приверженцев  Божественного
Отца говорили, что судья плюет в лицо урагану. Что Божественный Отец может
поразить его смертью. Через день-другой судья умер от сердечного приступа.
Репортеры,  почуяв  в  этом  сенсацию,  отправились   брать   интервью   у
проповедника в его камере. Он  высказался  прямо:  "Мне  было  тяжело  так
поступить". Парень, поверь мне, когда Божественный Отец вышел  из  тюрьмы,
его на улице ждал весь Гарлем.
     - Какого черта... - снова нетерпеливо начал Эд. И внезапно замолчал.
     - Вот-вот, - настойчиво сказал Базз.  -  Ты  еще  не  понял?  Старина
Таббер проклинает суетность  женщин.  Налагает  заклятие  на  косметику  и
вычурные моды в одежде. Все такое. И что  происходит  на  следующий  день?
Разражается придурь "Домотканый вид".  Совпадение,  разумеется,  но  какое
совпадение!
     Теперь это было очевидно.
     - ...о-ну да, - медленно сказал Эд. - Как, ты говоришь, мы можем  это
использовать?
     Сигара снова служила указкой, как знак высочайшего энтузиазма.
     - Не будь придурком. Это шанс всей твоей жизни. До сих пор у  тебя  в
этой  чокнутой  передаче  участвовали  только  мошенники.  Психи,  которые
утверждают, что летали  в  летающих  тарелках,  спиритуалисты,  которые  к
несчастью не могут вызвать  духов  прямо  сейчас  на  передаче,  целители,
которые не в состоянии вывести бородавку. Но на  этот  раз  тебе  повезло.
Пойди и договорись со стариной Таббером, чтобы  он  выступил  в  следующей
твоей передаче. Он наложил заклятие на суетность, и оно сработало.  Понял?
СРАБОТАЛО. Более того,  тому  есть  свидетели.  Ты  был  свидетелем,  Элен
Фонтейн была свидетелем. Там была дочь Таббера и группа его  приверженцев.
У него самые подлинные свидетели  bona  fide,  что  он  проклял  суетность
женщин, а на следующий день разразился  "Домотканый  стиль".  Ты  что,  не
видишь сенсацию, когда она сама идет тебе в руки?
     - Боже правый, - в благоговейном ужасе произнес Эд.
     - Я дам о тебе полный  репортаж  в  "Таймс-Трибьюн".  Сначала  все  о
передаче, а потом кучу картинок. Может быть, в воскресном приложении.
     - Картинок?
     - Фотографии, фотографии - Таббера, и  его  палаток,  и  его  дочери.
Таббер в позе, которую  он  принимает,  когда  накладывает  заклятие.  Это
пойдет, и еще как!
     Перспективы увлекли Эда Уандера.  С  такой  передачей  у  него  может
набраться достаточно слушателей, чтобы заинтересовать спонсоров.  Да  ведь
он даже может заполучить для нее место на телевидении!
     - Но у меня на эту пятницу уже есть девушка-экстрасенс, - сказал он.
     - Обмани ее. Отложи ее. Это надо делать, пока оно свежее.  Тебе  надо
использовать Таббера, пока "Домотканый стиль" - новинка. Через пару недель
это будет все равно, что старая шляпа. Это  такая  мода,  которой  большие
шишки не дадут продержаться долго. Они не могут такого  позволить.  Салоны
мод, магазины, торгующие украшениями, производители косметики уже  взвыли.
Они хотят, чтобы Президент произнес одну из своих знаменитых речей "Все за
кондиционеры воздуха!", убеждая женщин, что они уничтожают  благосостояние
страны.
     - Правильно! - заявил Эд. - Мы  так  и  сделаем.  Мне  надо  начинать
подготовку. Нужно найти людей, которые выступят с ним в дискуссии. Зададут
ему вопросы, и так далее.
     - Я! - сказал Базз. - Я буду участвовать в дискуссии.  Я  уже  слышал
его  полдюжины  раз.  И  приведи  Элен  Фонтейн,  раз  это  она  накликала
проклятие. Может быть, нам удастся заставить ее умолять  Таббера  отменить
проклятие.
     - Ага, - подхватил Эд. - И его дочь,  Нефертити.  Шустрая,  как  пара
запонок. И тоже хорошо говорит. Мы ее  задействуем.  Я  так  понял  по  ее
словам, что Табберу уже случалось раз-другой накладывать  заклятие,  когда
он говорил в гневе, как она это назвала.


