яцев, не больше.
     - Очень плохо, - сказал  Блейн,  чувствуя,  как  к  горлу  подступает
тошнота, стоило ему взглянуть  на  зловещее,  с  неподвижными  чертами,  с
серо-свинцовой кожей лицо Смита и  его  внимательные  глаза  Будды.  Смит,
расслабленно сидевший на стуле, выглядел  ужасно  неестественно  в  грубой
рабочей одежде, он недавно побрился и от него сильно пахло лосьоном. Но  в
нем произошли перемены. Блейн уже мог  заметить,  что  ранее  мягкая  кожа
стала сухой, появились морщины вокруг глаз, носа и рта,  складки  на  лбу,
напоминавшие трещины в высохшей старой коже. И, как показалось  Блейну,  с
резким запахом лосьона смешивался едва заметный запах распада.
     - Что ты хочешь от меня? - спросил Блейн.
     - Не знаю.
     - Тогда оставь меня в покое.
     - Я не могу, - виновато сказал Смит.
     - Ты хочешь меня убить? - Во рту у Блейна стало сухо.
     - Не знаю! Не  могу  вспомнить!  Убить  тебя,  защитить,  покалечить,
полюбить... я еще не знаю! Но я скоро вспомню, Блейн, я обещаю!
     - Оставь меня в покое, - повторил Блейн, мускулы его напряглись.
     - Не могу, - сказал Смит. - Разве ты не понимаешь? Я никого не  знаю,
кроме тебя. В буквальном смысле никого! Я не знаю этого  мира,  ни  одного
человека в нем, ни одного лица. У меня пропала память. Ты моя единственная
зацепка, центр моего существования, единственный его смысл.
     - Замолчи!
     - Но это так! Ты думаешь,  мне  нравится  таскать  эту  развалину  по
улицам? К чему мне жизнь без надежды на будущее и без  памяти  о  прошлом?
Смерть и то лучше! Жизнь - это вонючая, разлагающаяся плоть,  а  смерть  -
чистый дух! Я думал о  смерти,  мечтал  о  ней,  о  прекрасной  бесплотной
смерти! Одно меня останавливает. Это ты, Блейн. Лишь это  заставляет  меня
тянуть лямку.
     - Уйди отсюда, - сказал Блейн, горло ему сводила судорога тошноты.
     - Ты - солнце, звезды, моя Земля, вся моя вселенная, моя  жизнь,  мои
друзья, враги, любимые, убийцы, жена, дети, отец, муж...
     Кулак Блейна ударил Смита в  скулу.  Зомби  был  отброшен  на  стенку
кабины. Выражение его лица не изменилось, но на серой коже  щеки  появился
большой багровый кровоподтек.
     - Один - ноль,  -  пробормотал  Смит.  Рука  Блейна,  занесенная  для
второго удара, опустилась. Смит встал на ноги.
     - Я ухожу! Будь осторожен, Блейн. Погоди умирать! Ты мне нужен. Скоро
я вспомню и приду к тебе.
     Вяло шевеля ногами, с кровоподтеками на неподвижном лице, Смит  вышел
из бара.
     Блейн заказал двойное виски и долго сидел над рюмкой,  пытаясь  унять
дрожь в руках.
     За час до рассвета  Блейн  прибыл  в  поместье  Халла  на  загородном
автобусе. На нем была традиционная форма охотников: рубашка и брюки  цвета
хаки, ботинки на резиновой подошве и широкополая шляпа. На одном  плече  у
него висел рюкзак, через второе он перекинул винтовку и штык в пластиковом
чехле.
     У ворот его  встретил  слуга  и  проводил  к  приземистому  обширному
особняку. Блейн узнал, что  поместье  Халла  состоит  из  девяноста  акров
лесистой местности в горах Андирондака,  между  Киином  и  Элизабеттауном.
