но  смотрел  на  проделанный  ими  путь,  его
длинные уши склонились вперед. Он прислушивался, а потом повернулся.
     - Никто не крадется, никто не преследует. Опасность миновала.
     Прошло, как показалось Кохоме, всего несколько секунд, и Борн встал и
попробовал  следующий  свисающий  корень.  Оставшись  доволен,   он   стал
карабкаться вверх по этой спиралевидной структуре. Лостинг  последовал  за
ним, охотничья трубка билась о накидку. Кохома взглянул на свою  спутницу,
пробормотал что-то, чего Борн все равно не понял бы,  и  пустился  следом.
Логан вздохнула, встала и  попыталась  немного  расслабить  затекшую  шею.
Выяснилось, что это приводит только  к  напряжению  других  мускулов.  Она
ухватилась за корень и начала карабкаться. Руума-Хум и  Джелливан  выбрали
другую дорогу.
     Еще несколько часов тяжелого подъема привели их  к  тому,  что  можно
было бы назвать туманным полумраком, где, наконец, можно было смотреть, не
прищуриваясь.
     В этот раз наступил черед Логан объявить  во  всеуслышание,  что  она
больше не может сделать ни шагу. Борн и  Лостинг  посовещались  о  чем-то,
глядя на двух великанов, рухнувших на ложе из прямоугольных листьев, таких
толстых, что они были похожи на коробочки.
     - Ну и хорошо, - сказал им Борн. - Здесь мы и переночуем.
     - Переночуем? - удивился Кохома. - Но ведь, когда  силверслит  согнал
нас с того дерева, была ночь.
     - Пора бы уже научиться определять время по свету, - сказал ему Борн.
- Солнце уже умирает, а не расцветает. Мы были в пути остаток той  ночи  и
почти  весь  следующий  день.  У  нас  почти  не   осталось   времени   на
приготовление огня и убежища.
     - Постой, а откуда ты знаешь, когда солнце садится, а когда встает?
     Борн обвел рукой окружающий лес.
     - Тут достаточно эмфола.
     - Да ладно уж, - недовольно сказал Кохома.  -  Верю  тебе  на  слово,
Борн.  -  Тут  выражение  его  лица  переменилось.  -  А  вы  с  Лостингом
собираетесь поохотиться  или  нам  опять  придется  удовлетвориться  этими
подметками, которые вы называете сушеным мясом?
     Борн доставал топор.
     - Нет времени охотиться. Или ты предпочитаешь свежее мясо крову?
     - Нет уж, спасибо, - вмешалась Логан. - Уж лучше пусть будет тепло  и
сухо. Времени вам хватит?
     - Тут много мертвых ветвей и умирающих листьев, - сказал им Борн. - К
тому же мы сейчас так низко в мире,  что  вода  просочится  только  поздно
ночью. Кроме того, эта область все еще мало знакома нам. Ведь  это  Шестой
Уровень. Что-то из растительности мы знаем, а  что-то  нет.  То  же  самое
можно сказать о звуках и, вероятно, о тех, кто их издает сейчас. Не  самое
лучшее время для охоты.
     - Будем есть то, что принесли с собой, - сказал Лостинг. -  А  завтра
сумеем добраться до Третьего  Уровня,  и  там  поохотимся  на  свежатинку,
поищем фрукты и мясные орехи. А сейчас довольствуйтесь тем, что есть.
     - Понимаешь, - объяснил  Кохома,  -  ты  только  не  подумай,  что  я
жаловался или еще что... - Он вспомнил, что здесь они оказались  благодаря
безрассудству и любопытству Борна, а  вовсе  не  Лостинга.  -  Просто  все
ухудшающееся  качество  нашего  рациона  за   последние   недели   явилось
потрясением для моих внутренностей.
     - А для нас, по-твоему, то, что мы  едим,  это  что  -  пиршество?  -
напомнил ему Борн.
     Они с Лостингом отправились на поиски  зеленых  листьев,  похожих  на
огромные подносы, которые показывали признаки нездоровья или умирания.
     Кохома откинулся и лежал, развалившись, в листве, пока двое охотников
не исчезли за  густой  зеленой  стеной.  После  этого  он  перевернулся  и
посмотрел на Логан, которая деловито сверялась с компасом.
     - Ну и как курс?
     Она пожала плечами.
     - Более или менее верно Жан. Ты  же  знаешь,  сам  об  этом  говорил,
станция должна быть прямо по курсу.