     У Эда Уандера было легкое чувство неправильности по дороге  к  месту,
где Иезекиль Джошуа Таббер расставил свои палатки. Что скажут  Маллигэн  и
Общество Стивена Дикейтьюра  по  поводу  того,  что  он  выпустит  в  эфир
человека, которого они всего неделю назад расследовали по поводу подрывной
деятельности? Эд решил, что он  не  станет  ставить  в  известность  главу
телерадиостанции. Если ему удастся уговорить Элен  Фонтейн  участвовать  в
шоу, Маллигэну мало  что  останется  сказать.  И  Баззо  прав,  это  такая
передача, которая непременно привлечет  внимание.  Наконец-то  чаша  весов
склонилась на сторону Эда Уандера.
     Они подъехали к месту парковки близ большого пустыря, который  группа
Таббера  нашла  подходящим  для  своего  пребывания.  Эд  Уандер  отпустил
подъемный рычаг Фольксховера, и машина опустилась на землю.
     - Эй, что происходит? - сказал Базз. - Что происходит?
     - Похоже на то, что они убираются отсюда, - сказал Эд. -  Сворачивают
большую палатку.
     Они выкарабкались из маленького ховеркара  и  направились  туда,  где
кипела деятельность.
     Нефертити Таббер первая их увидела. Она выбралась из меньшей из  двух
палаток с кофейником и четырьмя чашками в руках.
     Почему-то Эду  Уандеру  пришла  на  ум  пара  строк,  которые  он  не
вспоминал с тех пор, как закончил высшую школу.

                         "Ровняет сено на лугу
                         Мод Миллер в летний день."

     Он тихо сказал:
     - Последние два дня я повсюду вижу этот "Домотканый стиль". И  первый
раз могу сказать, что кому-то он к лицу.
     - На ней он выглядит  естественно,  -  ответил  Базз.  -  Деревенская
простота.
     Девушка остановилась и ждала, пока  они  подойдут,  с  вопросительным
выражением на лице.
     - А... мм, мисс Таббер, - сказал Эд. - Вы с отцом что, уезжаете?
     Она едва уловимо наклонила голову.
     - Боюсь, что да. Вы знаете, мы здесь провели уже две  недели,  -  она
сделала паузу, прежде чем добавить, - Эдвард Уандер.
     Она посмотрела на Базза.
     - Здравствуйте,  Базз  Де  Кемп.  Я  заметила,  что  вы  использовали
материал из проповедей моего отца в своих статьях.
     - Ну да, правда.
     - Не позаботившись указать источник, или  даже  упомянуть,  что  отец
здесь в городе.
     Базз замялся.
     - Честное слово, мисс Таббер, я хотел вставить кое-что о старом... ну
то есть, о вашем отце. Но городской редактор их выбросил. Мне правда жаль.
Никто не интересуется малыми религиозными культами.
     - Мы поэтому к вам и пришли, - поторопился вставить Эд Уандер.
     Она обратила на него свои неправдоподобно голубые глаза.
     - Потому что никто  не  интересуется  малыми  религиозными  культами,
Эдвард Уандер?
     - Ну, отчасти да. Послушайте, называйте меня  Эд.  Мы  подумали,  что
если ваш отец выступит в моей передаче, у него  будет  аудитория  в  сотни
тысяч человек, прямо у них на дому.
     Ее лицо на мгновение прояснилось, но затем она снова нахмурилась.
     - Но в вашей передаче выступают сумасшедшие и  жулики,  Эдвард...  то
есть Эд. Мой отец...
     Он торопливо сказал:
     - Вовсе нет, Нефертити. Ты не понимаешь. Моя  передача  предназначена
для того, чтобы дать возможность людям, которые  никак  иначе  не  получат
большую аудиторию, представить свои убеждения, какими бы странными они  ни
были. Я признаю, что некоторые из них жулики, некоторые даже ненормальные,
но это не значит, что среди них нет честных людей.  Это  для  твоего  отца
шанс высказаться по-настоящему.
     Она нерешительно произнесла:
     - Отец никогда не выступал по радио... Эд. Я не думаю, что он  вообще
одобряет радио. Он считает, что люди получают больше  удовольствия,  когда
сами исполняют музыку. Когда каждый  член  семьи  играет  на  каком-нибудь
инструменте или поет.
     - Когда такое было, - сухо сказал Базз Де Кемп.
     - В Элизиуме по-прежнему так, - девушка перевела взгляд на него.
     Газетчик  начал  что-то  говорить,  но  Эд  Уандер   снова   поспешил
вмешаться.
     - Неважно, одобряет он радио или  нет,  и  неважно,  выступал  ли  он
когда-нибудь по радио. Я привык работать с неопытными  людьми.  Почти  все
гости моей передачи не имеют опыта работы на радио. Это его большой  шанс.
