Зиновий Юрьев.
   Альфа и омега

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Рука Кассандры"
   OCR & spellcheck by HarryFan, 2000
   -----------------------------------------------------------------------


ФОРМИКА РУФА

   Жаба открыла дверь, нехотя сложила печеное  личико  в  вялую  улыбку  и
промямлила:
   - Ах, это вы, мистер Карсуэлл! Боже мой, вы и  не  представляете  себе,
как я рада вас видеть... Не представляете... Еще секундочку, и вы бы  меня
не застали. Как раз собиралась выйти...
   На ней была розовая, похожая на взбитый крем,  шляпка,  из-под  которой
виднелись жидкие седые пряди  завитых  волос,  розовое  платье  и  розовые
перчатки.
   - ...Такая жара на улице, просто ужасно!
   "Почему наши старухи всегда носят розовые шляпки? - подумал Дэн.  -  Мы
почему-то превращаемся в нацию розовых старух".
   - Миссис Камински, я хотел спросить у вас: вы случайно не знаете,  куда
именно уехала Флоренс?
   Ловкими движениями  лицевых  мускулов  Жаба  попыталась  изобразить  на
физиономии смесь любви и горя, скосив при этом  глаза  на  зеркало,  перед
которым стояла.  Смесь,  однако,  не  получилась.  В  одном  глазу  злобно
сверкала любовь, в другом - горе.
   Дэн с трудом проглотил поднимавшееся  в  нем  раздражение  и  еще  раз,
стараясь быть вежливым, спросил:
   - Простите за назойливость, но неужели она не сказала вам, куда  именно
едет?
   - Бедняжка, я так заботилась о ней... Не знаю, смогу ли я  когда-нибудь
найти себе такую жиличку... Кроткая, милая... Ангел, ну просто ангел!
   "Конечно, ангел за сорок долларов в неделю, да еще кроткий и  милый..."
- подумал Дэн.
   - Дорогая миссис Камински, я вам охотно верю, что Фло  ангел,  но  даже
ангел должен иметь адрес. Не может быть, чтобы она не  сказала  вам,  куда
едет.
   - Представьте себе, не сказала. А вам?  Неужели  она  не  сказала  вам?
Ай-яй-яй!.. Нынешние молодые люди... - В голосе Жабы  послышалось  подобие
сочувствия. Злорадство делало ее великодушной.
   -  До  свиданья,  миссис  Камински,  мне   было   чрезвычайно   приятно
побеседовать с вами. В высшей степени приятно. И кроме того, я  вам  очень
рекомендую выкрасить и глаза в розовый цвет, под цвет шляпки.
   Дэн вышел на улицу. Густой зной недвижимо  висел  над  городом,  слегка
колеблясь у раскаленных капотов и крыш машин. Разморенный  асфальт  лениво
оседал под каблуками.
   Когда  он  уселся  в  свой  "Мустанг",  то  почувствовал,  что  вот-вот
сварится. На внутренней  поверхности  ветрового  стекла  испуганно  гудела
иссиня-зеленая жирная муха. Дэн попытался прихлопнуть  ее,  но  она  ловко
выскользнула из-под ладони. Второй раз  поднять  руку  уже  не  было  сил.
Впрочем, делать этого, наверное,  и  не  следовало.  Муха  придавала  зною
законченность, делала его  совершенным.  Точь-в-точь  как  розовая  шляпка
миссис Камински. Над мостовой дрожали маленькие  миражи.  Казалось,  улицу
заливает вода.
   - Черт с нею, черт с ними всеми,  включая  мою  дорогую,  любимую  мисс
Флоренс  Кучел  и  дорогую,  любимую  муху  на  стекле!  -  с  отвращением
пробормотал Дэн и включил мотор.
   "Мустанг", словно в предчувствии прохладного гаража, нетерпеливо рванул
с места. Муха по-прежнему билась о стекло.
