Clifford D. Simak "Empire", 1951
	David W. Wixon "Предисловие к итальянскому изданию
"Империи" К.Д.Саймака", 1993 - пер. И. Васильевой
	Клиффорд Саймак "Империя" - пер. И. Васильевой






	Предисловие к итальянскому изданию "Империи" К.Д.Саймака

	Не будет преувеличением сказать, что "Империя" самый
забытый роман Клиффорда Саймака. Правда, в этом отчасти виноват
сам автор, поскольку он категорически отказывался повторно
опубликовать свою книгу. Так что перевод издательства "Персео
Либри" - всего лишь второй выход в свет романа "Империя".
	Но даже это издание состоялось исключительно благодаря
настойчивости сотрудников "Персео Либри", приложивших немалые
усилия, чтобы уговорить меня дать разрешение на публикацию. Крайне
редко - и тем более приятно - приходится встретить издательскую
компанию, столь глубоко убежденного в значительности какого-либо
автора или его произведения.

	Как я сказал уже выше, именно сам автор, Клиффорд Д. Саймак,
долгое время отказывался переиздать роман. Причина его упорства
кроется в необычной истории этой книги.
	В основе "Империи" лежит рукопись, написанная Джоном У.
Кэмпбеллом младшим, в то время подростком, а впоследствии
легендарным редактором журнала "Эстаундинг" - первого журнала
американской научной фантастики.
	Хотя через пару лет произведения Кэмпбелла начали появляться в
печати, история, написанная ранее, его не удовлетворяла, и он даже не
пытался ее публиковать. Став в 1937 году редактором журнала
"Эстаундинг сториз" (название вскоре изменилось на "Эстаундинг
Саенс Фикшн"), Кэмпбелл бессменно занимал этот пост вплоть до своей
смерти в 1971 году.
	В качестве редактора журнала Кэмпбелл открыл восходящую
звезду научной фантастики: человека чуть старше его самого, уроженца
Среднего Запада Соединенных Штатов по имени Клиффорд Саймак.
Когда в 1938 году Саймак представил в журнал рукопись своего первого
романа, редактор пришел в восторг.
	Роман назывался "Космические инженеры" и, по словам
Кэмпбелла, был книгой, "исполненной силы и чувства". Кэмпбелл
имел в виду, что в те времена в научной фантастике преобладали
произведения, чаще всего сводившиеся к безыскусному
приключенческому рассказу с примесью научных лекций. Авторы,
увлеченные техническими чудесами, описывали все новые и все более
эффективные способы, позволяющие быстро пересекать космические
пространства и взрывать целые планеты.
	Люди в таких рассказах, как правило, оставались безжизненными и
безликими марионетками - они существовали лишь для того, чтобы
позволить автору изобразить какое-то неведомое доселе чудо техники.
	Кэмпбелл сразу понял, что Саймак своим произведением
раздвигает рамки научной фантастики. Его герои обладали
индивидуальностью, они были гораздо более живыми и человечными,
нежели было принято по канонам жанра. Достоинства прозы Саймака
заметил не один Кэмпбелл, но именно ему пришла в голову мысль
использовать способности автора в полной мере. И не успели
"Космические инженеры" выйти в свет, как редактор предложил
написанную им когда-то рукопись Саймаку на переработку.
	С годами истории о том, как Кэмпбелл дарил своим любимым
авторам идеи будущих произведений, стали частью его легенды. Не
исключено, что начало ей положило предложение, сделанное Саймаку.
	Саймак, опасаясь задеть чувства своего издателя, согласился
попробовать.
	Роман "Космические инженеры" был напечатан с продолжением
в трех номерах журнала, начиная с февраля 1939 года, К моменту выхода
второго номера Саймак закончил переработку "Империи" и выслал ее
Кэмпбеллу.
	Для Саймака этот опыт оказался тяжким испытанием.
Чрезвычайно гордый и независимый, писатель на дух не переносил
собственническую манеру Кэмпбелла в отношениях с авторами.
Клиффорд Саймак несколько лет проработал профессиональным
газетным репортером и не желал писать свои романы по чьей-то указке.
	Его никогда не привлекала идея соавторства: он хотел писать
только то, что хотел он сам. Поэтому после переработки от истории
Кэмпбелла не осталось практически ничего - Саймак создал совершенно
новое произведение. Нельзя сказать, что он категорически отказывался
вносить в него исправления, предложенные редактором, но что-то в
самой манере, в которой эти предложения делались, отталкивало
Саймака.
	Так что, когда Кэмпбелл отверг новый вариант "Империи" и
потребовал дополнительных изменений, Саймак отказался и от внесения
поправок, и от самого проекта в целом и засунул рукопись в шкаф, где
она пролежала более десяти лет.
	В 1950 году Хорас Голд, основатель и редактор журнала "Гэлэкси
Мэгэзин", в котором публиковалась львиная доля коротких рассказов
Саймака, услышал эту историю из уст самого Кэмпбелла. Голд начал
тогда издавать в журнальном формате серию романов под названием
"Гэлэкси Саенс Фикшн Новелл" и загорелся желанием включить в нее
"Империю".
	Он уговорил Саймака дать согласие на публикацию. Саймак
предлагал поместить на обложке также фамилию Кэмпбелла как своего
соавтора, но Кэмпбелл воспротивился, заявив, что "Империя" давно
уже стала произведением одного только Саймака. Роман был напечатан
в 1951 году, и с тех пор Саймак ни разу не позволил его переиздать.

