ещеру? - подумал Дейсейн. -
Может, принести бомбу. Или портативную лампу дневного света?"
 В это время Дейсейн вдруг заметил, как за окном клиники меркнет темнота
и возникает темная фигура какого-то чудовища.
 Дейсейн содрогнулся  и  повернулся  к  бутылке  с  молочным  раствором.
Действуя механически, он поместил оставшуюся часть раствора в  центрифугу,
потом отделил серебристо-серую  пленку  и  собрал  полученное  вещество  в
темно-коричневую склянку. Из раствора получилось почти пол-литра  эссенции
Джасперса.
 Дейсейн понюхал склянку - резкий запах Джасперса ударил  в  ноздри.  Он
вылил содержимое на мелкую  тарелку,  взял  шпателем  немного  вещества  и
лизнул его. После чего по его спине  словно  бы  промчалась  электрическая
искра. Ему показалось, что он способен "видеть" кончиком языка или пальца.
Дейсейн чувствовал, как стержень  его  сознания  превращается  в  стальное
зернышко, окруженное пустотой. Он сконцентрировал свою энергию и  заставил
себя посмотреть на эссенцию Джасперса.
 Там ничего не было!
 "Что же уничтожило ее? Как могла тарелка стать пустой?"
 Дейсейн посмотрел на правую ладонь. Как же близко она находится  к  его
лицу! На розовой коже начали проступать серебристо-серые пятнышки.
 Его  сознание  заполонили  покалывающие  ощущения,  шедшие  от  нервных
окончаний - сначала от желудка и горла, потом по рукам и ногам. И вот  уже
словно бы вся кожа вспыхнула огнем. Возникло отдаленное чувство, что  тело
соскальзывает вниз, на пол, и в тех местах, где тело  касалось  пола,  ему
казалось, что пол ослепительно сверкает.
 "Я съел полную тарелку эссенции, - подумал  Дейсейн.  Что  же  способен
сделать этот активный компонент, выделенный из более чем  тридцати  фунтов
сыра Джасперса? Действительно, что? Что  же  он  делает  сейчас?"  Дейсейн
чувствовал, что это самый интересный вопрос. Что же  он  сейчас  делает  с
ним?.. зернышко собственного "я"! Где же оно?"
 На каком фундаменте реальности покоилось до сих пор  его  "я"?  Дейсейн
лихорадочно пытался расширить свое сознание, ясно сознавая при  этом,  что
проецирует свою собственную субъективную реальность на внешнюю  Вселенную.
Однако  одновременно   происходит   и   воздействие   Вселенной   на   его
мировосприятие. Он шел за  линиями  этой  проекции,  чувствовал,  как  они
проносятся сквозь него, словно сквозь тень.
 В этот миг он сбился с пути и споткнулся.
 "Да я - просто какая-то тень!" - мелькнула мысль.
 Эта мысль привела его в возбуждение. Он вспомнил игры с тенью из своего
детства. "Интересно,  какую  форму  примут  тени  после  того,  как  будет
искажено его "я"?" И от этой мысли перед  ним  предстала  картина  темного
экрана, созданного его сознанием, очерченного бесформенными контурами. Ему
захотелось изменить форму.
 И вот на месте экрана возник какой-то мускулистый герой, бьющий себя  в
грудь.
 Дейсейн сменил акцент.
 Тень превратилась в согбенную,  близорукую  фигуру  ученого  в  длинном
халате. Еще одно изменение - и перед ним обнаженный  Аполлон,  бегущий  по
живописной равнине, окруженный женскими фигурами.
 И снова - труженик, согнувшийся под тяжестью бесформенного груза.
 С захватывающим дух чувством  божественного  откровения  Дейсейн  вдруг
осознал, что его картины не выходят за  рамки  его  собственных  знаний  и
представлений,  которые,  естественно,  довольно  ограничены.   И   именно
открытие, сделанное сейчас им без чьей-либо  помощи,  давало  ему  чувство
надежды. Странного  рода,  смутная,  непонятно  на  что  направленная,  но
которая,  несомненно,  существовала  -  не   просто   надежда,   рожденная
неуверенностью, а  просто  надежда  без  всяких  границ,  направлений  или
привязанностей. Надежда сама по себе.
