покойтесь, все будет о'кей.
   И  они  покинули  район   Монмаунт   ДМЛ-В-97.   Норвел   был   охвачен
беспокойством, Александра, хоть вся и кипела, но помалкивала. А  Вирджиния
за все утро не произнесла и двух слов.
   На  широкой  обводной  дороге  домов-пузырей  машина  остановилась,   и
водитель, не выключая мотор,  что-то  произнес  в  микрофон  рации.  Через
некоторое время подкатили еще две полицейские машины, и конвой  въехал  на
разбитое шоссе, которое  вело  в  Белли-Рэйв.  Когда-то  эта  дорога  была
шестиполосной автострадой, по которой утром и вечером проезжало сто  тысяч
автомобилей   жителей   пригорода.   Теперь   они    продирались    сквозь
полуразрушенные дебри из остатков ржавых фонарных  столбов,  искривившихся
остановок и каркасов рекламных щитов.
   Они тряслись по этой драной дороге несколько миль,  затем  свернули  на
боковую, которая была в еще худшем состоянии.
   Первое, что поразило Норвела - это запах.
   Второе было еще хуже. Жуткое ощущение того, что тебя предали,  возникло
в нем при взгляде на  Белли-Рэйв.  Можно  смириться  с  чем  угодно.  Если
человек  обречен  на  вечные  мучения  от  рака   кишечника   или   нищету
неизлечимого калеки, без средств и друзей, он может умудриться  продолжать
жить. И даже в этой жизни находить какие-то  маленькие  радости.  Но  если
опасности ожесточают его душу, и все, что происходит вокруг, оказывается в
тысячу раз хуже самых страшных кошмаров, то иссякают запасы душевных сил и
внутри остается одна пустота.
   А Белли-Рэйв был страшнее самых кошмарных снов, когда-либо мерещившихся
Норвелу.
   Полицейские  машины,  взвыв  сиренами,  обогнули  угол  и  остановились
посреди длинного  извилистого  квартала.  Из  сопровождающих  машин  вышли
полицейские. Лениво придерживаясь за рукоятки пистолетов,  они  стояли  по
колено в сорняках и мусоре.
   - Вот этот, пожалуй, подойдет, - произнес водитель  машины,  в  которой
они ехали. - Выходите!
   К счастью для Норвела, он не помнил, как пожитки их перенесли в дом под
взглядами обитателей Белли-Рэйв,  равнодушно  взиравших  на  происходящее.
Мгновение тому назад он еще сидел в полицейской машине, глядя  и  не  веря
своим глазам, на мерзкую  конуру,  которую  ему  предложили.  А  теперь  -
полицейские машины уехали, он сидит  на  перевернутом  чемодане,  а  рядом
хнычет Александра:
   - Норвел, мне нужно что-нибудь поесть, не то я совсем помру...
   Вирджиния тяжело вздохнула и поднялась.
   - Закрой рот, - спокойно сказала  она  дочери.  -  Норвел,  помоги  мне
поднять наверх большой чемодан.
   Она отшвырнула ногой мешавшие пройти консервные  банки  и,  не  обращая
внимания на дочь, направилась к лестнице.
   Норвел молча последовал за ней по узким ступеням, которые прогибались и
трещали под их весом. Верхний этаж "мансарда для вашей разросшейся  семьи"
был весь мокрый, но Вирджиния отыскала местечко, куда не  капал  дождь,  и
поставила туда чемодан.
   - Спускайся и займись остальными вещами, - скомандовала она. -  Я  хочу
переодеться.


   Прежде чем они успели разместиться, к ним нагрянули гости.
   Сперва прибыли трое мужчин в потрепанных дождевиках.
   - Полиция! - сказал один из  них,  тыча  чем-то  металлическим  в  лицо
Норвела. - Обычная проверка. Что у вас там  есть?  Какие-нибудь  ценности,
спиртные напитки, наркотики? Оружие, которое необходимо зарегистрировать?
