и  вымокших
тентов, что скорее можно было отнести  к  моральному  ущербу,  никаких
других  последствий  люди  не  обнаружили  и  поэтому  довольно  скоро
вернулись к своему прежнему - вряд ли легкомысленному, скорее обычному
и нормальному расположению духа.
    И  чтобы  уж  подвести   окончательную   черту   под   сегодняшним
происшествием, закрыть этот вопрос, Метеоролог сказал:
    - Вот  погодите,  позвольте  только  достроить   метеорегулирующую
станцию и тогда-то уж мы не будем ни от чего зависеть. Наша база будет
"под колпаком" абсолютной, фирменной гарантии.
    И ему легко поверили.
    Однако наивно было бы полагать, что экспедиция  "Глинки"  обошлась
всего одной неприятностью в день, тем более на такой - что теперь  уже
не вызывало никаких сомнений - и настолько  неустроенной  планете  как
Глория. Неприятности накатывались морскими волнами, одна за одной,  но
не слишком часто, чтобы только суметь  огорошить  астронавтов,  но  не
напугать их.
    Спустя  непродолжительное  время  после  обеда,  у  экипажа  вновь
появился весомый повод собраться всем вместе. Вышло так,  что  Капитан
вздумал проверить накопившуюся за последние пять или шесть дней почту.
Он послал запрос в  Космический  Город  на  готовность  принять  пакет
информации и в ответ получил столько корреспонденции,  что  просто  не
смог не сообщить всем об этой новости.  Почти  каждому  члену  экипажа
пришло по несколько писем, а также в целом на Корабль поступило  почти
семь десятков электронных газет и журналов. Разумеется, большинство из
них были присланы бесплатно, точнее за счет информационных  агенств  в
качестве рекламных экземпляров. Но это не имело  особого  значения.  У
Капитана приятно защемило сердце от этого  весомого  напоминания,  что
никто из них не забыт обществом, не  брошен  на  произвол  судьбы,  не
оставлен один на один с  неизведанными  трудностями.  Они  всего  лишь
отправились  в  краткосрочную  командировку   и   скоро   благополучно
возвратятся назад.
    И никто из людей не смог отказать  себе  в  немедленном  получении
этого нежданного подарка, каждый  немедленно  нашел  свободное  время,
вынес на улицу личный "экран" из своей  каюты  и  разлегся  в  удобном
шезлонге  под  автоматически  раздвигающимся   и   располагающемся   в
оптимальном положении тентом, чтобы ознакомиться с письмами  друзей  и
последними известиями.
    Состояние безмерной эйфории прервал  сигнал  видеофона  и  Капитан
сразу подумал о группе, уехавшей на вездеходе  полтора  дня  назад.  И
действительно, звонил Штурман. Его лицо выглядело каким-то растерянным
и Капитан недовольно нахмурил брови. Несмотря  на  то,  а  скорее  тем
более что он был основным ответственным лицом Корабля, ему  совершенно
естественно не нравилось, когда на него ни с того, ни с сего сваливали
неприятности.
    - Здравствуй, Всеволод. У нас  Сергей  умирает,  -  в  лоб  врезал
Штурман.
    - Что-что он делает? - не сразу понял Капитан.
    - Умирает. Мы пришли к такому общему выводу.
    Капитан  спиной   почувствовал,   как   к   нему   сзади   подошли
любопытствующие астронавты и присматриваются к разговору.
    - Постой, - сказал Капитан Штурману. - Что-то я так и  не  разберу
толком. В чем  выражается  его  умирание?  И  скажи  сразу  -  это  не
розыгрыш?
    - Всеволод, только спокойнее! Мы и сами тут все перегрызлись из-за
этого Сергея. Он тоже хорош гусь - полез купаться в никому неизвестный
канал и хотя точно не установлено по этой или нет причине (а по  какой
же  еще!),  но  только  с  самого  утра  он  начал  кашлять,  из  носа
беспрестанным потоком текут густые сопли  и  он  как-то  странно  стал
говорить - не говорит, а хрипит. И с каждым часом все хуже и хуже.  От
него жаром прет как от масляного радиатора. Мы поехали было  дальше  -
но куда там, человек на глазах чахнет и все  стонет,  стонет.  Денлать
нечего, развернулись и на всех парах мчимся домой, может быть бортовой
медосмотр что подскажет.
    - Хорошо, мы вас ждем. Ну-ка, дай мне самого Инженера...