Здесь, рассказал ему слуга, совершил самоубийство отец Халла,  в  возрасте
пятидесяти одного года, лишив при этом жизни  шестерых  охотников,  прежде
чем охотник с саблей не отсек ему голову. Какая славная смерть! А вот дядя
Халла, с другой  стороны,  предпочел  берсеркерствовать  в  своем  любимом
Сан-Франциско. Полицейские стреляли в него двенадцать раз, прежде, чем  он
упал, и он успел покончить с семью прохожими. В газетах  много  писали  об
этом подвиге, а полный отчет о деянии сохраняется в анналах семьи.
     Это все из-за разницы в  темпераментах,  объяснял  говорливый  старый
вассал. Одни люди, вроде дядюшки, имеют характер  веселый,  любят  хорошую
шутку и предпочитают умереть в  толпе,  привлекая  к  факту  своей  смерти
определенное внимание. Другие, как нынешний  молодой  мистер  Халл,  более
склонны к одиночеству и общению с природой.
     Блейн вежливо кивал в ответ на интересный рассказ и был тем  временем
отведен в большую, просто обставленную комнату, где собирались прибывающие
охотники. Они пили кофе и наводили последний глянец  на  остро  отточенных
лезвиях своего оружия. Сверкали  голубое  лезвие  алебарды  и  серебристое
лезвие меча, отблески играли на полированном наконечнике копья, и морозные
искры мерцали на шипах дубинки  и  "утренней  звезды".  На  первый  взгляд
Блекну все это напоминало сцену  из  времен  средневековья.  Но  потом  он
решил, что больше это напоминает приготовления к съемке фильма.
     - Бери себе стул, друг, - сказал ему алебардист. - Добро пожаловать в
Добровольное общество защиты мясников, работников  скотобоен  и  свободных
убийц. Меня зовут Сэмми Джоунс, я - лучший алебардист в Америке и в Европе
тоже, наверное.
     Блейн сел, и его представили  остальным  охотникам.  Здесь  собрались
представители  полудюжины   национальностей,   хотя   общим   языком   был
английский.
     Сэмми Джоунс был приземистым, черноволосым человеком с  бычьей  шеей,
соответствующими плечами, одетым  в  заплатанную  и  выцветшую  полотняную
рубашку-хаки и такие же брюки. На его  грубо  вылепленном  лице  виднелось
несколько старых охотничьих шрамов.
     - Первая охота? - спросил он, бросив взгляд на новенькую, выглаженную
форму Блейна.
     Блейн кивнул, снял с винтовки чехол и присоединил штык на  место.  Он
проверил, как штык держится, укоротил ремень и снова отсоединил штык.
     - Ты и вправду умеешь обращаться с этой штуковиной? - спросил Джоунс.
     - Конечно, - сказал Блейн с уверенностью, которой на  самом  деле  не
чувствовал.
     - Тогда хорошо. Парни вроде этого Халла чуют слабого брата. Они их  и
стараются в первую очередь повыбивать.
     - Сколько обычно продолжается охота? - спросил Блейн.
     - Да вот, - сказал Джоунс, - самая длинная, в которой  я  участвовал,
продолжалась восемь дней. Это на Астуриаса, там погиб мой напарник  Слито.
Обычно хорошая команда может пригвоздить  Жертву  за  день  или  два.  Это
зависит от того, как сильно он хочет умереть. Некоторые  стараются  тянуть
как можно дольше. Прячутся по оврагам, по пещерам,  собаки,  и  приходится
лезть за ними, и каждую секунду рискуешь получить удар. Вот так и со Слито
случилось. Но Халл вроде на такого не похож. Он думает умереть как большой
герой, стальной, значит, человек. Будет, значит, крутиться  вокруг,  чтобы
побольше нашего брата продырявить этой своей железкой от вертела.
     - Похоже, вы его не  одобряете,  -  сказал  Блейн.  Джоунс  удивленно
поднял густые брови:
     - А чего делать из смерти Бог знает что? А  вот  и  сам  наш  великий
герой пожаловал.
