Посмотрим на порт Нью-Йорк. Но не  сейчас,  когда  его  грязно-черные
воды омывают окраины Белли-Рэйв, а во  времена  старого  Нью-Йорка,  когда
Белли-Рэйв был новеньким, с иголочки, и штукатурка на стенах его домов еще
не растрескалась.
   В те времена эта гавань была полна океанских  судов  (вы  помните,  что
собой представляет судне?). А между берегами островов Манхэттен  и  Джерси
курсировали паромы. В середине двадцатого столетия их было  множество,  до
десятка линий. Одни были старыми, другие - новыми. Одни - быстрыми, другие
- тихими...
   Железным  дорогам  тогда  принадлежали  две  паромные  линии.  (Помните
железные дороги?)
   Одну  из  них  обслуживала  прекрасная  флотилия  из  шести   судов   с
водоизмещением  в  несколько   тысяч   тонн,   со   стальными   корпусами,
построенными на верфях Ньюпорта. Их курс прокладывали с  помощью  радаров,
грузы на палубах были размещены ровно и аккуратно.
   А вот другая флотилия состояла из трех ржавых  небольших  посудин.  Они
еле волочились через пролив и причаливали к разбитым древним дебаркадерам.
   И  вот  парадокс  -  ржавые  паромы-ломовики  принадлежали  богатой   и
процветающей  железной  дороге.  А  оснащенные   радарами   гиганты   были
имуществом корпорации, которая находилась в руках судебных исполнителей  в
течение сорока лет, так как давно прогорела.
   Позвольте перефразировать словарь:
   БАНКРОТСТВО (существ.) - состояние дел, до  которого  фирму  довели  не
владельцы, а незаинтересованные менеджеры.
   Следовательно,  это  естественное  и  предпочтительное  состояние   для
Большого Бизнеса.
   - Ладно, ладно, -  упрямо  твердил  Мандин.  -  Не  повторяйте,  Райан.
Финансы - это дело Котта, а не мое. Корпоративное законодательство -  ваше
дело, и тоже не  мое.  Вы  утверждаете,  что  необходимо  довести  ДМЛ  до
банкротства, и мне не остается ничего другого,  как  не  мешать  вам.  Но,
должен заметить, что мне очень не по душе эти методы!
   Райан,  поморщившись,  переменил  позу  на  продавленном  диване.   Его
состояние вызывало тревогу у Мандина: цвет лица бледно-желтый, под глазами
- черные круги. Очевидно, старый идиот  совсем  ничего  не  ел  в  течение
нескольких последних недель. Но когда он  говорил,  в  его  словах  звучал
вполне здравый смысл.
   - Когда вы идете к врачу, - продолжал Райан, - чтобы спасти свою жизнь,
разве вы жалуетесь на вкус лекарств?
   Мандин ничего не ответил и стал расхаживать по комнате.
   Уложив в постель Дона, вернулась  Норма,  села  и  устало  налила  себе
рюмку.
   - Дрянь, - пожаловалась  она,  скорчив  гримасу.  -  Никак  не  удается
получить приличный самогон. Мандин, ну как там акции?
   - Норма... Если вы еще раз спросите об этом, клянусь, я встану  и  уйду
отсюда. Не знаю, как там акции. Может быть, мы не сумеем  представить  их.
Нет, так нет. Сегодня у меня был трудный день, и  сейчас  я  больше  не  в
состоянии творить чудеса. Может быть, нам удастся завтра утром  отделаться
от этого Котта и остальных.
   - Скорее всего, нет, -  покачала  головой  Норма,  вызывающе  глядя  на
Мандина.
   Было  уже  заполночь,  но  Райану  хотелось  услышать  обо  всем,   что
произошло. И всем им следовало  тщательно  спланировать  завтрашний  день.
Мандин,  как  можно  подробнее,  рассказал  о  собрании  акционеров  и   о
последующей беседе в доме Хаббла. Ни одна мелочь  не  была  оставлена  без
внимания.
