ка  Хансена  стояла  метрах  в
тридцати от них. Инструкция запрещает обгонять  тележку  Хансена  даже  на
шаг, но Бент С. и Уве Хорст привыкли к ледяному царству; работая на Европе
второй год,  они  разуверились  в  существовании  чистой  воды.  Они  шли,
переговариваясь, по дну невероятно глубокого ущелья, точнее,  по  трещине,
разбившей ледник. Если бы они катили перед собой тележку  Хансена,  стоило
ее колесу коснуться воды, как все озеро моментально превратилось бы в лед,
по которому они и продолжили бы  свое  путешествие.  Но  вода  была  столь
прозрачна, а глаза гляциологов так утомлены  ледяными  радугами,  что  Уве
Хорст мгновенно провалился в чудовищную ловушку. Похоже, он не достиг дна.
Скорость кристаллизации оказалась  слишком  высокой.  Но  меня  на  Европе
интересовали другие  вопросы:  Хорста  раздавило  сразу?  Хорст  мог  жить
какое-то время, пока был цел скафандр? Хорст  мог  успеть  сказать  что-то
Бенту  С.?  Ведь  связь  не  была  отключена,  они  могли  какое-то  время
переговариваться... Что мог сказать Уве Хорст своему товарищу?
     Только  слепцы  отрицают  волю  случая.  Единственная   известная   в
исследованном секторе Космоса саванна Лакки - собственно  говоря,  единый,
распространившийся на всю планету растительный организм - была сожжена при
посадке  "Кассада".  Кто  мог  предположить,  что   водянистые   на   вид,
волнующиеся стебли уагуа вспыхивают и сгорают с фантастической  скоростью?
Теоретически допускалось существование переохлажденных озер на Европе,  но
кто мог предполагать, что однажды два опытных гляциолога оставят за спиной
тележку Хансена и, не торопясь, пройдутся  по  ущелью,  как  по  школьному
катку?
     Бент С. остался жив. Конечно, ему пришлось начинать жизнь заново.  Он
был списан на Землю, и списан навсегда.
     Что значит навсегда? Разве бывает как-то иначе?
     А черт его знает. Так устроено природой. Все  разрушается.  Рано  или
поздно все разрушается. Может быть, мы и найдем секрет бессмертия,  только
он не поможет ни саванне Лакки, ни  Уве  Хорсту.  Существует  определенный
биологический механизм, он работает, и он не может однажды не дать сбоя.
     Прожектора  вдали  наконец  успокоились.  Только   один   луч   встал
вертикально и сиял, как маяк.
     Надо лечь, подумал  я.  Надо  выспаться,  привести  себя  в  порядок.
Бессмысленно торчать у окна, задавая себе дурацкие вопросы.
     Вопросы...
     Ледяной холодок тронул мне спину.
     Это я их задавал? Я что,  не  знаю,  как  погибает  человек?  Я  что,
всерьез расспрашиваю себя о бессмертии?
     А кто же еще?
     Подожди, сказал я себе. Не нервничай. Успокойся. Конечно, ты  знаешь,
что бессмертия не существует, и тебе не надо рассказывать, что такое взрыв
и как человека размазывает по базальтовой стене, - но ведь  ты  спрашивал!
Это твои вопросы! "Что значит никогда?.. Что значит  погиб?..  Что  значит
бессмертие? Бессмертию можно научиться?.. Что значит враги?..  Что  значит
навсегда? Разве бывает как-то иначе?.." И что-то еще столь же абстрактное.
Это же ты спрашивал!
     Нет, понял  я,  тревожно  прислушиваясь  к  самому  себе.  Это  не  я
спрашивал. Эти вопросы приходили извне. Их не я задавал. Скорее  всего,  я
подвергся атаке Голоса.
     "На Несс есть сложности, -  сказали  мне  в  Управлении.  -  Голос  и
Воронка - вот на что следует обратить особое внимание..."
     В некотором смысле мне повезло: можно прожить на Несс пятьдесят  лет,
и это не означает, что ты услышишь Голос. Но однажды  это  произойдет.  Ты
живешь, как все, ты занят обыденными делами, ты всего лишь один из многих,
но однажды вдруг ты задумываешься. Тебя ни  с  того  ни  с  сего  начинают
занимать вопросы смерти и бессмертия, вечности и конца, и от вопросов этих
не отмахнуться. Это они владеют тобой, а не ты ими.
     Так это и есть Голос?
