место  уже
было подготовлено. Оно не было столь импозантным, как у Биддла:
это  был  просто  старый  шатер,  как  в  цыганском  таборе,  с
остроконечной  вершиной,  раскрашенной  в  яркие   цвета.   Она
откинула полог, прикрывавший вход, и пригласила нас войти.
     Внутри было темно, но она взяла большую свечу, зажгла ее и
поставила  на  пол в центре шатра. Этой свечой она описала пять
кругов на земле - первый побольше, а затем  несколько  поменьше
рядом  с  ним.  Затем  она  очертила  еще  два круга, каждый из
которых был достаточно велик, чтобы там мог встать человек. Это
она и велела нам сделать. Наконец, она сотворила еще один  круг
несколько поодаль, но не более, чем на фут в сторону.
     Я   никогда  особенно  не  интересовался  методами  работы
волшебников и питаю к ним те же смешанные чувства  недоверия  и
почтения, какие питал Томас Эдисон к математикам.
     Но  миссис  Дженнингс  -  это  совсем  другое.  Хотел бы я
разобраться в том, что она проделывала и зачем.
     Я понял - она начертила старинные  каббалистические  знаки
внутри кругов. Это были пентаграммы различной формы и некоторые
письмена,  которые,  как мне показалось, были древнееврейскими,
хотя Джедсон и сказал, что нет. Там был, как я запомнил,  знак,
похожий  на  необычайно  длинную  и  широкую  букву  Z с петлей
внутри, вплетенный в мальтийский  крест.  Она  зажгла  еще  две
свечи и поставила их по обе стороны от знака.
     Затем  она  крепко  сжала в руках кинжал - Джедсон сказал,
что он называется артейм, - которым  она  начертала  фигуры  на
земле у верхней части большого круга, да с такой силой, что тот
весь  затрепетал.  Он  продолжал  потом  вибрировать  до самого
конца.
     Она поставила маленькую скамеечку в центр большого  круга,
присела  на  нее,  достала  маленькую  книгу и принялась читать
вслух, но почти беззвучным шепотом. Мне не удалось разобрать ни
слова, но, похоже, я и  не  должен  был  ничего  услышать.  Так
прошло  некоторое  время.  Я  огляделся  вокруг и увидел, что в
маленьком круге поодаль теперь кто-то был - Серафин, ее кот.  А
ведь  мы  оставили  его  в  доме!  Он  сидел тихо и с интересом
наблюдал  за  происходящим,   не   теряя   при   этом   чувства
собственного достоинства.
     Теперь  она  захлопнула  книгу и бросила щепотку какого-то
порошка в огонь большой свечи. Я не совсем уверен  в  том,  что
после  этого  произошло,  поскольку  дым  ел  мне  глаза,  и  я
совершенно ослеп на какое-то время. Кроме того, Джедсон сказал,
что я вовсе не понял цели этого действия. Но я в  любом  случае
предпочитаю   верить   'своим  глазам.  Либо  это  облако  дыма
сгустилось  в  некое  тело,  либо  оно  укрывало  собою  чье-то
появление - одно из двух.
     Перед миссис Дженнингс в середине круга стоял приземистый,
мощного телосложения человек, ростом примерно четырех футов или
чуть меньше.  А плечи у него были на несколько дюймов шире, чем
у меня, руки - толщиной с мои бедра и сплошь состоящие из одних
мускулов. Он был одет в бриджи, на ногах котурны, а на голове -
небольшой колпак с кисточкой. Кожа у него была  без  волос,  но
грубая,  этакой землистой фактуры. И весь он выглядел мрачным и
непривлекательным, и все вокруг него было таким  же  мрачным  и
невыразительным,  кроме  его  глаз  -  они пылали зеленым огнем
затаенной ярости.
     - Ну! - жестко сказала миссис Дженнингс, - ты  не  слишком
торопился сюда! Что ты мне скажешь на это?
     Он  угрюмо  отвечал  что-то,  как  неисправимый мальчишка,
пойманный,  но  не  раскаявшийся.  В  его   речи   было   много
скрежещущих,  гортанных  и  свистящих  звуков.  Она слушала его
некоторое время, а затем оборвала:
     - Меня не интересует, кто это сказал, -  ты  отчитываешься
передо мной! Я требую, чтобы ущерб был возмещен - и немедленно,
быстрее, чем я закончу этот разговор!
     Он  снова  недовольно что-то отвечал, и она перешла на его
язык, так что я не мог больше следить за  ходом  разговора.  Но
мне  было  ясно,  что  речь  идет  обо  мне.  Он бросил на меня
несколько злобных взглядов и плюнул в мою сторону.
