этого нового существа.
     Паук? Скорпион? Нет, не то. Но что-то похожее. Чудовище было размером с
быка и бежало на восьми желтых растопыренных клешнях. Четыре выпуклых глаза,
расположенных  прямо на  отливающем  металлом продолговатом  туловище,  были
совершенно неподвижны. Передняя, метровая клешня, вытянутая вперед, выбирала
дорогу.  Если  между   стволами   было  узко,  туловище  сжималось,   клешни
подбирались под  него,  страшилище  ловко  протискивалось  и  принимало свою
первоначальную форму. Очевидно, оно преследовало сколопендру.
     - Бедняжка, - сказал Квинт. - Достанется она ему  сегодня на ужин. А он
красив. Какая симметрия, какие плавные линии.
     "Красавец",  тоже  не   удостоив  нас   вниманием,  скрылся  в  том  же
направлении,   что   и   сколопендра.   Скоро   мы  услышали  протяжный,  на
высокой-высокой ноте писк.
     - Красавец приступает к ужину, - констатировал Квинт.
     Это животные испортили мне настроение. Но, выйдя из  лесу, я  забыл про
них.
     Перед нами открылась величественная панорама. Возвышенность, на которой
мы находились,  спускалась к  узкой, звенящей  речушке,  за  ней расстилался
громадный пестрый ковер цветов и трав. Ни одному нашему художнику не снилось
такого  разнообразия  красок.  Далеко  виднелись  несколько  темных  пятен и
бугорков. С левой стороны  поле  без резких границ  переходило в лес, но  не
такой,  из которого мы только что вышли, состоящий из одних голых стволов, а
настоящий,  темно-изумрудный, густой. Кое-где  серебрились вершины  скал.  У
горизонта лес  змеей пересекала белая лента реки,  а дальше, сквозь  белесый
туман вырисовывались  призрачные очертания  горных вершин. С правой  стороны
поле  оканчивалось  обширным  подковообразным,  словно  расплавленное олово,
озером,  в  котором красовался отраженный бриллиант  Ригеля. Высоко  повисли
пышные,  как  взбитая пена, облака. Они не  плыли, как лебеди, они  застыли,
любуясь сказочным ковром и своим отражением в олове. Кругом звенящая тишина.
     -  Неплохой  видок,  -  сказал  Квинт.  -  Не  чета  обшарпанной  роще.
Спустимся. Я колебался недолго.
     Мелкую речушку перешли вброд. Я из любопытства зачерпнул со дна  горсть
мелкой гальки.  В ней блеснуло несколько прозрачных с ровным изломом камней,
и мне  было  достаточно одного взгляда,  чтобы  твердо сказать:  это топаз -
драгоценный камень. Я  бы никогда не поверил в это, если бы сам не держал их
на вытянутой ладони.
     Если  верите  пришельцам, оставившим  на  Земле  макет  галактики,  эта
планета должна быть заселена существами, похожими на человека. И цивилизация
должна бы  уже быть. Но  пока  никаких следов разумной  деятельности  мы  не
видели.
     Поле  оказалось  не  таким   безобидным,  как   выглядело  сверху.  Эти
непревзойденной красоты  гигантские цветы оказались  непреодолимым  для  нас
препятствием,  хотя высота их была от одного до двух  метров. Толстые сочные
стебли очень упруги, и  требовались большие усилия, чтобы протиснуться между
ними.  Зубчатые  листья массивны и  эластичны, лепестки, чашечки бархатисты,
влажны и  тяжеловесны. Мы шли вдоль речушки к лесу. Ветви деревьев-исполинов
переплетались вверху, закрывая  небо,  кое-где росли в  одиночку и  группами
кустарники  с  тугими  сердцевидными листьями, попадались цветы.  Я  обратил
внимание на отсутствие птиц.
     -  Да, - согласился  Квинт. - Пташек что-то не  видно. Кормиться нечем.
Нет насекомых. Ни жучка, ни мошки.
     - А сколопендра?
     - А я полагаю, что это и есть здешние насекомые.
     - Если они все такие, то каковы же птицы, пожирающие их?
     Так,  болтая,  мы  незаметно  подошли  к  поляне,  и,  даже  не  ахнув,
окаменели. На ней стоял человек.
     Поразил  нас  не  столько  факт  встречи  с  человеком  -  к  этому  мы
готовились, - сколько его величина.  Это был пятиметровый  гигант, обтянутый
то  ли  пятнистой шкурой, то ли тканью. Кто-нибудь скажет: уж обязательно  и
пятиметровый!  А что поделаешь, если он такой  и был. Не могу же  я сказать,
что мы были с ним одинакового роста. Правда - прежде всего.