     Я включил свет и внимательно взглянул на себя в  зеркало.  Ничего  во
мне не изменилось,  да  и  не  могло  измениться.  Голос  прозвучал,  внес
смятение в душу и исчез, чтобы,  наверное,  скоро  вновь  вернуться...  Но
чего, собственно, он хотел? Я ведь не отвечал всерьез. Да и  как  ответить
всерьез на вопрос: можно ли научиться бессмертию?
     Почему Голос исчез так быстро? Я сам его спугнул? Так бывает?  Или  я
ему показался неинтересным?
     Я, наконец, лег.
     Сон не шел.
     Я прислушивался к шорохам (кажется, накрапывал дождь),  прислушивался
к самому себе (в душе тоже дождило). Эта Бетт Юрген сразу  потребовала  от
меня многого. "На Несс есть люди, не разделяющие взглядов  Совета..."  Что
она имела в виду? Будущую Большую Базу? Но кому может быть  не  по  сердцу
самый эффективный путь развития? "Если ответ вас удивит..."
     Если честно, пока меня удивили вопросы.



                                    5

     Завтракать я спустился в ресторан.
     Как ни странно, он был пуст.
     Длинный уютный зал оканчивался высокой  аркой.  Барельефы  на  стенах
посвящались открытию и заселению планеты Несс:  первые  корабли  (я  таких
никогда не видел), портреты героев, имена которых мне ничего не  говорили.
На фоне звезд и туманностей проступал силуэт громадного кентавра.  Реализм
изображений несколько  смягчался  странным  цветом:  его  невозможно  было
определить, мне даже показалось, что он медленно, но постоянно меняется.
     Под  аркой,  замыкающей  зал,  на  специальном  возвышении   тихонько
поворачивался большой глобус, умело освещенный изнутри. Он был непривычной
формы - весь в плоских  гранях.  Таких  планетных  форм,  естественно,  не
бывает; тем не менее,  это  была  планета  Несс,  выполненная  в  проекции
Фуллера. Именно такая проекция  позволяет  выдерживать  истинный  масштаб.
Разглядывая глобус, я впервые по-настоящему понял, как  необычна  планета,
как много на этой Несс чистой воды. Язычки и рассеянные точки  архипелагов
и одиночных островов тонули во всеобщей голубизне. Благодаря  барельефу  я
уже знал, как это  все  может  выглядеть  на  самом  деле:  обломки  суши,
изгрызенные чудовищными приливами, покрыты кое-где  шапками  каламитов.  Я
невольно посочувствовал сотрудникам соответствующих служб:  как  при  трех
лунах Несс они умудряются строить точные приливные таблицы?
     Не торопясь, я попробовал нечто вроде спагетти.
     Бледные мягкие нити таяли на языке. Похоже на свежий  сыр.  Интересно
бы узнать, чем меня кормят, но с автоматикой  не  очень-то  поговоришь.  Я
обрадовался, увидев посетителя.
     Он был очень уверен в себе. Усат, коротко пострижен, спортивен. Глаза
голубые, как поверхность глобуса, несколько скучающие. Он мог  сесть,  где
угодно, но выбрал мой столик.
     - Позволите?
     Судя по тону, отказывать ему было нельзя.
     Я кивнул.
     С какой стати отказывать? На блюде  передо  мной  как  раз  появилось
нечто белое, пухлое.
     - Это омлет?
     - Рыбы у нас летают, но яиц не кладут, - усмехнулся мой визави. - Это
и не водоросли.  И  не  коренья,  как  тоже  можно  подумать.  Всего  лишь
рыба-сон. Пробуйте, пробуйте, не бойтесь. Мое имя Рикард...  Нравится?  Ну
вот... Зато выглядит рыба-сон ужасно. Плоская, как  пустой  мешок,  вся  в
складках,  вся  какая-то  мятая,  неопрятная,  а   в   глазах   прямо-таки
человеческая тоска. Правда, об уме умолчу, с этой стороны рыба-сон  унылое
существо. Зато очень и очень не советую хватать ее голыми руками. На  Несс
это всем известно, но вы может не знать. Вы ведь инспектор Аллофс? Вас тут
здорово ждали. - Он запил рыбу-сон каким-то белым непрозрачным напитком. -
У каждого свое, но вас здорово ждали.
     - Что-то я никого не вижу, - пробормотал я. - Такое впечатление,  что
Деянира пуста.
     - Верное замечание. Деянира почти пуста. Все,  кто  мог,  улетели  на
Южный архипелаг. Веерные ливни всегда приносят много бед.
     - Вкусно, - оценил я рыбу-сон и взглянул на Рикарда.  Он  мне  чем-то
нравился. Может, независимостью. Даже куртка на нем  была  расстегнута  до
пояса и, кстати, слабо фосфоресцировала. Наверное, в ночи она  пылает  как
костер, подумал я. И спросил: - Ваша куртка, она из водорослей?