	Клиффорд Саймак весьма неохотно согласился даже на первую
публикацию. Все эти годы после написания романа он продолжал
печататься в журнале у Кэмпбелла. Но неприязнь писателя к личности
редактора и к его методам не угасала, и в 1950 году Саймак принялся
активно искать себе других издателей.
	А кроме того, он считал, что "Империя" сильно устарела за
прошедшие одиннадцать лет - ведь эти годы включали в себя вторую
мировую войну, оказавшего сильное воздействие и на писателей, и на
читателей.
	Саймак вынес "Империи" приговор, ибо считал ее
идеологический книгой. Писатель, как и многие другие фантасты,
полагал, что технический прогресс сулит человечеству немыслимые
блага. Но он видел также, что, если техника попадет не в те руки, она
может стать источником неисчислимых бед.
	В своем идеализме Саймак провозгласил, что люди жаждут
свободы - даже если она требует борьбы и жертв. Он верил, что личность
способна победить зло и подтолкнуть цивилизацию в верном
направлении.
	Саймак был привержен идее народовластия, каким бы шатким и
малоэффективным оно порою ни казалось. Он отверг "эффективное"
правление - в сущности, одну из форм фашизма, - предложенное его
героем Спенсером Чемберсом.
	Управление государством, утверждал Саймак, должно включать в
себя известную долю эмоций и алогизма. Рациональное, логичное
управление не годится для человечества и не может его удовлетворить -
оно слишком бесчеловечно, чтобы люди могли при нем жить.
	В то же время Саймак не был категорическим противником науки
и разума: его Спенсер Чемберс отнюдь не законченный негодяй. Просто
писатель считал, что наука должна занимать свое место в определенных
сферах человеческой деятельности, таких, например, как исследование
космоса, - но именно в определенных, а не во всех.

	За время, прошедшее между написанием романа и его
публикацией, взгляды Саймака коренным образом переменились, в
основном под влиянием второй мировой войны.
	Профессиональный журналист, обладавший историческим чутьем,
Саймак прекрасно видел, какие события назревали в Европе в тридцатые
годы. Не случайно он упоминает в романе и Гитлера, и Сталина. А
краткое описание диктатуры, царящей в Центральной Европе будущего,
показывает, что Саймак понимал, какого типа государство стремится
создать и тот и другой лидер.

	И все же, несмотря на глубокое понимание истории, несмотря на
то что писатель знал (и продемонстрировал в своем романе), какой
опасной силой может стать технический прогресс в руках у негодяев,
вторая мировая война ошеломила Саймака. Потрясенный, он написал
целый ряд рассказов, позднее объединенных в сборнике "Город", -
рассказов, которые криком кричали о тех ужасах, какие техника
позволяет людям сотворить с самими собой и своими ближними.
	В этом смысле "Империя" предвосхитила "Город": в романе
также отвергался тоталитаризм и его влияние на общечеловеческие
ценности. Но исторические события обнажили то, что Саймак считал
своей неудачей: наивность романа и воспевание технических чудес.
Книга была написана в оптимистическом ключе, а для Саймака после
войны это стало неприемлемо.
	Поэтому он невзлюбил "Империю" - и за то, что она напоминала
ему о несложившихся отношениях с Кэмпбеллом, и за поверхностный
оптимизм по поводу технического прогресса. И Саймак запретил
переиздавать роман.