     Миссис Дженнингс вышла из своего круга и тыльной  стороной
руки  дала  ему  хорошую  затрещину  прямо по губам. Он в ответ
взглянул на нее убийственным взором и прошипел еще что-то.
     - Ах, так? - она схватила его за загривок и швырнула через
колено, лицом прямо в землю.  Затем  стащила  с  ноги  туфлю  и
звучно треснула его по голове. Он только раз взвизгнул, а потом
молчал, только вздрагивал каждый раз, когда она его ударяла.
     Когда  процедура была закончена, она снова швырнула его на
землю. Он быстренько поднялся и  полез  обратно  в  свой  круг,
потирая  ушибленные  места. Глаза миссис Дженнингс стали совсем
холодными, а голос гремел и  грохотал.  Теперь  она  совсем  не
выглядела немощной.
     - Вы,  гномы, всегда заботились о своем имени, - бранилась
она. - Я никогда не слышала ни о чем подобном! Еще  одна  такая
ошибка с твоей стороны, и я хорошенько отшлепаю тебя перед всем
твоим  народом! Ступай! Собери свой народ и накажи своему брату
и брату своего брата выполнить мое  задание.  Во  имя  великого
Тетраграмматона1 - ступай на место, тебе предназначенное!
     1   Тетраграмматон   -   слово   из   четырех   букв  YHWH
(произносилось как Yahweh, Jahnah Jehovah), мистический символ,
заповедное, табуированное имя Бога у древних евреев.

     Он ушел.
     Наш следующий посетитель появился почти в то же мгновение.
Он возник сначала в виде маленькой искорки, висящей в  воздухе.
Затем  искорка  выросла  в  живое  пламя, огненный шар, в шесть
дюймов или даже больше в диаметре. Шар плавал в центре  второго
круга  на высоте глаз миссис Дженнингс. Он танцевал и вихрился,
и пылал прямо в воздухе. И  хотя  я  никогда  не  видел  такого
прежде,  я  сразу понял, что это была саламандра. Просто больше
некому.
     Миссис Дженнингс немного понаблюдала за танцем, прежде чем
что-либо сказать. Я видел, что ей, как  и  мне,  нравился  этот
танец. Это было прекрасное и совершенное зрелище, без малейшего
изъяна.  В нем была жизнь, поющее веселье, не озабоченное ничем
и не имеющее никакого отношения к  человеческим  установлениям:
правильно  ли  это  или неправильно, тyманно или негуманно. Эта
гармония красок и линий руководствовалась  своими  собственными
законами.
     Полагаю, что я всего лишь точно воспроизвожу, как оно было
на самом  деле.  По  крайней  мере, я всегда придерживался того
принципа, что нужно заниматься  своими  собственными  делами  и
предоставить  другим  самим решать за себя. Но здесь было нечто
такое,  что  было  прекрасно  само  по  себе,  несмотря  на  те
неудобства,   которые  оно  мне  принесет.  Даже  кот  перестал
мурлыкать.
     Голос миссис Дженнингс зазвучал чистым,  певучим  сопрано,
причем  в  нем  не  было  даже  слов. Саламандра ответила рядом
текучих звуков,  в  то  же  время  цвета  ядра  огненного  шара
изменялись  в  соответствии  с  высотой  тона. Миссис Дженнингс
повернулась ко мне и сказала:
     - Она  сразу  же  призналась,  что  это  она  сожгла  твое
заведение,  но  ей  приказали  сделать  это,  и, кроме того, ей
совершенно чужды  наши  человеческие  заботы.  Не  хотелось  бы
заставлять  ее  действовать  против своей природы. Может ли она
как-то загладить свою вину перед тобой? Я подумал секунду:
     - Скажите ей, что  она  осчастливит  меня,  если  позволит
полюбоваться ее танцем.
     Миссис  Дженнингс  снова  запела. Саламандра закружилась и
запрыгала, ее нити крутились в вихре и сплетались в  сложные  и
великолепные узоры.
     - Это  хорошо,  но  этого  недостаточно.  Можешь придумать
что-нибудь еще? Я напряженно думал:
     - Скажите ей, что, если она захочет,  я  выстрою  камин  в
моем доме, где она сможет жить, когда захочет.
     Миссис  Дженнингс одобрительно кивнула и заговорила снова.
Я  почти  что  понял  ответ  саламандры,  но  миссис  Дженнингс
перевела:
     - Ты  ей нравишься. Ты позволишь ей приблизиться к тебе? -
А это мне не повредит? - Не беспокойся, здесь - нет. - Тогда  -
хорошо.
