в карты есть доктор Паже?
 - Сэр?
 - Кто они?
 - Так вы знакомы с доктором Ларри, сэр?
 -  Я  знакомый  его  племянницы,  Дженни  Сорже.  Она  показывала   мне
фотографию доктора Паже.
 Официант взглянул на портфель, который  Дейсейн  поставил  на  середину
столика.
 - Дейсейн, - сказал он, и на его смуглом лице возникла широкая  улыбка,
сверкнули белые зубы. - Значит, вы приятель Дженни, с которым  она  вместе
училась.
 За  этими  словами  скрывалось  несколько  значений,  так  что  Дейсейн
уставился на официанта, разинув рот.
 - Дженни рассказывала о вас, сэр, - продолжил официант.
 - Да.
 - Вы хотите знать, с кем играет доктор Ларри? - Он повернулся в сторону
игроков. - Хорошо, сэр, напротив доктора Ларри сидит капитан Эл Марден  из
службы дорожной инспекции. Справа - Джордж Нис,  управляющий  сыроваренным
кооперативом Джаспера. А слева - мистер Сэм  Шелер.  Мистер  Сэм  заведует
нашей независимой службой техобслуживания... Сейчас я  принесу  вам  меню,
сэр.
 Официант направился к бару.
 Дейсейн не сводил глаз с игроков в карты, удивляясь своему возникшему к
ним интересу. Сидевший спиной к нему Марден был  в  муфтие  и  темно-синем
костюме. Он слегка повернулся,  и  Дейсейн  увидел  сначала  поразительную
копну рыжих волос, а в следующий миг - и узкое лицо, плотно  сжатые  губы,
цинично изогнутые вниз.
 Шелер из независимой  службы  техобслуживания  (Дейсейн  вдруг  спросил
себя,  почему  она  так   называется)   оказался   смуглым   человеком   с
прямоугольными индейскими чертами лица, плоским носом и массивными губами.
У сидевшего напротив него Ниса, уже начавшего лысеть, были песочного цвета
волосы, голубые глаза с массивными веками, широкий рот и резко раздвоенный
подбородок.
 - Ваше меню, сэр.
 Официант положил большую папку в красном переплете перед Дейсейном.
 - Доктору Паже и его друзьям, похоже,  нравится  эта  игра,  -  заметил
Дейсейн.
 - Традиция, сэр.  Каждую  неделю,  примерно  в  это  время,  с  той  же
регулярностью, как заходит солнце, они обедают здесь и играют в карты.
 - Во что они играют?
 - Когда как, сэр. Иногда это бридж, иногда пинокль.  Время  от  времени
они разыгрывают партию в вист и даже в покер.
 - Что вы имели в виду, говоря о независимой службе  техобслуживания?  -
спросил Дейсейн и посмотрел на смуглое лицо потомка мавров.
 - Знаете, сэр, мы здесь, в долине, не имеем дело с компаниями,  которые
устанавливают твердые цены. Мистер  Сэм  производит  закупки  у  тех,  кто
делает самые выгодные предложения. Например, за  один  галлон  бензина  мы
платим всего четыре цента.
 Дейсейн заметил про  себя,  что  нужно  будет  заняться  этим  аспектом
Барьера Сантароги.  Ладно,  они  не  хотят  покупать  что-либо  у  больших
компаний, но где же в таком случае они добывают нефтепродукты?
 - У нас отличный ростбиф, сэр, - предложил официант, указывая на меню.
 - То есть вы рекомендуете заказать его, верно?
 - Да, сэр. Пшеница созревает прямо здесь, в долине. У нас  есть  свежая
кукуруза,  помидоры  Джасперса,  вместе  с  сырным  соусом  будет   просто
восхитительно, а на десерт есть клубника, выращенная в теплице.
 - А как насчет салата? - спросил Дейсейн.
 - С зеленью на этой неделе неважно, сэр. Я подам вам суп  со  сметаной.
Он отлично пойдет вместе  с  пивом.  Может,  принести  что-нибудь  нашего,
местного?
