что тот понимающе мотнул головой.
     - Что во мне так смутило вас, мсье? Зачем стоит меня постоянно таскать сюда? - спросила Жанна.
     - Вы странно одеты, мадмуазель, - сказал дежурный. - А у нас строгие инструкции на предмет проверки странных личностей. Терроризм, сами должны понимать, скопления народа привлекают нехороших людей.
     На этот раз Жанна решила не возвращаться на скамейку, а прошла вместе с толпой народа на выход. Линия метрополитена в этой части Парижа проходила по высотной эстакаде, пролегающей прямо между высотных домов. Современное метро практически не издавало громкого шума, да и звукоизоляция зданий не пропускала звуки того, что могло греметь при проходе состава. Девушка, ступив на эскалатор, поехала вниз. Сквозь стеклянную оболочку, закрывающую самодвижущуюся лестницу, она обратила внимание на то, что улица внизу спокойная, менее оживленная, чем холл станции. Потом она перешла на другой эскалатор и добралась до мостовой. Жанна села на скамейку, что одиноко торчала у дороги, и стала ждать. Сколько просидела, не знала. Она уже выучила всю пеструю рекламу на многочисленных меняющих картинки щитах, а также на голографических роликах, что прямо в воздухе разноцветьем красок рекламировали товары и услуги.
     Вначале Жанна думала, что, наверное, парни все же появятся, обшарят всю станцию и в итоге натолкнутся на нее. Через какое-то время, поняв, что ребят нет и теперь уже вряд ли они здесь окажутся, подумала, что надо бы найти какой-нибудь ночлег, не спать же на скамейке - полиция заберет, да уже далеко и не лето. А утром она найдет друзей на стадионе. Потом мысль о том, что стадион огромен, поразила ее, и Жанна стала соображать, как вообще она будет добираться до дому. Деньги, что на всякий случай дал ей Длинный, были не весть каким богатством. Не на панель же отправляться! Жанна уже отчаялась, опустила голову, но тут услышала прямо над собой голос:
     - Девушка, вы мне сразу понравились, ну, в смысле - душа и все такое.
     Жанна подняла глаза и взглянула на подошедшего парня.

Глава 12. Разбор полетов.

     Спокойное море, волны легко набегают на берег. Чистейший желтоватый, ближе к белому песок. Ни звука, ни единого звука, не слышно даже плеска воды. Тишина так давит на виски, что кажется, будто воздух напряжен и вот-вот лопнет оглушающим звоном. Песок и море. Вокруг только песок и море. Он сидел на берегу и маленькими рученьками рыл яму, в которую потом набежит морская вода, а уже в эту воду он выпустит рыб. Лупоглазых рыб. Скоро, совсем скоро приплывет отец с полными корзинами бычков. Надо поторопиться, вон там, на горизонте, уже показался катер папы, и он приближается, стремительно увеличиваясь в размерах. Да, так и есть, уже слышно тарахтенье старинного дизельного мотора. Быстрее, быстрее... Маленький Бобби начинает активно перебрасывать песок, катер тарахтит громче. Быстрее, быстрее... Отец должен увидеть, какую он, Боб, приготовил заводь, отец должен дать ему рыб, лупоглазых бычков. Небольшой канальчик - и вода от набегающей волны стала прибывать в яму. Катер носовой частью увязает в мели всего в паре десятков метров от берега.
     - Отец! - кричит Роберт. - Отец! Посмотри, какую заводь я приготовил! Отец, дай мне рыбок!
     Отца не видно. Глохнет мотор и на палубе появляется здоровенный тигр с железной лапой и металлической челюстью. Он смотрит на мальчика свинцовыми глазами и внезапно делает большущий прыжок. Тигр летит медленно, будто кто-то тормозит изображение. Он плюхается в воду, взбив тучу брызг, и стремительно спешит на сушу, рассекая откатывающиеся от берега волны. ?Боже мой! Тигр же съест меня!? - мелькает мысль у Боба и он вскакивает. И он бежит. Роберт старается быстро перебирать ногами, но те вялые, вязнут в песке и не хотят двигаться. Мальчик оборачивается и видит, что зверь нагоняет его. Бобби падает на песок и, повернувшись лицом к опасности, смотрит, как большущая полосатая кошка в смертельном прыжке нависает над ним. Он закрывает лицо руками. Ужас охватывает его. Слезы катятся сами собой. Но ничего не происходит, и Бобби разводит пальцы. Перед ним широкая морда зверя, жуткие клыки, глаза полные пустоты. Это не тигр. Это пришел Бог в образе зверя, пришел, чтобы наказать, чтобы наказать его за муки сотен рыб, которым он принес страдания. За что? Что, мало я тебе служил? Нет, не сейчас! Нет, я еще так молод. Нет! - закричал мальчик.