 И это знаменательное мгновение позволило ему осознать мимолетность мига
его собственного существования, его способности как живого существа.
 Участок, занятый  сознанием  Дейсейна,  пересекло  нечто  изгибающееся,
выгнутое и искаженное. Он узнал зернышко его  "я",  потерявшего  всю  свою
первоначальную форму. Дейсейн, хихикая, отбросил  его.  "Кто  же  отбросил
только что это? - подумал Дейсейн. Кто хихикал?"
 Раздался громкий стук шагов. Голоса.
 Он узнал неприятные интонации голоса седовласой  медсестры,  но  в  нем
прозвучали и нотки паники.
 Паже.
 - Давайте уложим его на кровать, - сказал Паже. Слова прозвучали ясно и
отчетливо.
 Но  не  столь  ясно  виделась  ему  форма  Вселенной,   которая   стала
приобретать размытые очертания радуги, как и не видел он  чьих-то  сильных
рук, пытавшихся погасить ослепительное  пламя,  которым  была  объята  его
кожа.
 - Трудно возвращаться в обычное состояние сознания, когда ты только что
находился за пределами его, - пробормотал Дейсейн.
 - Он что-то сказал? - спросила медсестра.
 - Я не разобрал, - ответил Паже.
 - Вы чувствуете запах Джасперса вон там? - снова спросила медсестра.
 - Полагаю, он выделил эссенцию и проглотил ее.
 - О Господи! Что же нам делать?
 - Ждать  и  молиться.  Принесите  мне  смирительную  рубашку  и  велите
доставить тележку.
 "Смирительную рубашку? - повторил про себя Дейсейн.  -  Какая  странная
просьба!"
 Кто-то побежал. Как же громко раздаются эти шаги! Хлопнула  дверь.  Еще
какие-то голоса. Какая кругом неразбериха!
 Дейсейн почувствовал своей кожей, что его поместили во  что-то  темное.
Все зрительные ощущение пропали.
 Внезапно  Дейсейн  почувствовал,  как  его  тело   сморщилось,   и   он
превратился  в   ребенка,   брыкающегося,   вопящего,   машущего   руками,
пытающегося за что-нибудь ухватиться.
 - Помогите мне! - Это снова был Паже.
 - Что тут за беспорядок?! - раздался какой-то мужской голос.
 Однако Дейсейну в этот миг уже казалось,  что  он  превратился  в  рот,
просто отдельный рот. Который дул, дул и дул, подобно ветру.  Конечно  же,
весь мир должен сжаться под напором этого урагана!
 А потом он стал доской, качающейся  на  ветру.  А  в  следующий  миг  -
детскими качелями. Вниз и вверх... вверх и вниз.
 "Лучше хорошо бежать, чем плохо стоять", - вспомнил он.
 И он бежал, бежал, задыхаясь, хватая ртом воздух.
 Из кружащихся над ним облаков вынырнула какая-то скамейка. Он рухнул на
нее... и стал скамейкой - еще одной доской.  И  доска  эта  все  глубже  и
глубже погружалась в кипящее зеленое море.
 "Жизнь в океане бессознательности", - подумал Дейсейн.
 Вокруг него становилось все темнее и темнее.
 "Смерть, - мелькнула мысль. - Именно на  фоне  смерти  я  могу  познать
себя".
 Темнота рассеялась. Дейсейна несло вверх, к ослепительному свету.  И  в
этом сиянии двигались какие-то темные фигуры.
 - У него открытые глаза. - Это была медсестра.
 Какая-то тень промелькнула.
 - Джилберт? - Это говорил Паже. - Джилберт,  ты  можешь  слышать  меня?
Сколько Джасперса ты принял?
 Дейсейн попытался ответить, но губы отказывались подчиняться ему.