     - Но у нас три возможности  пропустить  ее.  Мы  можем  пройти  ниже,
правее или левее. - Кохома затеребил лист, на котором сидел.  -  Ох  и  не
нравится же мне это наше путешествие низом, черт его возьми.  Да  что  тут
поделаешь!
     - Да что такое, Жан? Неужели тебе все это неинтересно?
     - Интересно? -  он  недобро  поцокал  языком.  -  Одно  дело  изучать
туземные отклонения со скаммера, под  защитой  лазерной  пушки,  и  другое
дело, вместо того, чтобы заносить новых зверей в каталог, быть ими  заживо
съеденным. Это мне совершенно не по душе.  Скоро  у  нас  будет  еще  одна
проблема, понимаешь ли!
     - О, у тебя полно для меня сюрпризов, - воскликнула Логан.
     - Я говорю серьезно. Если мы не хотим  рисковать  тем,  чтобы  пройти
мимо станции, нам придется убедить наших провожатых держать путь  у  самых
макушек деревьев. В нашем  путешествии  на  плоту  их  чувство  расстояния
оказалось сбитым, и я думаю, мы сможем уговорить их  быстро  подняться  на
самый верх мира.
     - Да, ведь правда, станция стоит на открытом месте.  А  Борн,  как  и
весь его народ, - продолжила Логан, -  смертельно  боится  неба.  Хотя,  -
добавила она задумчиво, - не  так  сильно  как  поверхности.  А  поскольку
поверхность мы успешно изучили в нижнем Аду, может быть,  теперь  Борн  не
будет так противиться подъему. Не забывай, Борн ведь не знает, что станция
расположена на самом верху Первого Уровня. Он, может быть,  почти поверил,
что мы пришли из иного мира. По-моему, в его воображении  скорее  уложится
это, чем то, что  здесь,  в  этом  мире,  мы  добровольно  избрали  местом
жительства их Верхний Ад.
     Кохома покачал головой.
     - И все-таки, хотелось бы мне понять, что это за дела  такие  с  этим
эмфолом.  Похоже  на  то,  что  это  какое-то  отклонение  растительности,
помогающее приспосабливаться.
     Логан кивнула.
     - Разве неудивительно, что поддержку и сверхъестественную помощь  они
черпают вокруг, потому что внизу у них Ад и вверху Ад, и  получается,  что
они зажаты посредине, как в сэндвиче,  -  улыбаясь  проговорила  Логан.  -
Естественно, что развитие их пошло по нецивилизованным  путям.  Это  очень
плохо в своем роде. Борн, вожди Сэнд и Джойла и еще несколько других,  они
ведь у них своего рода знать.
     Кохома хмыкнул и перевернулся.
     - Самая большая ошибка, в которую может впасть сторонний  наблюдатель
в этом мире, - романтизация примитива, - иронично заметил он. - А в случае
с этими  людьми  даже  вышесказанное  неверно,  поскольку  они  не  просто
первобытные люди. Они - лишь выродившиеся, регрессировавшие потомки нашего
народа.
     - А скажи-ка мне, Жан, - прошептала Логан,  -  это  и  в  самом  деле
вырождение, регресс,  или  это  -  прогресс?  Восхождение,  но  просто  по
другому, чуждому нам пути.
     - А? Что ты сказала?
     - Ничего, ничего. Я устала, только и всего.



                                    11

     Трапеза состояла из жестких сушеных  фруктов  и  еще  более  жесткого
сушеного мяса. После нее был  запланирован  отдых.  Но  измученная  своими
вопросами Логан подошла к Борну. Охотник отдыхал рядом с огнем, прислонясь
спиной к туловищу спящего Руума-Хума. Лостинг уже спал в дальнем конце  их
временного убежища. Да и  Борн  уже  задремывал,  неловко  завернувшись  в
коричневый плащ.
     Логан же очень хотелось разрешить один важный вопрос.
     - Скажи мне, Борн, ты и твой народ верите в Бога?
     - В Бога или в богов? - переспросил охотник. На вопрос он  совсем  не
обиделся.
     - Нет, в  единого  Бога.  В  единый,  всемогущий,  всевидящий  разум,
который направляет все события во Вселенной, все исчислил и у которого  на
все свой замысел.
     - Но ведь это подразумевает отсутствие свободы  воли  у  человека,  -
ответил Борн, в который уже раз поразив Логан весьма умным ответом.
     - Некоторые с этим смирились, - заметила она.