 - Когда вы рядом, и меню не требуется, -  заметил  Дейсейн.  Он  вернул
официанту папку с красным переплетом. -  Принесите  все  до  того,  как  я
примусь есть скатерть.
 - Да, сэр!
 Дейсейн смотрел,  как  удаляется  этот  черный  -  в  белой  рубашке  -
широкими, уверенными шагами. Настоящий Отелло.
 Вскоре официант вернулся с тарелкой супа, от  которой  поднимался  пар,
где плавал белый островок сметаны, и кружкой темно-желтого пива.
 - Я заметил,  что  вы  единственный  негр-официант  здесь,  -  произнес
Дейсейн. - Здесь что, существует особый отбор?
 - Вы думаете, что меня держат здесь специально, вроде, как  напоказ?  -
Голос официанта прозвучал с внезапно появившейся настороженностью.
 - Просто подумал, может, в Сантароге существует проблема интеграции.
 - В долине, сэр, где-то тридцать - сорок цветных семей.  Мы  не  делаем
различий в цвете кожи. - Голос негра стал твердым и обрывистым.
 - Я не хотел вас обидеть, - сказал Дейсейн.
 - А я и не обиделся. - Легкая улыбка в уголках рта  исчезла.  -  Должен
признаться, что негр-официант -  явление  здесь  не  столь  уж  редкое.  В
заведениях, вроде этого... - он обвел  взглядом  зал,  -  должно  работать
много негров. В традициях местного колорита  нанимать  таких,  как  я,  на
работу. - Снова на его лице мелькнула ослепительная улыбка. - Это  хорошая
работа, но мои парни устроились еще лучше - они работают в кооперативе,  а
дочка хочет стать юристом.
 - У вас трое детей?
 - Два мальчика и девочка. Прошу меня извинить, но меня ждут за  другими
столиками, сэр.
 - Да, конечно.
 Дейсейн, когда официант ушел, взял кружку пива.
 Он поднес ее к носу и задержал на  несколько  секунд.  Резкий  запах  -
запах  подвала  и  грибов.  Дейсейн  вдруг  вспомнил,  что  Дженни  высоко
отзывалась о  местном  сантарогском  пиве.  Он  отхлебнул  его  -  мягкое,
некрепкое, с привкусом солода, - все, как Дженни говорила.
 "Дженни, - подумал он, - Дженни... Дженни..."
 Почему она никогда не приглашала его  посетить  Сантарогу,  каждый  раз
уезжая домой на уик-энд, без каких-либо  исключений?  Их  свидания  всегда
происходили в середине недели. Он вспомнил, что  она  рассказывала  ему  о
себе: сирота, воспитывалась дядей Паже и его кузиной... Сарой.
 Дейсейн  сделал  еще  один   глоток   пива,   затем   попробовал   суп.
Действительно, вместе они пошли отлично. Сметана, как и пиво, имела тот же
самый незнакомый привкус.
 "Дженни действительно привязалась ко мне, - подумал  Дейсейн.  -  Между
нами  возникло  нечто,  что-то  возбуждающее.  Но  она  никогда  прямо  не
приглашала меня познакомиться со своими родственниками, посетить  долину".
Робкие намеки, прощупывание почвы, да, они были: "Что  ты  думаешь  насчет
практики в Сантароге? Ведь тогда ты сможешь время от времени  обсуждать  с
дядей Ларри некоторые интересные случаи".
 "Какие еще случаи?"  -  подумал  Дейсейн,  вспомнив  этот  разговор.  В
информации  относительно  Сантароги,  которую  обобщил  доктор  Селадор  и
которую  он  прочитал  в  папках,  совершенно  однозначно  подчеркивалось:
"Никаких сведений о случаях психических заболеваний".
 "Дженни... Дженни..."
 Дейсейн мысленно вернулся в ту ночь, когда она сделала ему  решительное
предложение: "Сможешь ли ты жить в Сантароге?". Это  были  уже  не  робкие
попытки прощупать, что он думает о подобной возможности.