     - На этот раз угадали, - Рикард снисходительно кивнул.  -  Океан  наш
кормилец. Он же и одевает нас. Достаточно взглянуть на этот барельеф  -  и
вы увидите, что все на Несс связано с океаном.
     - Кто это сделал?
     - Что именно?
     - Барельеф.
     - А-а-а, барельеф... Вулич. Зоран Вулич, художник. Он  знает  в  этом
толк. Он побывал чуть ли не на всех островах.
     - Вы, наверное, тоже?
     - С чего вы взяли? - удивился Рикард.  -  Я  видел  Морской  водопад,
видел Воронку, мне этого достаточно. Какая  разница,  -  покосился  он  на
меня, - смотреть на закат с вершины  одинокого  острова,  отодвигая  рукой
ветку каламита, или смотреть на него из  окна?  К  тому  же,  на  островах
душно, - добавил он неодобрительно.
     - Никакой разницы? - усмехнулся я.
     - Никакой. - Рикард был тверд. Он мне все больше нравился.  -  Уверяю
вас. Острова похожи друг на друга как близнецы, а океан везде одинаков.
     - Везде?
     - Абсолютно  везде.  К  счастью,  мои  занятия  не  требуют  активных
перемещений в пространстве.
     - Что-нибудь связанное с...
     - Не угадаете, - он опять снисходительно усмехнулся. - Я палеонтолог.
     -  Но  ведь  окаменелости  не  сосредоточены  только  в  окрестностях
Деяниры.
     - Конечно. Южный архипелаг тут даст  сто  очков  вперед.  Там  мощные
толщи осадочных пород, а под Деянирой почти все метаморфизовано.  Впрочем,
любая жизнь  смертна,  там  или  здесь  какой-то  след  от  нее  остается.
Палеонтолог никогда не останется без работы.
     - Кто же ищет для вас окаменелости?
     - Землекоп, - ответил Рикард с завидным спокойствием.
     - Это человек?
     - Нет. Специализированный робот. Это я его так назвал - Землекоп.  Он
беспредельно трудолюбив, он  может  лазить  по  самым  крутым  обнажениям.
Образцы, найденные им,  я  получаю  с  каким-нибудь  попутным  судном  или
вертолетом. У Землекопа редкостная программа, я  убил  на  нее  три  года.
Кроме того, в любой момент я могу связаться с Землекопом  напрямую,  ничто
не может помешать нашему общению. Единственное, чего он боится  -  веерных
ливней. К сожалению, они только что прошлись по Южному архипелагу.
     - Что они из себя представляют?
     - Ураганы, идущие цепочкой - один за другим. Так они  и  накатываются
на архипелаг, с периодичностью в  семь,  в  восемь,  иногда  в  пятнадцать
часов. Только что остров был бур от каламитов, но вот поднялась волна -  и
остров лыс, как в первый день рождения.
     - Как же восстанавливаются каламиты?
     - Их спорами забиты все течения.
     - Я чувствую, что ваш Землекоп - редкостное создание.
     - Он и стоил мне немало, - Рикард самоуверенно улыбнулся.
     - Таких делают на Несс?
     - Да. Но это штучное, очень дорогое производство.
     - Почему убытки, нанесенные островам, компенсирует Деянира?
     - А кто это должен делать? - Рикард даже отложил двузубую вилочку.  -
Земля далеко.
     - Наверное, ждете не дождетесь Большой Базы? -  я  спросил  об  этом,
вспомнив слова Бетт Юрген о людях, не разделяющих мнение Совета.
     - Еще бы! - Рикард выпятил подбородок. - Большая База  -  это  шаг  в
будущее, это новая ступень. Пока же мы топчемся на месте. Дай Бог успевать
латать  то,  что  рвется.  А  что-нибудь  у  нас  постоянно  рвется.   Или
разрушается. Нам не хватает сил и людей. Чтобы отправить самые  интересные
образцы на землю, я вынужден выкладывать все свое  состояние.  Дальше  так
жить нельзя.
     - А есть такие, кому не по душе идея Большой Базы?
     - Конечно, - он взглянул на меня не без иронии. - Почему им не  быть?
Это даже хорошо, что они есть: можно принимать более взвешенные решения.
     - Чем же они мотивируют свое неприятие?
     Рикард насторожился.
     - Как это чем?
     - Вот я и спрашиваю...
     - Воронкой, понятно. Проблема как на  ладони:  есть  феномен.  Скажем
так, достаточно опасный феномен. С ним связаны некоторые другие,  тоже  не
поддающиеся толкованиям. Но ведь на феномен можно смотреть не  только  как
на источник опасности, можно еще рассматривать  его  и  как  чудо.  "Чудо!