     - Нет! - вырвалось из горла Руга, и он открыл глаза. Он находился в полулежачем положении в каком-то медицинском кресле с сильно откинутой спинкой. Возле него со шприцем в руке стоял один из санитаров-костоправов, что прибыли в колонию с демоном в образе священника. Санитар улыбнулся и отошел в сторону. Боб попытался пошевелиться, но понял, что прикован к креслу множеством ремней. На нем нет ни грамма одежды. Тело затекло так, что малейшее движение вызывает немую боль в мышцах.
     - Где я? - спросил Руг хриплым голосом и понял, что во рту пересохло, будто не пил он миллион лет.
     - Ты там, куда стремился. Ты на корабле.
     Роберт повернул голову и увидел, что в кресле справа сидит злополучный священник все с той же перевязью из черного платка, поддерживающего руку. Спокоен, лицо - маска, не выражающая эмоций. ?Профи?, - подумал Руг и невзлюбил его еще сильнее, ревностно, словно Нобель математиков.
     - Пить! Дайте мне воды! - попытался крикнуть Боб. Это все, что ему сейчас было нужно. Сначала вода, потом разберемся с остальным.
     Атон едва заметно кивнул - и костоправ принес чайничек с водой. Он наклонил фарфоровый носик, и Боб стал жадно глотать живительную влагу. Более-менее насытившись, Руг обратил внимание, что двигатели корабля работают. ?Значит ли это, что мы уже в космосе?? - подумал он.
     - Куда мы летим? - спросил Роберт.
     - На Землю, - сказал священник. - Даже уже подлетаем. Ты очень долго спал. Как тебе сон? Неплохо, да? Ужас и отчаяние.
     - Почему вы меня забрали? Не лучше ли было покончить со мной там, в ?Хтоне??
     - Нет, дорогой, - Атон встал и приблизился к Ругу. - Ты нам нужен. Ты, парень, выполнишь для нас великую миссию. Думаешь, ты самый умный? Думаешь, я с самого начала не знал, кто резвится там, в колонии? Не сомневайся, знал - и специально прилетел за тобой. Ты сам напомнил о себе.
     - К чему тогда весь маскарад с проверками, что вы устроили в Чистилище?
     - Чтобы ты себя выдал. Чтобы не было лишних вопросов, почему мы тебя забираем. Чтобы не было сомнений у кучи свидетелей в твоей виновности. Получилось, по-моему. Кстати, никакого прибора, просматривающего память, не существует. Липа, на которую ты купился.
     - Сигареты... У вас есть сигареты? - Боб наиграно жалостливо посмотрел на Атона.
     Санитар прикурил белую палочку и сунул сигаретку в губы Роберту. Тот затянулся и произнес:
     - Отвяжите одну руку. Мне неудобно курить.
     - Ты - хитрая бестия, но меня не проведешь. Или кури как есть, или выбрось сигарету.
     Руг уголком рта выпустил струю дыма и выплюнул сигару вбок, явно стремясь попасть в священника. Тот поймал окурок на лету и затянулся сам.
     - Неплохой, кстати, табак.
     - Черт бы вас побрал! Зачем я вам нужен?
     - Ты вхож в одно место. Мы этим воспользуемся, хочешь ты того или нет.
     - В какую игру вы играете? - Боб явно хотел выудить хоть крупицу информации. - Во что вы хотите меня втянуть?
     - В то, во что ты втянул себя давным-давно. Ты был наемным убийцей Стигматника Карлоса...
     Слова Стигматник Карлос вызвали какой-то секундный всплеск воспоминаний - и Роберт попытался ухватить эту ниточку, но безуспешно.
     - ... и я выловил тебя на Земле, чтобы ты не мешал нам. Я посадил тебя под марсианский грунт, но теперь я же и вытащил тебя оттуда. А, в общем, тебе и не обязательно все знать. Нам нужна лишь твоя оболочка, но вот сознание мы на время займем нужными для дела эмоциями и воспоминаниями.