	Как литературный агент Клиффорда Саймака, отвечающий за его
литературную репутацию и за жизнь его книг, я долго и упорно думал,
прежде чем дать согласие издательству "Персео Либри". Я с уважением
отношусь к чувствам и желаниям своего друга. Но в то же время мне
кажется, что теперь, когда Клиффа уже нет с нами, его "Империя"
стала частью истории - и его собственной истории, и истории жанра
научной фантастики, а потому было бы несправедливо скрывать эту
книгу от поклонников и исследователей творчества Саймака.
	Итак - вот она, перед вами.

	~Дэвид У. Уиксон
	Миннеаполис, Минесота
	август 1993~





	Глава 1.

	Спенсер Чемберс нахмурился, взглянув на космограмму,
лежавшую перед ним на столе. Джон Мур Меллори. Зачинщик массовых
беспорядков на юпитерианских выборах. Смутьян, потребовавший
расследования деятельности "Межпланетной энергии". Человек,
обвинивший Спенсера Чемберса и "Межпланетную" в ведении
экономической войны против народов Солнечной системы.
	Чемберс улыбнулся. Длинными холеными пальцами пригладил
серо-стальные усы. Джон Мур Меллори прав, а потому опасен. Тюрьма -
вот самое место для него, причем тюрьма за пределами Юпитерианской
конфедерации. Может, упрятать его на один из тюремных кораблей,
которые курсируют через всю Систему, до самой орбиты Плутона? Или
лучше отправить на Меркурий?
	Спенсер Чемберс откинулся на спинку стула, сложил кончики
пальцев вместе, уставился на них и вновь нахмурился.
	Меркурий - страшное место. Жизнь человеческая там гроша
ломаного не стоит. Проработать на энергостанции под палящими
лучами Солнца, когда радиация высасывает из тела всю энергию, можно
полгода, от силы год - потом конец.
	Чемберс покачал головой. Меркурий отпадает. В сущности, лично
он ничего против Меллори не имеет. Чемберс ни разу не встречался с
бунтовщиком, но в общем симпатизировал ему. Меллори сражается за
принцип - точно так же, как и сам Чемберс.
	Жаль, что придется упрятать смутьяна за решетку. Если бы этот
упрямец прислушался к доводам разума, принял то, что ему предлагали,
или просто исчез с глаз долой до окончания выборов на Юпитере... Ну,
на худой конец, хоть обвинения бы свои поумерил. Но раз он уже
пытается обнародовать сделанные ему предложения, называя их
подкупом, пора принимать меры.
	Принимать меры - это по части Людвига Статсмена. Статсмен
блестящий работник, хотя и самое подлое существо, когда-либо
ходившее на двух конечностях. Человек абсолютно беспощадный и
совершенно беспринципный. Но полезный человек: таких нужно держать
при себе на случай грязной работы. А без нее порой не обойтись.
	Чемберс взял космограмму и прочел ее еще раз. Ее прислал с
Каллисто Статсмен, активно взявшийся за дело. Меньше года прошло с
тех пор, как "Межпланетная" распространила свое владычество на
Юпитерианскую конфедерацию, и конфедераты все еще бунтовали,
недовольные тем, что вместо их свергнутого правительства им навязали
чиновников из компании Чемберса. Там нужен железный кулак, и этим
кулаком должен был стать Статсмен.
	Так, значит, народы спутников Юпитера требуют освободить
Джона Мура Меллори. "Они совсем распоясались", - говорилось в
космограмме. Сажать Меллори в тюрьму на Каллисто было ошибкой;
Статсмену следовало это предусмотреть.
	Надо велеть ему, чтобы убрал Меллори с Каллисто: пусть эасунет
бунтовщика в тюремный корабль. И приказать капитану, чтобы
обращался с узником по-человечески. Когда уляжется шумиха, поднятая
конфедератами, можно будет даже выпустить Меллори. В конце концов,
он никакой не преступник. Стыд и срам, что приходится держать его за
решеткой, в то время как крысы-рэкетиры вроде Скорио свободно
разгуливают по Нью-Йорку.
	Вкрадчиво мурлыкнуло переговорное устройство. Чемберс нажал
на кнопку.
	- К вам доктор Крэйвен, - сказала секретарша. - Вы хотели его