     - А я ничего этого не принимаю, как и те,  кого  я  знаю,  -  ответил
Борн. - Этот мир слишком богат и разнообразен, чтобы кто-то один  мог  все
это исчислить. А ты говоришь, есть и другие миры, столь же сложные, как  и
наш. Нет, мы во все это не верим.
     "Со всем этим уже можно спокойно отправляться к Хансену", -  подумала
Логан.
     А Борн продолжал:
     - Все это плохо. Вера  в  существование  единого  Бога  подразумевает
определенный набор этических и нравственных принципов,  на  которых  можно
основывать определенные правила жизни. Духовная же анархия делает работу с
людьми гораздо сложнее. Тут  уже  не  призовешь  высшую  силу  в  качестве
ограничивающего фактора.
     "Да, ну и проблема для  Хансена  и  прочих  ксеносоциологов,  которых
компания захочет послать для работы с народом Борна",  -  подумала  Логан.
Ока собралась было уходить,  но  потом  передумала.  Если  бы  ей  удалось
заронить хотя бы одно рациональное зерно в сознание Борна.
     - Борн, а тебе не приходило в голову,  что  нам  в  пути  сопутствует
невероятная удача?
     - Я бы не назвал ночевку на дереве силверслита удачей.
     - Но ведь мы спаслись от него, Борн. И, кроме того, еще  десяток,  да
нет, не один десяток раз мы могли  погибнуть,  а  мы  даже  без  серьезных
ранений обошлись. Так, обычные синяки и шишки.
     Борн задумался. А потом проговорил:
     - Я - великий охотник. Лостинг  -  хороший  охотник,  а  Руума-Хум  и
Джелливан мудры и опытны, так почему, собственно,  нам  не  справиться  со
всеми этими трудностями? Вот мы и справились.
     - И ты не находишь это странным, ведь никто из ваших людей не  уходил
из дома дольше, чем на пять  дней.  Я  имею  в  виду  тех,  кто  уходил  и
вернулся.
     - Но ведь мы еще даже до цели не дошли и тем более не вернулись.
     - Это верно, - признала Логан, пятясь к месту своего  ночлега.  -  То
есть, по-твоему, это не  предполагает  участия  руководящей,  направляющей
силы, подобной Богу, того, кто всегда знает, что для тебя будет  хорошо  и
следит за тобой.
     Борн торжествующе посмотрел на нее.
     - Никто нас  не защитил, когда  напали акади. Но  я подумаю над  тем,
что ты сказала, - и он отвернулся от Логан.
     Итак, заронить семя ей удалось. Довольная этим и подумав, что  Хансен
наверняка похвалит ее за проделанную работу, Логан завернулась  в  плащ  и
закрыла глаза. На станции не было миссионеров,  которые  отблагодарили  бы
ее. Да и деятельность станции вряд ли бы освятила церковь.
     Равномерный звук крупных дождевых  капель,  просачивающихся  на  этот
уровень через миллионы листьев и лепестков, стеблей и сучьев,  складывался
в убаюкивающий ритм на кризис навеса из листьев, и Логан, наконец, удалось
заснуть.
     -  Нам  нужно  подняться  на  самый  верх  Первого  Уровня,  Борн,  -
настаивала Логан на следующее утро.
     Борн качал головой:
     - Ходить по небу слишком опасно.
     - Нет, нет, - в отчаянии продолжала Логан. - Мы не  будем  высовывать
головы в открытое небо. Мы вполне можем оставаться в добрых двадцати  пяти
метрах от него, - и она перевела это  расстояние  на  относительную  шкалу
Уровней. - Ни один небесный демон не спикирует на нас  через  такую  толщу
листьев, которые будут выше нас.
     - На Первом Уровне полно своих опасностей, -  продолжал  настороженно
возражать Борн. - По размерам они, конечно, меньше, чем те, которые  живут
на Уровне Дома. Но они движутся быстрее, их труднее обнаружить и убить.
     - Послушай, Борн, - попытался  объяснить  Кохома.  -  Если  мы  будем
ходить так низко, мы можем вообще потерять станцию.  Ведь  она  построена,
подобно нашему скаммеру, из  материалов,  установленных  вверху  леса,  но
сильно в него не углубляется.  Если  мы  проскочим  мимо,  а  затем  будем
возвращаться и искать, то можем так запутаться в направлениях, что никогда
не найдем свой дом. После этого мы можем годами скитаться в этих джунглях.