 Снова вернулось ослепительное сияние.
 - Нам придется самим узнать это,  -  заметил  Паже.  -  Сколько  весила
головка сыра?
 - Тридцать шесть фунтов, - ответила медсестра.
 - Полное физическое истощение, - это снова произнес Паже. - Приготовьте
респиратор.
 - Доктор, что если он... - По всей видимости, страх  не  дал  медсестре
закончить фразу.
 - Я... готов, - сказал Паже.
 "Готов к чему?" - подумал Дейсейн.
 Сосредоточив свое внимание, он вдруг понял,  что  может  заставить  это
сияние поблекнуть. И в тот же миг в конце туннеля он  ясно  различил  лицо
Паже. Дейсейн лежал, беспомощно наблюдая, не  способный  двигаться,  в  то
время как к нему подходил Паже с колбой в руках, из которой струилась пена
и поднимался дым.
 "Кислота, - подумал Дейсейн, вспомнив слова медсестры. - Если  я  умру,
они растворят мое тело и выльют в канализационную трубу. Нет ни  тела,  ни
улик".
 Туннель рухнул.
 Свет, усилившись, начал потом сходиться к одной точке.
 "Возможно, я уже не существую", - подумал Дейсейн.
 Стало темнее.
 "Возможно, я не могу ничего делать, - пришла новая мысль.
 Еще темнее.
 "Возможно, меня нет!"
 А потом наступило небытие.



13

 - Возможно было либо излечиться, либо умереть, - произнес желтый бог.
 - Я отрекаюсь от тебя, - сказал белый бог.
 - Ты не захотел того, что я  предлагал  тебе,  -  укоризненно  произнес
красный бог.
 - Ты заставил меня смеяться, - заметил черный бог.
 - Нет ни одного дерева, которое являлось бы тобою, - подчеркнул зеленый
бог.
 - А теперь мы уходим, и только один из нас вернется, - хором произнесли
боги.
 Раздалось чье-то кашлянье.
 - Почему у вас нет лиц? - спросил Дейсейн. - Вы  различаетесь  цветами,
но безлики.
 - Что? - прогромыхал резкий голос.
 - Вы какие-то странные боги, - продолжал Дейсейн. Он  открыл  глаза  и,
увидев черты лица Бурдо, заметил, что тот крайне озабочен и озадачен.
 - Вовсе я никакой не бог, - сказал Бурдо.  -  Что  вы  сказали,  доктор
Джил? Вам что, приснился новый кошмар?
 Дейсейн моргнул и попытался шевельнуть руками. Ничего не получилось. Он
поднял голову и посмотрел на свое тело, затянутое в смирительную  рубашку.
Комната пропахла вонью дезинфицирующих средств, Джасперсом  и  еще  чем-то
прокисшим и  вызывающим  отвращение.  Дейсейн  огляделся.  Он  по-прежнему
находился в изоляторе. Его голова упала обратно на подушку.
 - Почему меня связали таким образом? - прошептал Дейсейн.
 - Вы что-то сказали, сэр?
 Дейсейн повторил вопрос.
 - Знаете, доктор Джил, мы не хотели, чтобы вы сами себе причинили вред.
 - Когда... когда меня освободят?
 - Доктор Ларри сказал, что как только вы проснетесь.
 - А ведь... я уже проснулся.
 - Да, я вижу это, сэр. Я просто... -  Негр  пожал  плечами  и  принялся
расстегивать ремни, стягивающие рукава рубашки.
 - Сколько? - прошептал Дейсейн.
 - Сколько вы пробыли в таком положении?
 Дейсейн кивнул.
 - Целых три дня с небольшим. Сейчас почти полдень.
 Наконец, когда с ремнями было покончено, Бурдо  помог  Дейсейну  сесть,
расстегнул пуговицы сзади и снял рубашку.
 Ему  показалось,  что  его  необычайно  чувствительная  кожа  на  спине
кровоточит, а мышцы словно принадлежат другому человеку.  "Это  совершенно
новое тело", - мелькнула мысль.