    Пока там перемещалась камера,  Капитан  обернулся  и  увидел,  что
рядом с ним собрались все члены экипажа, до этого преспокойно читавшие
свои газеты.
    - Он умирает? - шепотом спросила Картограф. - Ни  разу  не  видела
как умирают. Интересно. Пускай расскажет что он чувствует.
    - Всеволод, - позвал хриплый до неузнаваемости голос Инженера.
    - Привет, Серж, - с трудом пересилив себя,  улыбнулся  Капитан.  -
Как самочувствие?
    - Хрр. Плохо, - прохрипел  Инженер.  -  Не  знаю  что  происходит,
какое-то недоразумение. Я ведь еще молодой, чтобы уходить в мир  иной.
Я ведь этого еще не хочу... Как у вас там дела?
    - Прекрасно, Сержик! Мы все тебя любим и ждем, - прокричала  из-за
плеча Капитана Журналистка.
    - Сергей! - сказал Капитан. - Хоть нам и  любопытно  узнать  какие
ощущения ты испытываешь, однако, зная как тебе сейчас тяжело, не будем
слишком  утомлять.  Держись  молодцом!  Приедешь,  Ирина  и   мы   все
что-нибудь придумаем. Давай.
    - Пока, друзья! Будь я в порядке, всех бы прям взял и  расцеловал.
Хрр.
    Они в последний раз взглянули на опухшее,  обложенное  несколькими
мокрыми полотенцами явно нездоровое лицо Инженера, ослабевше лежавшего
на всем заднем сиденье вездехода и камера вновь вернулась к Штурману.
    Врач немедленно успокоила  Штурмана,  а  затем  попросила  позвать
Ксенобиолога, которая могла быстрее сообразить  в  подобных  вещах  и,
посоветовавшись с Сизифом, на основе имеющихся симптомов, сообщила  ей
что они могут предпринять для облегчения положения  больного  и  какие
лекарства из аптечки пока могут ему дать.
    После сеанса связи с вездеходом и такой печальной  новости,  почти
никто не смог вернуться к разбору почты. Врач пошла  подготавливать  в
своем кабинете медкамеру. Опечаленная  Журналистка  пошла  прогуляться
куда глаза глядят. Метеоролог и Энергетик вернулись  к  своей  работе.
Капитан,  наткнувшись  взглядом  на  второй  вездеход  с  прицепленным
бульдозерным ножом и двух бездействующих  роботов,  вспомнил  о  своем
обязательстве  обустроить  пляж  и  вплотную   занялся   этим   делом,
проработав до позднего вечера. Прежде  всего  он  проделал  дорогу  до
самых зарослей, растущих по эту сторону озера и чтобы не удлинять путь
до естественно открытого пространства почти на целый  километр,  решил
проделать в зарослях просеку прямо  здесь,  напрямую.  И  пока  роботы
занимались этой трудоемкой работой, срубали атмосферные  регуляторы  и
отвозили  в  сторону,  он  проработал  план  еще  предстоящих   работ:
выровнять берег и очистить дно озера, воду  профильтровать  и  немного
подогреть, выложить проделанную до озера дорогу плитами, а  на  берегу
придумать какой-нибудь настил, чтобы было приятно  лежать  -  да  хоть
насыпать тот же песок, который можно достать со дна озера  и  провести
его обеззараживание с помощью кварцевания. После того,  как  план  был
подробно составлен, оказалось что, как Капитан и  предполагал,  работы
не так уж много и ее вполне по силам закончить к завтрашнему вечеру  -
при условии, конечно, что роботы будут работать усердно, без  взбрыков
и без остановок.



                              Глава VII

       Досрочное  возвращение  экспедиции.   Инженер   временно
       выходит из игры.  Один  из  роботов  выходит  из  строя.
       Пляжный сезон. Схватка с чудовищем. "Кто-то  побывал  на
       Корабле в наше отсутствие!!"


