якобы вышлют комиссию из Москвы для разбирательства и потихоньку замнут это дело. Со временем все забывается. Вы когда-нибудь слышали, чтобы опубликовывали выводы хоть какой-то комиссии? Если и было, то все, что говорили, говорили невнятно. Ты читай, что там еще в новостях.
     - На Дальнем Востоке тоже кризис, но без жертв. А вот еще есть интересное: чуть не взорвался четвертый блок Белоярской атомной. Вроде как успели заглушить реактор вручную. Об этом точно не будет ни слова нигде. Ну, а в остальном ничего нового. Президент с визитом в Объединенной Европе, на Канарских островах. Наверняка поехал покататься на серфинге, он же у нас большой любитель. Вечно ездит на разные встречи в места, что возле теплых побережий. Премьер тоже за границей, спикер там же, короче, как обычно. Ладно, хватит новостей, давайте выпьем. - Колян поднял полную кружку пива и, выпив половину, добавил: - Я лучше посмотрю, что там нового в плане искусств. - Длинный вновь потыкал клавиши, удивленно приподнял брови и воскликнул: - Бог ты мой! Послезавтра в Париже на ?Стад де Франс? дает свой единственный концерт в этом году Элвис Пресли! Вот же прет французам! - Все уставились на Коляна, которого распирало от невыразимого восторга, даже Семя приподнял голову. Всех эта новость поразила, так как Пресли выступал обычно раз или два в год. Всех, кроме, пожалуй, Федора Петровича, которого, похоже, кроме политики ничто не интересовало.
     - Какое там французам, - сказал Куба. - Там прет всей Европе. У них же все объединено, садись в машину и езжай куда хочешь. Им на концерт попасть, что два пальца обмочить.
     - Билеты, наверное, уж очень дорогие, - произнесла Жанна.
     - Да что билеты... - вставил Длинный. - Денег хватит, - он вытащил пачку кредиток и стал быстро пересчитывать, потом взглянул на остальных. - Хватит на всех, конечно, без шика, только вот как границу пересечь? Там же визы надо и все такое, времени уйдет неделя.
     - Да...- задумчиво произнесла Жанна. - Дала бы что угодно, чтобы попасть на концерт.
     Федор Петрович посмотрел на девушку, отпил пива и на полном серьезе произнес:
     - Я легко могу вас свозить в Париж. Прямо хоть сейчас. Да если сейчас выехать, то можно успеть даже по Лувру погулять.
     Компания уставилась на него ошалелыми глазами, будто не веря своим ушам.
     - Ты трезвый, Федя? - тихо спросил Колян.
     - Какой черт трезвый, - ответил помощник депутата. - Был бы трезвый, даже не заикнулся бы. - Федор Петрович бросил взгляд на Жанну. Видимо хмель уже так его борол, что взрослому парню во что бы то ни стало хотелось показать девушке, какой он всемогущий. Поэтому он уверенно сказал: - Ну что, вы готовы, братцы кролики?
     - Да! - выдохнули все одновременно, и только Семя добавил: - Надо заехать в общежитие, взять хоть что-то в дорогу.
     - Безумству храбрых пою я песни! - процитировал Федор.
     - Да и мне надо предков предупредить, - сказала Жанна.
     - Ну, тогда вначале в город. - Федор Петрович встал из-за стола, его шатнуло, но он, удержавшись на ногах, побрел к выходу. Остальные, еще не совсем веря в реализацию данной идеи, потянулись за ним. Жанна шла сразу за помощником депутата и заметила, как на выходе тот бросил прямоугольную дискету, что дал ему Длинный, в мусорный бак. Он постарался сделать это незаметно, однако девушка все же увидела, но спрашивать, а тем более афишировать это событие не решилась, лишь сама себе задала вопрос: ?Зачем??
     Когда все устроились в салоне автолета, Федор направил ?Москвич? в город.

Глава 6. Подозрения.

     Утренняя поверка в это воскресенье проходила не как всегда. Вернее, не как всегда для Руга и еще для пары десятков заключенных. Собрали их в кинозале, рассчитанном на сотню человек, усадили. В число выделенных начальством каторжан попал и Роберт. Неизвестно по каким причинам отобрали именно этих людей, но Боб догадывался, что дело тут в смерти поварихи. Наверняка медэксперт все же определил, что Наташа ушла из жизни не добровольно. А это значило, что тут собрали заключенных, которые по своим прошлым подвигам имели предрасположенность к подобным злодеяниям, а также, возможно, тех, кто, по картотеке, умело ?замывал следы?. В общем, ребят, которые не стеснялись профессионально прятать улики.