     Халл вошел  в  комнату,  облаченный  в  элегантную  шелковую  рубашку
защитного цвета, на шее у него был свободно повязан белый шелковый платок.
Он нес легкий рюкзак, и  к  одному  плечу  его  была  пристегнута  тонкая,
зловещего вида рапира.
     - Доброе утро, джентльмены, - сказал он. - Оружие  наточено,  рюкзаки
уложены, и шнурки крепко завязаны, так? Отлично! Халл  подошел  к  окну  и
отодвинул занавес.
     - Взгляните на первый луч зари, славный предвестник  нашего  грозного
владыки Солнца, что будет править погоней.  Сейчас  я  вас  покину.  Слуга
сообщит вам, когда истекут дарованные мне в качестве форы  полчаса.  Тогда
можете начинать погоню и убить  меня,  как  только  сможете  быстро.  Если
сможете! Территория поместья огорожена. Я буду оставаться в пределах  этой
ограды, тоже должны делать и вы.
     Халл кивнул им и быстро вышел из комнаты своей ловкой походкой.
     - Боже, вот ненавижу этаких павлинов! - громко сказал  Сэмми  Джоунс,
когда дверь затворилась. - И все они на один  лад,  все.  Строят  из  себя
этаких героев. Знали бы они, какими чертовскими дураками они выглядят  для
меня. Я-то побывал уже на двадцати восьми таких парадах.
     - Зачем вы  охотитесь?  -  спросил  его  Блейн.  Сэмми  Джоунс  пожал
плечами.
     - У меня отец был алебардист, и научил  меня  этому  делу.  Больше  я
ничего не умею.
     - Вы могли бы изучить какое-нибудь ремесло. - сказал Блейн.
     - Наверное,  мог  бы.  Да  вот  только  мне  нравится  убивать  таких
джентльменов-аристократов. Я ненавижу  каждого  богатого  подонка,  с  его
страховкой, которая не по карману бедняку. Я убиваю их с удовольствием, и,
если бы у меня были деньги, я сам бы платил за такую возможность.
     - А Халлу нравится убивать бедняков, таких, как ты, - сказал Блейн. -
Это грустный мир.
     - Нет, просто честный, - сказал Сэмми Джоунс. - Ну-ка, встань, я  как
следует прилажу тебе рюкзак.
     Покончив с этим, Сэмми Джоунс сказал:
     - Слушай, Том, почему бы нам не держаться вместе? Взаимовыручка, а?
     - То есть, ты меня будешь оберегать, так получается? - сказал Блейн.
     - Тут ничего такого нет, - сказал серьезно Джоунс  -  Каждая  сложная
профессия дается не сразу.  Сначала  нужно  поучиться,  потом  попробовать
самому. А кто тебя научит лучше меня?
     - Спасибо, - ответил Блейн -  Я  постараюсь  хорошо  прикрывать  свою
сторону.
     - Отлично, ты справишься. Теперь смотри. Халл фехтовальщик, а  у  них
есть свои приемы, я тебе по дороге расскажу. Когда он...
     В этот момент вошел слуга, в руке он  держал  старинный  хронометр  в
фигурном корпусе. Когда фигурная стрелка дошла  до  12,  он  резко  поднял
голову и обратился к охотникам.
     - Джентльмены, - сказал он, - время форы истекло. Начинайте погоню.
     Охотники всей толпой высыпали наружу, в туманное серое утро.  Тезеус,
следопыт, со своим трезубцем на плече, сразу обнаружил след. Он вел  вверх
по склону, к окутанным туманом горам.
     Развернувшись цепью, охотники двинулись вверх по склону.
     Скоро лучи только что вставшего солнца рассеяли туман. Тезей  потерял
след, когда они вышли на голую гранитную  площадку.  Охотники  еще  больше
растянулись ломаной цепью и продолжали медленный подъем.