    Они вернулись грязные,  уставшие  -  и  безмерно  радостные.  Нет,
конечно же по поводу болезни Инженера ими  была  внесена  определенная
доля печали в общий котел, но радость от самого факта  возвращения  из
этой "дурацкой  и  бездумной  поездки  по  буеракам",  как  выразилась
Ксенобиолог, невозможно было скрыть никакой маской  печали.  Ведь  они
вернулись к родному и  понятному  образу  жизни,  словно  какой-нибудь
шарик на  резинке  возвращается  к  отпустившей  его  руке.  Это  было
закономерно. И все же, дележ впечатлениями  и  сопереживания  были  на
какое-то  время  отодвинуты  в  сторону,  чтобы  прежде  всего  решить
проблему Инженера. Передвигаться сам он уже мог лишь с большим  трудом
и тогда, взяв под мышки с  обеих  сторон,  его  отвели  в  медицинскую
кабинку в его личной каюте. Что означает сказанное сейчас "не мог идти
сам"? Ну конечно же, он мог идти, если бы пересиливал свое ослабленное
болезнью  состояние.   Однако   Инженер,   впервые   в   своей   жизни
столкнувшийся с серьезным недугом, не был готов к нему  психологически
и испытывал теперь некое  подобие  шока,  сковавшего  его  и  волю,  и
самостоятельность. Каждый из остальных астронавтов также сталкивался с
подобным в первый раз, однако они  чувствовали,  что  Инженеру  крайне
нужна помощь  и  поддержка  и  они,  по  мере  возможности,  старались
предоставить ему это.
    Медицинская кабинка как всегда обстоятельно обследовала  состояние
организма  Инженера,  проанализировала  результаты  и,  оказав  первую
медицинскую помощь, выдала ожидаемую всеми  рекомендацию  -  поместить
больного в медицинскую камеру. В отличие от  кабинки,  предназначенной
только  для  частого  профилактического  осмотра,  медицинская  камера
должна была проводить оптимальное  лечение  до  полного  выздоровления
пациента. Она  представляла  собой  небольшую  герметичную  комнату  с
кроватью и столиком, откуда никак невозможно  было  выйти  до  полного
излечения.  Камера  действовала  в  автономном  режиме,   обеспечивала
пациента только тем, что считала необходимым, назначала лекарства,  от
принятия которых в точный  срок  никак  нельзя  было  улизнуть.  Одним
словом, создавала довольно жесткие условия,  целиком  направленные  на
решение единственной задачи - как можно скорее вылечить пациента.
    Инженер находился в подавленном состоянии и на его слабый протест:
"Может не надо" никто не прореагировал. Его провели в  кабинет  Врача,
куда выходила единственная дверь медкамеры, а затем и в  саму  камеру,
которой через Сизифа были уже известны результаты диагностики Инженера
и она просчитывала курс лечения. После того, как  Инженера  уложили  в
кровать  и  за  астронавтами  защелкнулась  дверь,  программа  лечения
немедленно стартовала и ее уже нельзя было отменить. Никаких контактов
с больным не допускалось, за исключением видеофонной связи  и  поэтому
получалось так, что Инженер на время как  бы  выпадал  из  коллектива.
Осознавая это, а также то, что их товарищ находится под самой надежной
опекой, остальным астронавтам ничего не оставалось,  как  отставить  в
сторону беспокойство о больном и вернуться  к  своим  делам,  что  они
тотчас и сделали.
    Тем  временем  наступал  глорианский  рассвет  и   прожекторы   на
стройплощадке постепенно тускнели и гасли один за  другим,  заканчивая
теми, которые освещали самые затемненные места.
    Штурман по приезде чувствовал себя разбитым. Но стоило ему принять
душ, освежиться, надеть чистую одежду, пообедать свежей горячей пищей,
как все отвратительное  состояние  как  рукой  сняло  и  у  него  даже
возникло  желание  поработать,  принести  пользу,   чтобы   наверстать
несколько бесцельно (ну, не  совсем  бесцельно,  конечно)  потраченных
дней. Подходящая работа  нашлась  и  Штурман,  немного  переоборудовав
вездеход на котором они приехали, стал помогать Капитану делать  пляж.
Такая работа оказалась ему по душе,  потому  что  конечная  цель  была
вполне и достаточно быстро достижима и, без сомнения, полезна. Штурман
был уверен, что следует идти именно  таким  путем  для  удовлетворения
возникшей потребности, чем тем, которым необдуманно  пошел  Инженер  и
поплатился за это.
    Вдвоем дело пошло бойчее.