     Еще утром, когда тревожная сирена прекратила выть, по комнатам пошла комиссия, состоявшая из психиатра, медэкперта, старшего надсмотрщика и пары охранников с парализаторами в руках. Ревущая сирена (имела место еще и пульсирующая, для подъема каторжан на работу) всегда оповещала колонию о том, что покидать свои комнаты запрещено, да и, конечно, о том, что случилось какое-то чрезвычайное происшествие.
     Комиссия начала проверку камер с сектора, где и произошло ЧП. Дошла очередь и до ?клетушки? Боба. Открыв дверь, в комнату заглянул Дорс. Руг, как положено, встал по стойке смирно возле кровати.
     - А этот что? - Дорс мотнул головой в сторону Майка.
     - Джонсон умер, босс. Именно сегодня ночью и умер. Здоровье было не ахти какое.
     - Отлично. - Надсмотрщик подошел к кровати Майка и попытался прощупать пульс на горле негра. Щупать было нечего, так как кожа за ночь затвердела. - Давай, Павел, - Дорс позвал медэксперта в белом халате. - Констатируй смерть, с меня заупокойная. Черт, ну и воняет же от него. Тебе что, - надсмотрщик, состроив гримасу, посмотрел на Руга, - приятно жить в такой вони? Хоть бы прибирался за ним, раз он лежачий был.
     Роберт пожал плечами.
     - Вообще-то, - Дорс махнул рукой, - в дерьме живете, в дерьме и дохните.
     Медэксперт Павел, от которого, как ранее и предполагал Роберт, за милю несло перегаром, подошел к покойнику, расстегнул замок-молнию комбинезона, обнажая грудь, и, демонстративно прослушав через стетоскоп есть ли сердцебиение, мотнул головой, подтверждая отбытие очередного заключенного в мир иной. Дорс отстранил его в сторону, вытащил из-под одежды массивный золотой крест на толстенной цепи и приступил к отпеванию по-своему. Пока он бормотал то, что никто не мог разобрать, Роберту пришлось стоять минут примерно двадцать. Ну, поделать тут нечего. Сегодня уже к вечеру, перед погребением в пещерном кладбище, Майку отслужит настоящее отпевание пара настоящих священников. Дорс же, перекрестив напоследок труп три раза, повернулся и подошел к Ругу. Он как-то хитро посмотрел на заключенного, после взял из рук психиатра папку с бумагами, пробежался взглядом по тексту и произнес:
     - Роберт Руг?
     - Да, сэр! - отчеканил Боб.
     - Ты у нас что-то около полугода.
     - Так точно, сэр!
     - Живчик, как я погляжу. - Дорс и вправду осмотрел Руга с ног до головы, при этом он осматривал его как-то странновато, будто определяя, годится ли этот парень для следующей жертвы гомосексуальных утех самого старшего надсмотрщика. - Сегодня после завтрака явиться в кинозал. За неявку что?
     - Кича, сэр!
     - Праааавильно... - Дорс повернулся на месте, вышел из комнаты и направился в соседнее жилище. ?Группа поддержки? двинулась следом.
     Завтракали в столовой другого сектора. Повариха там тоже не страдала отсутствием аппетита, но была уже стара, как прошлогодний сыр, оставленный в отключенном холодильнике. Получив свою пайку, Роберт быстро запихнул в себя синтетику, запил все канцерогенным кофе, после чего направился в кинозал.
     Первым и единственным выступающим на этом собрании был Дорс и ничего особенного он не сообщил. Начал старший надсмотрщик с дисциплины, окончил же подведением итогов рабочей деятельности, заболеваемости и смертности. К чему он прочитал эту лекцию, было непонятно, видимо, так положено. Многие заключенные засыпали сидя, и тогда Дорс переходил с речи на крик, матеря всех на свете. И вот в самом конце он спустился со сцены в зал и, прогуливаясь между рядами, начал говорить примерно следующее:
     - Если вы, сукины дети, вдруг почувствуете тягу к чему-нибудь непотребному, то, сукины дети, я не стану провинившегося сажать на кичу, а, сукины дети, я просто суну подлеца в утилизатор! Получим от этого хоть какую ни есть, но пользу! Немного энергии!