   - Полиция только что отъехала, - запротестовал было Норвел.
   - Это, приятель, полиция из пузырного  города,  -  пояснил  мужчина.  -
Белли-Рэйв не входит в сферу ее деятельности. Лучше  прислушайся  к  моему
совету и не спорь с нами. Ну, так что у тебя там есть  такое,  что  должно
подлежать регистрации?
   - По-моему, ничего, - неуверенно пожал плечами Норвел. - Если только не
считать нашей одежды.
   Полицейские решительно направились к сумкам.
   - Только одежда? Ни оружия, ни спиртного?
   - Вы чертовски правы! Оружие у нас есть! - прозвучал  сверху  четкий  и
звонкий голос Вирджинии. - А ну, бездельники,  кругом  марш  и  убирайтесь
отсюда побыстрее, иначе будет хуже!
   Норвел, вытаращив глаза, смотрел на старомодный револьвер в руках жены.
   - Одну минутку, сестренка, - возразил один из "полицейских".
   - Вон отсюда! - гаркнула Вирджиния. - Считаю до пяти. Раз, два, три...
   Ругаясь, лже-полицейские сочли за лучшее убраться из дома.
   Вирджиния присела на ступеньку и передала револьвер Норвелу.
   - Держи, - спокойно произнесла она. - И при случае пользуйся.  Учти,  в
Белли-Рэйв нет полиции.
   Норвел осторожно поднял револьвер. Он был на удивление тяжелым, гораздо
тяжелее, чем казался.
   - Откуда у тебя эта штука?
   - Он всегда был у меня, - уныло ответила Вирджиния. - А  раньше,  когда
Тони был жив, принадлежал ему. Это  тебе  урок  -  здесь  не  прожить  без
пистолета.
   Подошла сияющая Александра.
   - Ты была великолепна! - с восторгом  выпалила  она.  -  Какие  мерзкие
скоты! Одному Богу известно, что могло бы со мной  случиться,  будь  здесь
только один Норвел.
   Она попыталась чмокнуть мать в щеку, но та оттолкнула дочь и смерила ее
холодным взглядом, после чего заговорила как-то странно и сухо.
   - Больше никакого сюсюканья, девка. С этого момента ты будешь  со  мной
тише воды и ниже травы. И с Норвелом тоже! Здесь мы не  позволим  никакого
вранья, притворства, хитрости или проявления плохого  настроения.  Научись
вести себя как положено, и мой тебе совет - поторопись! Один ложный шаг  с
твоей стороны - и ты вылетишь отсюда пулей. Я продам тебя.
   Лицо Александры исказилось от ужаса.
   - Или ты научишься  плавать,  или  утонешь.  Ты  теперь  в  Белли-Рэйв,
понятно? - бесстрастно продолжала мать. -  И  не  вздумай  хотя  бы  разок
забыть об этом. А теперь убирайся отсюда. Если ты не в  состоянии  украсть
что-нибудь и съесть, ходи голодная.  Но  не  возвращайся  сюда  до  самого
вечера!
   Девочка, онемев, не двигалась с места. Вирджиния взяла ее  за  плечо  и
вытолкнула в дверь, которую тут же захлопнула.
   Норвел глядел сквозь щель  в  досках,  которыми  было  забито  окно,  и
увидел, как Александра, плача, потащилась по разбитой дорожке.
   - Что ты говорила о какой-то продаже? -  нерешительно  обратился  он  к
Вирджинии - новой для него Вирджинии.
   - То, что слышал. Я продам ее. Это очень легко  сделать.  Всегда  можно
найти для ребенка хозяйку, которой она должна помогать  в  чем-нибудь.  Не
знаю, каковы сейчас цены, но когда мне было тринадцать  лет,  я  приносила
пятьдесят долларов.
   - Ты? - волосы у Норвела встали дыбом.
   - Я. Не какая-нибудь Вильгельмина Снодграсс или Зенобия Выверботтон. Я!