     - Почему ты считаешь, что можешь распоряжаться мной по своему усмотрению? Ты что, Бог иль Сатана?
     - Ты прав, я считаю, что могу, я даже знаю, что могу. Могу потому, что ты вредный микроб, который косил своей ненасытностью людей. Я удивляюсь, как ты еще не дошел до антропофагии ? Или пробовал? Неужели ты тогда считал себя Богом или Сатаной?
     - Посланником Божьим. Карающим людей за грехи их. - Боб улыбнулся, он еще никогда таких фраз не выдавал, по крайней мере, вслух. Никогда он еще не связывал свои поступки с религией в серьезном смысле этого понятия.
     - Тогда считай меня посланником Дьявола. Мне без разницы.
     - Кто ж руку-то тебе выбил, неистребимый посланник? А? - Руг хотел задеть самолюбие Атона, но не удалось. Полиевски вынул кисть из повязки и помахал ею.
     - Не беспокойся, зажила уже, и хватит сил, чтобы придавить гниду к ногтю. Впрочем, если захочу похваляться, то буду неразумен, потому что скажу истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня .
     - Сатаны посланец говорит цитатами библейскими?
     - Образование... Впрочем, хватит разглагольствовать.
     Атон вновь мотнул головой - и санитар подошел к Роберту. Он стал подсоединять к голому телу Руга провода, тянущиеся от стойки, состоящей из разнообразных приборов. Потом он принялся нажимать кнопки и, просмотрев показатели на мониторе компьютера, сказал:
     - Странно, но излучение турбиния на него сильно не повлияло. Он в норме, можем начинать.
     - И как же турбиний мог повлиять на меня? - спросил Боб.
     - Он излучает довольно странные волны. В колонии все обитатели подвергаются этому излучению, и со временем, так сказать, чахнут. Вас там изучают врачи. Ты разве не помнишь, что обязан был сдавать массу анализов раз в неделю? По своей сути, ?Хтон? - большая лаборатория, где подопытными мышами являются заключенные.
     - Если турбиний вреден, то зачем его возят на Землю в таком большом количестве? Собираются выдумать новый вид оружия?
     - И это тоже. Но выявлено, что в небольшом количестве турбиний является панацеей от большинства хронических заболеваний. К примеру, надел крестик из этого металла - и постепенно выздоравливаешь. Для церквей - это политика. Носишь крестик, значит упала на тебя благодать божья. Если нет, то мучайся дальше, и Бог тебе не поможет. Ты не замечал, что в любой из христианских церквей тебя обязательно спрашивают: Носишь ли ты, сын мой, крест божий на теле? Такие вот дела. Ну и, конечно, турбиний - вещество будущего, владение коим вскоре даст великое преимущество для христианских церквей. Если, конечно, не начнется война православных и католиков. Им есть что делить. Хотя, еще не все ясно с возможностями этого элемента.
     - С таким количеством руды, что мы добывали, можно крестами завалить Марианский желоб.
     - К сожалению, самого элемента попадается мизер. В добываемой вами руде содержание турбиния слишком мало. Можно сказать, дефицитный металл. Но хватит разглагольствовать. Приступайте. - Атон бросил злой взгляд на санитара, и тот поспешил к шкафу, открыл его и вынул небольшую прозрачную коробку. Руг плохо видел, что там внутри, но это было что-то белое, наподобии маленького гладкого снежка или пластикового шарика для игры в настольный теннис. Костоправ подошел к металлическому столику и открыл крышку коробки, натянул прозрачные одноразовые медицинские перчатки, вытащил комок и положил его на столешницу. Потом отошел, взял в руки какой-то продолговатый, в виде палочки, прибор с рукояткой и пробежался по малюсеньким кнопочкам на самом штыре. Шарик на столе качнулся и раскрылся в виде цветка, перевернутого вниз соцветием. Однако лепестки сузились, превращаясь в лапки, тельце приподнялось на лапках, подвигалось, словно проверяя суставы, а потом у него проявилась пара черных бусинок-глаз. Теперь это уже походило на белого паука. Паук побежал по кругу, однако через какое-то время встал на месте, после чего принялся ритмично приседать.
