и дозировать нужные лучи
радия? Гамма-лучи устремятся вверх к слою Хевисайда в пропадут там. Альфа-
и бета-лучи беспорядочно рассеются в атмосфере на высоте не больше одного
километра. Не сердись, Степан, но боюсь, что получится довольно смешная
картина. Наши шаровые начнут прыгать по земле от одного ионизатора до
другого, и трудно будет следить, чтобы трасса всегда была в полном порядке.
  - А что предлагает Симон?
  - Вам слово, - предложил Леонид Симону.
  - С моей стороны, разумеется, большая дерзость вносить принципиально новое
предложение, - начал Симон и обвел нас всех своими черными выразительными
главами, - Но меня увлекает возможность передавать электрoмагнитную
энергию по воздуху за сотые доля секунды. Я уже говорил Леониду
Михайловичу, что пора нам от передачи ничтожно малых мощностей без
проводов, как это делается в радиотехнике, перейти на беспроводяякоаую
передачу больших доз энергии. Я попробовал подсчитать...
  - Любопытно, - прервал его Грохотов. - Я мог бы помочь вам в вычислениях...
  - Ориентировочные расчеты я уже сделал, - деликатно ответил Симон. -
Коэффициент полезного действия будет минимум девяносто восемь процентов.
  Грохотов в нескрываемом волнении оттолкнул от себя стакан и уставился на
Симона.
  - Более чем любопытно... Что же вы предлагаете?
  Мне показался несколько туманным ответ Симона.
  - Мы могли бы попробовать работать, используя некоторые достижения
радиотехники.
  Вынув портсигар, Грохотов начал медленно выбирать папиросу. Видимо, он
обдумывал ответ Симона.
  - Какое же именно достижение вы разумеете? - нaконец спросил Грохотов,
пряча портсигар в карман.
  Снмон любезно протянул Грохотову зажигалку.
  - Имеется несколько возможностей.
  И начал сыпать терминами, непонятными для меня.
  Грохотов обрушился на Симона, обвиняя его в том, что сч не продумал до
конца своего предложения технически и даже не остановился на определенном
варианте.
  Начинался спор.
  - Мне нравится задача освободить поверхность земли от опутавших ее
электропроводов, от технической сверхсложности, - сказал, между прочим,
Симон. - Представьте, Степан Кузьмич, хотя бы на минуту возможности
будущего... Попробуйте хоть минуту помечтать... Когда думаю о будущем, мне
хочется стать поэтом. Мы распахиваем с вами окно в будущее и видим, что
электромагнитная энергия передается свободно, без проводов, что человек
полностью овладевает колоссальной силой электричества... Земля становится
цветущим садом... Как это красиво и увлекательно!
  Никогда раньше не думала я, что наш немногословный Симон умеет так
говорить. Как проникновенный художник, рисовал он перед нами грядущую
красоту обновленной земли...
  Ах, как спорил Грохотов с Симоном! Но когда Леонид подвел итог спору,
Степан Кузьмин был вынужден согласиться с доводами своих друзей.
  Он медленно поднялся со стула и покачал головой.
  - Попробуем действовать. Но если ничего не выйдет, пеняйте на себя...
  Леонид ответил ему;
- Без риска и без творческой фантазии нельзя браться ни за какое дело.
Чудак ты, Степан! Как ты мог забыть наши первые с тобой опыты? Ведь тогда
мы тоже о многом только мечтали.
  Начались дни и ночи напряженной работы.
  Из Саян прибыли ящики с радиоаппаратурой. К моему изумлению, Леонид и
Симон не спешили распаковывать их. Грохотов, ожесточенно дымя папиросами,
сидел за вычислениями. К Симону нельзя было приступиться. Он опять
превратился в прежнего немногословного человека со своими "ага" и "ого".
  Леонид в редкие свободные минуты уходил на южный склон нашей площадки и
рассматривал оттуда в бинокль окрестные горы.
  Особенно часто смотрел он туда, где начинался величественный ледник
Чап-Тау.

                             ХХV. При вспышке фонаря

  Кто-то прошел под моим окном. Утомленная событиями последних дней, я спала
тревожным сном.
  Я проснулась. Стрелка на светящихся часах показывала полночь. Мне
послышалось, что голос Грохотова зовет меня. Я встала и тут только
заметила, что спала, не раздеваясь.
  Опять кто-то прошел под окном моей комнаты-купе.