   Около часу ночи к ним присоединился Норвел Блай.  Впуская  его,  Мандин
удивленно посмотрел на коротышку.
   - Просто хотел убедиться, не нужна ли еще какая-нибудь помощь  с  нашей
стороны сегодня ночью, - с живостью в голосе пояснил Норвел. Ему  нравится
все это, с некоторым раздражением подумал Мандин  -  до  него  все  еще  с
трудом доходило, что значит для Белли-Рэйв работа, любая работа, какой  бы
ни была плата за нее.
   - Кто это "мы", Блай? - почти крикнула Норма.
   - Я и Кролики, - ухмыльнулся он. - По дороге  меня  остановила  Дана  и
попросила  передать  вам,  что  Гренадеры  выставили  поблизости   патруль
примерно в десять часов, но Кролики о нем позаботились. Не знаю,  пытались
они напасть на вашего брата или нет.
   - Я не видела здесь никаких Кроликов, когда  мы  вернулись,  -  сказала
Норма.
   - И не увидели бы! - рассмеялся Блай.
   - Мне кажется, Норвел, сейчас вы вряд ли сможете быть полезны, - строго
сказал Мандин.
   - Вы хотите сказать, чтобы  я  не  совал  свой  нос  в  чужие  дела?  -
поинтересовался Блай. - Хорошо. Если вам  что-нибудь  понадобится,  только
скажите. Договорились?
   Он развел руками, улыбнулся и направился к двери.
   - Погодите, Блай! - остановил его Райан. - Мандин... Норма... подойдите
ко мне на минутку.
   Мандин и девушка повиновались его приказу.
   - Не мешало бы выяснить, - тихо произнес старик, - может ли он быть нам
полезен, так сказать, с медицинской точки зрения. Для Дона.
   - Райан! - резко возразил ему Мандин. - Вы же сами говорили, что нельзя
прибегать к этому! ДМЛ не позволит нам. Применение без разрешения  техники
кондиционирования, вспомнили? На ставке 14  миллиардов.  Если  мы  нарушим
закон, то ДМЛ...
   - Помолчите, Мандин,  -  оборвала  его  Норма.  -  Райан  прав.  Сейчас
ситуация изменилась. Нас поддерживает Котт, Хаббл и Нельсон.
   Несколько минут они сидели молча. Наконец, Мандин отрицательно  покачал
головой и произнес:
   - Если и предпринимать попытку рекондиционировать  Дона,  то  это  надо
делать совсем не так.  Если  уж  нарушать  закон,  то,  по  крайней  мере,
скрытно, не ставя об этом в известность всех беспризорников в  Белли-Рэйв.
Я уже говорил об этом вам раньше, Райан.  Мне  не  нравятся  ваши  грязные
методы. Мы сумеем так или иначе, но  только  законным  образом  произвести
рекондиционирование Дона. Ведь теперь мы набрали кое-какую  силу  и  можем
испросить  судебный  ордер,  сделать  соответствующий,  по  крайней  мере,
запрос...
   - И будем иметь акции завтра утром, - закончил за него Райан. - Отлично
у вас получается, Мандин.  Что  ж,  я  не  против,  если  вы  сумеете  это
провернуть. Однако, я не пренебрегал бы помощью этого человека...
   - С чего вы взяли, что Блай сможет нам  помочь?  -  возмущенно  выпалил
Мандин. - Предположим, мы попросим его, но  из  этого  ничего  не  выйдет?
Тогда наши затруднения станут общеизвестны, и мы будем находиться все  там
же, где и сейчас!
   - Разрешите мне  попробовать,  мистер  Мандин,  -  отозвался  от  двери
Норвел.
   Мандин недоверчиво посмотрел на него.
   - Я умею читать по губам, - извиняющимся тоном  произнес  Блай.  -  Вы,
наверное, забыли,  что  я  глуховат.  Я  уверен,  что  Дана  сумеет  найти
подходящего врача. Все, что от вас требуется - это  обратиться  к  ней  за
помощью.