    А на Энергетика,  напротив,  навалилось  очередное  несчастье.  Он
словно бы сгущал несчастья вокруг  себя  и  делал  это  нечаянно  и  с
пугающей легкостью. А в этот раз произошло вообще что-то невообразимое
- поломался один из  роботов,  работавших  под  его  началом.  Поломки
роботов в обычных условиях являлись чрезвычайно редким событием и даже
у бывалого Энергетика такое происходило прежде всего  единожды.  Когда
он пошел инспектировать подходившую к  самому  концу  -  до  окончания
работ оставалось не больше суток - сборку энергостанции, он  не  сразу
заметил  ЧП.  Издалека  казалось,  что  все  три  робота  работают   в
нормальном режиме. Энергетик подходил все ближе и у него  вдруг  стало
закрадываться  подозрение,  что  один,  ярко-синей  расцветки   робот,
находившийся на карнизе нижнего яруса конструкции, слишком копошится.
    Энергетик некоторое время просто стоял  и  смотрел  на  него  и  в
какой-то момент с удивительной  ясностью  обнаружил,  что  этот  робот
занимается черт знает чем.
    - Эй, Синий! - осторожно позвал он,  но  робот  никак  на  это  не
отреагировал. Энергетик в сердцах топнул  ногой  и  полез  к  нему  по
лестнице.
    Так и есть, Синий целеустремленно закручивал до упора один  и  тот
же винт, затем выкручивал его, повертев в руке, снова вставлял в паз и
закручивал и так повторялось без конца.
    - Тебе что, урод, делать нечего? - закричал на  него  Энергетик  и
опять робот никак не прореагировал.
    Это было уже совсем плохо.  Тогда  астронавт  вынул  дистанционный
пульт управления и вообще отключил  Синего,  а  затем  вновь  включил,
чтобы перезагрузить операционную систему робота.  И  на  пульте  почти
сразу загорелась красная лампочка неисправности. На  экран  посыпались
десятки ошибок и  в  какой-то  момент  загрузка  вообще  прекратилась.
Теперь стало очевидно, что робот неисправен  и  Энергетик,  безуспешно
попытавшийся  испробовать  робота  в  разных  функциональных  режимах,
бросил эти попытки и насовсем отключил его. Робот  был  неисправен  до
такой степени, когда человек своими силами и знаниями и оперативно  не
мог устранить неисправность.  Энергетик  почувствовал  досаду.  Досаду
вообще: и на себя, и на стечение обстоятельств, и на жизнь. Ну  почему
именно у него все валится из рук? Ведь ни у кого ведь не валится!
    Убедившись, что  аварийный  робот  закреплен  двумя  страховочными
тросами, он с помощью крана опустил того на землю. Потом поправил усик
телефонного микрофона и, может быть  немного  нервничая,  с  дрожью  в
голосе сказал:
    - Капитан! У меня тут робот сломался.
    - Хорошо, Патрик, сейчас подъеду.
    Он подъехал минут через пять  на  вездеходе,  вылез  и  подошел  к
Энергетику, задумчиво сидевшему на земле  возле  неподвижно  лежавшего
Синего.
    - Перезагружал? - спросил Капитан, отлично понимая, что  Энергетик
не станет звать помощь просто так, не перепробовав все возможности.
    Энергетик сердито кивнул. Потом спросил:
    - Ну и куда его? Тут поблизости нет  ни  мастерских,  ни  приемных
пунктов подержанных вещей, ни даже самых обычных утилизаторов! Что нам
с ним делать?
    Капитан подумал.
    - Ну во-первых, у нас нет запасных блоков, потому что из  запасных
блоков мы собрали резервных роботов и они сейчас в работе.  Во-вторых,
как ты, Патрик, правильно  заметил,  поблизости  нет  утилизаторов,  а
оставлять его здесь валяться было бы форменным  безобразием.  Мы  ведь
культурные люди и не  будем  мусорить  где  попало.  Остается  одно  -
отвезти этот хлам на Корабль и бросить в грузовой  отсек.  Вернемся  в
Город, тогда разберемся.
    - Как скажешь, - сказал Энергетик. - Ты начальник, тебе виднее.
    Они подняли довольно тяжелого Синего за руки и ноги и забросили  в
багажник. Капитан тут же уехал, а Энергетик вернулся к своей работе.
    Во время второго обеда, когда весь экипаж собрался вместе, Капитан
сообщил радостную весть. Они со Штурманом доделали пляж и  теперь  его
можно опробовать.
    - Есть! - вскричала Журналистка. - Как здорово!
    - Молодцы,  мальчишки,  -  похвалила  даже   скупая   на   похвалы
Ксенобиолог. - Мы его обязательно сейчас же опробуем.
    - Сейчас же? - пробурчал Энергетик.
    - После обеда, разумеется. Патрик, что с тобой?