     Она  нарисовала  знак  "Т"  между  двумя  нашими  кругами.
Саламандра следовала прямо за кинжалом, как  кошка  в  открытую
дверь.  Затем  она закружилась вокруг меня и легонько коснулась
моих рук и лица. Ее прикосновение не жгло, а скорее пощипывало,
я как бы ощущал ее вибрацию непосредственно, а не в виде тепла.
Она проплыла перед моим лицом. Я  погрузился  в  мир  света,  в
самое  сердце  северной Авроры. Поначалу я боялся вздохнуть, но
потом все же решился. Никакого  вреда  мне  это  не  причинило,
только пощипывание несколько усилилось.
     Странное дела: с тех пор, как саламандра коснулась меня, у
меня больше не было ни одной простуды. А до того я обычно сопел
носом всю зиму.
     - Достаточно,   достаточно,   -  услышал  я  голос  миссис
Дженнингс. Огненное облако вышло из моего круга и  вернулось  в
свой.  Музыкальная дискуссия подошла к концу, и они почти сразу
же пришли к  общему  мнению.  Миссис  Дженнингс  удовлетворенно
кивнула  и  произнесла:  - С этим покончено, дитя огня. Ступай!
Она повторила ту самую формулу, что и для короля гномов.
     Ундина показалась не сразу. Миссис Дженнингс снова взялась
за свою книгу и стала читать из нее монотонным шепотом. Я  даже
начал  засыпать - в шатре было немного душно, - когда вдруг кот
принялся шипеть. Он уставился в центр круга, зубы у  него  были
ощерены, спина выгнута дугой, а хвост распушен.
     В   круге   было  нечто  бесформенное,  нечто  капающее  и
распространяющее склизкую влагу по всей поверхности магического
круга. Оно издавало зловонный запах рыбы,  морских  водорослей,
йода и вдобавок светилось влажным фосфорическим светом.
     - Ты  опоздала,  - сказала миссис Дженнингс) - ты получила
мое  послание,  почему  же  ты  ждала,  пока  я  заставлю  тебя
появиться?
     Ундина   издала  вязкий,  хлюпающий  звук,  но  ничего  не
произнесла. -
     - Очень хорошо, - сказала миссис Дженнингс твердо, - я  не
стану с тобой спорить. Ты знаешь, чего я хочу. Ты сделаешь это!
     Она встала и схватила большую свечу из центра круга. Пламя
взметнулось  жгучим  факелом в целый ярд высотой. Она ткнула им
из своего круга в ундину.
     Раздалось шипение, как  бывает,  когда  вода  попадает  на
горячее  железо,  и  булькающий вопль. Она тыкала факелом еще и
еще. Наконец она остановилась и посмотрела на  ундину,  которая
лежала  на  земле,  вздрагивая  и втягивая все свои выступающие
части вовнутрь. - Этого довольно, - объявила миссис  Дженнингс,
- в  следующий раз ты будешь более внимательна к своей госпоже.
Ступай!
     Ундина, казалось, просто ушла в землю,  даже  грязь  после
нее высохла.
     Когда  все  было  закончено,  миссис Дженнингс сделала нам
знак войти в ее круг и разрезала наши круги разрешающим  знаком
кинжала. Серафин легко перепрыгнул из своего маленького круга в
большой  и,  громко  урча,  потерся  о ее колени. Она повторила
бессмысленную серию слогов и Звонко хлопнула в ладоши.
     Раздался шум, снаружи  явно  происходила  какая-то  возня.
Пологи шатра вздымались и потрескивали. Я слышал бульканье воды
и треск огня, и поверх всего этого шум торопливых шагов. Миссис
Дженнингс поворачивала голову из стороны в сторону, и там, куда
падал  ее  взгляд,  стена шатра становилась прозрачной. Я видел
мелькающие сцены невообразимой суматохи.
     А затем вдруг все  стихло  с  поразительной  внезапностью.
Тишина звенела в ушах. Шатер исчез, мы стояли на грузовом дворе
перед моим главным складом.
     Он  был  на  месте!  Он вернулся, вернулся невредимым, без
единого следа повреждения от огня или воды. Я бросился со  всех
ног  через главные ворота туда, где стоял мой офис. Он тоже был
на месте, как и прежде, витрины сверкали на солнце, а  наверху,
под крышей висела моя вывеска:

     АРЧИБАЛЬД   ФРЕЙЗЕР  Строительные  материалы  и  другие
контракты
     Вскоре оттуда вышел Джедсон и неторопливым прогулочным
шагом направился ко мне.