     Руки и  ноги  великана  были обнажены. На голове  что-то  вроде берета.
Человек   был   бос.   Если   судить   по-нашему,  по-земному,  он  выглядел
шестнадцатилетним  юношей,  раскосые синие глаза,  маленький  по сравнению с
лицом нос, губы дудочкой,  так и казалось,  что он сейчас засвистит.  В руке
великан держал камень килограммов тридцати весом. Мускулы его напряглись, он
изогнулся и бросил камень  вверх. На поляну упало несколько крупных, похожих
на  арбуз,  но приплюснутых плодов. Мы  предусмотрительно  зашли за  корявый
ствол  дерева. Великан не спешил собирать плоды,  пока не насшибал их  целый
грузовик.
     - Туземец, - сказал я.
     - Приятная встреча. Пошли знакомиться? - спросил Квинт.
     -  Успеем.  Нужно  узнать,  что  они  собой  представляют.  Может,  они
каннибалы.
     - Ты хотел сказать Ганнибалы? Полководцы все?
     - Каннибалы. Людоеды значит.
     - Не похоже. У него,  смотри,  какое приятное лице. Разве может он  нас
съесть сырыми. У него, Фил, рот маленький.
     Великан сложил руки рупором  и  зычным  голосом крикнул  что-то.  Из-за
стволов показался второй великан, в таком же одеянии, как первый. Под мышкой
он  держал пятнистые  мешки.  Изредка  переговариваясь, они собирали  плоды.
Несколько  плодов  в мешки не вошли.  Они взяли их в  руки  и  уже собрались
уходить, как у первого великана  один плод выскользнул и подкатился к  нашим
ногам. Перебежать к другому месту то  не успеем. Нас все равно заметят. И мы
остались на месте.
     Увидев  нас,  великаны опустили мешки,  осуждающе закачали  головами, о
чем-то  быстро  заговорили.  Один  из них  осторожно  поднял  меня, а другой
Квинта. Держа нас на руках, как мать  держит грудного ребенка, они зашагали,
даже не пытаясь вступить с  нами в разговор. Они говорили о чем-то своем, но
несли нас бережно.
     - Что они задумали? - встревожился Квинт. - Или они думают, что мы дети
малые?
     - Вот именно,  думают, - ответил я. Я  сразу догадался, в чем дело. Они
нас  приняли за  своих "великанчиков" и, конечно, недоумевают, каким образом
два малых ребенка оказались в лесу, почему они в таком возрасте  стоят, а не
лежат, как положено, и почему на них черная одежда. Я все выложил Квинту. Он
со мной согласился и добавил: -
     - В деревню несут, а то и в пещеру. Надеюсь, яслей у них нет. Во всяком
случае мы в их  понятии будем сиротами. Твою мамашу они не найдут, а мою тем
более. Ну как, Фил, будем разыгрывать спектакль или откроемся?
     - Посмотрим по обстановке.
     По  дороге  к  нам  присоединились еще  четыре  великана. Все  они были
добродушны,  внимательны и заботливы. Среди  них даже  разгорелся спор: кому
нести нас. Решили нести по очереди.
     -  Хорошие  парни, -  заметил Квинт. - Не могут они  быть  каннибалами.
Давно бы костер разложили.
     Лес поредел. Перед нами открылась огромная  тянувшаяся километра на два
каменная терраса со множеством зияющих отверстий. У ее подножия беспорядочно
раскинулись взрыхленные клумбы, виднелось несколько бассейнов,  скорее всего
естественного происхождения. Это был лагерь великанов.
     Наряды  женщин ничем  не отличались от мужских, даже не было украшений.
Некоторые  были заняты непонятной работой, что-то мяли, встряхивали,  другие
отдыхали,  в  бассейнах купались, бегали и  возились трех -  четырехметровые
ребятишки, кое-где горели костры.
     - Первобытные люди, - сказал я. - Каменный век. Племя миролюбивое.
     Нас  обступило десятка  полтора мужчин и  женщин. Они  кивали головами,
щелкали  пальцами,  спорили  и  посоветовавшись,  положили  нас в громадную,
разделенную на ячейки плетеную люльку. Там спало три младенца одного роста с
нами. Квинт  зачертыхался  и разбудил  их.  Эти  верзилы  заревели  навзрыд.
Женщины  взяли их на руки  и скрылись  в одной  из  дыр в террасе. Наверное,
понесли кормить.
     - Сейчас нас потчевать начнут, - сказал Квинт, - за нами очередь.
     - Выходим. Отвинчивай шлем.
     Влажный, пряный,  насыщенный  запахом магнолий воздух  ударил в ноздри.