Чудо!.." - передразнил он чей-то, видимо, весьма популярный голос. - Здесь
важно вовремя понять, если  ли  для  всех  нас  какая-то  разница  в  том,
крутится Воронка под стиалитовым колпаком в вечных  сумерках  или  так  же
вечно она крутится под лучами сумрачного солнца Толиман? Я лично за проект
Лина. Я хочу жить не ради чуда, а ради человечества. Для любителей чуда, в
конце концов, можно построить действующую модель в натуральную величину...
- Рикард удрученно хмыкнул.  -  Правда,  это  уже  не  будет  чудом.  -  И
выругался: - Угораздило Воронку оказаться в том единственном  уголке,  где
на Несс возможно строительство космопорта! Но я  не  думаю,  чтобы  кто-то
всерьез попытался оставить нас  без  Большой  Базы.  Чудеса  чудесами,  но
каждый знает, что истинных чудес только два...
     - Вселенная и Человек, - улыбнулся я. Этот Рикард мне нравился. -  Вы
неплохо знаете старых философов.
     Рикард самодовольно усмехнулся:
     - Вы низко меня  оцениваете.  Старых  философов  я  знаю  лучше,  чем
молодой инспектор Управления. И о чуде я заговорил лишь по одной  причине:
если поставить человека в определенные обстоятельства, он сам способен  на
любое чудо.
     - Пожалуй...
     Рикард с любопытством уставился на меня. Глаза у него блестели.
     - Лин должен вас бояться. В принципе, инспекторов  Управления  должны
бояться все, но Лин - особенно.
     - Почему?
     - Вы молоды. Вы думаете о  будущем,  в  том  числе  и  о  собственном
будущем, а значит, будете рыть землю всеми копытами. Вы  тут  у  нас  весь
огород перепашете, я прямо чувствую это.  Только  не  забудьте,  инспектор
Аллофс, у наших проблем несколько сторон, тут нельзя действовать с налету.
Не стану утверждать, что вам будут лгать, тем более  лгать  преднамеренно,
но ведь существует ложь такая тонкая, что и тени ни на кого и  никогда  не
бросит... Вы поняли меня?
     - Нет.
     Он разочарованно уткнулся в свое блюдо.
     - Жаль.
     Мне  тоже  было  жаль.  Я  так  и  сказал  ему.  Мое  дело  проверить
документацию,  взглянуть  на  проблему  со  стороны,   еще   раз   оценить
преимущества предлагаемого проекта.
     - Вряд ли вы остановитесь на этом, -  недоверчиво,  даже  высокомерно
ответил Рикард. - Это не только Лин, это даже я чувствую.
     - Инспектор обязан контролировать выполнение Положения о Космосе.
     - Да я знаю, знаю! - отмахнулся Рикард. - Поговорим о другом.
     - О Воронке, - предложил я. - О Голосе.
     Рикард опять уставился на меня с любопытством:
     - А вы созрели?
     - Почему для этого надо созреть? Существуют какие-нибудь запреты?
     - О, нет. У нас нет никаких  запретов.  В  этом  отношении  мы  почти
святые. Но чтобы говорить вслух  о  Воронке  или  о  том  же  Голосе  надо
набраться определенного  мужества.  Не  говорят  же  у  вас  на  Земле,  в
гостиной, ни с того ни с  сего  о  какой-нибудь  запущенной  и  неприятной
болезни.
     - А вы ее запустили?
     - Не знаю, - вздохнул Рикард. По его глазам я видел, он действительно
не знает.
     Некоторое время мы ели молча.
     - Вы знаете Оргелла? - спросил я.
     - Оргелл? Художник?.. Знал. Не  как  человека,  как  художника.  Одно
время он подписывался под своими работами - Уве Хорст.
     Я вздрогнул.
     - Как вы сказали?
     - Уве Хорст, - повторил Рикард. - Думаю, не самый удачный  псевдоним,
Оргелл это и сам понял. А почему вы переспрашиваете?
     - Я знал человека с таким именем. Не здесь, не на Несс.
     - Ну, это не Оргелл. Шаг Оргелл родился на Несс и никогда не  покидал
планету. Может, у него были еще какие-нибудь псевдонимы. Не  знаю.  Честно
говоря, я далек от искусства. В искусстве для меня много темного. Я  люблю
простые вещи - четкий рельеф, внятный  голос,  отчетливый  запах.  А  этот
Оргелл любил во все подпускать туману. Пишет хребет Ю, казалось бы,  формы
четкие, а все равно что-то там не сходится с действительностью, не  совсем
такое, как на самом деле...