 Он вспомнил, как удивленно воскликнул.
 "Да с какой стати нам жить в Сантароге?"
 "Потому что я не смогу жить нигде  в  другом  месте".  -  Вот  что  она
сказала тогда: Потому что я не смогу жить нигде в другом месте.
 "Люби меня, люби мою долину".
 Как он ни умолял ее объяснить, что заставляет ее принять  это  решение,
ему так и не удалось вытянуть из нее ни слова. Для нее все было ясно.  Под
конец он вышел из себя,  в  нем  кипел  гнев,  усиленный  задетым  мужским
самолюбием.  "Неужели  она  думает,  что  я  не  смогу  содержать   ее   в
каком-нибудь другом месте, а не только в Сантароге?"
 "Приезжай в Сантарогу, сам увидишь", - умоляла она его.
 "Если только ты решишься жить в другом месте".
 Тупиковая ситуация.
 При  воспоминании  об  этой  сцене  щеки   Дейсейна   покрыл   румянец.
Заканчивалась последняя неделя их учебы в университете.  Два  дня  она  не
отвечала на его звонки... А потом он сам уже решил не звонить ей.  Дейсейн
замкнулся в скорлупе своего уязвленного "эго".
 И Дженни вернулась в свою драгоценную долину. Когда же он  написал  ей,
усмирив свою  гордыню,  и  предложил  ей  приехать  к  нему  -  ответа  не
последовало. Вернувшись в долину, она отрезала себя от внешнего мира.
 Проклятая долина.
 Дейсейн вздохнул и  оглядел  столовую,  вспоминая,  с  каким  волнением
говорила Дженни  о  Сантароге.  Этот  зал  с  оббитыми  панелями  стенами,
сантарожанцы, которых он видел здесь, совсем не соответствовали  мысленным
представлениям, что сложились у него в голове перед приездом сюда.
 "Почему она не отвечала на мои письма? - спросил он  себя.  -  Вероятно
потому, что вышла замуж. И в этом все дело".
 Официант обошел край бара с подносом в  руках.  Бармен  поднял  руку  и
крикнул:
 - Уин!
 Официант остановился и поставил поднос на стойку. Они приблизили друг к
другу головы и начали перешептываться. По выражению их лиц Дейсейн  понял,
что они спорят. Вскоре официант произнес  что-то,  резко  дернул  головой,
потом схватил поднос и отнес его к столику Дейсейна.
 - Черт побери, вечно он сует нос в чужие дела! - сказал он и,  поставив
поднос на стол, принялся расставлять тарелки  перед  Дейсейном.  -  Хотел,
чтобы я не подавал вам Джасперса! Лучшему другу Дженни  -  и  не  подавать
Джасперса!
 Гнев официанта уже остывал. Он, покачав головой, улыбнулся  и  поставил
перед Дейсейном тарелку.
 - Бармен, - начал Дейсейн. - Я слышал, он назвал вас Уином.
 - Уинстон Бурдо, сэр, к вашим услугам. - Официант обогнул столик. -  Не
захотел давать мне пива Джасперса для  вас,  сэр!  -  Он  взял  с  подноса
покрытую инеем бутылку и поставил рядом с кружкой пива, которую  принес  в
первый раз. - Это несколько хуже того, что я приносил раньше.  Впрочем,  в
еде-то присутствует Джасперс. Никто, черт побери, не смеет указывать,  что
делать мне, а чего не делать!
 - Джасперс, - повторил Дейсейн. - А я думал, что это только вид сыра.
 Бурдо, плотно сжав губы, казалось, на мгновение задумался.
 - Да  нет  же,  сэр.  Джасперс  добавляют  во  всю  продукцию,  которую
производит кооператив. Разве Дженни не говорила вам об этом? - Он нахмурил
брови. - Вы что, никогда раньше не приезжали с ней в нашу долину, сэр?
 - Да, не приезжал. - Дейсейн покачал головой отрицательно.
 - Так вы доктор Дейсейн - Джилберт Дейсейн?
 - Да.