  Я знала шаги обитателей станции. Эти были мне незнакомы. По территории
станции ночью мог ходить только Лука. Остальные спали. Но Лука уехал вниз
еще засветло.
  Я вспомнила, что собаки увязались за ним. Они иногда провожали его до
леса, хотя Лука старался отучить их от этой привычки и даже драл их
плеткой. Но это были упрямые псы.
  Очень тихо я открыла дверь, чтобы не разбудить Олю. Вторая наружная дверь
оказалась незапертой. Я приоткрыла ее. На меня пахнуло густой сыростью
ночного тумана. Где-то смутно мелькнул огонек. Я подумала, чтo Грохотов с
Леонидом засиделись в лаборатории. Они иногда сами передавали радиограммы
в Москву в институт.
  Меня словно кто-то подтолкнул, и я ступила на землю. Сразу же меня
поглотил непроницаемый туман. Тьма вокруг была такая, что не описать.
  На случай тумана, чтобы не заблудиться, у нас от дома к дому были
протянуты веревки с условными узелками. Держась за них, можно было ходить
по территории.
  Я ухватилась за веревку и пошла. Два узла означали, что веревка приведет
меня к лабораторному дому. Расстояние - тридцать шагов. На тридцать первoм
- приступок и дверь. Шагов я не считала. Шла ощупью, но смело, как ходят в
темноте по знакомому коридору.
  Двери не было.
  Остановилась. Не выпуская веревки, сделала еще шаг.
  Под ладонью снова два узла. Следовательно, иду правильно. Двигаюсь дальше,
а веревка все тянется и тянется, и, кажется, ей нет конца. Под ногами
зашуршали камни. Догадалась, что веревка привела меня на южный скат горы.
Остановилась. Тут был обрыв, и скатиться с него - значило разбиться
насмерть.
  Надо возвращаться обратно к себе. Некогда раздумывать, почему и что такое
произошло с веревкой. Только бы вернуться!
  Но при повороте я сделала непростительную глупость: выпустила из рук
веревку. Оставалось только кричать. Но все равно до утра никто из наших не
доберется сюда в этом проклятом тумане.
  Значит, выбора нет, надо опуститься на землю и ждать рассвета.
  Зубы мои стали стучать от волнения и от холода. Туман пронизывал до
костей. Одна защита - хорошая бурка. Но о ней оставалось только мечтать. Я
похвалила себя, что догадалась накинуть жакетку. Надела ее в рукава, стала
застегивать на пуговицы, и что-то попалось мне под руки. Это был крохотный
фотоаппарат, который я не вернула Симону на прогулке.
  Было ужасно холодно. Челюсти сводило судорогой.
  Невдалеке послышался голос, как будто знакомый, и я услышала звуки шагов.
  - Кто это? - спросила я, повернув голову по направлению голоса.
  Трудно описать подробности того, что произошло дальше. Чья-то рука
дотронулась до моей головы, нащупала мое лицо, потом взяла за руку. Молча
прошла я несколько шагов с моим невидимым спутником.
  - Садитесь, - прошептал он, и теплый бок лошади толкнул меня в плечо.
  Я вскарабкалась, а в следующий миг мой спутник очутился позади меня.
Лошадь помчалась.
  - Симон, что вы делаете? - крикнула я. - Вы с ума сошли, Симон!..
  В это мгновенье наверху, в тумане, вспыхнули три большие луны. Они
двигались в разные стороны. Шарили своими лучами, но были бессильны
пронзить туман. И я только потом догадалась, что это зажглись прожектора
нашей защитной зоны.
  - Симон!..
  Мягкая рука плотно прикрыла мне рот. Луны погасли.
  Под копытами лошади заплескалась вода.
  - Нe бойтесь, - услышала я за ухом незнакомый шепелявый голос. - С вами
ничего не случится. Вот мы и приехали. Слезайте...
  - Помогите мне слезть, - ответила я с суховатой грубостью. - Будьте
учтивы, если даже вы - разбойник.
  Опираясь на невидимую руку, я соскользнула на землю. Ощутила под ногами
каменистую почву. Похититель, я слышала, прыгнул рядом со мною.
  - Вы стоите на краю пропасти. Осторожнее. Один неверный шаг и... Вы
понимаете? - услыхала я снова и теперь по голосу вполне yбедилась, что
этот человек - не Симон.
  Но кто?
  - Не собираюсь делать неверного шага, - медленно и сравнительно спокойно
произнесла я. - Говорите, что вам надо от меня? Говорите же!