   Поднявшись к себе домой, Дэн бессильно  плюхнулся  в  кресло  и  закрыл
глаза. Он не мог заставить себя даже снять пиджак. Бессмысленно. Все равно
он давно приклеился к спине. Навсегда. Его даже похоронят в этом  пиджаке.
И миссис Камински придет на похороны в розовой шляпке. Снова  и  снова  он
тупо повторял себе, что не желает  больше  думать  о  Фло,  но  в  глубине
сознания  маленькая,  остренькая  мысль,  на  которую  жара  почему-то  не
действовала, решительно возражала: это неправда. Он не  мог  не  думать  о
ней. Мало того: он хотел думать о ней.
   Он достал из кармана пиджака письмо Фло и долго  смотрел  на  него,  не
разворачивая листка. Он вспомнил, как мальчишкой смотрел в кино  "Ромео  и
Джульетту". Он уже  читал  Шекспира  и  знал,  чем  все  кончится,  но  до
последней секунды все же надеялся, что они останутся живы, что  все  будет
хорошо. Нужно только очень захотеть - и все будет хорошо. Так и  сейчас  с
письмом. Нужно только очень захотеть. Он его уже знал наизусть,  но  снова
прочел:

   "Дорогой Дэн, ты всегда говорил мне, что нет ничего глупее слов  любви,
написанных на бумаге. Наверное, ты прав. Ты всегда был прав. Всегда  и  во
всем, в этом-то и дело. Поэтому я не буду писать тебе о том,  как  я  тебя
люблю, тем более что ты это и так великолепно знаешь. Спасибо тебе за все.
Пойми: я не могла больше одним  своим  присутствием  подталкивать  тебя  к
тому, чего ты избегал,  и  поэтому  сегодня  я  уезжаю.  Я  приняла  очень
выгодное и интересное предложение. Это новое дело,  и  я  думаю,  что  оно
увлечет меня. Не пытайся разыскивать меня - это бесполезно. Да и  я,  если
бы даже захотела, не смогу вернуться  ранее  чем  через  два  года,  когда
истечет срок контракта.
   Постарайся  понять  меня  правильно:  я  действую  не  импульсивно,   а
совершенно спокойно, по зрелому размышлению. Так будет лучше для нас обоих
и избавит нас от ненужных переживаний.
   Целую тебя и желаю тебе счастья. Следи за своей язвой.
   Твоя Фло".

   Дэн медленно и аккуратно сложил листок и спрятал в  карман.  "Следи  за
своей  язвой"!  Спасибо,  мисс  Кучел.  Вы,  как  всегда,  благородны.  Вы
исчезаете, чтобы не обременять своего Дэниэла  Карсуэлла,  и  рекомендуете
ему на прощание следить  за  язвой.  Прекрасные  слова!  Пусть  Изольда  и
Джульетта покраснеют от стыда, они ведь были эгоистками и  не  просили  ни
Тристана, ни Ромео следить за желудком!  Что  значит  научный  склад  ума,
высшее образование и профессия биолога!  Ничего  не  поделаешь,  двадцатый
век, эпоха разума. Ах, дорогая Фло, надо было бы написать мне, что решение
проверено на большой электронно-вычислительной машине  фирмы  "Интернейшел
бизнес машинз" и одобрено всеми ее электронными потрохами.
   Дэн поморщился. Для чего весь этот поток слов? Все это было  чушью.  Он
знал, что страдает. Боль все время поднималась толчками  откуда-то  снизу,
собиралась в горле и стояла там мягким, душным комом, который никак нельзя
было ни проглотить, ни выплюнуть. Можно было хорохориться сколько  угодно,
но обманывать самого себя безнадежно.
   Почему он был  таким  дураком?  Чего  он  боялся?  Чего  он  ждал?  Что
проверял? Боялся ответственности... Болтовня!  Всю  жизнь  он  чего-нибудь
боялся и всегда умел так приодеть свой  страх,  что  даже  сам  переставал
узнавать его.  Как  он  легко  жонглировал  словами:  "семья",  "чувство",
"ответственность",   "время..."   Наверное,   именно   поэтому   он   стал
специалистом по рекламе. Нарядить  страх  в  осторожность,  трусость  -  в
благоразумие, эгоизм - в необходимость... Боже мой, как легко он это делал
всю жизнь! Как элегантно он всегда уходил от решений, и не поймешь: то  ли
он прятался от них, то ли они от него.