Твоя жена! Мне повезло, меня продали  не  в  дом,  а  "шестеркой".  Хозяин
занимался  марихуаной,  и  я  помогала  ему  завлекать  клиентуру.  Там  я
повстречала Тони. А теперь, если нет больше глупых  вопросов,  помоги  мне
распаковаться.
   У Норвела голова шла кругом.  Без  всякого  стыда  или  оправданий  она
уничтожала свою биографию -  ту  биографию,  которую  он  так  старательно
составил из "случайных" намеков и признаний в течении многих лет. "Она  не
хотела рассказывать об  этом",  но  каким-то  образом  Норвел  чувствовал.
Честные, работящие  родители,  скромная  бедная  жизнь  тружеников.  Тепло
родительских  чувств,  порожденное  необходимостью   взаимной   поддержки.
Изнурительная борьба в течении многих лет -  нечто  такое,  в  подробности
чего она не вдавалась, но честное и открытое. Знакомство с Тони Эллистоном
- обаятельным простолюдином из числа  участников  Дня  Состязаний.  Совсем
неплохим парнем. Но это не было любовью,  Норвел,  совсем  не  то,  что  у
нас...
   Ему казалось, что  он  чертовски  проницателен.  Из  этих  разрозненных
фрагментов он составил нечто  цельное,  улыбаясь  собственному  уму  из-за
того, что ей-то невдомек, сколь много ему о ней стало известно.
   А она, на  самом  деле,  выворачивала  карманы  покупателей,  проданная
торговцу наркотиков своими родителями.


   Послышался стук в дверь.
   - Если эта дрянь вернулась раньше,  чем  я  ей  велела...  -  процедила
сквозь зубы Вирджиния, однако тут же вскрикнула, распахнув дверь.
   Норвел, к великому своему удивлению, обнаружил, что направил  револьвер
в грудь стоящего перед ним верзилы.
   Гость быстро поднял вверх огромные ручищи и, улыбаясь, произнес:
   - Не стреляйте, мистер. Я человек безвредный. Я знаю, что не красавчик,
но тем не менее вреда никому не причиняю. Я зашел сюда, чтобы помочь  вам.
Показать, где зарегистрироваться и все такое. Меня зовут Шеп. Я с вами без
обмана.  Покажу  лучшие  места,  где  можно   раздобыть   дров,   просвещу
относительно здешних банд. Я прослышал, что у вас есть девушка. Вы  можете
ее продать. И я посоветую  вам,  какую  взять  цену.  Вы  хотите  заняться
каким-нибудь бизнесом? Я познакомлю вас с нужными людьми,  и  они  помогут
вам с конопляными семенами. Если у вас есть настоящие деньги, я сведу  вас
с поставщиками сахара и теми, кто может сдать в аренду отличный самогонный
аппарат. Я всего лишь Шеп, мистер. Я просто стараюсь для других.
   - Не своди с него пистолет, Норви, - приказала Вирджиния. - А ты,  Шеп,
заходи и присаживайся. Что тебе нужно?
   - Немного подзаработать, - признался верзила, улыбаясь, как ребенок.  -
Лучше всего наличные; Я просто с ума схожу  -  такой  дождь.  Смывает  всю
краску. А она стоит недешево, особенно хороший лак.
   - Вы маляр? - глупо спросил Норвел, опуская пистолет.
   - И маляр тоже. За пятьдесят долларов я могу достать все, что нужно для
работы. Только проблема, как раздобыть эти полсотни.
   - С таким телосложением можно раздобыть все, что угодно.
   Шеп, как бы извиняясь, пожал плечами.
   - Не таким способом, как вы думаете, никакой грубости. Во всяком случае
с тех пор как я стал маляром.  Нельзя  быть  полудевственницей.  Теперь  я
выполняю поручения.
   Он  опустил  руки,  глядя  на  них   из-под   низко   нависших   бровей
неандертальца.
   Вирджиния приняла решение.