     - Чего ты кричишь, Арчи? - он дотронулся до моей руки.
     Я уставился на него. Я и не заметил, что, оказывается, ору
во все горло.
     В  понедельник  утром  я,  как  обычно,  занимался   своим
бизнесом.  Я  думал,  что все уже вернулось на свои места и мои
беды закончились. Но оптимизм был несколько преждевременным.
     Вообще-то не происходило ничего такого, за что можно  было
бы  зацепиться  -  так,  обычные  превратности  бизнеса, мелкие
заботы, которые вклиниваются в  работу  и  несколько  замедляют
дело.  Собственно, ничего, стоящего упоминания, и не произошло,
кроме одного: все это стало случаться слишком часто. Видите ли,
в любом бизнесе, который  ведется  на  основе  последовательной
менеджерской     политики,    потери    из-за    непредвиденных
обстоятельств  должны  постепенно  выровняться   на   некотором
среднем уровне в течение года - примерно как в прошлом году. Вы
учитываете  это  в  своих расчетах. Но у меня стало происходить
столько разных мелких инцидентов, что это съело все проценты от
прибыли.
     Однажды утром два грузовика  не  завелись.  Мы  так  и  не
смогли  отыскать никакой поломки. Я был вынужден отправить их в
мастерскую и арендовать другой грузовик на  время  ремонта.  Мы
выполнили все наши поставки, но мне пришлось уплатить за аренду
грузовика,   за   ремонт  моих  грузовиков  и  за  четыре  часа
сверхурочной работы водителей по полуторной  цене.  В  итоге  я
потерял уйму денег в тот день.
     На  следующий  день  я  заканчивал  деловые  переговоры  с
человеком, которого пытался заполучить уже в течение двух  лет.
Сделка  не  была  особенно  важной,  но  она открывала дорогу к
хорошему  бизнесу  в  будущем,  поскольку  мой  партнер  владел
значительной  долей  доходной собственности: несколько кортов и
один или  два  жилых  дома,  а  также  контролировал  несколько
коммерческих  "углов"  и  оптации1  на ряд удачно расположенных
участков по всему городу. У него также часто появлялись  заказы
на  ремонт  и  строительство  новых  зданий,  которые он мог бы
размещать у меня. Если бы я ему понравился, он мог  стать  моим
постоянным заказчиком, причем с немедленной оплатой заказов, то
есть  это  был  тот  самый  случай,  когда можно себе позволить
работать за сравнительно небольшой процент прибыли.
     1Оптация  -  приобретаемая  при  уплате  известной  премии
привилегия  на покупку товара по заранее установленной цене и в
заранее условленный срок.

     Мы стояли  в  выставочном  павильоне,  что  рядом  с  моим
офисом,  и беседовали, и уже почти достигли соглашения. Там же,
рядом находился стенд не выгорающих на солнце красок - примерно
в трех футах от нас. Банки с краской были уложены в  аккуратную
пирамиду.  Клянусь,  что ни один из нас не прикасался к ней, но
она все же свалилась на  пол,  да  еще  с  таким  грохотом,  от
которого молоко киснет.
     Это  само  по  себе  было  достаточно  досадно, но на этом
"сюрприз" еще далеко не закончился! Крышка  с  одной  из  банок
слетела,  и  мой  предполагаемый  клиент  был  обрызган красной
краской с головы до ног. Он даже взвизгнул. Я боялся, что он  в
обморок  упадет.  Мне удалось отвести его обратно в офис, где я
безуспешно размазывал  пятна  краски  по  его  костюму  носовым
платком  и одновременно пытался его успокоить. Он был на взводе
как физически, так и душевно. ,
     - Фрейзер, - ярился он, - вы  должны  сжечь  того  клерка,
который  сшиб эти чертовы банки! Поглядите на меня! Этот костюм
стоит восемьдесят долларов, и он полностью испорчен.
     Не  торопитесь,  -  сказал  я  примирительно,   сам   тоже
сдерживая  свой  темперамент.  Я  никогда  не  стану оскорблять
человека только для того, чтобы угодить клиенту,  и  не  люблю,
когда мне говорят такое. - Никого ведь рядом не было, кроме нас
самих.  -  Вы полагаете, что это сделал я? - Вовсе нет. Я знаю,
что не вы, - я выпрямился, вытер руки,  подошел  к  конторке  и
достал чековую книжку. - Тогда это сделали вы!