   Он вспомнил, как она входила сюда, в эту  комнату,  подбегала  к  нему,
обхватывала его шею руками, у нее всегда были прохладные  ладони,  терлась
носом о его  нос  и  с  важной  торжественностью  говорила:  "Формика  Фло
приветствует тебя".
   Она тогда изучала муравьев, всех этих формика поликтена и формика руфа,
и утверждала, что, только потеревшись усиками, муравьи могут узнавать друг
друга.
   А он ей говорил,  что  если  она  уж  хочет  перейти  с  ним  на  чисто
муравьиные отношения, то ей следует отрастить себе  усы  или,  по  крайней
мере, усики. Тогда она будет  настоящей  формикой.  А  она  отвечала,  что
главное не усы, а свой собственный уютный маленький муравейник.
   Боже, как это было давно! И было ли это когда-нибудь?
   Муравьи  -  по-латыни  "формика".  Формика...  Как,   кстати,   фамилия
профессора, с которым она работала? Она ведь говорила ему что-то  похожее.
Фор... Фер... Ферми... Нет, это физик. Ага, кажется, Фортас.
   Дэн вскочил с такой силой, что кресло с обиженным скрипом сдвинулось  с
места.  Телефонная  книжка  лежала  на  письменном  столе.  Боже,  сколько
идиотских, никому  не  нужных  имен!  Десять  фунтов  бессмысленных  имен.
Фортасов было восемь! Хорошо, что не Смит или Джонсон, их были бы  тысячи.
А что, собственно, он спросит у этого Фортаса, если  даже  и  найдет  того
самого? Где мисс Флоренс Кучел? Он никогда не ответит. Фло  несколько  раз
говорила ему, что хотя она и биолог, но работает  в  каком-то  чрезвычайно
секретном учреждении.
   Дэн набрал первый номер. Низкий женский голос манерно процедил в  самое
ухо "Ал-ло-о...".
   - Миссис Фортас? - спросил Дэн, стараясь унять биение сердца.
   - Да, что вам угодно?
   - Видите ли, ваш супруг  просил  меня  достать  ему  хороших  муравьев,
формика руфа...
   - Большое спасибо, но мы теперь питаемся только кузнечиками.
   Трубка на другом конце с треском опустилась на рычаг. Второй  и  третий
Фортасы не отвечали.
   Уже теряя надежду, Дэн набрал четвертый номер. После нескольких  гудков
в трубке послышался уверенный и слегка насмешливый мужской голос:
   - Я вас слушаю.
   - Формика руфа, - сказал Дэн.
   - Это ваше  имя  или  вы  хотите  сказать,  что  вы  муравей  рыжий?  -
саркастически спросил после короткой паузы голос.
   Он!  Вряд  ли  могло  быть  столько  случайных  совпадений.   Вряд   ли
какой-нибудь  другой  Фортас  мог  знать,  что  такое  формика  руфа.  Дэн
осторожно  положил  трубку.  Где  он  живет?  Ага,   Сентрал   Чейз,   14.
Респектабельный район, ничего не скажешь.
   Внезапно его снова охватило сомнение.  Для  чего  все  это?  Даже  если
каким-нибудь чудом он узнает, где сейчас Фло, что он  скажет  ей?  Что  он
скажет ей, чего не мог сказать раньше?  Как  объяснит,  почему  не  сказал
раньше, когда она была рядом? Но комок  в  горле  нетерпеливо  повернулся,
словно подгоняя его, и Дэн понял, что с этого мгновения та логика, которая
определяла раньше его поступки, уже не действует.  Слова,  которые  всегда
были его спасением, потеряли свой смысл. Если бы  только  она  отключилась
раньше, эта логика, когда Фло была здесь, рядом, с прохладными ладонями на
его шее, он никогда бы не отпустил ее, ни на мгновение, и не было бы этого
письма "Дорогой Дэн", и не нужно  было  бы  искать  какого-то  муравьиного
Фортаса.