 - Вы - тот парень, в которого Дженни влюблена по уши. - Он  ухмыльнулся
и добавил: - Кушайте, сэр. Это отличная еда - пальчики оближешь.
 Прежде, чем Дейсейн успел собрать воедино  разбегавшиеся  мысли,  Бурдо
повернулся и торопливо ушел.
 "Тот парень, в которого Дженни влюблена по уши, - подумал Дейсейн. - Он
использовал настоящее время - не прошедшее. -  Дейсейн  почувствовал,  как
гулко застучало сердце, но тут же обругал себя - ну не идиот  ли  он,  что
решил принять слова официанта всерьез! Да  просто  у  Бурдо  такая  манера
разговаривать! И не нужно строить из этого что-то особенное!"
 В смущении он принялся за еду.
 Ростбиф оказался таким, каким его расхваливал  Бурдо:  нежным,  сочным.
Сырный  соус,  которым  была  полита  картошка,  обладала  тем  же  острым
привкусом, что пиво и сметана.
 "Тот парень, в которого Дженни влюблена по уши".
 Эти  слова  продолжали  отдаваться  в  голове  Дейсейна,  пока  он  ел,
полностью запутав все его мысли.
 Дейсейн оторвал  взгляд  от  тарелки  и  стал  искать  взглядом  Бурдо.
Официанта нигде не было видно. Джасперс... он придавал еде острый запах  и
какой-то  необычный  привкус.  Его  внимание  вернулось  к  бутылке  пива,
произведенного не кооперативом Джасперса. "Говорит, не такое  вкусное?"  -
Он отхлебнул прямо из бутылки. Горький металлический  вкус.  Потом  сделал
глоток из кружки - пиво из нее оказалось мягким и  успокаивающим.  Дейсейн
почувствовал, как по мере того, как с языка исчезает  неприятный  привкус,
его голова проясняется.
 Он поставил на стол кружку, бросил взгляд через весь зал и заметил, что
бармен уставился на него с хмурым видом. Потом сантарожанец отвел взгляд.
 На первый взгляд, все это казалось  весьма  несущественным:  два  пива,
спор между официантом и барменом,  с  таким  вниманием  взирающим  на  его
столик, - обычные мелочи, встречающиеся в  жизни,  но  почему-то  какую-то
скрытую  угрозу  ощущал  в  них  Дейсейн!  Он  напомнил  себе,   что   два
исследователя  уже  погибли  в  результате  несчастных  случаев  в  долине
Сантарога - случайные смерти: первый погиб, когда его  машина  на  слишком
большой скорости не вписалась в поворот на горной  дороге  и  свалилась  в
пропасть второй  сорвался  со  скалистого  уступа  в  реку  -  и  утонул.
Несчастные  случаи,  вызванные  естественными   причинами,   так   уверяли
проводившие расследование официальные лица.
 Погруженный в раздумья, Дейсейн вернулся к еде.
 Вскоре Бурдо принес клубнику, которая тоже оказалась очень вкусной.
 - Как, сэр, нравится?
 - Отлично! Лучше, чем пиво.
 - Ну, пиво уж - моя вина, сэр. Возможно, как-нибудь в другой раз. -  Он
осторожно прокашлялся. - А Дженни знает, что вы здесь?
 Дейсейн опустил ложку и стал вглядываться в тарелку с клубникой, словно
пытаясь разглядеть в ней свое  отражение.  Перед  глазами  вдруг  возникла
Дженни - в красном платье, такая жизнерадостная и энергичная.
 - Нет... еще не знает, - ответил он.
 - Вы знаете, что Дженни до сих пор не вышла замуж?
 Дейсейн взглянул на игравших в карты сантарожанцев. "Какой прекрасный у
них загар на лице. Значит, Дженни еще не вышла замуж?" Доктор Паже оторвал
взгляд  от  карт  и  сказал  что-то  человеку  слева  от  него.  Они   оба
рассмеялись.
 - Ее... телефон указан в справочнике, мистер Бурдо? - спросил Дейсейн.