   Мандин упал в кресло и застонал.
   - Это конец, - с горечью произнес он. - Один сообщник  за  другим!  Еще
один болтливый язык!
   - Я бы не стал говорить в подобных выражениях о Дане, мистер Мандин,  -
встревоженно произнес Блай. - Вспомните, что она для вас сделала!
   - А кто имеет что-нибудь против нее?  Но  ей  всего-навсего  тринадцать
лет! Какой ребенок в состоянии держать язык за зубами? Я не  отрицаю,  она
очень помогла нам отыскать мисс Лавин, но это вовсе не означает, что у нее
сверхчеловеческие способности. Я решительно отвергаю все, что связано хотя
бы с малейшей возможностью разглашения даже наших  помыслов  обратиться  к
подпольному  врачу.  -  Он  запнулся,  услышав,  что  Блай   издал   звук,
подозрительно похожий на едва сдерживаемый смешок. - В чем дело, Норвел?
   - Да, нет, ничего, мистер Мандин, - извинился Норвел, овладев собой.  -
Вы только... как бы это сказать... недооцениваете эту девчушку!
   - Да, девчушку! - с вызовом отозвался Мандин. - Я не  забываю,  что  ей
всего тринадцать лет!
   - Конечно, - застенчиво произнес Блай, затем спокойным голосом добавил:
- Дана, зайди сюда.
   Заскрипели ступеньки, и с чердака стала спускаться Дана.
   - Понимаете ли, мистер Мандин, - начал Блай.  -  Кролики,  практически,
вездесущи. Дана, ты можешь отыскать доктора, который вылечил бы парня?
   Дана выслушала и сказала:
   - Здесь есть одна толстуха, Гесси-Две-Тонны. Когда один  раз  она  была
кондиционирована, то ее приятель, доктор, никак не мог поладить с  другими
девчонками. Ему пришлось вылечить подружку. Он отыскал  одного  диагноста,
который в знак солидарности с коллегой по профессии нашел хирурга...


   Телефонный разговор с Коттом был долгий, и  наверное,  обошелся  ему  в
круглую сумму. Теперь у Мандина была зацепка.
   Всегда подозрительная Норма глядела на брата, засыпающего под действием
анестезии.
   - Он мог оставить Дона  идиотом.  Ведь  это  наилучший  способ  замести
следы, - сердито обратилась она к Мандину.
   Тот тяжело вздохнул. Из операционной  потянуло  едва  заметным  запахом
обуглившейся  под  лазером  кости.  Самый  напряженный  момент   -   когда
поднимается  черепная  коробка.  Затем  вставляются  электроды,   по   ним
пропускают мини-токи, которые блокируют один участок коры головного мозга,
возбуждая одновременно другой, подавляют один рефлекс, высвобождая другой,
восстанавливая таким образом память индивидуума.
   Дон открыл глаза и улыбнулся Норме.
   - Привет, сестричка. Мне теперь гораздо лучше.
   Норма разразилась слезами. Доктор Ниссен облегченно вздохнул.
   - Проверьте блокировку памяти, - предложил он Мандину, но Дон  не  стал
дожидаться.
   - Вы имеете в виду акции? - спросил он. - С ними все в порядке.  Они  в
сейфе N_27993, Первого Национального Банка в Кошоктоне. Ключ не нужен. Для
идентификации требуются мой снимок и отпечатки пальцев. А так  же  кодовая
фраза: "Грег, друг мой, это все теория и вечнозеленое дерево жизни". Гете.
Эту строку не раз цитировал отец.
   - Ты помнишь и все остальное? - спросила сквозь слезы Норма.
   Дон поморщился.
   - Приходится. Все пятьдесят часов, в течении которых меня обрабатывали.
Вот это было бы неплохо забыть.
   - Какое варварство, - пробормотал врач. - Мы все здесь правонарушители,
но я рад, что вы обратились ко мне.