   Он нажал на кнопку вызова лифта, но не стал ждать кабины и ринулся вниз
по лестнице, перескакивая сразу через  три  ступеньки,  покрытые  вытертой
дорожкой. "Почему она должна быть там два года? - думал он. - Странно. Все
это немножко странно".



МИРМЕКОЛОГ СО СМИТ-ВЕССОНОМ

   В прохладном холле, отделанном мрамором, настолько  искусственным,  что
он казался естественнее настоящего, за  конторкой  дремал  привратник.  Не
успел Дэн прикрыть за собой дверь, как он открыл глаза:
   - К кому?
   - Мне нужен мистер Фортас.
   - Одну минутку, сейчас я позвоню. Как доложить?
   - Видите ли, я представитель фирмы, у которой мистер  Фортас  заказывал
оборудование, и я сомневаюсь... Он уже третий месяц тянет с оплатой...
   - Не выйдет. У нас  тут  строгий  порядок:  обязательно  нужно  звонить
снизу.
   - Да, но вы понимаете...
   - Я-то понимаю, но другие не понимают. Почему я должен вылететь отсюда?
Ради того, чтобы бухгалтерские книги вашей  фирмы  были  в  порядке?  Трое
детей, сэр... Поневоле будешь выполнять инструкции.
   Дэн облокотился на конторку и вытащил из кармана бумажник. Сонные глаза
привратника  мгновенно  прояснились,  как  запотевшее  стекло  под  струей
воздуха, и с интересом следили за его руками.
   - Вот, - сказал Дэн и протянул пятидолларовую бумажку.
   Привратник горестно вздохнул, и в  то  же  мгновение  бумажка  каким-то
чудесным образом выскользнула из рук Дэна и исчезла.
   - Четвертый этаж, двенадцать "Б", - пробормотал привратник и  мгновенно
заснул, как умеют засыпать лишь швейцары, портье и привратники.
   Лифт три  раза  мягко  щелкнул  на  лестничных  клетках  и,  вздрогнув,
остановился. В прохладном коридоре никого не было.
   У массивной, под орех, двери с медной табличкой "12 Б" Дэн остановился.
Сердце его колотилось, и у него возникло смутное ощущение,  будто  это  не
он, Дэниэл Карсуэлл, служащий рекламной фирмы "Мейер,  Хамберт  и  Кь",  а
кто-то совсем другой замер перед чужой, незнакомой дверью,  не  зная,  что
сделает через  мгновение.  Было  еще  не  поздно  повернуться  и  спокойно
спуститься вниз, и у Дэниэла Карсуэлла возникло острое  желание  поступить
именно так, но он знал, что не найдет больше  слов,  чтобы  спрятать  свою
трусость,  и  тот,  другой,  бесцеремонно  заставил  его  поднять  руку  и
позвонить.
   За  дверью  послышались  шаги,  щелкнул  замок,  и  она   приоткрылась.
Невысокого роста человек в  кирпичного  цвета  домашнем  халате  удивленно
поднял брови. Брови на пухлом бледном лице  были  настолько  густыми,  что
казались наклеенными.
   - Вы, очевидно, ошиблись дверью, -  сказали  брови,  загораживая  собой
вход.
   - Мистер Фортас? - спросил Дэн и переступил порог.
   Человек отступил на шаг и сухо сказал:
   - Простите, я не имею обыкновения впускать к себе незнакомых людей. Что
вам угодно? Если вы хотите всучить мне  какие-нибудь  рекламные  проспекты
или продемонстрировать новый автомат для завязывания шнурков...
   - О нет, мистер Фортас. Меня зовут Дэниэл  Карсуэлл,  и  я  был  близко
знаком с мисс Флоренс Кучел.