 - Она живет вместе с доктором Паже, сэр. И почему бы вам не звать  меня
Уином?
 Дейсейн посмотрел в лицо собеседника  с  резкими  чертами  мавританских
предков, внезапно заинтересовавшись им. В его голосе звучал едва  заметный
акцент уроженца юга. А дружелюбие, то,  с  какой  охотой  он  сообщал  ему
сведения  о  Дженни  -  все  это  было  типично  для  южанина...  С   виду
доверительная, дружеская беседа, но к ней примешивалось что-то еще:  Бурдо
как бы прощупывает его, осторожно пытается выведать  какую-то  информацию.
Дейсейн почувствовал, как в нем просыпается психолог.
 - Сколько лет вы живете здесь, в долине, Уин? - спросил он.
 - Около двенадцати лет, сэр.
 - А как вы попали сюда?
 Бурдо покачал головой. Уголки рта тронула печальная улыбка.
 - Сэр, лучше, если вы не будете знать эту историю.
 - Но мне все же хочется услышать ее. - Дейсейн внимательно и  выжидающе
посмотрел на  Бурдо.  Где-то  ведь  должен  найтись  ключ,  которым  можно
приоткрыть дверь ко всему загадочному в этой долине. "Дженни не  замужем?"
возможно,  Бурдо  и  есть  этот  ключ.  Негр  вел  разговор  с   некоторой
застенчивостью, которая, как знал Дейсейн, располагает к  доверительности.
Сейчас он на это только и надеялся.
 - Что ж, если вы действительно хотите знать,  сэр,  -  начал  Бурдо,  -
тогда слушайте. Я отбывал срок в тюрьме в Новом Орлеане  (Дейсейн  обратил
внимание на резко усилившийся южный акцент). Мы  ходили  одной  компанией,
каждый занимался чем хотел, а от жаргона, на  котором  мы  изъяснялись,  у
благопристойных граждан просто уши бы завяли. И однажды я услышал себя как
бы со стороны и призадумался, а  потом  понял,  что  все  это  ребячество,
ерунда.  Для  малолеток.  -  Бурдо  повторил   эту   фразу,   с   какой-то
торжественностью: - Для малолеток, сэр. И вот когда  я  вышел  из  тюрьмы,
самый главный шериф сказал мне, чтобы я никогда больше не попадал туда.  Я
пошел домой, где меня ждала семья, и сказал  Анни...  сказал  ей,  что  мы
уезжаем. Погрузили вещички и приехали сюда, сэр.
 - Вот так просто собрались и приехали прямо в эту долину?
 - Нет, сэр, наши ноги прошлись по многим дорогам. Путь был нелегким,  и
некоторые места нам было совсем нелегко оставлять.  Когда  же  мы  наконец
прибыли сюда, то поняли, что мытарства наши оказались не напрасными.
 - Значит, вы просто странствовали, пока не оказались здесь.
 - Нас словно бы направлял Бог, сэр. Это место...  Ну,  понимаете,  сэр,
мне трудно это объяснить. Правда...  власти  долины  хотят,  чтобы  я  шел
учиться.  Вот  в  чем  проблема.  Я  могу  говорить  на  хорошем   обычном
английском, когда не забываю про произношение  (сейчас  его  акцент  почти
пропал).
 Дейсейн ободряюще улыбнулся.
 - Наверное, в этой долине живут очень милые люди.
 - Вот что еще мне хотелось  бы  отметить,  сэр.  Возможно,  вам  станет
понятнее наша долина, если я расскажу об одном случае,  случившемся  здесь
со мной. Если бы это произошло где-нибудь ранее в другом месте, то это  бы
ужасно задело меня, но здесь же... Мы были на вечеринке в Джасперсе,  сэр,
сразу же после помолвки моей дочери Уиллы с Кэлом Нисом.  И  Джордж,  отец
Кэла, подошел ко мне и положил мне руку на плечо.