   - Норвел, дай ему пятьдесят долларов.
   Норвел метнул в сторону жены испуганный взгляд. После такой  выплаты  у
них останется всего восемнадцать долларов и шестьдесят  пять  центов.  Она
улыбнулась и пренебрежительно произнесла:
   -  Не  беспокойся.  Он  не  удерет.  В  Белли-Рэйв  нигде  надолго   не
спрячешься.
   Затем обернулась к Шепу:
   - Отработаешь. Неделя напряженной  работы,  понятно?  Дворовый  туалет,
наверное, полон до краев. Дымоход, похоже,  завалился.  Нам  нужны  дрова,
ремонт. Кроме того, мой муж здесь никого не знает, не знает даже, как себя
вести, и может нарваться на неприятности. Присмотришь за ним?
   -  За  полсотни?  Разумеется!  -  просиял  Шеп.  -  За  девчонкой  тоже
присмотреть?
   - Нет! - отрывисто бросила Вирджиния.
   - Ваше дело, - кивнул верзила. - Но ей будет здесь, ой, как не  сладко.
Можно получить деньги сейчас? Все необходимое достану за два-три дня.
   Норвел отсчитал пятьдесят долларов и отдал Шепу.
   - О'кей! - верзила был явно доволен. - Теперь регистрация. А по  дороге
все, что мне понадобится.
   Они направились под проливным дождем к полуразрушенному зданию, которое
охранял похожий на крысу мальчишка лет двенадцати.  Шеп  что-то  прошептал
ему на ухо, и мальчишка, подняв голову, громко свистнул.
   Норвел вытаращил глаза. Дети! Повсюду. Появившиеся из-под земли. Все  с
крысиными лицами, они появлялись так тихо и неожиданно,  словно  падали  с
неба вместе с дождевыми каплями.
   - Черти объединились с Гренадерами Геринга. По всему Вест-Сайду  пьянка
будет до упаду, - начала говорить дикая на вид девчонка лет тринадцати.
   - Я спешу, Дана. Ты можешь достать материалы или нет?
   - Кто сказал "нет", ты или я? Я сказала, что для этого нужна выпивка. А
ну, Братья Кролики, инспекторский рейд!
   Глаза детей вспыхнули. Норвел пытался понять, что она имела в виду.
   - Ладно, ладно, - проворчал Шеп и отдал Дане пятьдесят долларов.
   Девочка тихо  свистнула,  и  дети  исчезли  так  же  незаметно,  как  и
появились.
   Норвел был переполнен вопросами, и пока они тащились по лужам, его  так
и подмывало расспросить. Но он уже многому научился здесь.
   Жилищный  уполномоченный  находился  в  непримечательном,  к  удивлению
Норвела, доме. Он считал, что  чиновнику  положено  жить  в  ДМЛ-доме.  Во
всяком случае, должность давала ему такую возможность.
   Их уполномоченный оказался угрюмым старикашкой, который стал  монотонно
бубнить Норвелу:
   - Никогда не расставайтесь со своими  карточками.  Потрудитесь  внушить
это жене и  девчонке.  Оформление  дубликатов  карточек  требует  немалого
труда. И вы, возможно, изрядно проголодаетесь за ту неделю, пока будете их
дожидаться, если потеряете. Как глава семьи вы получаете тройной паек, еще
один отдельный паек - вашей жене. Ваша дочь ест много?
   Норвел неопределенно кивнул.
   - Ну, что ж, тогда мы дадим ей взрослый паек. Видит небо, в еде  у  нас
недостатка нет. Посмотрим, когда вам  надо  отмечаться.  Так,  по  средам,
между тремя и пятью.  Очень  важно  придерживаться  назначенного  времени,
иначе здесь иногда бывает сутолока. Все ясно? За  карточками  лучше  всего
приходить  группой.  Шеп  вам  расскажет,  почему.  Это  избавляет   от...