 К нему подошел Бурдо с белым халатом, накинул его на плечи  Дейсейна  и
завязал сзади.
 - Хотите, медсестра сделает вам массаж спины? - спросил Бурдо. - В двух
местах кожа покраснела, и это не очень-то хорошо.
 - Нет... спасибо.
 Дейсейн пошевелил сначала одной,  затем  другой  ногой.  Перед  глазами
возникла знакомая ладонь. Его собственная. "Как может это быть его ладонь,
- удивился он, - когда мышцы руки принадлежат какому-то незнакомцу?"
 - Доктор Ларри сказал, что никто никогда не принимал столько  Джасперса
за раз, - сказал Бурдо. - Джасперс -  это  хорошая  штука,  сэр,  но  всем
известно, что вы приняли его слишком много.
 - А... Дженни...
 - С ней, доктор Джил, все в порядке. Она так беспокоилась о вас. Как  и
все мы.
 Дейсейн шевельнул одной ногой этого незнакомца, потом другой,  пока  не
удалось свесить их с кровати. Он посмотрел на свои колени.  Они  выглядели
очень странно.
 - Послушайте, - обратился к нему Бурдо. - Вам лучше остаться в постели.
 - У меня... Я...
 - Вы хотите в ванную? Лучше, если я принесу вам судно.
 - Нет... я... - Дейсейн покачал головой. Внезапно он понял, что  что-то
не так - его тело испытывало чувство голода.
 - Я голоден, - сказал он.
 - Так почему вы сразу не сказали это? Вас здесь уже дожидается отличный
завтрак!
 Бурдо поднял  чашку  и  поставил  ее  перед  Дейсейном.  Резкий  аромат
Джасперса ударил в ноздри. Дейсейн протянул руку  к  чашке,  однако  Бурдо
остановил его:
 - Лучше, если я буду кормить вас с ложечки, доктор Джил. Вы еще слишком
слабы.
 Дейсейн остался терпеливо сидеть, позволив накормить его из ложечки. Он
чувствовал, как восстанавливаются силы. "Оно никуда не годится, это тело",
- решил он. Психика, его внутреннее совсем не соответствовали его  внешней
оболочке.
 Дейсейн вдруг спросил себя, а что же его тело  ест  помимо  вездесущего
Джасперса. Овсянку, подсказал ему  язык.  С  медом  Джасперса  и  сливками
Джасперса.
 - Вас тут дожидается один посетитель, -  произнес  Бурдо,  когда  чашка
опустела.
 - Дженни?
 - Нет... доктор Селадор.
 "Селадор!" - Это имя взорвалось в сознании  Дейсейна.  Селадор  доверял
ему, надеялся на него. Селадор-то и выслал ему пистолет по почте.
 - Вы примете его? - спросил Бурдо.
 - Вы... не будете возражать, если я увижусь с ним? - спросил Дейсейн  в
свою очередь.
 - Возражать? А почему это я должен, сэр?
 "Вовсе не твои, Бурдо, возражения я имел в виду",  -  сказал  про  себя
Дейсейн.
 И в  этот  миг  Дейсейна  охватило  сильное  желание  послать  Селадора
подальше. Как же легко было это сделать. Сантарога сможет оградить его  от
селадоров внешнего мира. Ему нужно только сказать об  этом  Бурдо,  и  все
будет устроено.
 - Я... э-э... хочу увидеться с ним, - сказал Дейсейн. Он  огляделся.  -
Вы не поможете мне надеть халат и... есть здесь стул,  на  котором  я  мог
бы?..
 - А почему бы вам, сэр, не устроиться в  кресле  на  колесиках?  Доктор
Ларри  специально  послал  за  одним  для  вас.  Он  не  хочет,  чтобы  вы
перенапрягались. Вы не должны уставать, понимаете?
 - Да... да, я понимаю. Кресло на колесиках.