     Дорс подошел к Ругу и остановился возле него. Роберт вскочил, встав по стойке смирно. Надзиратель же, глядя на него в упор, сквозь зубы произнес:
     - Сегодня ночью покончила жизнь самоубийством повар Западного сектора. Ну что ж, случается. Однако, - Дорс начал переходить на крик, - ни с кем из вольных до этого подобных инцидентов не было! И я предполагаю, что больше такого не случится никогда! Мерзавцы! И это тогда, когда до моего отпуска осталось всего несколько дней? Не позволю! Что ты так вылупился на меня?! - надсмотрщик обращался к Ругу.
     То, как он смотрел на Боба, говорило о том, что этот парень, изображающий из себя строгого мужика, что-то подозревает. По крайней мере, именно так Ругу и показалось. Роберт опустил глаза. Дорс был или не полностью уверен, или не хотел поднимать скандала. Обо всех происшествиях с вольными ему надо посылать докладные на Землю. Ну, а если это еще и убийство, убийство вольнонаемного, главного надсмотрщика никто по головке не погладит, даже наоборот - выпишут в отставку. Видимо Дорсу этого вовсе не хотелось. Отставка с работы, к которой он имел симпатию, даже больше - маниакальное чувство того, что именно тут его место, что он творит добро, для старшего надзирателя такое развитие ситуации могло кончиться психическим стрессом, возможно даже - пулей в висок. И тут Роберт решил, что называется, успокоить Дорса. Он наклонился и шепотом, но так, чтобы тот услышал, произнес:
     - Ваша сила, сэр, напор и настойчивость возбуждают меня.
     Надсмотрщик удивленно вскинул брови и, тоже тихо, ответил:
     - Тогда напиши мне: как возбуждает. - Дорс имел ввиду ящик для анонимок, которые он просматривал лично.
     ?Пожалуй, я и от тебя избавлюсь, - подумал Руг. - Успею до того, как ты сядешь на рейсовый корабль до Земли. Суну в утилизатор. Получим хоть какую ни есть, но пользу. Немного энергии?.
     Уже днем, перед самым обедом, труп Джонсона унесли и, подняв на поверхность, бросили на почву поморозиться. Наверное, чтобы не гнил, не распространял заразы в сыром климате колонии. Тащить жмурика заставили Боба и парня по имени Рок, хотя все называли его Рваный - из-за того, что у него и в самом деле было рваное ухо. Правая мочка болталась двумя отростками. То, что Руг знал имя этого парня, еще ни о чем не говорило, они частенько встречались, так как жили в одном секторе и работали в одном забое, но, как говорится, руку друг другу не жали. Рваный отличался дерзким характером и каким-то ненормальным взглядом исподлобья, будто говорящим: ?Не подходи?. Работяга из него был никудышный, он вечно задерживался в туннелях, не торопясь отрабатывая положенную норму турбиниевой руды. Бывало, бросит отбойный молоток и выскажет что-нибудь наподобии: ?Не могу спокойно смотреть, как другие работают, пойду лучше посижу?.
     После обеда, когда Руг вернулся к себе, в комнату пришел санитар, он, ничего не сказав, из автоматического пульверизатора опрыскал все, что попадалось на глаза какой-то белой химией и также молча удалился. Видимо, привычная работа, чего тут болтать-то. Еще через пару часов по селекторным мониторам передали о том, что желающие могут, надев скафандры, выйти наружу и проводить в последний путь отрока божьего Майка Джонсона, узника Западного сектора. Подобные сообщения выдавались в колонии почти каждый день, порой даже по несколько раз в день, и это давно стало привычным объявлением.