    - У него робот крякнул, - кивнул Капитан.  -  Но  ты,  Патрик,  не
расстраивайся.  Резервные-то  теперь  освободились  и  ты  можешь  ими
воспользоваться.
    - Их тоже можно ломать? - попытался мрачно пошутить Энергетик.
    - Если сумеешь. Кстати, по приезде надо уточнить, не стоял  ли  он
еще на гарантии? Но страховку в любом случае получим.
    Итак, после обеда состоялось событие, которого  ждали  с  огромным
нетерпением - открытие пляжа, а, следовательно, и  купального  сезона.
Вначале кое-кто предложил было доехать до бассейна на вездеходе, но  в
конце концов решили прогуляться пешком по вновь проложенной дорожке, а
вездеход загрузили всем необходимым,  как-то:  раскладными  столиками,
стульчиками,  шезлонгами,  полотенцами,  огромным  количеством  еды  и
пустили его следом за собой.
    - Вот  это  совсем  другое  дело!  -  восхищался   Метеоролог.   -
Цивилизация! Вот если бы так стало везде.
    - Нас слишком мало, чтобы переделать так много, - резонно  ответил
Капитан.
    Журналистка не верила своим глазам,  настолько  все  изменилось  с
того первого дня, когда она здесь  побывала  одна.  Тогда  здесь  была
непролазная чаща, какие-то переплетения, первобытная  дикость,  грязь.
Сейчас она шла по пристойной ровной дорожке с высоким ровным  бордюром
по бокам и лишь за этим бордюром начиналась та самая чаща. Дорожка  (а
точнее коридор-просека) идеальной прямой пролегала в рощице  и  полого
спускалась к выровненному, засыпанному дезинфицированным песком пляжу.
Правда,  цвет  этого  песка  оставлял  желать  лучшего,  был  каким-то
подозрительным,  грязно-коричневым,  но  что  такое  подозрительность,
когда ты всю жизнь чувствовал себя в безопасности. Ведь не станешь  же
изменять привычке по пустякам. В общем говоря, место всем понравилось,
а Геолог даже нашел его живописным. Они  повытаскивали  из  вездехода,
которому для того, чтобы развернуться, пришлось выезжать к самой воде,
весь свой скарб и портативную мебель и разместили все это  по  бережку
как кому было удобно.
    Картограф первая скинула свою одежду, уже начинавшую  стеснять  ее
от  накопившегося  нетерпения,  и  ее  заразительному  примеру  тотчас
последовали  остальные  и  сразу  ринулись  в  воду,  кроме,  пожалуй,
благоразумного Геолога, который вспомнил что где-то в вездеходе  лежал
мяч и полез его доставать.
    Вода была удивительно мягкой и теплой. Они плавали  и  плескались,
веселились и загорали на  расстеленных  полотенцах,  играли  в  мяч  и
потягивали  прохладную  газировку,  и  чувствовали   себя   совершенно
безмятежно. После последних дней, проведенных в  каком-то  стягивающем
напряжении, такой безмятежный отдых был крайне полезен и необходим.
    Штурман с грустью  и  чуть  отстраненно  бросал  взгляды  на  свое
растущее брюшко. Он вдруг обнаружил, что по прилете на Глорию перестал
регулярно заниматься спортом. Однако при сравнении с другими, да  хоть
с тем же Метеорологом или  Энергетиком,  сравнение  оставалось  в  его
пользу, что его совершенно удовлетворило и больше он к  этому  вопросу
не возвращался. Но совсем другие чувства, чувства  светлой  радости  и
завороженного восхищения вызывало любование прекрасными телами женщин.
Штурман еще подумал: есть не так много вещей в мире, которые  были  бы
лучше вещей, сделанных человеком. Одно из них было женским  телом.  Но
он тут же предостерег себя от абсолютных суждений, потому что в данном
случае мог быть и даже точно был необъективен.  Но  здесь  уже  играли
роль совсем другие факторы, неясные по природе и зыбкие для понимания.
    Он глубоко вздохнул. О какой это неясности и зыбкости  идет  речь?
Звучит словно какое-нибудь оскорбление. Ведь затрачено немало людского
времени  и  усилий,  чтобы  разрешить  все  проблемы,   развеять   все
туманности, ан  поглядь  нет.  Но  стоп,  это  ведь  зона  разрешенной
зыбкости, область, которую по взаимному умолчанию решено было оставить
в первозданном виде. Заповедник  зыбкости.  Неразрешен