     - Работает, - басом сказал санитар и принялся нажимать на кнопки. Паук поджал лапки и свернулся, вновь преобразившись в шарик. - К применению готов. - Санитар посмотрел на священника и добавил: - Сбоев не будет, шеф. Запрограммирован, проверен, сработает как надо.
     - Ну так закидывай, - сказал Атон и, улыбнувшись, посмотрел на Руга, подмигнув ему.
     ?Что-то нехорошее задумали эти парни?, - подумал Роберт.
     Санитар подошел к Бобу, взял шприц и сказал:
     - Рот открой. Обезболим горло. Тебе же легче будет глотать.
     - Вы что, хотите, чтобы я проглотил это чудовище? Я не смогу это сделать.
     - А кто тебя спрашивать будет? - Санитар легко свистнул и в отсек вошел второй верзила. - Давай, Ральф, подержи этого маньяка.
     Ральф подошел к пристегнутому Ругу и с силой ухватил голову ладонями. Второй разжал Бобу рот - и как пленник не пытался стиснуть зубы, у него это не получалось. Шприц пришлось взять Атону, так как санитары оказались заняты. Священник впрыснул обезболивающее, и костоправы отпустили Роберта. Тот стал материться. Впрочем, длилось это буквально пару минут, после чего Боб вдруг стал чувствовать, что язык у него деревенеет, рот наполняется слюной, сглотнуть которую он не может. Вновь подошел Ральф и вставил Ругу большой загубник с дырой по центру и с шлангом, который ввели через отверстие прямо в горло. Роберт как не пытался, не мог сдвинуть челюсти. Второй санитар взял белый шар и стал запихивать его внутрь Боба. Вначале он вставил его в дыру, потом указательным пальцем пропихнул внутрь, затем взял что-то наподобии гнущейся палочки и принялся проталкивать мячик глубже. Вся эта операция вызывала у Роберта сильнейшее отвращение, но поделать он ничего не мог. Потом все ушли, кроме священника, который остался сидеть в кресле и читать какой-то журнал с разноцветной обложкой. Вскоре осязание медленно стало возвращаться к Ругу и он спросил:
     - Что дальше, извращенцы?
     - На всем корабле извращенец только один, и ты знаешь, кто это. А дальше - пора тебе снова спать. Не переживай. Уже не долго.
     Появился санитар, который тут же вколол Бобу очередную порцию наркотика. Когда Роберт начал терять контроль над собой, он услышал пару странных фраз:
     - Агенты засекли их, - сказал кто-то. - Они в Париже.
     - Отлично, - ответил священник. - Сажать корабль будем во Франции. Договоритесь с властями, пусть готовят площадку...

     Песок и море.

     Когда увидел Бога, что сказал тебе он?
     Что море - жизнь, песок лишь знание?
     Что важней?
     Быть может, лучше быть песчинкой, мудрость заимев?
     Хотя, вода дает свободу.
     А может, лучше быть песком в прибрежной зоне?
     Там омываешься водой, раздолье чуя,
     Притом, имея знания и мудрость.
     А кем ты можешь стать, когда клыки в тебя вонзятся?
     Лишь кровью, сквозь песок которая сочится
     Иль в волнах с солью раствориться.

Часть третья

Европа плюс

     Если ты хочешь спрятаться от католиков, найди приют у протестантов. Эти две, если можно выразиться, ветви христианской религии терпеть друг дружку не могут. Мы с П. Алексом поселились не очень далеко от Парижа - в небольшом городке Сен-Морис-ле-Шарансе. Эта обитель фермеров приютила у себя лютеранский колледж для мальчиков, куда Роди и пристроил меня учиться, да и сам тут же нашел работу садовника. Иногда, сидя на занятиях, я выглядывал в окно и видел, как П. Алекс с серьезным выражением на лице постригает кусты, пытаясь сделать из растений что-то похожее на животное, скажем, на кролика или медведя. Элизабет на людях не разговаривала, но ночью в отдельном домике, что находился тут же на территории колледжа, где и проживал Алекс, отрывалась вовсю, пытаясь вывести хозяина на разговор по поводу и без повода. Роди хорошо понимал желания Элизабет и вечером, лежа в постели, засыпал под ее философские монологи. Только храп Роди и мог остановить словесный поток, изливающийся из пасти бультерьера.
