку.
   - В аэропорт, - сказал он, и шофер молча кивнул  головой.  Он  еще  раз
огляделся. Никого.



КОКА-КОЛА УТОЛЯЕТ ЖАЖДУ

   С внутренней  стороны  ветрового  стекла  грузовика-рефрижератора  была
приклеена фотография Кэрол Бейкер. Киноактриса, слегка  прикрытая  меховой
накидкой, смотрела на Дэна равнодушным взглядом, и  он  подумал:  "А  что,
если бы стекло разбилось, сдуло бы с нее мех?" От этой мысли он  улыбнулся
впервые за последние сутки и спросил у сидевшего рядом водителя:
   - Далеко еще до Драй-Крика?
   - Да миль десять.  Скоро  вам  вылезать,  мистер.  Смотрите  только  не
изжарьтесь. В этих местах такая жарища бывает,  что  дивишься,  как  здесь
люди живут.
   - Постараюсь, - сказал Дэн, - а там все может быть...
   Водитель привычным движением губ передвинул сигарету из одного угла рта
в другой, бросил короткий взгляд на Дэна и промолчал.
   Лента  шоссе  неторопливо  набегала   под   аккомпанемент   мотора   на
рефрижератор, раздваивалась и, шурша, исчезала позади.
   - Ну вот, - сказал  водитель,  -  за  этим  поворотом  будет  маленький
ресторанчик. Там спросите, как добраться до Драй-Крика. Где-то это здесь.
   - Спасибо, друг, - сказал Дэн.
   - Не за что, в дороге кому хочешь рад. А то в  этой  чертовой  пустыне,
того и гляди, уснешь за рулем.
   Из-за поворота выплыло одноэтажное  небольшое  здание,  около  которого
расположилась бензозаправочная станция с овальной эмблемой "Эссо".
   Рефрижератор плавно затормозил, и Дэн спрыгнул на обочину.  Сухой  зной
Аризоны пахнул ему в лицо, ударил его жарким одеялом. Водитель  кивнул  из
кабины, и, взревев мотором, машина  двинулась  вперед,  набирая  скорость.
Порыв ветра зашуршал мелким песком, перебросил через шоссе обрывок газеты,
который, казалось, обессилел от такого длинного пути и тут  же  улегся  на
обочину. С обрывка на вылинявшее  от  жары  небо  смотрело  женское  лицо.
"Обнаружена уби..."
   Дэна с новой силой охватило ощущение нереальности всего  происходящего.
Почему он вдруг оказался в этом богом заброшенном жарком углу, вместо того
чтобы сидеть сейчас в своем прохладном кабинете и  придумывать  подписи  к
рекламным фотографиям моющего препарата для посуды  "Джой"?  "Джой"!  Если
мытье жирной посуды было  для  вас  тяжкой  обязанностью,  то  теперь  оно
становится источником радости...
   Ах, Фло, Фло... Впрочем, она  ни  в  чем  не  виновата.  Наверное,  она
действительно думала, что он не любит ее. Как она не могла понять, что  он
боялся ответственности  перед  нею  в  этом  неустойчивом,  неопределенном
мире... Если бы  она  подождала  хотя  бы  еще  немножко...  Если  бы  она
понимала, что он боялся ее, боялся себя... Он всегда чего-нибудь боялся.
   Теперь он снова испытывал страх, острый страх, ставший для него за  эти
два дня почти привычным. К страху привыкнуть легко, легче, чем к  чему  бы
то ни было. Не успеешь ничего понять, и уже  дрожишь  день  и  ночь  и  не
знаешь, что дрожишь, и думаешь, что так и надо. Может быть, человек вообще
рожден для страха? Может быть, это и есть его нормальное  состояние?  Нет,
Дэн, не распускайся, не пытайся оправдывать себя, даже если это и не ты, а
твоя подкорка... Ты слишком долго преуспевал в этом. Только не поддаваться
страху. Действовать. Все равно что,  но  что-то  делать.  Тем  более,  что
ничего другого, как зайти в ресторанчик, в голову ему не приходило.