видеть, мистер Чемберс.
	- Отлично, пусть войдет.
	Чемберс еще раз нажал на кнопку, взял ручку, написал
космограмму Статсмену и поставил свою подпись.
	В дверях появился доктор Герберт Крэйвен. Черный костюм его
был измят и испачкан, бесцветные жидкие волосы стояли торчком.
	- Вы посылали за мной? - недовольно пробурчал он.
	- Садитесь, доктор, - сказал Чемберс.
	Крэйвен сел и воззрился на Чемберса через толстые линзы очков.
	- У меня мало времени, - едко заявил он.
	- Сигару? - предложил Чемберс.
	- Не курю.
	- Может, выпьете что-нибудь?
	- Вы же знаете, что я не пью, - отрезал Крэйвен.
	- Доктор, вы самый необщительный человек из всех моих
знакомых. Есть что-нибудь на этом свете, что может доставить вам
удовольствие?
	- Работа. Мне она интересна.
	- Верю. Интересна настолько, что вам даже жаль тратить время на
разговоры со мной.
	- Не стану отрицать. Чего вы хотите от меня на сей раз?
	Чемберс наклонился и устремил на собеседника пристальный
взгляд. Серые глаза финансиста глядели холодно, губы твердо сжались.
	- Крэйвен, - сказал он, - я вам не доверяю. И никогда не доверял.
Возможно, для вас это не новость.
	- А вы никому не доверяете, - парировал Крэйвен. - Вы только и
делаете, что всех подозреваете.
	- Пять лет назад вы всучили мне совершенно бесполезное
изобретение, - продолжал Чемберс. - Вы обвели меня вокруг пальца, но я
не держу на вас зла. Больше того, я почти восхищаюсь вами. Потому-то я
и заключил с вами контракт, который ни вы и ни один крючкотвор в
мире не сумеет расторгнуть: в один прекрасный день вы откроете что-
нибудь стоящее, и я хочу иметь это открытие. Миллион в год - немалая
плата за то, чтобы держать вас в узде, но овчинка стоит выделки. Если
бы я так не считал, вы давно уже попали бы в лапы Статсмена. А
Статсмен умеет обращаться с такими, как вы.
	- Как я понимаю, до вас дошли слухи, будто я работаю над чем-то,
а вам не докладываю?
	- Вот именно.
	- Я доложу, когда будет о чем. И не раньше.
	- Хорошо, - сказал Чемберс, - я просто хотел предупредить.
	Крэйвен медленно поднялся на ноги.
	- Разговоры с вами всегда так освежающи, - заметил он.
	- Значит, надо нам беседовать почаще, - ответил Чемберс.
	Крэйвен вышел вон и хлопнул дверью.
	Чемберс поглядел ему вслед. Подозрительный тип; самый
выдающийся ученый современности, но не тот человек, на которого
можно положиться.
	Президент "Межпланетной энергии" встал из-за стола и подошел
к окну. Внизу раскинулся грохочущий ад Нью-Йорка, величайшего
города в Солнечной системе, странного города, причудливая красота
которого уживалась с приземленным прагматизмом, а фантастические
супернебоскребы выполняли вполне утилитарную функцию, ибо это был
город-порт множества планет.
	Косые вечерние солнечные лучи мягко заискрились в стальной
шевелюре президента. Плечи его загораживали почти все окно - плечи
борца, причем борца в хорошей спортивной форме. Коротко
подстриженные усики высокомерно топорщились над тонкогубым
сжатым ртом.
	Он смотрел на город, но не видел его. Перед мысленным взором
президента проплывало видение мечты, уже становившейся явью. Мечты
о тончайшей сети, накинутой на планеты Солнечной системы, на их
спутники, на каждую пядь земли, обживаемую человечеством: рудники
Меркурия и фермы Венеры, увеселительные комплексы Марса и
величественные купола городов на спутниках Юпитера и Сатурна, а
также огромные ледяные лаборатории Плутона.
	Энергия - вот ключ ко всему, энергия аккумуляторов, которыми
владеет и сдает в аренду "Межпланетная энергия". Монополия на
энергию. На Венере и Меркурии переизбыток энергии, и ее выбрасывают
на рынок, предлагая всем нуждающимся планетам и спутникам.
Энергия... это она движет в космосе исполинские корабли, крутит колеса
промышленности, обозревает купола в холодных мирах. Без нее