     - Но вы сказали, он неплохой художник.
     - Разве я противоречу себе? Любой профессионал подтвердит:  Оргелл  -
мастер. Но по мне, в его работах слишком много туману.
     - Он рисовал Воронку?
     - Не раз. Но тоже по-своему. Пересказать это невозможно.  Представьте
себе хребет Ю - довольно мрачное зрелище, правда?
     Я кивнул.
     - А у  Оргелла  сквозь  массив,  сквозь  камни  всегда  что-то  такое
просвечивает... Эфирный, неземной свет.  Мне  трудно  точно  определить...
Может, некий образ?
     - Чей?
     -  Не  знаю...  Нет,  не  знаю,  -  Рикард  вздохнул.  -  Картину  не
перескажешь...
     - А где можно увидеть работы Оргелла?
     - В музее, наверное. Я давно там не был. Лет пять, не меньше.
     На этот раз он замолчал надолго,  видимо,  составив  первое  обо  мне
представление. Не знаю,  в  мою  ли  пользу.  Но  мне  Рикард  определенно
понравился. Мне не хотелось уходить, не выжав его максимально.
     - Послушайте, Рикард. Вы действительно не считаете Воронку чудом?
     На этот раз он удивился по-настоящему.
     - Вы что,  ни  разу  не  заглядывали  в  атлас  Лайта?  Перелистайте,
перелистайте его при случае. Там есть такая  статья  -  "Анграв".  Страниц
семнадцать, не больше. Уверяю вас, не соскучитесь. Там  много  математики,
но вы не соскучитесь. Анграв - это аномалия. Гравитационная.  Всего  лишь.
Как всякая аномалия, она, конечно, редка, но она не уникальная, понимаете?
То, что мы тут привыкли называть Воронкой, известно еще на пяти  планетах,
причем на одной из них  Воронка  крутится  в  океане.  Но  наша,  пожалуй,
эффектнее. Представьте: язва в скальных породах. Чудовищная,  диаметром  в
милю,  язва,  в  которой,  как  жернова,  безостановочно,  с  никогда   не
меняющейся скоростью  несутся  камни,  песок,  клубы  пыли...  А  механизм
Воронки не объяснен. Не знаю, чем там  занимаются  гравики  и  физики,  но
что-то не  видно  изящных,  все  объясняющих  теорий.  Воронка  оконтурена
скважинами, обнесена тройным кольцом специальных станций, ее ни на секунду
не упускают из виду унифицированные зонды, а толку?  -  Рикард  насмешливо
хмыкнул. - Был тут один, все высчитывал, с какими мирами связана  Воронка,
если считать ее чем-то вроде направленной антенны? Оказалось, ни с какими.
На  линии  возможного  действия  такой  антенны  нет  никаких   интересных
планетных или звездных образований...  Еще  один  мудрец  объявил  Воронку
вечным двигателем. Ну и что? Возникали гипотезы  и  посмелее.  Полистайте,
полистайте атлас Лайта, не пожалеете! Но вот кто объяснит: почему, за счет
чего Воронка работает?.. Вот вы, наверное,  видели  за  свою  жизнь  массу
самых разных воронок - на ручейке, на большой реке,  наконец,  в  океанах,
где они порождаются мощными течениями. Такие  воронки  могут  существовать
час, неделю, месяц. Они могут существовать  годами,  десятилетиями.  Ну  и
что? Кто это назовет Чудом? Конечно, Воронка на Несс  необычна:  она,  как
язва, въелась в скальный грунт, только на глазах человека она работает уже
почти три века. Возможно, она и до нашего появления работала не меньше. Ну
и что из этого? Впечатляющее зрелище, не спорю, сами увидите. Но чудо,  на
мой взгляд, должно быть штучным. Чудо не должно иметь аналогий. А Воронка,
инспектор Аллофс, это всего лишь Анграв-VI. И он  давным-давно,  вместе  с
другими пятью, внесен в атлас Лайта. Разумно ли говорить о чуде?



                                    6

     ВОРОНКА ИЛИ БОЛЬШАЯ БАЗА?  ИНСПЕКТОР  АЛЛОФС,  КОЛОНИСТЫ  ЖДУТ  ВАШИХ
СЛОВ.
     Именно так: ваших слов, а не решения. Впрочем, подразумевалось: слов,
выгодных  для  Несс.  В  некотором  смысле  все  это  можно  было  назвать
давлением, но я не обязан был  прослушивать  сводки  ежедневных  известий.
Честно говоря, мне было н