- Для пущей доходчивости Кохома схватил компас и  потряс  им  перед  лицом
Борна и Лостинга, будто они могли понять его  устройство.  -  Видите,  наш
указатель направления. Лучше всего он работает во время первого поиска. Но
с каждой новой неудачей от него все меньше и меньше толку.
     В конце концов, как и предполагала Логан, Борн уступил. У  него  было
всего два выхода: либо согласиться  с  их  доводами,  либо  отказаться  от
продолжения  пути.  После  всего,  что  все  они  уже  пережили,  казалось
маловероятным, что Борн выберет второе.
     Итак,  люди  продолжили   восхождение.   Теперь   они   продвигались
постепенно, не по убийственной для мышц вертикали, а по  наклонной.  Таким
образом, они продвигались не только вверх, но и вперед по  Пятому  Уровню,
затем по  Четвертому,  Третьему.  Логан  чувствовала,  как  аборигенам  не
хочется покидать это уютное, знакомое для них окружение ради  опасности  и
неизвестности, которая ждет их наверху. Но они с Кохомой успели так хорошо
познать Мир, что ни один из охотников и не пытался обманом убедить их, что
они уже достигли верхнего уровня.
     И вот путники уже на Втором Уровне, где солнечный свет такой яркий  и
желто-зеленый, что большей части растительности он достигает  напрямую,  а
не отражается от зеркальной лозы, где день уже настолько ярок, что  вполне
можно  подумать,  что  ты  где-то  в  глубине северного смешанного леса на
матери Земле.
     Логан и Кохома воспрянули духом, в то время как Борн  и  Лостинг  все
более и более настораживались.
     И вот они на  Первом  Уровне.  Вошли  в  буйство  яростно  окрашенных
цветов, изваянных, очерченных и раскрашенных природой, будто опьяневшей от
своей собственной красоты.
     Логан подумала, что любой  из  ботаников,  которых  не  выпускали  со
станции и которым разрешали лишь  изучать  образцы,  добываемые  экипажами
скаммера, дал бы руку на отсечение ради возможности побыть  сейчас  здесь.
Но правила компании этого не допускали, ими учитывалась  непредсказуемость
природы этого мира. Рисковать ботаниками было непозволительно.
     Все основные тона и оттенки смешивались, перетекали  один  в  другой,
придавая всему самую экзотическую окраску.  Логан  прошла  мимо  багрового
цветка диаметром в  полметра.  Пигментация  была  столь  интенсивной,  что
местами  багровый  цвет  переходил  в  темно-лиловый,  на  лепестках  были
ярко-аквамариновые  прожилки,  а  сам  цветок   покоился   на   блестящих,
золотистых листьях. Пьяное буйство просматривалось не только в цвете, но и
в форме. Один из цветов  похвалялся  лепестками,  произрастающими  в  виде
переплетенных, многочисленных спиралей розового, бирюзового и  миндального
цвета. Кохома окрестил это растение вполне подходящим  названием  "клоун".
Были цветы, которые ощетинивались суставчатыми пиками, от зеленых  стеблей
отпочковывались зеленые цветы, а с зеленых ветвей свисали зеленые гроздья.
Попадались цветы, внутри которых росли цветочки поменьше, цветы с оттенком
дымчатого кварца, цветы с прозрачными лепестками  и  запахом  карамели.  И
среди всего этого блеска, не  уступая  ему  в  эволюционной  изощренности,
роилось множество представителей уже скорее  фауны,  чем  флоры.  Все  это
ползало, прыгало, скользило, жужжало  подобно  ожившим  снам,  проносилось
перед взором двух онемевших пилотов скаммера.
     Борн был прав, представители верхней фауны были меньше  своих  нижних
собратьев, но двигались быстрее. Некоторые мелькали на их пути так быстро,
что глаза едва улавливали их. Охотникам и собирателям плодов  пришлось  бы
здесь работать в четыре раза больше, чтобы добыть то же количество пищи  -
слишком высока была здесь естественная конкуренция,  а  также,  по  словам
охотников, высока была и опасность.
     Видимо, именно этим объяснялось то, что потомки оказавшихся  здесь  в
результате космической катастрофы людей предпочли оставить этот  рай  ради
менее живописных, но зато более  безопасных  мест.  Кроме  того,  Логан  с
безопасной станции  доводилось  наблюдать  могучие  ночные  грозы,  и  она
решила, что еще одной причиной, побудившей этих людей  спуститься  вглубь,
были ужасные погодные условия верхних Уровней.