     Народу собралось не очень много, человек двадцать пять, в основном такие же старожилы, каким был и Майк, и все, кроме Руга, двух дежурных священников от обеих спонсорских церквей и еще парочки зевак, - негры. Провожавшие в последний путь поднялись на лифте до шлюзовой камеры и, напялив скафандры, выбрались наружу. Вечер, не вечер, но на поверхности солнце святило вовсю. В ?Хтоне? жили по земному времени. Тащить труп в числе еще троих заключенных пришлось и Бобу. В душе он матерился, но за стеклом шлема виднелось лицо, полное скорби. Слава богу, предметы на Марсе имели меньший вес. Шли парами, впереди два священника держали в руках иконки своих святых. Вначале двигались по широкому, убегающему в даль каньону мили две, потом немного под уклон к стене, в которой зиял черный проход. Когда строили колонию, эту пещеру нашли первопроходцы, там и устроили первое и пока единственное кладбище на Марсе. Хоронить на поверхности не имело смысла, любая пылевая буря сметала все на своем пути, включая следы захоронений. А если нельзя прийти и помянуть мертвецов, зачем вообще хоронить? Не легче ли в утилизатор? Ан нет... Не по-христиански. Красивейшие гроты с высокими потолками начали пополняться могилами. Уже потом ?денежные мешки? с Земли попытались выкупить это место и устроить в нем что-то вроде марсианской туристической базы. Не вышло, Ватикан встал на дыбы. Дело даже дошло до суда, и большущую роль сыграло то, что сектор возле колонии имел статус запретной зоны. Маньяки все-таки. Пришлось турагенствам строить станцию для богатых туристов ближе к полюсу. Ну и к лучшему, там нашли много подобных пещер, да и с водой проблем не было, под поверхностью обнаружили лед.
     Процессия проследовала в пещеры. Один из священников привычным движением опустил рубильник, торчавший прямо из стены, и пещеры озарились разнообразной световой гаммой. Скрытые прожектора, фосфоресцирующее излучение. В общем, инопланетная картинка. Хотя могилки так себе. Стандартные плиты с криво выжженными именами. Наверняка лазерными резаками работали дилетанты или просто спешащие люди. Такие же плиты-заготовки стояли штабелями возле стен. Судя по количеству, мертвецов ожидалось еще очень приличное число, но самое главное - на каждой еще неиспользованной плите были уже выжжены имена людей, до сих пор харчевавшихся в колонии. Руга подмывало найти свою плиту и посмотреть, под чем его хотят похоронить. Плит было так много, что они занимали весь путь до дальнего зала, где и вырыто было несколько готовых ям. Куда ни глянь лежали сложенные десятками в высоту, готовые к применению плиты. Располагались они в алфавитном порядке. Кого-то из заключенных заставили сильно потрудиться, возможно, этот мастеровой по плитам только тем и занимался, ни разу не побывав в шахтах, не попробовав нервную тряску отбойного молотка.
     Труп положили на невысокое каменное ложе. Вперед вышел православный священник с массивным серебряным крестом на толстущей цепи, одетой поверх скафандра. Он произнес:
     - Раз... раз... раз... Вы настроились?
     Когда все дружно мотнули головой, он раскрыл священную электронную книжку и стал заунывно читать по бегущему тексту заупокойную. Нудно и скучно. При этом он ходил вокруг трупа и размахивал кадилом, к которому подводилась трубочка с кислородом и запах дыма которого почувствовать все равно никто не мог. Но - неважно - традиции есть традиции. Потом и католический священник отработал службу по-своему. Когда они вдвоем отошли в сторону, вперед вышел один из заключенных негритосов. Он встал возле Майка и, прокашлявшись, начал что-то тихо напевать. Остальные черные братья стали по очереди вступать в песню. Главный солист принялся повышать голос, а кончился весь этот концерт плясками а-ля христианская негритянская церковь. Представьте себе: пещера, в которой пара десятков мужиков в скафандрах танцуют, притопывая и прихлопывая в ладони. В кино такого не увидишь. На самом деле Руг впервые попал на похороны, но после узнал, что подобные отпевания разрешены. Традиции бывают разные. А у иноверцев, к тому же, бывают свои приколы.
     Этим же вечером к Роберту подселили худощавого парня по имени Сэм Ди. Странно, но он тоже оказался негром. И еще более странно, что парень перебрался в комнату из другого жилища, хотя следующей ночью должен был приземлиться катер с новой партией заключенных. Обычно никого до самой смерти не заставляли менять свое ?местожительство?. На место покойников селили новеньких. Боб отнесся к этому с подозрением, а его обостренные на подвох чувства вроде бы подсказывали ему, что парень очень даже может оказаться подставным, засланным старшим надсмотрщиком. Вероятно для того, чтобы следить и доносить. Руг тут же решил ?поставить парня на место?. Он отошел в угол, туда, куда не могло добраться ?всевидящее? око телекамеры, и подозвал к себе Сэма. Тот, улыбчивый, подошел и сразу же был приперт за горло к стене.