И ты тоже будешь рядом. И Баззо. И, думаю, мисс Фонтейн.
     Она на мгновение была обеспокоена этой  мыслью,  затем  уютно  пожала
пухлыми плечами.
     - Мы можем спросить его самого.
     Она пошла впереди. Эд и Базз увидели пожилого  проповедника,  который
вместе с несколькими другими людьми сворачивал большую палатку. Деревянные
стулья  уже  были  сложены  и  составлены  снаружи,  а  теперь  складывали
лекторскую платформу, чтобы перенести ее.
     Когда  Таббер  заметил  их,  он  что-то  сказал  остальным,   которые
продолжали работу, и вышел к ним навстречу.
     Старый Лесоруб, - снова подумал Эд. Эйб Линкольн  в  Иллинойсе.  Этот
тип - действительно незаурядная личность. Позор, что передача до  сих  пор
не вышла на телевидение. Она бы действительно стала  популярной,  если  бы
аудитория увидела этого кадра.
     Иезекиль Джошуа Таббер переводил взгляд с  одного  новоприбывшего  на
другого.
     - Слушаю вас, добрые души, - сказал он.
     Эд Уандер откашлялся.
     - Меня зовут...
     - Я знаю, как тебя зовут, добрая душа. Моя дочь сказала мне,  кто  ты
такой, в тот вечер.
     Эду вдруг пришло в голову, что он не заманит Таббера на шоу,  пытаясь
его соблазнить выгодами. Он инстинктивно чувствовал,  что  этого  человека
нельзя уговорить произнести заклятие на заказ. Когда он ехал сюда с Баззом
Де Кемпом, Эд собирался пообещать проповеднику возможность выступить перед
людьми таким образом,  что  по  сравнению  с  ним  такие  великие  деятели
возрождения религии прошлого, как Билли Сандей и  Билли  Грэхем  покажутся
дешевкой. Теперь он решил, что будет лучше, если он пока вообще не  станет
упоминать о проклятии.
     Эд сказал:
     - Мистер Таббер, я...
     Таббер мягко сказал:
     - "Мистер" происходит от слова "мастер",  то  есть  "хозяин",  добрая
душа. Я не хочу быть ничьим хозяином, не более,  чем  я  хотел  бы,  чтобы
кто-то был моим хозяином. Называй меня Иезекиль, Эдвард.
     - Или Зеки, уменьшительно, - сказал Базз Де Кемп.
     Таббер посмотрел на газетчика.
     - Да, - мягко сказал он. - Или  Зеки,  уменьшительно,  если  вам  так
больше нравится, добрые души. Это почетное имя,  имя  одного  из  наиболее
прогрессивно мыслящих древнееврейских пророков, который  написал  двадцать
шестую книгу Ветхого Завета.
     - Полегче, Баззо, - тихо пробормотал Эд в  сторону  Де  Кемпа.  Затем
обратился к Табберу:
     - Что я хотел предложить, сэр...
     - Термин "сэр", вариант термина "сир", пришел  к  нам  из  феодальной
эпохи, добрая душа. Он отражает отношения между дворянином  и  крепостным.
Мои усилия направлены против таких отношений, против любой  власти  одного
человека над другим. Ибо я чувствую, что кто бы ни клал на меня свою руку,
чтобы управлять мною, он узурпатор и тиран! Я объявляю его моим врагом!
     Эд Уандер на мгновение закрыл глаза и помолчал. Затем снова открыл их
и сказал:
     - Послушай, Иезекиль, не хочешь ли ты выступить в моей  радиопередаче
в пятницу ночью?
     - Очень хочу. Самое время, чтобы наши  средства  массовой  информации
были использованы для чего-то полезного, а не ерунды. -  Бородатый  старик
устало посмотрел на потрепанную палатку, которую разбирали. - Не по своему
желанию я говорю слова перед такой горсткой людей. - Его взгляд вернулся к
Эду Уандеру и Баззу Де Кемпу. -  Благодарю  вас  за  возможность  принести
слова миллионным массам, добрые души.


     Заполучить Иезекиля Джошуа Таббера оказалось так просто.
     Элен Фонтейн - совсем другое дело.
     Элен с недоверием уставилась на них обоих.
     - Оказаться снова достаточно близко  к  этому  старому  козлу,  чтобы
слышать его голос? О, матерь божья! Неужели  похоже,  что  я  окончательно
рехнулась?