   Управляющий аэропортом "Брик-Карго" скептически смотрел на них.
   - Разумеется, мы даем напрокат. Так  вот,  я  позволю  себе  повторить.
Бронированный вертолет. Рейс к Первому Национальному  Банку  в  Кошоктоне.
Там к вам присоединится вооруженная охрана. Обратный перелет  в  Монмаунт.
На борту вертолета вас будет четверо. Все верно?
   - Да, - кивнул Мандин.
   - Двенадцать с половиной тысяч долларов, - объявил управляющий,  быстро
сосчитав на  бумажке.  -  Самый  большой  и  быстрый  вертолет  с,  шестью
охранниками.
   Изъятие акций из сейфа прошло гладко, как по маслу.  Кондиционированный
клерк  вручил  Дону  небольшой  ящичек.  В   нем   находились   документы,
подтверждающие двадцатипятипроцентную долю Дона Лавина в основном капитале
фирмы ДМЛ. Мандин изумленно проверил их,  как  только  они  поднялись  над
улицами  Кошоктона.  Акции  номинальной  стоимостью  в  три  с   половиной
миллиарда долларов, - повторял он себе не переставая.
   Весь обратный путь в Монмаунт они почти не разговаривали.


   - Ну, что, помогло, Дон? - спросил Хаббл.
   - Если это все окажется напрасным... - заметил Котт.
   - Сколько все это стоило? - поспешил Нельсон.
   - Спасибо, у меня все в порядке, - вежливо ответил Дон Лавин.
   - И, между прочим, - небрежно добавил  Мандин,  -  мы  уже  побывали  в
Кошоктоне. Так что  теперь  нет  необходимости  в  оформлении  дубликатов,
джентльмены.
   Они  проверили  подлинность  документов,  жадно  пожирая  их   глазами,
испытывая ужас перед суммой, которую видели их глаза.
   - Мы теперь не  отступимся!  -  торжествуя,  воскликнул  Котт.  -  Ждем
следующего собрания акционеров. Три месяца  -  вполне  достаточное  время,
чтобы расшатать фирму и  собрать  необходимое  нам  большинство.  Господи,
большинство! Тогда к черту всякие подставные лица, к черту эти голосования
по доверенности!
   Они, перебивая друг друга, взахлеб говорили  о  контрольном  пакете,  о
совместных договоренностях, и Мандин, глядя на  этих  финансовых  воротил,
неожиданно увидел хищников из джунглей. Он  тряхнул  головой,  и,  иллюзия
исчезла.  Но  он  уже  не  мог  отогнать  мысли  об  огромном  прожорливом
травоядном животном, коим представлялось ему ДМЛ.  И  со  всех  сторон  ее
обжирали мелкие  хищники  с  острыми  зубами.  Даже  Норма  ощущала  нечто
подобное.
   - Папа никогда не имел в виду... - она с трудом  умолкла  и  бросила  в
сторону заговорщиков ненавидящий взгляд.  Затем  устало  произнесла:  -  К
черту.  Извините  меня.  Я  ведь,  как-никак,  не   принимаю   участия   в
голосовании.
   И она вышла из комнаты.
   - А теперь, - произнес Котт, едва ли заметивший уход Нормы, - возможно,
пока мы доводим ДМЛ до банкротства, контрольным  пакетом  могут  завладеть
Грин и Чарльзуорт. Не думаю, что  это  произойдет,  но  береженого  и  Бог
бережет. Они, конечно, непременно вылезут на свет божий, это без сомнения.
Поэтому, Чарльз, ни в коем случае не пытайтесь сами браться за  это  дело.
Доверьте его нам. Понятно?
   - Понятно, - кивнул Мандин.
   - Грин,  Чарльзуорт...  Банкиры,  субсидирующие  страховые  компании  и
банки. Где только не появляются эти имена...
   - Значит, сейчас нам остается опасаться только Грина и Чарльзуорта?