Дышалось легко и свободно.
     Не успели  мы встать, как к люльке подошли две  миловидные женщины. Они
ласково заворковали, откинули назад светлые волосы и протянули нам руки.  Мы
ловко вскочили и Квинт выпалил:
     -  Недавно  завтракали!  Сыты  пока.  Лучше  отведите нас  к  главному,
старейшине или кто там у вас. Но только не к шаману и не к жрецу.
     Женщины  отпрянули.  Квинт  свистнул.  Женщины убежали.  Мы по  очереди
спустились  на   землю  и  подошли  к  кучке  великанов.  Беглянки,   что-то
рассказывающие  взахлеб, умолкли.  Любопытные  взгляды устремились  на  нас.
Глупо было бы растолковывать первобытному человеку, кто мы такие и откуда. Я
не  знал,  что  предпринять.  Все  молчали.  Наконец,  пожилой,  морщинистый
великан, без малейших признаков - растительности на лице, задал нам какой-то
вопрос. Прикрыв глаза, я отрицательно покачал головой.
     - Не  понимаем, значит, - пояснил ему Квинт.  Великаны открыли  дебаты.
Подходили другие и скоро все население лагеря собралось вокруг нас.
     - Они  слишком  добродушны, чтобы творить зло, -  сказал  я.  -  Пойдем
прогуляемся. Осмотрим их стойбище. Напрямик. Расступятся.
     - Прошу посторониться! - крикнул Квинт. - Разойдись! Дорогу! Прекратить
прения.
     И мы пошли прямо на великанов.
     "А вдруг они упрямы, - подумал я. - Будут стоять, как пни".
     Метр, другой.
     - По-о-сторонись! - кричал Квинт.
     И великаны не выдержали - расступились.
     Сопровождаемые огромной толпой, мы беспрепятственно ходили по лагерю.
     На кострах стояли выдолбленные из цельного камня чаны,  где-то булькало
какое-то варево, несомненно растительного происхождения.
     - Бедно живут, - заметил Квинт.
     -  Не  так  уж бедно, - возразил я - Все они здоровые, упитанные, имеют
приятную внешность. Не похожи на доисторического человека. Одно мне не ясно:
     пришельцы, оставившие  макет галактики, посещали Землю в каменном веке.
На  Земле век  уже  атомный,  а  здесь? Тот же  каменный?  Никаких  сдвигов.
Непонятно.
     На  гладких  скалистых  стенах террасы были выцарапаны рисунки и  целые
картины из  жизни великанов.  Внимательно осмотрев наскальные изображения, я
получил представление  об  укладе  их жизни. Квинт  оказался прав: они  были
вегетарианцами. Их  кормил  лес. Они не  занимались  ни  охотой,  ни  рыбной
ловлей,  ни  земледелием.  У  них  было  беззаботное  существование.  Может,
когда-то   условия  на   планете   были   жесткими   и   суровыми.   Человек
приспосабливался,  боролся,  развивался.  Но в  одну  из геологических  эпох
наступили  условия  благоприятные, и  с тех  пор  великаны  застыли в  своем
развитии  на мертвой  точке. Пища, вода в изобилии, климат теплый, опасность
не угрожает: большие хищные  звери, по-видимому,  не могут проникнуть в лес.
Единственное изображение охотничьей сцены - это охота на пятнистых животных,
похожих на гигантскую гусеницу.  Великаны мечут в  них камни,  потом сдирают
шкуру и шьют себе одежду.
     Заглянули  мы  и  в одно  из  отверстий террасы.  Обыкновенная обширная
пещера,  выстланная  мягкими  душистыми  травами  и  обставленная  каменными
топчанами.  Очевидно, укрытие от непогоды. Великаны терпеливо  ожидали нас у
входа.
     - Значит, они лентяи? - спросил Квинт. - Лорды настоящие?
     - Нет. Им просто нечем заняться.  У  них полный достаток и они довольны
этим. Нужно их расшевелить, заставить  думать, творчески трудиться. Иначе от
безделия за  тысячи  лет они могут превратиться в животных. Не  знаю, что бы
здесь делал Бейгер.
     -  Да, да. Жалко будет,  если такие красивые, могучие  люди встанут  на
четвереньки. Помочь им надо. Как цивилизованные мы обязаны это сделать.
     - Они должны быть смышлеными. Мозг у них объемистый. А любознательны ли
они?