  Как бы в нетерпеливом волнении я сделала резкое движение ногами. Из-под
моих башмаков в разные стороны разлетелись к-амешки. Прислушалась - ни
один из них не зашуршал так, как шуршит, скатываясь в овраг или в
пропасть. На сердце стало легче. Я стояла вовсе не на краю пропасти. А
запугать меня не удастся.
  - Скажите, каким способом предполагают ионизировать воздух для
искусственной трассы? - услышала я вопрос.
  - Не понимаю, о чем вы меня спрашиваете, - обидчиво возразила я.
  - Нет, вы отлично понимаете.
  Я перебила неизвестного:
  - Ничего не знаю.
  Тут я сочла нужным заплакать. Слезы мне прекрасно удавались, и я очень
естественно всхлипнулa.
  - Не хнычьте, отвечайте, - послышался из темноты голос. - Я не хочу знать
технических подробностей. Mнe достаточно даже слабого намека.
  Я продолжала делать вид, что не могу прийти в себя и всхлипнула еще раз.
  - Вы будете говорить?
  В ответ я переменила тон:
  - Что вы ко мне пристали? Это смешно. Каждый мелкий воришка, украв, спешит
сначала удостовериться, то ли самое он украл, что хотел... А вы...
  Свет от сильного фонаря ударил мне в лицо.
  - Черт! - выругался голос. Мне послышалась в нем нотка удивления. - Вы и
тут очутились?
  - Ведите себя вежливее, - прервала я незнакомца.
  - Извините, - пробормотал торопливо голос. - Но время дорого. В моем
распоряжении две минуты...
  "И в моем!" - остро подумала я.
  Снова на мгновенье вспыхнул фонарь. Я увидела опушку леса, неоседланную
лошадь и приземистую фигуру человека в низкой круглой шапке.
  Свет погас. Фонарь полетел вверх, вышибленный мною из рук человека.
  Я очень точно рассчитала все движения. Вскочила на лошадь, держась за ее
гриву. Не было стремян, и пришпоривать лошадь было нечем. Но я знала от
отца способ заставить даже уставшую лошадь мчаться вскачь.
  Нащупав уздечку, я резко дернула ее, и лошадь рванула вперед, как
угорелая. Пригнулась w лошадиной шее. Над моим левым ухом пронеслась
тонкая огненная струйка, опалив волосы. Ветви деревьев исступленно
хлестали меня по лицу.
  О, это была прекрасная бешеная скачка! Я снова почувствовала себя озорной
девчонкой. Казалось, лошадь мчит меня в бездну. Это было жутко и хорошо...
  Я понимаю лошадей. Дала своему скакуну свободу.
  Лошадь перешла на мелкую рысь. Но вот она оступилась, и я полетела через
ее голову на землю.
  "Только бы не камни!" - подумала я, падая. И тотчас же очутилась на траве.
Больно ушиблась. Слышала, как испуганная лошадь быстрым аллюром,
галопируя, убежала от меня. Я осталась лежать в мокрой траве. Встать и
идти было бы с моей стороны неосторожностью. Потом услышала, как очень
далеко лошадь заржала тонким гетерпеливым ржанием...
  Наступало утро. Туман исчезал. Где-то лаяли чужие собаки. А я надеялась на
своих, что они найдут меня. Все равно мне было трудно идти. Туман промочил
платье до нитки, И оно плотно облепило меня.
  Утомленная, закрыла глаза. Разбудил меня влажный поцелуй в щеку. Это милый
Анод нашел меня и, нежно повизгивая, лизал мое лицо.


                           XXVI. Скучно быть улиткой!

  Не знаю, какое поручение дал Леонид Грохотову и о чем просил его. Но
вскоре после завтрака Грохотов в сопровождении Луки отправился на лошадях
в Саялы.
  Леонид вызвал меня к себе.
  На столе перед ним лежали большой фотоснимок и маленькая овальная
коробочка, похожая по форме на разрисованную пудреницу или табакерку,
какие делают под Москвой, в Федоскинской артели.
  Леонид протянул мне фотографию. Я слышала, как он пробормотал:
  - Лучше и нельзя... Портрет хорош.
  Такое начало разговора мне не понравилось. У Леонида взгляд был жестокий,
острый и чужой. Но я успокоила себя тем, что Леонид сейчас раздумывает над
новыми затруднениями, которые возникли в связи с ночным происшествием.
  С фотографии на меня смотрело лицо человека, который тогда (помните?)