   Солнце не светило и не жгло, оно струило  на  землю  густой  обжигающий
душ. Фортас и остекленевшие глаза Клеопатры,  казалось,  расплавились  под
этим душем и слились в гримасничающее бровастое лицо с кошачьими зрачками.
   Дэн толкнул дверь и не сразу  смог  рассмотреть  в  полутьме  несколько
столиков и оцинкованный бар. Пахло пивом.
   - Что, печет сегодня, приятель? - послышался сонный голос откуда-то  из
прохладных недр комнаты.
   - Да, не холодно. - Дэн вздрогнул и уселся за столик.
   - А вы, наверное, издалека?
   Теперь Дэн уже различал  в  полумраке  лоснящуюся  от  пота  физиономию
бармена за стойкой.
   - Это вы тонко заметили, - сказал Дэн.
   - А знаете, как я определил? - дружелюбно спросил  бармен.  -  Кто  тут
хоть раз был, знает,  что  у  стойки  прохладнее,  да  и  Мэри  сейчас  не
дозовешься. Дрыхнет, дрянь такая, на кухне... Вам чего?
   - Бутылочку кока.
   - Это  правильно.  Я  всегда  говорю:  хочешь  утолить  жажду  -  выпей
бутылочку кока-колы. А вы здесь проездом? Что-то я вашей машины не вижу.
   - Нет, мне нужно в Драй-Крик.
   - Так это вроде и есть Драй-Крик. Тут вот в  полумиле  поселочек,  так,
ерунда, домиков десять - пятнадцать. Вы к  кому,  если  можно  узнать?  Мы
здесь народ любопытный: как видишь незнакомое лицо, обязательно суешь  нос
во все. Иной раз полдня не с кем словом перекинуться.
   - Понимаете, мне нужно добраться до научной базы...
   - А... Так бы сразу и сказали. Я там, правда, не был, да туда, говорят,
никого и не пускают. Это милях в тридцати отсюда.
   - А дорога туда есть?
   - Есть, построили. Но они все больше на  вертолетах.  Торопятся  теперь
все. А вас встретить разве не должны?
   - Н-ет. Я не предупредил их.
   - Ну ничего, скоро кто-нибудь оттуда появится. Выпейте  еще  бутылочку.
Сейчас я вам из холодильника достану.
   Бармен нырнул к холодильнику, пошарил в его освещенной изнутри  камере,
достал запотевшую ребристую бутылочку и вытер ее полотенцем.
   - Холодненькое. Я всегда говорю: хочешь утолить жажду - выпей бутылочку
кока-колы.
   - Спасибо, - сказал Дэн, поднимая тяжелый стакан.
   - Ну как? - с гордостью спросил бармен. - Холодная?
   - Как раз по вашей жаре,  -  ответил  Дэн.  Он  почему-то  почувствовал
сонливость. Глаза закрывались сами собой. "Бред какой! - подумал он. -  Не
хватает сейчас заснуть тут, прямо у стойки". Он сделал над собой усилие  и
встряхнул головой.
   Мысли его, казалось, отделились от черепной коробки и тихо плескались в
голове, все густея и тяжелея. Мышцы век больше не слушались его. Веки были
стотонны, и он уже знал, что не сумеет  удержать  их.  Зачем  держать  их?
Тяжкий сон неотвратимо навалился на него, как асфальтовый каток,  и  ничто
не могло остановить его. "Я уже сплю", - вяло подумал  Дэн  и  с  каким-то
облегчением разом перестал сопротивляться сну, словно отпустил  веревку  и
полетел куда-то вниз. Сквозь сон он почувствовал боль во лбу. Он  ударился
головой о стойку и начал было сползать с высокого стула, но  бармен  успел
подставить плечо и аккуратно уложил Дэна на пол. Затем осторожно приподнял
ему веко и удовлетворенно кивнул головой:
   - Спит, как сурок!