     В полдень человек с мечом заметил на ветке колючего кустарника клочок
шелковой, защитного цвета ткани. Несколько минут спустя Тезей обнаружил во
мху отпечаток подошвы. Следы вели вниз,  в  узкую,  густо  заросшую  лесом
долину. Охотники с энтузиазмом устремились вперед.
     - Вот он! - закричал кто-то.
     Блейн стремительно повернулся и увидел,  как  примерно  в  пятидесяти
ярдах справа от него вперед вырвался человек с "утренней звездой". Это был
самый молодой охотник, смуглый самоуверенный сицилиец. Оружие его состояло
из толстой ясеневой рукояти, к которой была прикреплена цепь в фут длиной.
На конце цепи качался тяжелый шипастый шар, "утренняя звезда".  Он  крутил
цепь с шаром над головой и что-то громко пел.
     Сэмми Джоунс и Блейн помчались в его направлении. Они увидели, как из
кустов выскочил Халл с обнаженной рапирой в руке. Сицилиец прыгнул на него
и нанес удар, который мог перебить  дерево.  Халл  чуть  присел  и  сделал
выпад.
     Человек с "утренней звездой" захрипел,  острие  рапиры  пронзило  ему
горло. Он упал. Халд уперся ногой ему в грудь, освободил  рапиру  и  снова
исчез среди подлеска.
     - Я всегда говорил, что "утренняя звезда" никчемное оружие, -  сказал
Сэмми Джоунс. - Очень неудобное. Если сразу не попадешь,  на  второй  удар
времени не останется.
     Сицилиец был мертв. Следы Халла, пробиравшегося через подлесок,  были
хорошо видны. Они пустились в погоню, остальные  охотники  последовали  за
ними, вместе с теми, что шли ранее на флангах.
     Скоро они опять вышли на гранитную площадку, и след потерялся.
     Они безуспешно искали Жертву до самого вечера. На закате они  разбили
лагерь на склоне горы, выставили дежурных и обсудили первый день  охоты  у
маленького костра.
     - Как ты думаешь, где он сейчас? - спросил Блейн.
     - Да где угодно, по всему чертовому поместью -  сказал  Джоунс  -  Не
забывай, он здесь каждое дерево знает. А мы здесь первый раз.
     - Тогда он может прятаться от нас бесконечно долго.
     - Если захочет.  Но  он  ждет,  чтобы  его  убили,  учти.  Он  жаждет
героической, ослепительной смерти. Поэтому он  будет  стараться  потрошить
нас, пока его не прикончат.
     Блейн взглянул через плечо на темный лес.
     - А вдруг он стоит сейчас там и слушает?
     - Я сомневаюсь, - сказал Джоунс. - Надеюсь, часовые не заснут.
     Охотники переговаривались, тесно  рассевшись  у  догоравшего  костра.
Блейну захотелось,  чтобы  скорее  наступило  утро.  Темнота  поменяла  их
ролями.  Охотники  теперь  сами  превратились  в  жертв,  которым  угрожал
жестокий, аморальный самоубийца, стремившийся унести  с  собой  как  можно
больше других жизней. С этой мыслью Блейн задремал.
     Уже перед рассветом его разбудил крик. Схватив винтовку,  он  вскочил
на ноги, всматриваясь в темноту.  Послышался  второй  крик,  на  этот  раз
ближе, и среди деревьев кто-то  пробежал.  Потом  чья-то  рука  подбросила
листьев в погасший костер.
     В свете внезапно вспыхнувшего желтого пламени  Блейн  увидел,  что  в
лагерь возвращается, хромая, охотник с копьем. Копье он волочил  по  земле
за собой, в двух местах на его  теле  кровоточили  раны,  но,  похоже,  не
смертельные.
     - Вот подонок, - всхлипнул копьеносец. - Вот вшивый подонок.