неприятностей. А мы не хотим, чтобы здесь  возникали  неприятности.  -  Он
сурово  обвел  их  взглядом  и  торжественно  добавил:  -  Пожалуйста,  не
добавляйте хлопот в моем микрорайоне. Есть еще ТВ, не так ли?
   Он заглянул в список, бормоча что-то себе под нос.
   - Так вот, ваши карточки дают вам и вашей семье право занимать места на
открытой трибуне на всех матчах и Днях Состязаний. - Эти  слова  разрывали
сердце Норвела. - Бесплатный проезд, разумеется. Надеюсь, вы  этим  будете
пользоваться. Какой смысл сидеть дома с  грустными  мыслями,  когда  двери
всегда открыты...
   - И это все, что он может сделать для нас и всех остальных?  -  спросил
Норвел у Шепа.
   Шеп вопросительно посмотрел на него.
   - А разве есть что-то все, что можно для нас сделать? Давай-ка не будем
мудрствовать, а лучше поищем дрова.



12

   Мандин перепробовал все. Нормы Лавин не было нигде, след ее потерялся.
   Сначала, разумеется, Мандин обратился в полицию  и  когда  сказал,  что
Норма Лавин проживает в Белли-Рэйв, полицейские едва  не  рассмеялись  ему
прямо в лицо.
   -  Послушайте,  мистер,  -  любезно   пояснил   сержант,   занимавшийся
исчезнувшими людьми. - Одно дело - люди. А "белли-рэйверы"  -  это  совсем
другое. Разве они числятся в списках налогоплательщиков? У них  нет  такой
привилегии. Мы можем разыскать пропавших без вести лиц, безусловно. Но эта
девушка "лицом" как таковым не является. Она - "белли-рэйвер".  -  Сержант
философски пожал плечами. - Может быть, ей просто взбрело в голову рвануть
оттуда.  Может  быть,  она  подвернула  ногу  и  свалилась  в  канаву  или
канализационный люк. Все возможно.
   И все же, на всякий случай, сержант  любезно  записал  фамилию  Чарльза
Мандина.
   Мандин, тоже на всякий случай, приобрел пистолет и начал на свой  страх
и риск наводить справки в Белли-Рэйв. Множество людей видели  Норму  и  ее
древний кадиллак в день исчезновения. Но не после.


   В течении  целой  недели  Макдин  регулярно  приезжал  в  дом  Лавинов,
нагрузившись различными продуктами. Он обнаружил, что Райан выкачивает  из
него наличные для наркотиков.
   Без сестры Дон Лавин  погрузился  в  некое  подобие  кататонии.  Райан,
иногда хладнокровный и  самоуверенный  (наполнив  свой  желудок  опиумом),
иногда сотрясаемый рыданиями, умолял Мандина сделать хоть что-нибудь.  Они
вызвали врача.
   Врач нанес один визит, во время которого Дон Лавин,  обуянный  какой-то
вспыхнувшей в нем гордостью, добродушно и остроумно подшучивал над врачом.
Бросив негодующий взгляд на Мандина, врач ушел, а Дои снова  впал  в  свою
сумеречную печаль.
   - Что теперь? - с горечью произнес Мандин.
   Райан проглотил последнюю таблетку и сказал Мандину, что теперь.
   И Мандин обнаружил, что звонит Вильяму Чоуту IV.


   Кабинет бедняги Вилли  был  чуть  меньше  взлетного  поля.  Он  молнией
пересек его, чтобы заключить в объятия старину Чарльза.
   - Я так рад, что ты пришел, - захлебывался он.  -  Меня  сюда  посадили
после того, как умер старик Стерлинг. Это, понимаешь, был его кабинет. Так
что, когда умер, посадили сюда...
   - Понятно, - дружелюбно произнес Мандин, - сюда посадили тебя.
   - Точно. Чарльз, как насчет того, чтобы пообедать вместе?
   - Может быть, Вилли, мне нужна помощь.
   Тот с упреком посмотрел на Чарльза.