обмахивался парусиновой кепкой, потом обрывал лепестки роз на пароме и
ехал со мной через Зеленое озеро.
  - Видели вы когда-нибудь этого человека раньше? До того, как он похитил
вас? - спросил Леонид.
  Мне показалось, что лучше не быть уверенной настолько, чтобы сказать
твердое "да". Подумала и решила - пусть сначала Леонид узнает меня. Успею
еще заняться узнаваниями малознакомых мне людей.
  - Нет. - ответила я, глядя прямо в лицо Леониду.
  Тот кивнул головой.
  - Вполне вероятно.
  Леонид отобрал у меня фото и показал пальцем на овальную коробочку.
  - А это видали когда-нибудь?
  - Нет.
  - До настоящего момента не видали?
  - Да, не видала до настоящего момента.
  - Тогда возьмите в руки и внимательно рассмотрите.
  Я взяла коробочку. Она раздвигалась, как пенал. Две крошечные кнопки на
поверхности делали ее похожей на карманный фонарь.
  - Обратите внимание на отверстие сбоку, - сухо выговорил Леонид. - С виду
очень невинная, хотя и странная вещица. Ее вчера принес мне Анод.
  - Что это? - спросила я.
  Леонид насупился. Никогда раньше не замечала я, чтобы он мог смотреть
таким, почти злым, взглядом. И голос его показался неприятным и чужим.
  Нет, это не он! Это не прежний мой знакомый незнакомец!
  Леонид ответил на мой вопрос очень официально, как обвинитель или
следователь:
  - Из этой маленькой вещицы в вас стреляли...
  - Кто стрелял? - прошептала я, вздрогнув, будто от неожиданности.
  - Тот, кто напал на вас вчера ночью. Тот, чью фотографию вы сейчас видели.
  - Как стрелял? - невольно еще раз спросила я, хотя и знала, что огненная
струйка, просвистевшая ночью мимо моего уха, вряд ли была игрушечным
фейерверком.
  - Очень просто, - произнес Леонид уже спокойнее.Аппарат примитивен, но не
безопасен. Электронный разрядник, - так можно бы, пожалуй, назвать эту
вещь.
  Леонид не вдавался в подробности, а я считала излишним добавлять что-либо
к тому, что уже было мною рассказано о похищении. Леонид не спросил даже,
как это я ухитрилась сделать фотоснимок нападавшего. Повидимому, Леонид
считал это вполне естественным даже в том положении, в каком я тогда
очутилась. Втайне я гордилась, что сумела использовать маленький
фотоаппарат Симона.
  Но Симон, не говоря ни слова, отобрал его у меня, лишь только я вернулась
из невольного ночного путешествия.
  В ту минуту я внезапно осознала, что события, происшедшие со мною и
описанные выше, тесно связаны между собою. А человек, которого я впервые
увидела в Светлом, владеющий, как я теперь узнала, оружием нового типа,
играл во всей этой истории не последнюю роль.
  Незаряженный или, вернее, разряженный странный пистолет я держала сейчас в
руках. Вероятно, из этого самого электронного пистолета человек убил там,
на скамье, моего знакомого незнакомца. Может быть, незнакомец и Леонид -
близнецы? Здесь начиналась тайна, в которую ввязываться было для меня, как
мне тогда показалось, излишним.
  Человек в кепке пытался застрелить меня!
  Вдруг я вспомнила смерть Альфы.
  Ведь у меня тогда создалось впечатление, что Альфа убита. А она умерла
только на некоторое время и затем воскресла. Значит, и я могла очутиться в
положении временно умершей.
  - Вы не слушаете? - прервал мои размышления голос Леонида. - Очень жаль. Я
надеялся, что это должно было бы заинтересовать вас...
  - Простите, - пробормотала я. - События вчерашней ночи взволновали меня...
  - Отлично понимаю, - тихо, как бы стараясь излишне не беспокоить меня и
смягчаясь, произнес Леонид. Мы с Симоном подняли вас внизу и принесли сюда
в очень плохом состоянии. Как вы чувствуете себя сейчас?
  Мне хотелось скривить губы в озорной усмешке.
  - Прекрасно, - пробормотала я. - Совершенно замечательно. Безумно
заинтересована нашим разговором, Леонид не обратил внимания на иронический
тон моих слов. А я скрыла улыбку и, придавая голосу серьезность, добавила:
  - Но в таком важном деле, по-моему, не следует уделять особого внимания
деталям личного порядка. Если все существенное для вас ясно...