 Бурдо ушел за  Селадором,  перекатив  кресло  в  противоположный  конец
комнаты к двери, ведущей в коридор. Перед Дейсейном находились  стеклянные
двери, выходившие на открытую веранду, освещенную солнечными лучами.
 Ему показалось, что  его  оставили  одного,  бесцеремонно  выставив  на
всеобщее обозрение, с обнаженной душой, корчившимся в судорогах страха. "А
ведь я  по-прежнему  отягощен  тяжким  грузом",  -  мелькнула  мысль.  Его
приводила в замешательство  перспектива  встречи  с  Селадором.  Исподволь
подкрадывался непонятный страх.  Селадор  умеет  различать  притворство  и
обман. Он сразу заметит лживую маску - среди аналитиков с  ним  сравниться
не мог никто.
 "Селадор унизит меня, - подумал Дейсейн.  -  Почему  это  я  согласился
принять  его?  Он  насквозь  пронзит  меня  взглядом,   и   я   не   смогу
сопротивляться ему - мои реакции выдадут ему все, что захочет  узнать  обо
мне... о моей неудаче".
 И в этот момент Дейсейну показалось, что  стенки  раковины,  в  которой
была  заключена  его  рассудительность,  разъедены   внешней   мишурой   и
фантазиями.  Селадор  с  резким  треском  раздавит  ее  с   присущей   ему
жизнерадостностью.
 Дверь в коридор открылась.
 Заставляя себя не торопиться, Дейсейн медленно повернул голову.
 В дверях стоял Селадор,  высокий,  с  резкими  чертами  лица,  мужчина.
Смуглый цвет кожи и диковатые глаза индийца в обрамлении  седых  волос  на
висках, такого же серебристо-серого  цвета  твидовый  костюм.  У  Дейсейна
вдруг возникло смутное чувство, что он уже видел это лицо в другой жизни -
этот пронизывающий  взгляд  из-под  чалмы,  в  центре  которой  красовался
кроваво-красный драгоценный камень.
 Дейсейн покачал головой. "Я схожу с ума".
 - Джилберт, - сказал Селадор, направляясь к нему. - Во имя Господа, что
же  ты  сотворил  с  собой?  -  Дейсейн  отчетливо  слышал  каждое  слово,
произносимое с оксфордским акцентом. - Мне сказали, что ты получил сильные
ожоги.
 "Итак, началось", - сказал себе Дейсейн.
 - Я... мои руки и кисти, - произнес Дейсейн. - И еще немного лицо.
 - Я прибыл только сегодня  утром,  -  сказал  Селадор.  -  Мы  все  так
беспокоились о тебе, знаешь. За все эти дни - ни слова от тебя.
 Он остановился перед Дейсейном,  почти  полностью  закрыв  собой  обзор
веранды.
 - Должен сказать, что ты, Джилберт, выглядишь ужасно. Однако,  кажется,
у тебя на лице не осталось ни одного шрама.
 Дейсейн поднес руку к щеке. И неожиданно он почувствовал, что  это  его
щека, а не того незнакомца. Кожа на ощупь казалась, гладкой, новой.
 - Все это место провоняло проклятым мускусным  запахом,  -  пожаловался
Селадор. - Ты не будешь возражать, если я открою эти двери?
 - Нет... нет, пожалуйста, открывайте.
 Дейсейн поймал себя на том, что борется с чувством, что Селадор - вовсе
не Селадор: его слова уже не поражали глубиной мысли, а  сам  он  приобрел
некую  манерность,  которая,  насколько  помнил  Дейсейн,  была  вовсе  не
характерна для него. Неужели Селадор изменился?
 - Чудесный солнечный день, - произнес  Селадор.  -  Почему  бы  мне  не
выкатить тебя на эту веранду, чтобы ты подышал свежим воздухом.  Тебе  это
пойдет на пользу.
 Паника сжала горло Дейсейна. Эта веранда... Он  почувствовал,  что  там
его ждет какая-то опасность. Он попытался остановить Селадора,  возразить.
Однако слова застревали в горле.