невозможна жизнь на враждебных планетах.
	На громадных энергостанциях Меркурия и Венеры аккумуляторы
заряжают, а затем развозят во все уголки Солнечной системы.
Аккумуляторы отдают в аренду, но никогда не продают. А поскольку
они испокон веков принадлежат "Межпланетной энергии", то
компания буквально держит в своих руках судьбу каждой планеты.
	Несколько мелких компаний производят аккумуляторы на
продажу, но их мало, и цена у них высокая. За этим бдительно следит
"Межпланетная". Если кто вздумает поднять вой по поводу
монополии, "Межпланетная" тут же предъявит этих производителей
как доказательство того, что никаких ограничений на торговлю не
существует. Законных обвинений, таким образом, можно не опасаться, а
стоимость производства аккумуляторов сама по себе служит защитой от
какой-либо серьезной конкуренции.
	Будет ли космическое путешествие удачным или нет - все зависит
от надежности и эффективности устройств, снабжающих корабль
энергией. А практически всеми этими устройствами безраздельно
владеет "Межпланетная", и только она.
	Так, год за годом, "Межпланетная" все туже сжимала в тисках
Солнечную систему. Меркурий фактически уже принадлежал компании.
Марс и Венера - не более чем марионеточные государства. А теперь и
правительство Юпитерианской конфедерации попало в лапы людей,
признававших своим хозяином Спенсера Чемберса. Агенты и лоббисты
"Межпланетной" наводнили все земные столицы, в том числе и
столицу Центральной Европейской федерации, народы которой жили
при абсолютной диктатуре. Потому что даже Центральной Европе
нужны аккумуляторы.
	"Экономическая диктатура, - проговорил Спенсер Чемберс. - Так
назвал это Джон Мур Меллори". Что ж, почему бы и нет? Такая
диктатура могла бы поставить во главе правительств лучшие деловые
умы, она обеспечила бы рациональное управление Солнечной системой,
избежав ошибок демократических правительств.
	Демократии основаны на ложной предпосылке - на теории, что все
люди способны управлять. Дураков она провозглашает мудрецами,
бессильных и беспомощных - богатырями. Она наделяет одинаковыми
политическими правами идиота и человека разумного, предоставляет
одинаковые возможности ненормальному и трезвомыслящему
гражданину, дает одинаковое право голоса слабаку и сильной личности.
Эта форма правления зиждется на эмоциях, а не на разуме.
	Лицо Спенсера Чемберса затвердело, от недавней мягкости не
осталось и следа. Закатные солнечные блики заострили его черты,
углубили впадины и складки, игрой светотени превратили в гранитную
маску, венчающую массивную гранитную статую.
	В динамичной, расширяющейся цивилизации нет места бредовым
идеям Меллори. Убивать его нет смысла - даже бунтарь при
определенных обстоятельствах может пригодиться, а настоящий хозяин
ценностями не разбрасывается, - но его нужно убрать с дороги, засунуть
подальше, туда, где его болтливый язык не будет сбивать с толку толпу.
Чертов придурок! Посмотрим, поможет ли ему этот идиотский идеализм
на борту тюремного корабля!



	Глава 2.

	Рассел Пейдж задумчиво прищурился, разглядывая свое творение -
прозрачное облако, четко очерченное и видимое. Видимое, как виден
кусок стекла или пузырь с водой. Вот оно, внутри аппарата - облако,
которого не может быть.
	- Кажется, что-то получилось, Гарри, - тихо сказал ученый.
	Гарри Уилсон затянулся сигаретой, свисавшей с уголка губы,
выпустил из ноздрей двойную струю дыма. Глазки его нервно забегали
из стороны в сторону.
	- Ага, - сказал он. - Антиэнтропия.
	- Как минимум, - отозвался Рассел Пейдж. - А может, и нечто
большее.
	- Оно полностью прекращает энергетический обмен. Словно время
остановилось и все застыло в этом поле без изменений.
	- Больше того, оно консервирует не только энергию вообще,
энергию целого, но и энергию составляющих частей. Облако абсолютно
проз