   - А... - неопределенно сказал Фортас.
   - Она неожиданно уехала, и я решил, что, быть может, вы поможете мне.
   - Это вы сообщили мне по телефону,  что  знаете,  как  по-латыни  рыжий
муравей? Впрочем, я мог бы догадаться  и  сам.  Так  вот,  дорогой  мистер
Карсуэлл, я ровно ничем не смогу помочь вам.  Я  просто-напросто  не  знаю
нынешнего адреса мисс Кучел.
   В глазах Фортаса тлела скука. Он выразительно посмотрел на дверь  и  на
Дэна.
   - Но вы должны  понять,  мистер  Фортас...  Мне  нужно  найти  Фло,  вы
понимаете, нужно, - сказал Дэн и не узнал своего  голоса,  который  звучал
настойчиво и даже угрожающе.
   Могучие брови специалиста по муравьям снова поползли вверх.  Он  поднял
глаза на Дэна и, уже не скрывая раздражения, отчеканил:
   - Я же вам ясно сказал, что ничем не смогу помочь, мистер...  Карсуэлл.
Будьте здоровы.
   Дэн начал было поворачиваться,  чтобы  уйти,  но  тот,  другой  в  нем,
действовавший заодно с комком в горле, шепнул ему: "Он  знает.  Ты  должен
найти Фло. Ты сам потерял ее, и ты должен найти ее".
   Дэн шагнул к профессору и,  глядя  ему  в  глаза,  в  которых  медленно
всплывал испуг, хрипло сказал:
   - Я никуда не уйду, пока вы не дадите мне точный адрес Флоренс.
   Фортас засунул руку в карман халата и тут же разочарованно вытащил  ее.
Дэн почувствовал, как в нем закипало бешенство. Все они заодно. И  розовая
Жаба с двузначным лицом, и  мягкий  злобный  асфальт,  и  жирная  муха  на
ветровом стекле, и эти брови. Теперь уже  он  не  отделял  себя  от  того,
другого человека, который учил его, что делать.
   - Вам не повезло, дорогой  Фортас,  -  тихо  и  яростно  сказал  он,  -
наверное, пистолет остался в  другом  кармане.  Иначе  вы  преспокойно  бы
ухлопали меня, заявив, что я пытался вас ограбить.
   - Ну хорошо, хорошо, - примирительно пробормотал Фортас, - если  вы  уж
так настойчивы, пройдемте в кабинет, я попробую что-нибудь узнать для вас.
   Фортас  повернулся.  На  спине  его  был  написан  страх.  В  кабинете,
уставленном  старинной  тяжелой  мебелью,  профессор  тяжело  опустился  в
кресло, быстро смахнул со стола листок бумаги и поднял телефонную  трубку.
Дэну почудилось, что  испуг  в  глазах  профессора  исчез,  уступив  место
презрению. "Сейчас он вызовет кого-нибудь", - пронеслось у него в  голове,
и прежде чем он успел подумать, что делает, вырвал у профессора  трубку  и
швырнул обратно на рычаг.
   - Я вам не муравей, -  тихо  сказал  Дэн.  -  Оставьте  свои  фокусы  с
телефоном. Мне нужен адрес Фло, и вы его мне дадите.
   - А почему вы уверены, что я не  назову  вам  первое  пришедшее  мне  в
голову место? - дрожащим голосом  спросил  Фортас.  Халат  на  нем  слегка
распахнулся сверху, обнажив волосатую с сединой грудь.
   - Потому что я прекрасно вижу, когда вы врете.
   - Ну-ну, вы недурной физиономист. Вы, может быть, тоже имеете отношение
к науке?
   - Нет, я занимаюсь рекламой, и мне с утра до вечера приходится возиться
с людьми, которые лгут. И сам я лгу. "Лучший  в  мире  стиральный  порошок
"Тайд". Все самое лучшее в мире. Жду.