  - Что вы предлагаете? - договорил за меня Леонид.
  - Задержать человека, - самыми естественным тоном ответила я. - Потом
поговорить с ним начистоту.
  Леонид постучал карандашом по столу.
  - Это было бы слишком просто и не очень дальновидно. Представьте себе, что
этот субъект, - Леонид при этом показал на фото, - может быть, только и
мечтает, как бы встретиться со мной и поговорить начистоту. А разговор
этот пока преждевременный.
  Он задумался, не обращая больше на меня никакого внимания. С моей стороны
было бы бестактностью прерывать его и высказывать свое мнение. Я не смела
сказать ему, что мне хочется знать все о взаимоотношениях этих людей.
Становилось очевидным, что я уже не должна произносить более ни одного
слова о человеке в парусиновой кепке и о тех обстоятельствах, при которых
увидала его впервые. Это надо было со всей искренностью рассказать раньше.
Момент упущен, и я кляла себя за наивную скрытность. Теперь, казалось мне,
надо было продолжать молчать. Молчать еще упорнее и настойчивее.
  Леонид посмотрел на меня.
  - Скрытность хороша до поры до времени, - неожиданно выговорил он тоном, в
котором я уловила мягкие нотки дружеского участия.
  Я вздрогнула: Леонид совершенно точно отвечал на мои мысли.
  - Искренность прекрасна всегда, - добавил он.
  Я молчала. И тогда он сказал еще так:
  - Но все-тaки хорошо, что вы не знаете многих деталей нашей работы, планов
и возможностей...
  Я вскочпла с табурета и воскликнула:
  - Если б и знала, то смолчала бы!
  Мне хотелось сказать Леониду, что я знаю гораздо больше, чем он полагает.
  - Неужели вы сомневались? - вырвалось у меня.
  И я укоризненно покачала голопой.
  Мне показалось в этот момент, что Леонид имел какие-то свои особые
соображения, которыми не считал возможным делиться со мной. И мой
похититель, человек в парусиновой кепке, тоже представился мне вдруг как
некоторый объект эксперимента, который проводил Леонид.
  Леонид посмотрел на меня снизу вверх:
  - Вы сделали снимок в совершенно невероятных условиях. И этим оказали нам
большую услугу.
  Я решила не поддерживать разговора больше, потому что Леонид ускользнул от
прямого ответа на мой вопрос.
  Как скучно быть улиткой, замкнувшейся в свою скорлупу!


                                   XXVII. Анод

  К вечеру вернулся Грохотов. Он казался усталым. О чем-то переговорил
короткими фразами с Леонидом и пошел к себе отдыхать.
  Я помогала Оле монтировать небольшой прибор по схеме, которую дал нам
Симон. Заработались до полуночи.
  Вдруг рядом в кабинете, где занимался Леонид, зазвучали невидимые
колокольчики. На стенном щигке перед нами вспыхнули три белые лампы. Через
секунду средняя погасла, потом загорелась ярким сиреневым светом.
  Сигнал тревоги!
  В лабораторию вбежал Симон.
  - Опять неблагополучно! - крикнул он возбужденно.
  На пороге кабинета показался Леонид. Я увидела, как он торопливо выхватил
из кармана револьвер, ахнула и застыла от неожиданности.
  - Спокойно, друзья, - раздался властный голос Леонида. - Не торопитесь,
Симон. Птичка попалась.
  Симон потряс своими громадными кулаками. Его зубы скрипнули.
  - Надо включить прожектор! Тогда увидим, что за птица.
  - Вы правы. Надо посмотреть, в чем дело. Включайте. Симон выскользнул из
кабинета. Оля за ним. Леонид взял меня за руку;
  - Идемте!
  В непроглядной тьме мы остановились недалеко от крыльца лабораторного
домика.
  Тонкий яркий луч, как солнечный, просверлил темноту и начал быстро шарить
по склонам горы. Потом остановился. Я напряженно вглядывалась, следя за
лучом. Сердце мое нервно забилось. Показалось, что луч прожектора осветил
лицо человека в кепке.
  Прожектор погас, Я схватила Олю за руку.
  - Тебе почудилось... - прошептал мне на ухо ее голос. Вероятно, я сказала
вслух о том, что увидела.
  Леонид вполголоса разговаривав с приблизившимся в темноте Симоном. Потом
подошел Урохотов. Я могла расслышать только отдельные фразы:
  - Кто-то лежит у реле...
  - Пойду посмотрю...
  - А