     - Для начала, - прошептал Роберт. - Уберешь всю дрянь с кровати покойничка Майка. Понял? - Ди моргнул, так как вслух ответить не мог. - Отскребешь все дерьмо, оставшееся от твоего предшественника. Потом вымоешь всю камеру, чтобы ни пятнышка этой белой дрянной химии не осталось. И основное: постарайся, чтобы в дальнейшем я тебя не слышал и желательно не видел. Понял? - Негр повторно моргнул. - Вот так-то, засранец.
     Боб, довольный тем, что легко одержал победу над новоселом, направился на ужин в столовую соседнего сектора. Какого же было его удивление, когда он вернулся и обнаружил, что Ди, расположившись на его кровати, мирно посапывает. В комнате по-прежнему воняло фекалиями, всюду белели лужицы антимикробной обработки. Руга это взбесило настолько, что он, уже не боясь наблюдения, подошел и, стащив Самюэля с кровати на пол, с силой пару раз ударил его ногой по ребрам. Наверняка несколько ребер треснуло. Парень, тяжело приподняв голову, со страхом посмотрел на Боба и, сжавшись, стал отползать под кровать.
     - Хорошо, даю второй шанс. Я иду смотреть воскресный фильм, - сказал Роберт. - А ты, дорогуша, когда я вернусь, должен все же сделать то, о чем я тебя так ласково попросил.
     Руг ушел и, подремав немного в кинозале на сеансе старинной мелодрамы, вернулся. Ди спал теперь на кровати Майка, не подумав даже хотя бы перевернуть матрац покойника грязью вниз.
     ?У парня не все дома?, - сделал вывод Боб и, недовольный, стал укладываться. Выходные заканчивались, а в рабочие дни никто поблажек не дает. Да к тому же утром начнется погрузка рудой катера - челнок уже висел на орбите. Грузить будут трое суток, потом практически весь состав охраны сменится на прибывших из отпуска. Никого из новой смены Руг, конечно же, не знал, и теперь ему надо будет опять присматриваться, приобщаться к новым людям.
     ?Дорс ведь уедет! - ударила мысль. - Я хотел от него избавиться, а он сам отчаливает. К лучшему или к худшему? Однако как хочется посмотреть на его рожу после того, как я пущу ему кровь. Хотя, черт с ним, завтра что-нибудь придумаю. Сейчас же надо просто выспаться?.
     Боб уснул сразу и ему снился новый ненормальный сокамерник. Вернее, снилось его покрытое гнойничками лицо, а также источающее вонь дыхание. Роберт открыл глаза и сразу вздрогнул. Он понял, что это не сон. Рядом на стульчике сидел Ди. Он, наклонившись, смотрел прямо на Руга. Полутьма, белки глаз. Мгновенная ледяная дрожь прошла по позвоночнику - и первое желание было отвернуться. Однако сработал навык. Боб резко выкинул руку вперед, по прямой нанося удар в нос ?противнику?. Сэм опрокинулся назад, упав с грохотом. Роберт вскочил и стал остервенело пинать негра. Тот не кричал, но поскуливал, как подыхающая собака перед смертью. Однако убивать его Боб не собирался. Хотел лишь обездвижить, хотя бы на время, хотя бы на ночь, чтобы не пугал больше. И ему это удалось. Он сам поднял парня и оттащил на кровать Майка. Потом лег на свою, но сон не шел. Этот придурок все что угодно может надумать. Ну и подарочек ему на память устроил Дорс. Он подселил не стукача, он подселил одного из тех ненормальных, кто не дает спокойно жить. Надсмотрщик просто прикололся. Не улетит он, ой не улетит. Руг принялся лихорадочно размышлять, каким образом вызвать надсмотрщика в безлюдное место, притом одного, без обычного сопровождения. Ничего толкового на ум не шло, видимо сказывалась нервная усталость. Уснул он лишь под утро. А утром его уже подняла сирена, но не тревожная, а пульсирующая, призывающая к работе. Началась новая истощающая силы неделя. Боб тяжело поднялся, и тут же ему пришла идея насчет Дорса. Он вскочил с кровати, нашел лист бумаги и