   Он запер наружную дверь, тщательно выполоскал стакан, спрятал бутылку и
позвонил по телефону.  Через  полчаса  послышалось  громкое  гудение,  все
усиливавшееся и усиливавшееся, пока вдруг неожиданно не стихло.  В  заднюю
дверь вошли двое мужчин в светлых комбинезонах.
   - Все в порядке? - спросил один из них.
   - Спит, как сурок, - гордо сказал бармен. - Пива?
   - В другой раз.
   Втроем они вынесли Дэна из ресторана  во  двор,  где,  печально  свесив
длинные лопасти, стоял вертолет.
   - Ну, счастливо, - сказал бармен, - я свое дело сделал.
   - Ладно,  шеф  будет  доволен,  -  сказал  пилот  вертолета,  -  только
привяжите его к креслу.
   "Сикорский" загудел, вращающиеся лопасти приподнялись, набирая обороты,
и легко потянули вверх небольшую кабину. Вертолет слегка наклонился вперед
и заскользил над желтым морем песка и редкими пятнами деревьев.



ДРАЙ-КРИК

   Прежде чем Дэн открыл глаза, он уже знал, что в комнате  много  солнца,
потому  что  мрак  под  закрытыми  веками  трепетал  и  был  светлым.   Он
почувствовал радость, такую же безотчетную радость бытия,  какая  посещала
его во время пробуждения ото сна  много-много  лет  назад,  когда  он  был
мальчишкой и каждый новый день был началом новой жизни.
   "Как хорошо!" - подумал он и открыл глаза.
   На светло-зеленой стене дрожала солнечная полоска.  Должно  быть,  лучи
проходили сквозь листву и она передавала им  свой  трепет.  Дэн  лежал  на
диване. Он вдруг вспомнил все: остекленевшие глаза Клеопатры, Кэрол Бейкер
на стекле рефрижератора, кока-колу и сон. Его усыпили, подумал он,  и  тут
же автоматически отметил  какую-то  странность:  мысль  эта  нисколько  не
испугала  его  и  даже  не  спугнула  радостного  настроения.   Это   было
удивительно. Дэн легко сел на диване и потянулся. Тело его слегка  онемело
от долгого лежания и чуть-чуть болела голова. Но хотя  он  и  зафиксировал
эти  ощущения,  все  то  же  блаженное  состояние  не  проходило.   "Какой
великолепный светло-зеленый  цвет  у  стен  и  как  красиво  они  освещены
солнцем", - подумал он.
   Послышались шаги, Дэн обернулся и увидел полноватого смуглого  человека
средних  лет,  в  светло-зеленом  халате.  Лицо  человека  показалось  ему
каким-то удивительно родным и домашним, и  он  не  мог  сдержать  широкую,
счастливую улыбку.
   - Ну, вот вы и проснулись, - сказал человек. - Позвольте представиться:
доктор Цукки. Как вы себя чувствуете?
   - Прекрасно, - ответил Дэн. Он испытывал какую-то  незнакомую  радость,
разговаривая с этим человеком, и, даже если бы чувствовал себя  совершенно
больным, все равно ответил бы "прекрасно", лишь бы сделать ему приятное.
   - Вас, наверное, интересует, где вы и что с вами  случилось,  -  сказал
доктор Цукки. - Вы сидели в баре "Драй-Крик", пили кока-колу, и вам  стало
плохо. Хозяин позвонил нам сюда, - доктор сделал широкий жест рукой,  -  и
мы вас доставили к себе. Здесь у нас экспериментальная биологическая база.
Побудьте пока тут, отдохните, а там  видно  будет.  Вы  что-нибудь  хотите
спросить меня, мистер...
   - Карсуэлл, Дэниэл Карсуэлл,  -  широко  улыбнулся  Дэн.  -  Нет,  нет,
ничего.
   - Ну, вот и отлично.