   Краем глаза Дэн видел, как профессор  наклонился  вперед,  привалившись
грудью к  краю  письменного  стола.  При  этом  правое  плечо  его  слегка
опустилось.  Не  нужно  было  быть  героем  детективного   романа,   чтобы
догадаться, что означает это движение.
   Дэн с трудом перегнулся через  стол  и  неуклюже  ударил  профессора  в
плечо. Прежде чем Фортас успел прийти в себя, Дэн перескочил  через  стол,
сбив ногой настольную бронзовую лампу, которая с грохотом упала на пол,  и
вытащил из полувыдвинутого ящика стола пистолет.
   - У вас довольно странные манеры для специалиста по  рекламе,  -  криво
усмехнулся Фортас.
   Дэну показалось, что его  пухлое,  бледное  лицо  с  густыми  кустиками
бровей сразу постарело.
   - Для мирмеколога -  так  ведь  как  будто  называются  специалисты  по
муравьям - вы тоже не совсем обычно вооружены, - тяжело дыша, ответил Дэн,
разглядывая лежавший на его ладони английский смит-вессон.  Предохранитель
на левой стороне пистолета был поднят. - Итак, вернемся к делу. Мне  нужен
адрес Фло. - Его ужаснуло собственное спокойствие.
   - Хорс Шу, Юта, - быстро выпалил Фортас.
   - Врете, - сказал Дэн. - Вы врете.
   - Оставьте меня в  покое!  -  вдруг  неожиданно  пронзительным  голосом
закричал Фортас. - Убирайтесь отсюда, глупец! Вон! Все равно вы никогда не
попадете на секретную базу. Идиот!
   Впервые за последние двое суток Дэн почувствовал, как комок в его горле
исчез, перестал душить его. Но, растворившись, он  превратился  в  ярость,
которая против его воли заставила Дэна схватить  профессора  и  сжать  его
горло руками.  Тот  попытался  ударить  его  ногой  в  живот,  но  потерял
равновесие, и оба рухнули на пол.
   Профессор внезапно обмяк и закрыл глаза.
   - Ну, - сказал Дэн, все сильнее  сжимая  пальцы  на  горле  Фортаса,  -
считаю до трех. Можете думать, что это мистика, но я почувствую, когда  вы
скажете правду.
   - Драй-Крик, Аризона, - прохрипел Фортас.
   Дэн разжал руки и положил пистолет себе в карман. На полу белел  листок
бумаги, и он еще минуту назад прочел слова "Драй-Крик".  Он  выпрямился  и
шагнул к двери. Внезапно он подумал о телефоне. Вернулся, выдрал  шнур  из
розетки. Он двигался и говорил как заводной, давно уже не контролируя себя
и не отдавая себе отчета в своих поступках.
   У двери он поправил галстук,  пригладил  волосы,  вытащил  из  замочной
скважины ключ и запер дверь снаружи.
   Когда он проходил мимо привратника, тот открыл  глаза  и  вопросительно
посмотрел на Дэна.
   - Все в порядке, мы рассчитались, - сказал Дэн, - не волнуйтесь.



ТАБЛЕТКА РОТОРА

   Почти всю ночь Дэн не мог уснуть. Он метался по раскаленной кровати,  и
ему начинало казаться, что больше никогда в жизни он не  сможет  дождаться
сна. Несколько раз ему почудилось, что вот-вот он  заснет.  Он  уже  видел
зыбкую границу между бодрствованием и сном и жаждал  перешагнуть  ее,  но,
должно быть, именно оттого, что он ее видел, она каждый раз отступала.  "Я
уже сплю, сплю", - заклинал он сон, но точно знал, что это неправда.
   Часа в три ему послышалось, будто кто-то пытается открыть снаружи дверь
его квартиры. Он вытащил из  кармана  пиджака  свой  трофейный  вессон  и,
сжимая его в потной руке, тихо подошел  к  двери.  Он  простоял  несколько
минут, стараясь не пошевельнуться. Его бил озноб. Тот,  за  дверью,  тоже,
наверное, ждал. В кирпичного цвета халате, ра