   - Нет, -  честно  признался  Котт.  -  Это  очень  долгое  и  серьезное
предприятие, Мандин. Банкротство - очень хитрая штука, даже  тогда,  когда
капитал корпорации сравнительно невелик.
   - И вы твердо решили прибегнуть к банкротству?  Разве  нельзя  добиться
своего голосованием или при помощи манипуляций с нашими акциями на бирже?
   - Если что-нибудь  приведет  к  тому,  что  против  нас  будут  Грин  и
Чарльзуорт, - пояснил Котт, - то иначе нельзя. Простой  шантаж  и  взятки,
банкротство и крах, иначе не остановишь маховик.
   Мандин, мало что понимая, обеспокоенно поглядывал на Дона.
   - Что стряслось с Нормой? - спросил он.
   - Не обращайте внимания, - отмахнулся Дон. - Папа  посвятил  всю  жизнь
своему изобретению. Это был его священный долг перед людьми. Он  наставлял
нас, чтобы оно было направлено на пользу  всему  обществу.  И  ей  глубоко
запали в душу эти заветы. Забудьте об этом. - Он улыбнулся, но взгляд  его
оставался все таким же скрытым, как и до  операции,  проведенной  доктором
Нессеном. - Кто вам больше всего по душе на Дне Состязаний?  -  неожиданно
спросил он.



18

   - Вы должны быть осторожны, - сказал Мандин. - Никому не говорите,  что
представляете ДМЛ. Вы всего-навсего любитель.
   - Понятно, мистер Мандин, - кивнул Норвел Блай.
   Мандин задумался.
   - Если  бы  мы  только  могли  действовать  открыто  вместо  всей  этой
закулисной возни. Ну, что ж,  дела  идут  неплохо.  Вы  уверены,  что  все
поняли?
   - Совершенно уверен, мистер Мандин,  -  произнес  Норвел  и  неожиданно
подмигнул, глядя на сомневающееся лицо Мандина. -  Ух,  и  зададим  мы  им
трепку, дружище, - сказал он и вышел.
   Позже,  в  здании   "Дженерал   Рикрейшенз",   Норви   не   был   столь
самоуверенным. Это была контора, где  он  пережил  столько  трудных  дней.
Именно здесь молодой Стимменс перерезал ему глотку. Именно через эту дверь
Канделла вышвырнул его из фирмы.
   Электронная  секретарша  известила  Канделлу,  и  Норви  снова   ощутил
уверенность в себе.
   Канделла встретил его на пороге с широкой улыбкой.
   - Норви, приятель! - завопил он. - Черт побери, очень рад тебя  видеть!
Как твои дела?
   - Доброе утро, Канделла, - вежливо произнес Норвел и убрал  руку,  едва
Канделла слегка прикоснулся к ней.
   - Что привело тебя ко мне, дружище?
   - Буду краток. Вы получили мое письмо?
   - Разумеется, Норви. Ты здесь, на  самом  деле,  в  отношении...  -  он
быстро обвел взглядом вокруг и тихо добавил: - этой ДМЛ?
   - Именно  так.  Речь  идет  о  ДМЛ.  Но  учтите,  ничего  официального.
Подчеркиваю, ничего.
   - Разумеется, Норви!
   - И вы мне обещаете хранить в строгом секрете все, что я вам расскажу?
   - Конечно!
   - Никому ни слова?
   - Ни-ни...
   - Хорошо. Одним словом, Канделла, мы подали жалобу.
   - Жалобу?
   - О, не на вас. Понятия не имею, насколько плохо или хорошо  вы  ведете
сейчас дело, да к тому же, в любом случае, оно не имеет никакого отношения
к ДМЛ. Мои компаньоны даже в мыслях не имеют намерений вмешиваться в  дела
другой корпорации.
   - Разумеется, - кивнул Канделла.