     Они находились в особняке Фонтейнов, в  так  называемой  комнате  для
восстановления сил. Восстановление сил, с  точки  зрения  Фонтейнов,  надо
полагать, заключалось преимущественно в выпивке, поскольку в комнате почти
ничего не было, кроме замечательно оборудованного автобара.  Эд  устроился
рядом с ним, добывая  напитки  на  всех  троих,  а  Базз  вел  решительные
действия.
     Элен была одета в простой хлопчатобумажный ситец. На ней  были  туфли
без каблуков. Волосы заплетены в косы. Лицо выглядело так, как  будто  она
тщательно умылась не позже, чем пять минут назад.
     Базз Де Кемп задумчиво передвинул сигару из левого угла рта в правый.
     -  Нечего  бояться  старикана,  -  сказал  он.  -   Вежливый   старый
простофиля, такой же невинный, как...
     - Как динамитная шашка, - резко перебила Элен. -  Дай  мне  еще  одно
пиво, Крошка Эд.
     - Я никогда до сих пор не видел, чтобы ты пила пиво, - сказал Эд.
     - Я тоже, - фыркнула Элен.  -  Но  я  начинаю  подозревать,  что  это
антисуетное проклятие Таббера включает в себя  и  великосветские  напитки.
Мне больше не по вкусу ничего, кроме пива и итальянского красного вина.
     - Послушай, - сказал Базз, - ты что, на самом деле веришь, что Таббер
наложил на тебя заклятие?
     - Да. И я не собираюсь приближаться  к  нему,  чтобы  заработать  еще
одно, умник.
     - Ладно, - сказал Базз. - Давай предположим, что он  на  самом  деле,
по-настоящему, наложил на тебя заклятие. Если он его наложил, то он  может
его и снять, верно?
     Она нахмурилась на него над ободком стакана с пивом:
     - Я... я не знаю. Думаю, что да.
     - Конечно, да. Какие могут быть сомнения? - всунулся Эд с  намерением
помочь.
     - Ну хорошо, - сказал Базз. -  Ты  признаешь,  что  он  милый  старый
лопух, пока его не вывели из себя. Я никогда не видел его разъяренным,  но
верю на слово вам двоим, что вы его  в  тот  раз  вывели  из  себя  своими
замечаниями. Но как правило он милый старик. Ну хорошо. Так пойдем с нами,
извинишься перед ним и попросишь его отменить заклинание.
     Она задумалась над его предложением, потягивая пиво.
     - Знаете что, - сказала она наконец. - Это звучит дико, но я даже  не
слишком возражаю против этой наведенной  аллергии  к  косметике  и  модным
тряпкам. По-моему я чувствую себя, ну, уютнее, что ли,  чем  когда-либо  с
тех пор, как была ребенком.
     Базз гнул свою линию.
     - Ну хорошо, ладно. А  как  все  остальные  женщины  мира?  Миллиарды
женщин. Миллиарды. Ты молода и красива.  Тебе  к  лицу  любая  мода.  Даже
"Домотканый  стиль".  Но  что  с  теми  женщинами,  у  которых  нет  твоих
преимуществ? А проклятие, которое навлекла ты, лежит и на них тоже.
     Эд глянул на него.
     - Мне казалось, ты в это не веришь?
     - Заткнись, - сказал Базз. - Я просто веду спор.
     Он обратился к Элен:
     -  Кроме  того,  это   большой   шанс   Крошки   Эда.   Действительно
сногсшибательное шоу.  Оно  получит  такую  же  огласку,  как  передача  о
нашествии с Марса Орсона Уэллса тогда в  тридцатых.  Но  твое  присутствие
необходимо. Ты ключевой свидетель. Ты - та персона, которую он проклял, но
неточно выразился и проклятие затронуло всех женщин в мире. Крошке Эду  ты
категорически необходима в передаче.
     - Хорошо, - решительно сказала Элен. -  Я  это  сделаю.  Наверное,  я
ненормальная дура, но я это сделаю. Но  только,  предупреждаю  тебя  прямо
сейчас, умник, моя женская  интуиция  мне  подсказывает,  что  все  пойдет
совсем не так, как вы задумали.
     Базз вынул сигару изо рта и осмотрел незажженный кончик.
     - Женская  интуиция,  -  язвительно  сказал  он.  -  Сначала  чары  и
заклятия,  теперь  женская  интуиция.  На  следующей  неделе   я   встречу
кого-нибудь, кто верит в гномов и фей.


     Передача с самого начала не пошла так, как Эд Уандер и Базз  Де  Кемп
себе представляли. Правду сказать,  она  и  отдаленно  не  соответствовала
тому, что они задумали.