     -  Ничего,  Чико  -  сказал  один  из  охотников,  разорвав   рубашку
копьеносца, чтобы обработать и забинтовать раны.
     - Ты его достал?
     - Успел убежать, - простонал копьеносец. - Я промазал.
     Больше в лагере никто не спал.
     Охотники начали поиск с  первыми  лучами  зари,  растянувшись  редкой
цепью, пытаясь отыскать следы Жертвы. Тезей нашел  сломанную  пуговицу,  а
потом полустершийся отпечаток ноги. Охотники снова  изменили  направление,
устремившись вверх по узкому горному склону. Шедший во главе  группы  Отто
вдруг закричал:
     - Эй! Здесь! Я его вижу!
     Тезей бросился к нему, за ним следовали Блейн и Джоунс. Они  увидели,
как пятится Халл, внимательно наблюдая  за  надвигавшимся  на  него  Отто,
который вращал над стриженой головой своим  бело.  Аргентинское  лассо  со
свистом рассекало воздух, три металлических шарика на его конце слились  в
блестящий круг. Потом Отто пустил его.
     Холл мгновенно бросился на землю. Бело пронеслось  в  дюйме  над  его
головой, обвилось вокруг ветки дерева и сломало ее. Холл, с  торжествующей
ухмылкой, бросился на безоружного охотника.
     Но прежде, чем он успел добраться до него, подоспел Тезей, размахивая
трезубцем. Они обменялись ударами. Потом Халл  стремительно  повернулся  и
бросился бежать.
     Тезей сделал выпад. Жертва завыл от боли, но продолжал бежать.
     - Ты ранил его?-спросил Джоунс Тезея.
     - Ага, в  мясистое  место,  -  сказал  Тезей  -  Должно  быть,  самое
постыдное для него ранение.
     Охотники, тяжело дыша, бросились бежать  вверх  по  склону  горы.  Но
Жертва опять скрылся.
     Они  кольцом  охватили  сужающийся  конус  горы  и  начали  не  спеша
стягиваться к вершине. Время от времени шум и отпечатки  подошв  говорили,
что Жертва не вырвалась из кольца и отступает выше. Когда конус  стал  еще
уже, они сомкнули ряд, уменьшая шансы Холла проскользнуть между ними.
     К вечеру деревья - пинии и ели  -  стали  реже.  За  ними  показалось
нагромождение гранитных валунов, а еще дальше - сама вершина.
     - Вот он! - вскрикнул Бьерн.
     Едва он сказал  это,  как  Халд  предпринял  атаку.  Выпрыгнув  из-за
гранитной скалы, Халл бросился на старого  Бьерна,  вооруженного  булавой.
Его рапира шипя рассекала воздух, он пытался сразу покончить с охотником и
вырваться из затягивающегося аркана ловушки.
     Но Бьерн не спеша отступал, тщательно парируя удары  рапиры  булавой,
которую он держал двумя руками, наподобие длинной  дубинки.  Халл  свирепо
выругался, кинулся в бешеную атаку и едва успел уклониться от удара булавы
флегматичного охотника.
     Старый Бьерн шагнул ближе - слишком  рано!  Рапира  вонзилась  в  его
грудь и отскочила назад, словно  неуловимо  мелькающий  язык  змеи.  Бьерн
выронил булаву, и тело его покатилось по склону.
     Но охотники уже сжали кольцо. Халл снова отступил в лабиринт валунов.
     Охотники надвигались. Блейн заметил, что солнце  уже  село  почти,  в
воздухе повисли вечерние тени, протянувшись среди серых скал.
     - Вечереет, - сказал он Джоунсу.
     - Еще с полчаса будет светло, - сказал Джоунс, прищурившись на  небо.
- Надо скорее кончать его. В темноте он нас перебьет по одному.
     Теперь они шли быстрее, осматривая закоулки между валунами.
     - Он может скатить на нас камень, - сказал Блейн.