   - Наша жалоба имеет отношение к домам-пузырям, Канделла. Один  из  моих
компаньонов - весьма крупный акционер ДМЛ. Мы прослушали, ну, так сказать,
отчеты. Буду с вами откровенен - мы не смогли проследить их  источник.  Но
они вызывают тревогу, Канделла. Очень сильную тревогу. Настолько  сильную,
что я не в состоянии повторить услышанное, не смею даже намекнуть  на  то,
чего это касается. Вам это понятно, не так ли?
   - Разумеется, мистер... разумеется, Норви!
   - Задам вам несколько вопросов, не давая каких-либо пояснений, почему я
их задаю. Двадцать восемь тысяч надувных домов,  которые  сдает  в  аренду
фирма  "Дженерал  Рикрейшенз",  почти  целиком  заняты  женатыми   парами,
насколько мне это известно. Какое количество  таких  браков  бесплодны?  И
какой процент дефективных детей, родившихся у жильцов,  проживают  в  этих
домах?
   Канделла был готов лопнуть от любопытства.
   - На это я сейчас не могу ответить, - произнес он, - но...
   - Конечно, вы не знаете, - нетерпеливо  перебил  его  Норвел.  -  Я  не
задаюсь целью задавать вам прямые вопросы. Нет никакого смысла  распускать
слухи, но если вы сможете это  выяснить  втихомолку,  я  буду  вам  весьма
признателен. - Он извлек  красочную  визитную  карточку  Мандина,  которую
удалось напечатать за одну ночь. - Здесь номер моего телефона.  Запомните,
я вам ничего не предлагаю - это было  бы  неэтично.  Но  проделанная  вами
работа будет по достоинству оценена мною и моими компаньонами. Мы покажем,
какими благородными мы можем быть, Канделла. Прощайте.
   Он вежливо поклонился.
   - Эй, Норви! - вскричал Канделла. - Куда же вы уходите? Может быть,  вы
останетесь и пообедаете со мной? Выпьем по маленькой и все такое...
   - Простите. Боюсь, что не смогу.
   - Норви, дружище, - запротестовал Канделла, - все давно забыто. Мы  так
соскучились по вас. Особенно Стимменс. Не знаю даже, чем мне  оправдаться,
если вы не захотите отобедать с нами.
   - Стимменс? - нахмурившись,  задумчиво  произнес  Норвел.  -  Извините,
Канделла. Передайте ему  от  меня  привет  и  скажите,  что  я  его  часто
вспоминаю.
   С этими словами он вышел. В этот день у Норвела дел  было  невпроворот.
Кроме "Дженерал Рикрейшенз", он должен заглянуть к Хуссейну и еще в добрый
десяток баров в Монмаунт-сити. К вечеру он чертовски устал, но  был  очень
доволен и на три четверти пьян. Последнее свое поручение  он  выполнил  со
смешанным чувством грусти, гнева и ностальгии.
   Арни Дворкас впустил его к себе.
   С этим  человеком  Норвел  не  прибегал  к  тем  уловкам,  которыми  он
пользовался, беседуя с Канделлой. Для Арни он оставался стариной Норвелом,
истинным другом, скромным слушателем того, что ему втолковывают. Когда  он
сидел рядом с Арни и слушал, как тот  комментирует  мировые  события,  ему
казалось, что  Белли-Рэйв  всего  лишь  кошмар,  а  Мандин  -  человек  из
сновидения. Ничего не  изменилось  и  не  изменится,  пока  у  него  будет
возможность сидеть вот так, потягивая пиво.
   Но перемены все же произошли...
   Арни осушил свой бокал, вытер рот и заказал на пульте еще один.
   - Нет, Норвел, - задумчиво проговорил он, - я  бы  не  сказал,  что  ты
преуспел. Во всяком  случае,  не  в  том  смысле,  как  понимаем  это  мы,
Инженеры. Для нас, Инженеров, механизм,  -  а  мы  все,  Норвел,  являемся
механизмами, я, ты, любой другой, - так вот,  механизм  работает  успешно,
когда он функционирует  с  наивысшей  эффективностью.  В  своем  небольшом
эксперименте,   предложив