     До той самой минуты, когда Джерри  наверху  в  контрольной  будке  не
просигналил, что микрофоны включены, и они в эфире, все шло как обычно. Эд
Уандер занял Студию Три под пять  персон:  он  сам  и  четверо  гостей.  У
каждого был микрофон. У каждого были ручка и  блокнот,  чтобы  каждый  мог
делать заметки, или рисовать рожи, или  что  угодно.  Таббер  и  его  дочь
Нефертити прибыли на целый час раньше выхода передачи в эфир. Элен и  Базз
Де Кемп появились вместе на полчаса позже.  Базз  заехал  за  Элен  домой,
потому что боялся, что она может передумать в последнюю минуту.
     За  десять  минут  до  начала  Джерри,  техник,  проверил  микрофоны,
выставил уровень.  Затем  они  ждали.  Когда  зажглась  красная  лампочка,
показывающая, что студия  подключена  к  эфиру,  Эд  приступил  к  обычной
процедуре. Поскольку передача велась в прямом эфире,  а  не  записывалась,
она могла варьироваться. Иногда гость и другие, приглашенные  Эдом,  чтобы
помогать расспрашивать гостя, без труда  занимали  целый  час  времени.  А
иногда приходили такие придурки, которые просто никак  не  вписывались,  и
Эду приходилось сворачивать интервью, запускать музыку и трепаться  самому
все оставшееся время.
     Сегодня он был уверен, что музыку запускать не придется.
     После обычных процедур - какая станция говорит, что за  программа,  -
Эд сказал в микрофон:
     - Ребята, сегодня у нас что-то особенное. Конечно, я  каждую  пятницу
стараюсь найти для вас что-то особенное. У нас уже  были  все:  начиная  с
мужчины, который разговаривает с лошадьми, и заканчивая женщиной,  которая
летает. Может быть, кому-то это не покажется очень необычным. Но  в  нашей
передаче вы встречаетесь с действительно потрясающими вещами. Наш гость не
только разговаривал с лошадьми, что может делать любой ковбой  или  жокей,
но они ему отвечали, потому что он на самом деле знал лошадиный язык. Наша
гостья, которая летала, не заботилась  о  том,  чтобы  проделывать  это  в
самолете. Она летала сама по себе. Левитация, как она это называла.
     Краем глаза Эд видел, что гостю сегодняшнего вечера, Иезекилю  Джошуа
Табберу, вовсе не нравились его слова. Его  дочь,  которая  сидела  с  ним
рядом, проявляла признаки острого опасения.
     Эд поспешил дальше:
     - Но сегодня, ребята, у нас здесь человек, который действительно  вас
ошарашит. Религиозный пророк,  и  я  сам  свидетель  тому,  что  он  может
налагать заклятия самым настоящим образом. Более того, мы вам это докажем.
Потому  что,  ребята,  этот  человек  у  нас  в  студии  ответственен   за
"Домотканый стиль", эту якобы новую моду, которая охватила весь земной шар
на прошлой неделе. Это не прихоть, ребята, ничего похожего на прихоть. Это
самое что ни на есть настоящее заклятие,  которое  наш  сегодняшний  гость
Иезекиль Джошуа Таббер наложил на всю женскую половину  человечества.  Еще
здесь  с  нами  Нефертити  Таббер,  дочь  главного  гостя;  Элен  Фонтейн,
известная светская дама Кингсбурга; и Базз Де  Кемп,  колонку  которого  в
"Таймс-Трибьюн" вы все хорошо знаете.  Мистер  Кемп,  который  напрочь  не
верит в чары, ребята, поможет  расспрашивать  странствующего  проповедника
Иезекиля Джошуа Таббера.
     Теперь, прежде всего, мистер Таббер, скажите:  раз  вы  носите  такое
имя, я полагаю, что в ваших митингах возрождения религии вы  поддерживаете
давнюю традицию хорошей христианской семьи.
     По мере того, как Эд продолжал свою речь, линкольновское лицо  теряло
некоторую часть своей мягкой печали. Теперь Таббер сурово сказал:
     - Значит,  ты  сделал  неверное  предположение,  Эдвард.  Во  первых,
собрания, которые я провожу, это не митинги возрождения религии.  Согласно
моему учению христианство, наряду  с  иудаизмом,  магометанством  и  всеми
остальными  нынешними  организованными   религиями,   представляет   собой
мертвую, бесплодную религию, и я не намерен оживлять труп.
     - О, - растерянно произнес Эд. - Н-ну,  очевидно,  у  меня  сложилось
неверное впечатление, ребята.  Скажите  в  таком  случае,  что  именно  вы
провозглашали  на  ваших  палаточных  митингах  на  Хаустон-стрит,  мис