     Я  вынул лучемет и подкинул  его  на руке.  Он  сразу привлек  всеобщее
внимание. Чтобы меня лучше  видели, я отдал Квинту шлем, и вскарабкавшись на
выступ террасы,  показал  рукой  на одиноко стоящее дерево-исполин, метрах в
трехстах  от  нас. Все повернули  туда головы. Я крикнул: "Хоп!" и несколько
раз  взмахнул лучеметом.  На глазах первобытной толпы дерево  качнулось и по
частям,  начиная  с  верхушки, рухнуло  на  землю.  Толпа  шумно  вздохнула,
раздались удивленные восклицания. Из задних рядов человек двадцать помчалось
к поврежденному  исполину. Остальные  не  знали, что делать: бежать смотреть
дерево, или смотреть на нас. Решив,  что дерево от них не уйдет, а мы  можем
исчезнуть, они остались на месте.
     Я  знаками показал, что мы хотим есть.  Через минуту перед нами выросла
гора  крупных плодов  всевозможных  форм  и окрасок.  Принесли даже каменные
подносы и тонкие острые пластины-ножи. Рядом поставили чашу с водой.
     - Попробуем свежие фрукты-овощи, - облизнулся Квинт и схватился за нож.
- О, да это не фрукт! Настоящая копченая колбаса.
     - Какая колбаса. Не выдумывай.
     - Я  не  дегустатор, но по вкусу колбасу  от джема отличу,  -  обиделся
Квинт.
     Я отправил в рот розовый, рыхлый ломтик. Действительно, колбаса, только
мягкая и рассыпчатая.
     -  Вот тебе и вегетарианцы, - сказал  Квинт. - Попробуем  вон ту  серую
грушу. Так, так. Что-то рыбное. Та-ак. Рыба, рыбка.
     - А что  в этом  рыжем огурце? Похоже  на пюре  гороховое.  Питательная
вещь.
     Никогда не думал, что деревья могут приносить такие плоды!
     Мы перепробовали  четырнадцать  плодов. Они могли  удовлетворить  любой
самый взыскательный вкус. К сожалению, не оказалось ничего похожего на хлеб.
     Наевшись, мы  решили  вернуться в кабину. Надо  было кое-что обдумать и
подготовить почву для установления контакта с местными жителями.
     Великаны  дружно  проводили  нас  до  поля. Но  как  ни велико  было их
любопытство, дальше они не пошли. Боялись чего-то.
     - Борьба, - повторяли они, показывая на маячившие вдалеке бугорки.
     Уверенные в неуязвимости скафандров, мы только посмеялись.
     - Граждане! Дайте  пройти! -  крикнул Квинт. Однако великаны не пускали
нас на верную, по их мнению, гибель, но и на руки взять не осмеливались.
     - Посторонись! - мы двинулись вперед.

        "ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ"

     В  желудке  ящера. Фара.  Филоквинт.  Эпидемия труда. Шахматная фигура.
Прощание.

     Возвращались мы другим путем. Поле пересекли под углом и, спустившись в
лощину, оглянулись. За нами бесшумно шел тот самый юноша, который нес меня в
лагерь. Мы остановились. Встал и он.
     - Смелый парень, а нас боится, - сказал Квит и поманил его к себе.
     Юноша   робко  направился  к  нам.   Вдруг  он  остановился.  Лицо  его
исказилось, он воздел руки к небу и пронзительно завопил.
     - Что с малым? - встревожился Квинт и, оглянувшись, ткнул меня в бок. -
Фил смотри!
     На  склоне  горой  возвышалось  сорокаметровое  чудовище,  напоминавшее
исполинского двуногого хищного ящера мезозойской эры - тиранозавра. Наклонив
продолговатую с  панцирной  гривой голову, ящер холодно смотрел на нас. Шея,
очень короткая,  переходила в серое  бесформенное  туловище,  оканчивающееся
массивным  хвостом.  Задние  ноги  напоминали  конические колонны.  На груди
располагалась пара маленьких лапок, длиной всего по четыре метра каждая.
     Нас будто пригвоздило к земле.
     Ящер перешагнул через речку.  Бежать или замереть неподвижно?  Да какой
смысл бежать, когда его бугристая голова была уже в шести метрах от нас. Все
произошло мгновенно. Сверкающий бриллиант Ригеля описал в небе  дугу  и, еще
не поняв, что  произошло, я  очутился  в  челюстях чудовища.  Конечно, нужно
иметь железные нервы, чтобы молча отправиться туда.  Я закричал и заклинился
между метровым зубом и  двухметровым клыком. Только туг я покрепче  завинтил
шлем и обрел хладнокровие. Я же в скафандре неуязвим. Челюсти ящера пришли в
движение.  Зубы лязгали и скрежетали как гусеницы трактора: ящер "ковырялся"
в зубах. Наконец, нижний клык задел за верхний кривой зуб, он выгнулся, ящер
тряхнул головой, и я  вылетел  на середину красноватого  пузырьчатого языка.