     - Только не он, - возразил Джоунс - Он слишком гордый, сукин сын.
     И тут из-за высокого валуна рядом с Блейном вышел Халл.
     - Ну, давай, штык, - сказал он.  Блейн,  высоко  державший  винтовку,
едва  успел  парировать  удар.  Лезвие  рапиры  проскрежетало  по   стволу
винтовки, чуть-чуть не попав в шею Блейна. Автоматически он  отбил  выпад.
Тут что-то заставило его зареветь во всю силу легких, сделать выпад, потом
мощный рассекающий удар, направленный в живот  противнику,  сопровождаемый
ударом приклада, который должен был  бы  вышибить  Жертве  мозги.  В  этот
момент Блейн  больше  не  был  цивилизованным  человеком,  действующим  по
принуждению текущей необходимости, он превратился  в  примитивного  зверя,
преследующего исполнение своей единственной цели - убивать.
     Жертва с грациозной легкостью уклонился от ударов. Блейн бросился  на
него, от ярости потеряв остатки боевых навыков. Неожиданно его оттолкнул в
сторону Сэмми Джоунс.
     - Это для меня, - сказал Джоунс - Это все для  меня.  Халл,  подходи.
Попробуй пощекотать меня своим вертелом,
     Халл,  на  лице  которого  ничего  не  отразилось,  атаковал.  Рапира
сверкала. Джоунс стоял твердо, на полусогнутых ногах, слегка поворачивая в
руках  боевой  топор.   Халл   сделал   обманный   выпад,   потом   ударил
по-настоящему. Джоунс отбил удар с такой силой, что рапира согнулась,  как
ветка молодого дерева.
     К месту схватки подошли остальные охотники. Они расселись на  валунах
поблизости, обмениваясь замечаниями о ходе дуэли и давая советы.
     - Приколи его к скале, Сэмми!
     - Нет, вниз его!
     - Может, подсобить?
     - Черта с два! - выкрикнул в ответ Джоунс.
     - Гляди, чтобы он не ударил по пальцу, Сэмми!
     - Спокойно! - ответил Джоунс.
     Ярость Блейна утихла так же стремительно, как и возникла в нем,  пока
он наблюдал за дуэлью. Ему казалось, что топор  будет  неуклюжим  оружием,
потому что для удара  требуется  полный  замах.  Но  Сэмми  Джоунс  крутил
тяжелым боевым топором, как дирижерской палочкой.  Он  не  замахивался  со
всего плеча, а бил из любого положения, одним его  весом  и  силой  ударов
заставляя Халла отступать к самому краю склона.  Двух  бойцов,  как  понял
Блейн, нельзя было даже сравнивать. Халл был просто талантливым любителем,
убийцей-дилетантом, в то время как Джоунс был опытным профессионалом.  Это
было то же самое, что выпустить злую домашнюю собачку против дикого тигра.
     Вершина уже погрузилась в синие сумерки,  и  конец  наступил  быстро.
Сэмми Джоунс парировал удар, быстро  шагнул  вперед  и,  описав  кистью  с
топором полукруг, ударил снизу вверх. Лезвие глубоко  вошло  в  левый  бок
Халла. С криком Халл полетел  вниз  по  крутому  склону,  через  несколько
секунд донесся звук удара.
     - Заметь, где он упал, - сказал Сэмми Джоунс.
     - Он наверняка помер, - возразил охотник с саблей.
     - Возможно. Но по правилам мы должны убедиться. Спускаясь с горы, они
нашли обезображенное безжизненное тело Халла. Отметив его положение, чтобы
труп нашла погребальная команда, они пошли к особняку.
     Охотники вернулись в город все вместе и бурно отпраздновали удачу. Во
время вечеринки  Джоунс  предложил  Блейну  участвовать  вместе  с  ним  в
следующем предприятии.
     - Я держу на  прицеле  одно  выгодное  дело,  -  сказал  он.  -  Один