     Не последнюю роль играл в этом и шум. На  Первом  Уровне  можно  было
оглохнуть. В основном, судя по всему,  его  производили  огромные  колонии
небольших шестилапых существ, доходящих человеку  примерно  до  колена.  В
длину они  были  с  полметра,  казались  очень  хрупкими  и  очень  быстро
перемещались  по  тонким  ветвям,  цепляясь  за  них  шестипалыми  лапами.
Защищенные  панцирем  тонкие   конечности   произрастали   из   пушистого,
цилиндрической формы, тела,  заканчивающегося  с  одной  стороны  длинным,
похожим на хлыст хвостом, а с  другой  стороны  тупым  рылом,  на  котором
красовались три глаза и упругая тонкая мембрана, которая, похоже,  служила
ухом. Это были  своего  рода  птицы-пересмешники  этого  мира,  шестилапые
чудики, способные извлекать любые звуки от  самого  высокого  посвиста  до
красивых басовитых раскатов. Они сопровождали  людей  целыми  стайками,  и
пока путники шли по тропам из переплетенной лозы, чудные твари  без  конца
осыпали их неразборчивыми оскорблениями  и  предложениями.  Иногда,  когда
кто-нибудь из фуркотов угрожающе рычал, шестилапые  бросались  врассыпную,
но едва их природная, общинная храбрость снова брала верх, как  они  снова
появлялись вдоль дороги, и весь этот  раздражающий  шум  и  гам  начинался
снова. Отвязывались шестилапые только тогда, когда им самим наскучивало.
     И все же сама собой напрашивалась еще одна причина, по которой  жизнь
внизу казалась предпочтительнее: даже здесь на расстоянии в много десятков
метров под кронами деревьев ветви и побеги были гораздо тоньше, чем внизу,
они были неудобны в качестве дорог. Соответственно тоньше были и лианы,  а
значит, все чаще Логан и Кохоме  приходилось  пользоваться  руками,  а  не
ногами, чтобы перебираться  с  одного  места  на  другое.  Но  когда  Борн
спросил, не устали ли они и не хотят ли спуститься немного  пониже,  туда,
где будет идти проще, оба, заскрипев зубами и утерев пот со лба,  покачали
головами. Уж лучше истратить весь  остаток  сил  здесь,  чем  подвергаться
риску пропустить станцию, пройдя под ней.
     Так что  путь продолжали  на том  же Уровне,  лишь изредка  спускаясь
пониже, когда верхний участок леса становился совсем редким, так что  даже
Борну  становилось  тяжело  передвигаться.  Но  едва  крона  Дерева  снова
сгущалась, как они опять поднимались почти под самое небо.
     Этим вечером дождь пошел рано. Впервые с тех  пор,  как  разбился  их
скаммер, оба  великана  насквозь  промокли  прежде,  чем  охотники  смогли
возвести подходящее убежище. Здесь не было сотен метров листвы, защищавшей
от прямого дождя, и они испытали всю силу  ночного  потопа.  Количество  и
силу низвергавшейся с  неба  воды  великаны  предвидели,  потому  что  уже
наблюдали подобные грозы со станции. Что их удивило, так это шум.  Станция
обладала по-настоящему хорошей звукоизоляцией. Логан и  Кохома  вприпрыжку
спустились  на  добрые  тридцать  метров  в  надежде  хотя  бы   чуть-чуть
защититься от него, но даже здесь лес  рокотал  и  содрогался,  здесь  был
настоящий крепкий ветер, не то  что  потерянный  унылый  ветерок,  который
бывает  на  Уровне  Дома.  Сквозь  водопад,  дождь  и  вой  ветра  звучали
оглушительные раскаты грома, и ничто не могло защитить от них.
     Логан чихнула и грустно  подумала,  что  первые  колонисты  неизбежно
погибли бы здесь от пневмонии, если бы не спустились на  более  защищенные
нижние Уровни. Логан не знала, что высокая влажность и постоянная жара  не
позволили бы здесь серьезно простудиться.
     Но когда на следующее утро в жарком влажном мареве взошло солнце, оба
великана  по-прежнему  были   промокшими   до   костей.   Под   заботливым
руководством  Борна и  дружеской  опекой  Лостинга  в  течение  нескольких
следующих дней  Логан  и  Кохоме  пришлось  переучиться  заново.  Борн  не
преуменьшал  опасности  мира,  расположенного  почти  под   самым   небом.
Единственное - здесь методология убийства отличалась  особой  гибельностью
благодаря неприметности.