Ящер начал  меня жевать,  но орешек оказался  крепким. Разгрызть меня он  не
мог,  но и мои попытки пробраться к выходу ни к чему  не  привели. И вдруг я
заскользил вниз,  в глотку. Еще мгновение  - и я в желудке. Я был ошеломлен.
Шутка ли  -  оказаться в утробе допотопного  ящера. Но  и паниковать не было
оснований:  дышу  чистым  земным  воздухом,  раздавить  меня  не  раздавишь,
переварить не переваришь. Вместе с перевариваемой пищей я пойду по лабиринту
кишок  и в конце концов окажусь на свободе. Только вот где  ящеру вздумается
освободиться  от  меня, как  потом  найти Квинта и, главное, сколько времени
продолжается процесс пищеварения. Не погибнуть бы от жажды.
     Чтобы отвлечься от мрачных  мыслей, я  надумал  обследовать  желудок  и
включил фонарик,  однако ничего, кроме желто-серого месива,  не увидел:  луч
света упирался перед самыми глазами  в вязкую массу. Вокруг что-то клокотало
и  булькало. Ах,  да у меня  же есть  лучемет! Я  схватился  за  карман,  но
лучемета не было. Выпал, значит. Что ж, остается ждать.
     Вдруг я услышал голос Квинта:
     - Будем знакомы. Квинт.
     - Фил, Фил! Где ты?
     -  Сюда,  Квинт!  И ты  здесь? И тебя  ящер съел? Стыдно сказать, но  я
обрадовался.
     -  Нет, я специально съелся, - ответил Квинт. -  Когда он тебя подцепил
когтем  передней  лапы за карман  и поднес к пасти, лучемет у тебя выпал. На
меня аппетита у  него  почему-то не  было. Я  сразу догадался, что  ты цел и
невредим, и хотел изрезать ящера, но побоялся, что луч может задеть тебя. Ну
почему мы сразу не изрезали его?
     - Растерялись от неожиданности.
     -  Не  будем  больше  теряться.  Так  вот,  лучемет  я  поднял  и решил
добровольно съесться,  а  он  не  ест.  Видно,  невкусные  мы.  Тогда  я его
"покусал" лучом по  лапам. Он  рассвирепел, и вот я здесь.  Сейчас мы живо с
ним разделаемся.
     Повернувшись спиной друг к  другу, мы  взмахнули  лучеметами. Раздалось
шипенье, потрескивание,  нас порядочно взболтнуло, показалось голубое небо и
вместе с половиной желудка мы полетели вниз.
     Выбравшись из пульсирующих внутренностей - благо к скафандрам ничего не
приставало, они остались чистенькими - мы бросились искать великана.
     Обхватив голову руками, он  лежал ничком на  земле метрах в двадцати от
нас. Квинт окликнул его. Юноша  приподнялся, что-то прошептал,  потом протер
глаза и  быстро-быстро закачал головой. Квинт позвал его пальцем. Он глубоко
вздохнул  и подошел  к нам. Мы  ему дружески улыбнулись и,  будто  ничего не
случилось, продолжали шествие.  Юноша медленно, стараясь не забегать вперед,
вышагивал рядом. Так втроем мы и добрались до кабины.
     Опускаясь за  горные хребты, Ригель последними лучами обласкал облака и
сделал их перламутровыми.
     Нащупав  невидимый  люк,  мы  нырнули  в  кабину.  Юноша  растерялся  и
испуганно   заметался.   На   его   глазах   мы  растворились   в   воздухе:
нуль-пространственная прослойка не пропускала свет.
     - А большого-то забыли, - спохватился Квият. - Расстроится малый.
     Я  высунул голову. Увидев меня без туловища, великан упал на колени. Мы
были бы рады впустить его, да в люк не влезет. Пришлось нам выйти.
     Великан все еще стоял  на коленях. Мы были как раз ему до  пояса. Квинт
похлопал себя по груди:
     - Фил, - сказал я.
     Юноша улыбнулся и, повторив наши имена, тоже ударил себя в грудь:
     - Фара!
     - Отлично, Фара! Располагайся на ночлег.
     Я сделал  попытку как-нибудь  объясниться с ним.  Тщетно!  Язык его был
беден  и  примитивен. А  память  оказалась феноменальная.  Я  сказал длинную
фразу. Он слово в слово, соблюдая интонации, повторил ее. Тогда я специально
наизусть прочитал  большой отрывок из поэмы Лукреция Кара "О природе вещей".
Он и с эт