     - Не  думаю, - ответил я терпеливо. - Сколько, вы сказали,
стоит ваш костюм? - Зачем вам это? - Я хочу дать вам чек на эту
сумму. Я не хотел на самом  деле  этого  делать,  поскольку  не
чувствовал  за собой никакой вины. Но это случилось и не по его
вине, в моем заведении.
     - Вы  так  просто  не  отделаетесь!  -  ответил  он   явно
неразумно. - Я имел в виду не цену костюма...
     Он  нахлобучил  шляпу  и  выскочил  на  улицу.  Я знал его
характер: он был у меня в последний раз.
     Именно такого рода вещи я и  имею  в  виду.  Конечно,  это
могла  быть  и  случайность  -  просто из-за неудачно сложенных
банок. Но это мог быть и полтергейст.  Случайности  ведь  не
случаются сами по себе.
     Дитворт  зашел  ко  мне  через день или два после того
дурацкого счета от Биддла. Меня втянули в  этот  продолжающийся
день  и  ночь круговорот изрядных неприятностей, и характер мой
стал постепенно портиться. Как раз в  тот  день  банда  цветных
рабочих-каменщиков  отказалась  работать,  потому  что какой-то
придурок накарябал на  некоторых  кирпичах  какие-то  каракули.
"Колдовские  знаки"  -  сказали  они и отказались прикасаться к
кирпичам. Так что я был  не  совсем  в  настроении  общаться  с
мистером Дитвортом. Думаю, что был с ним достаточно лаконичен.
     - Добрый  день,  мистер  Фрейзер,  -  сказал  он  довольно
любезно, - не могли бы вы уделить мне несколько минут?
     - Может, минут десять, - ответил я, взглянув на часы.
     Он поставил свой портфель около стула  и  достал  какие-то
бумаги.
     - Тогда  я  сразу перейду к делу. Это касается претензий к
вам доктора Биддла.  Вы  и  я  -  мы  оба  порядочные  люди.  Я
совершенно  уверен,  что  мы  сможем прийти к взаимоприемлемому
соглашению.
     - Биддл не  может  иметь  ко  мне  никаких  претензий.  Он
кивнул:
     - Мне   известно   ваше   мнение.  Конечно,  в  письменном
контракте нет ничего, что обязывало бы вас  заплатить  ему.  Но
есть  и другие правила, столь же обязательные, как и письменные
контракты.
     - Я не совсем понимаю вас.  Весь  мой  бизнес  идет  через
письменные контракты.
     - Конечно,  -  согласился  он,  -  это  потому,  что  вы -
бизнесмен. Но в различных профессиях - разные правила. Если  вы
идете  к  зубному  врачу  и просите его выдернуть у вас больной
зуб, и он делает это, то вы обязаны заплатить ему его  гонорар,
даже если вы перед этим не уславливались об оплате...
     - Действительно  так,  -  прервал  я  его,  - но здесь нет
никакой параллели. Биддл не выдернул у меня зуб.
     - В некотором смысле он все же  сделал  это,  -  настаивал
Дитворт.   -   Претензии   к   вам   касаются  предварительного
исследования - услуги, которая была вами заказана до подписания
контракта.
     - Да, но не было никаких  упоминаний  о  гонораре  за  эту
услугу.
     - Это как раз тот случай, когда неписаные правила вступают
в силу,   мистер   Фрейзер.  Вы  сказали  доктору  Биддлу,  что
беседовали со мной. Он понял  это  так,  что  я  предварительно
объяснил   вам   стандартную   систему   оплаты,   принятую   в
ассоциации... - Но я ведь не принадлежу к ассоциации!  -  Знаю,
знаю.  И  я  объяснил  это  директорам,  но они настаивают, что
какое-то урегулирование  должно  быть  произведено.  Я  сам  не
считаю,  что вина целиком на вашей стороне, но вы должны понять
и нашу позицию. Мы не сможем принять вас в члены ассоциации  до
тех пор, пока дело не улажено - из уважения к доктору Биддлу.
     - С  чего  вы  взяли,  что  я  собираюсь  вступать  в вашу
ассоциацию?
     - Не ожидал  я,  что  вы  займете  такую  позицию,  мистер
Фрейзер,  - он выглядел даже огорченным. - Ассоциация нуждается
в людях такого калибра, как вы.  Но  и  в  ваших  же  интересах
непременно  присоединиться к ассоциации, поскольку теперь будет
очень трудно получить эффективную  тауматургию  иначе,  чем  от
членов   ассоциации.   Мы  хотим  помочь  вам.  Прошу  вас,  не
усложняйте нашу