   - Я надеюсь, это не касается моей работы? Дружище, ты не представляешь,
какое гнусное место здесь у меня.
   Ну  что  ж,  подумал  Мандин,  руководители   фирмы   преуспели,   вбив
одну-единственную мысль в его голову. Две было бы уже чересчур.
   - Нет, - сказал он. - Мне нужно узнать, когда и где  должно  состояться
собрание акционеров "ДМЛ-Хауз".
   - Не знаю, - блаженно улыбаясь, ответил Вилли. - Ведь  об  этом  должна
быть публикация. Ну, хотя бы в газете.
   - Да, Вилли. Весь фокус - выяснить, в какой именно  газете.  До  стране
их, возможно, около пятидесяти тысяч, а закон просто  гласит,  что  должно
быть объявление в одной - и при том не обязательно на английском языке.
   Взгляд Вилли стал печальным.
   - Я говорю только по-английски, Чарли, - застенчиво признался он.
   - Я знаю. Не мог бы ты обратиться в отдел исследований периодики  вашей
фирмы?
   Вилли энергично закивал.
   - Разумеется. Все, что угодно. Всегда рад услужить тебе.
   Вилли без уверенности в голосе спросил по интеркому, есть ли  вообще  в
фирме отдел  исследований  периодики.  Получив  утвердительный  ответ,  он
попросил связать его с этим отделом. Через полчаса,  после  многочисленных
уточнений и запросов, какой-то  компьютер  прокряхтел,  что  объявление  о
собрании  акционеров  "ДМЛ-Хауз"  напечатано  в   газете   калифорнийского
городишка Ломпок. И что само собрание назначено  на  послезавтра  в  офисе
2003 административного центра города Моррис-таун, штат Лонг-Айленд.
   - Вот как! - удивился Вилли. - Похоже, они не слишком хотят, чтобы  это
собрание посетило много народа.


   На следующее утро Мандин ждал, когда прозвенит  звонок,  возвещающий  о
начале работы Нью-Йоркской биржи, у двухдолларового билетного окошка.
   Он нервно рассматривал скомканный листок  с  инструкциями  Райана.  Они
были очень точными, за исключением одного.
   В них ничего не говорилось о том, как раздобыть  две  тысячи  долларов,
чтобы сделать их эффективными. Мандин выругался про себя, пожал плечами  и
быстро нажал  номер  145.  Медеплавильная  корпорация  "Анаконда  Коппер".
Мандин бросил в щель свой жетон, нажал рычаг и  оторвал  квитанцию.  Возле
19999 других окошечек этого гигантского зала то же самое  проделали  19999
других  вкладчиков.  А  на  улице  десять  тысяч  опоздавших  гудели,  как
потревоженный улей, дожидаясь своей очереди.
   Рынок заработал.
   На многогранном табло в центре зала вспыхнули на  мгновение  и  погасли
тысячи огоньков.  Затем  зажглись  неподвижные  надписи.  Начали  работать
компьютеры, освещавшие состояние дел на бирже.
   Мандин навел бинокль на сто сорок пятую строку, но удержать ее  в  поле
зрения было очень трудно - так дрожали его руки.
   Прозвенел звонок, и на 145 строке зажглось: плюс три пункта.
   Огромный зал задрожал  от  гула,  в  котором  непристойное  трехсловное
восклицание  Мандина  было  лишь  одной  двадцатитысячной  частью.   Всего
двадцать шесть процентов выручки, - простонал он. Ради них не стоило  даже
спешить к окошку выдачи.
   Проходивший мимо маклер с засаленным значком  члена  биржи  на  лацкане
произнес:
   - Эге, приятель, интересуешься металлами.
   - Не ваше дело, - огрызнулся Мандин. У него не было времени якшаться  с
мошенниками, предлагающими залежавшийся товар.
   Он повел биноклем по табло, пытаясь разобраться, как  начался  день  на
бирже.  Услужливый  дисплей