 Селадор понял молчание за знак согласия и выкатил  кресло  Дейсейна  за
дверь. Слегка задрожал подоконник, и вот они уже на веранде.
 Лучи солнца согревали Дейсейна. Его  щеки  щекотал  легкий  ветерок,  в
котором почти уже  не  оставалось  запаха  Джасперса,  проясняя  сознание.
Дейсейн сказал:
 - Разве вы не...
 - Разве тебя не  пьянит  свежий  воздух?  -  перебил  его  Селадор.  Он
остановился у невысокого парапета, на самом  краю  крыши.  -  Ну  вот.  Ты
можешь восхищаться этим видом, а я присяду на этот уступ.
 Селадор присел и положил одну руку на спинку кресла Дейсейна.
 - Как  мне  кажется,  к  этой  палате  подведены  специальные  провода,
способные улавливать все звуки, - сказал Селадор. - Однако не  думаю,  что
они установили подслушивающее устройство и здесь.
 Дейсейн ухватился за  колеса,  боясь,  что  кресло  внезапно  сдвинется
вперед, и он свалится с  крыши.  Он  посмотрел  вниз  на  асфальтированную
автостоянку, газоны, цветочные клумбы, деревья. До него постепенно доходил
смысл слов Селадора.
 -  Специальные  провода...  способные...  -  Он  повернулся  и   увидел
удивление в темных глазах собеседника.
 - Очевидно, ты еще не до конца пришел в себя, - заметил Селадор.  -  Да
это и понятно. Ты прошел через горнило ужасных  испытаний.  Это  очевидно.
Впрочем, как только ты поправишься, я увезу тебя из  этой  долины.  Уже  в
конце этой недели ты  окажешься  в  безопасности  в  обычном  госпитале  в
Беркли, где сможешь отдохнуть и поднабраться сил.
 Внутри Дейсейна клокотали разные чувства,  его  сознание  стало  ареной
сражения. "В безопасности. Какое ободряющее слово! Уехать из  долины?  Ему
нельзя покидать ее!  Но  он  должен  уехать.  Но  куда,  во  внешний  мир?
Отправиться в этот ужасный мир?"
 - Тебя что, накачали наркотиками, Джилберт? -  спросил  Селадор.  -  Ты
выглядишь... таким... таким...
 - У меня... Со мной все в порядке.
 - Знаешь, вообще-то ты ведешь себя довольно странно. Ты даже не спросил
меня, что же мы обнаружили по тем ниточкам, которые ты нам дал.
 - И что...
 -  Оказывается,  свой  бензин  они  получают  из  отходов.  Что  вполне
нормально,  если  принять  во  внимание   экономические   мотивы:   расчет
производится наличными  с  независимым  производителем.  Сыр  и  остальные
продукты их кооператива,  как  утверждают  из  департамента  по  сельскому
хозяйству,  с  медицинской  точки  зрения  совершенно  безвредны.   Однако
коллегию департамента, ведающую вопросами недвижимости, заинтересовало то,
что никто, кроме сантарожанцев, не может купить  собственность  в  долине.
Может быть, они нарушают законодательство, предусматривающее борьбу против
дискриминации в...
 - Нет, - перебил его Дейсейн. - Они... ничего не нарушают.
 - Ха! Ты рассуждаешь как человек, обнаруживший в шкафу скелет.  Ну  так
что, Джилберт, по-твоему все это?
 Дейсейну показалось, словно он  схвачен  вампиром,  который  собирается
выпить из него всю кровь. Селадора его кровь насытит, даст  силы.  Дейсейн
покачал головой.
 - Ты болен, Джилберт? Может, я утомляю тебя?
 - Нет. Просто я медленно соображаю. Доктор, вы должны понять, у меня...
 - У тебя остались записи, Джилберт? Возможно, я  смогу  прочитать  твой
отчет и...
 - Нет... пожар...
 - Ах да! Доктор, этот Паже, говорил  что-то  насчет  твоего  сгоревшего
грузовика. Полагаю, все сгорело?
 - Да.
 - Ладно, значит