     Я попал, без вступительных экзаменов, сразу в пятый старший класс  и, видимо, только потому, что тут постарался П. Алекс, сунув в карман ректору приличную сумму кредиток. Учился я сносно, так как уже хорошо овладел французским, латинским и эсперанто. Благодаря прибору, конечно, но понимал все, что пытались втолковать нам учителя-священники. Впрочем, для меня все было интересно, потому что казалось ново, по-другому, даже как-то экзотично. В принципе, мы изучали все те дисциплины, которые преподают в обыкновенных колледжах, но не так, как у нас, на другом континенте. Я выразился бы - подходили с другой стороны, с другой точки зрения. Каждый день в колледже обязательно начинался с принятых здесь молений и урока познавания религии именно так, как видел ее Мартин Лютер .
     Впрочем, жизнь протекала размеренно, я приобрел себе пару новых друзей: Андрэ Дюруа и Дюка Дойчера, коренных французов, посланных в колледж семьями для формирования нравственности. Андрэ был строен. Черные, почти до плеч, волосы, прямой нос и голубые глаза. Этакий красавчик. Дюк - здоровяк, постоянно колотивший боксерскую грушу у себя в комнате. Его русые волосы были коротко пострижены. Взгляд карих глаз - пронизывающий насквозь, немного злой, словно заставляющий тебя быстрее признать свою вину, даже если той нет. И хотя внешне я отличался от них своей смуглостью, но, похоже, это вряд ли отталкивало двух парней от нового друга. Впрочем, у нас в колледже училось несколько истинных иссиня-черных негров, были и помеси: мулаты, метисы, но это не ставило их в положение меньшинства.
     Кстати, как и в Мексике друзей я нашел себе не особо прилежных в учебе. Они, как и многие из моей старой школы, покуривали марихуану, частенько устраивали разные неприятности учителям в колледже и жителям близлежащего городка. Например, напившись украденного из погребка вина, поджигали сарай с запасами сена, не специально, конечно, окурки не тушили. Бывало, время от времени заказывали девочек из секс-службы прямо на адрес фермы, где паслась скотина. Впрочем, коровы и козы моих новых друзей не смущали, да и прибывших на автолете девчонок - тоже, но лишь после того, как проституткам демонстрировали пачечки ярких еврокупюр. Не пойму, как их еще не поймали с такими-то выходками, но, видимо, и не пытались. И не в последнюю очередь потому, что отцы у этих парней были достойными, почтенными людьми, жертвовавшими немалые суммы в копилку колледжа. У Андрэ папаша являлся шефом оной крупной корпорации, у Дюка же был какой-то страшный чиновник из муниципалитета Парижа.
     Мы быстро сошлись и стали отрываться вместе. Однако все, что бы мы не вытворяли, все это делалось втихую, никто и не собирался открыто попирать благочестивые правила протестантского колледжа, тем самым наставляя против себя непорочных учителей.
     Особенно рьяно за порядком в колледже бдил ректор - отец Огюст. Обычно он носил темные очки, потому что глаза его отдавали некрасивой желтизной больной печени. Целомудрие воспитанников было предметом его особого внимания. У него наверняка имелось несколько шпионов в рядах учеников разных классов, потому как некоторые намеченные ребятами негласные увеселительные мероприятия вдруг ни с того ни с сего срывались. Случалось такое, потому что отец Огюст резко менял свои планы и заставлял отдельные классы молиться в часовне под запах аниса и карболки, да не по одному часу, притом - стоя на коленях. Бывало, что многие проказы раскрывались тут же, на месте, и заканчивались для учинивших их молениями на несколько часов. Иногда ректор ночью забредал в двухместные спальные комнаты, дабы удостовериться, что среди учеников нет гомосексуалистов или же, что они не скрывают под одеялами греховные помыслы рукоблудия. Мог просто пройтись по палатам, обнюхивая воздух на предмет курения. Закрывать на ночь двери было строжайше запрещено. Впрочем, в вечернее и ночное время от отца Огюста нередко попахивало кислым вином, поэтому если еще днем не было прямой наводки от стукачей, то он частенько прикладывался к спиртному и даже не пытался что-нибудь обнаружить. У студентов эти дни считались любимыми.
     Внезапных налетов я боялся лишь по началу, но через неделю понял, что