 "Эй, Уин, старый негритянский ублюдок, - сказал он, - нам  лучше  пойти
выпить и поболтать, потому что мы вскоре породнимся". -  Такими  были  его
слова, мистер Дейсейн.  Он  не  хотел  меня  обидеть,  когда  назвал  меня
ниггером. Это было совсем как... как мы называем здесь белокурого мальчика
Белым. Черный цвет моей кожи служит лишь для установления личности,  вроде
того, как вы приходите сюда, в этот зал, и спрашиваете Эла  Мардена,  а  я
отвечаю: "Видите того рыжеволосого парня, играющего в карты, - это и  есть
Эл". И когда он назвал меня так, я понял, что именно это он и имел в  виду
- ничего обидного. Я понял это сразу же. Он просто выразил сущность своего
восприятия меня. Более дружеской услуги он не мог мне оказать, вот  почему
он и обратился ко мне с такими словами.
 Нахмурив брови, Дейсейн пытался уследить за  ходом  мыслей  Бурдо.  Это
что, было дружеской услугой - назвать его ниггером?
 - Мне кажется, что вы не поняли этого, -  заметил  Бурдо.  -  Наверное,
нужно быть черным, чтобы понять. Правда... возможно, узнав еще кое-что, вы
сможете понять и это. Через  несколько  минут  Джордж  сказал:  "Эй,  Уин,
интересно, а какие внуки будут  у  нас:  белые,  темные  или  какие-нибудь
средненькие?" - Знаете, он как бы вслух удивился, что у  него  могут  быть
черные внуки. На самом  деле  это  не  беспокоило  его.  Ему  просто  было
любопытно,  и  это  показалось  ему  интересным.  Знаете,  когда  я  потом
рассказывал Анни об этом случае, я плакал. Плакал от счастья.
 Разговор затянулся. Дейсейн понял, что это заметил и  Бурдо.  Официант,
покачав головой, пробормотал:
 - Что-то я говорю слишком много. Полагаю, мне лучше...
 Он замолчал, услышав резкий  крик  у  стойки  бара  рядом  с  карточным
столиком. Краснолицый толстяк  колотил  портфелем  по  стойке  и  орал  на
бармена:
 -  Вы,  сукины  дети!  Думаете,  что  вы  такие  благопристойные,   что
отказываетесь торговать со мной! Видите ли, мое  поведение  не  устраивает
их! Вы могли бы лучше...
 Бармен схватил портфель.
 - Прочь руки, сукин ты сын! - завопил толстяк. -  Вы  все  возомнили  о
себе Бог знает  что,  считаете  себя  жителями  другой  страны!  Это  я-то
чужестранец? Так  выслушайте  меня,  вы,  жалкая  кучка  иностранцев!  Это
Америка! Это свободная...
 Рыжеволосый капитан дорожной инспекции Эл Марден поднялся при первых же
возгласах толстяка. Подойдя к нему, он  положил  огромную  лапищу  на  его
плечо, чем мгновенно отрезвил кричавшего.
 Толстяк  перестал  орать,  повернулся  и  замахнулся  портфелем,  чтобы
ударить  Мардена,  но  потом,  долгую  застывшую  секунду  уставившись   в
сверкающие глаза Мардена, в  его  лицо,  приобретшее  вид  начальника,  он
остановился.
 - Меня зовут капитан Марден, я из дорожной  инспекции,  -  представился
Марден. - И вот что я вам скажу: мы не заключаем больше никаких  сделок  с
внешним миром. - Его голос звучал спокойно, твердо...  и,  как  показалось
Дейсейну, несколько весело.
 Разгневанный толстяк опустил портфель и сглотнул.
 - Вы можете выйти на улицу, сесть в свою машину и выехать из Сантароги,
- продолжал Марден. - Немедленно. И больше не возвращайтесь сюда.  Мы  вас
запомним, и если вы снова появитесь в долине, мы вышвырнем вас отсюда.
 Толстяк успокоился. Плечи его поникли. Он сглотнул, внимательно оглядел
зал, потом пробормотал:
 - С радостью уеду отсюда. Буду просто счастлив. Ад