Положение было не из легких. Миша быстро соображал, что нужно
предпринять в этом случае. Попробовать уговорить матроса? Судя по его
голосу, он настойчив и не пойдет на уступки.
   - Сейчас! Только одну минуточку и вылезу!- прокричал Миша и снова
скрылся под водой.
   На этот раз спуск оказался более трудным, чем в первый раз. Сказывалась
усталость. Руки заметно дрожали и работали не так проворно, как хотелось
бы.
   Вот Миша у гидрофона. Гайки, которые он при первом нырянии отвинчивал
легко, теперь поддавались с трудом. Первая гайка в руке. Куда ее девать?
Она будет мешать отвинчивать остальные. Миша сунул ее под трусы и завернул
их возле резинки в трубочку. Вторая гайка. Хочется дышать. Перед глазами
плывут красные круги: Третья гайка: Рывком Миша снял гидрофон с болтов и
ухватился руками за кабель. Теперь подъем. Лишь бы как можно скорее
докарабкаться до поверхности:
   Когда Миша вздохнул полной грудью и посмотрел вверх, то увидел
совершенно неожиданную картину. На палубе, перевалившись через перила,
стояли чуть ли не все сотрудники пловучей испытателыюй станции. Держась за
веревочную лестницу одной рукой, в плавках, по пояс в воде, висел дежурный
матрос, показываюший Мише свободной рукой огромный кулак. Видно, он только
что собирался нырнуть, чтобы спасать исчезнувшего под водой практиканта.
   - Что это значит, товарищ Савин? - раздался сверху грозный голос
начальника лаборатории. - Вы нарушаете порядок! Не подчиняетесь
распоряжению капитана! Прошу вас ко мне.
   Миша подплыл к веревочной лестнице и начал подниматься вверх.
   - Топить таких мало: - тихо прошептал матрос, пропуская Мишу. -
Захотели, чтобы из-за вас я сел в тюрьму?
   - Простите: Я не из-за озорства, - также шопотом ответил Миша.
   - Объясните, пожалуйста, почему вы допускаете на службе этот анархизм?
- раздраженно сказал Мише начальник лаборатории.
   - Э-Э-Э! Да что это у него подмышкой? Никак разводной ключ! -
проговорил кто-то.
   Миша переступил с ноги на ногу. Вдруг из-под резинки мокрых трусов
выскочили две гайки и со стуком покатились по палубе, надраенной до блеска.
   - Вам удалось отвинтить только две гайки? - сухо спросил Василий
Иванович.
   - Нет. Все три. Третья - вот: - ответил Миша. - И гидрофон снят с
болтов.
   Его можно вытянуть из воды за кабель, - добавил он, передохнув.
   - Понятно,- все так же сухо продолжал начальник лаборатории. - За
самовольные действия во время работы, связанные с риском, и отказ
подчиниться капитану я объявляю вам строгий выговор; кроме того, мы
сообщим об этом факте дирекции вашего вуза.
   - Василий Иванович! - раздался взволнованный голос Жени,- выговор
придется разделить пополам. Я тоже виноват. Это мы вместе придумали!
Водолаз-то, вероятно, у сестры на свадьбе. Если даже его срочно сюда
доставить, так он все равно в скафандр не влезет! Известно, почему. ему
сейчас море по колено!
   Кто-то начал, было, смеяться, но сразу же осекся. Все продолжали стоять
молча.
   - Василий Иванович! - вдруг раздался голос Погончука.- Независимо от
проступка этих двух юношей разрешите вытянуть гидрофон из воды, раз он уже
отвинчен.
   - И дальше что? - спросил начальник лаборатории.
   - Разберем муфту и исправим повреждение.
   - А дальше что?
   - Очень несложное дело, Василий Иванович! Установим гидрофон обратно
под воду. Без водолаза.
   - Кто установит? - тем же отсутствующим голосом спросил начальник.
   - Как кто? Конечно, я! Вы же знаете, что я мастер по нырянию!
   - Придется ждать водолаза, - отчеканил начальник.
   - Василий Иванович, да ну его к чорту! Он, вероятно, в самом деле
сейчас ползает под столом. Я только что разговаривал с берегом.
Заведующего хозяйственной частью нашли. А теперь он пошел к водолазу на
квартиру, проверить - может быть, тот не уехал на свадьбу. Ведь он дал ему
выходной.
   Заявок-то на водолазные работы на сегодня ни от кого не было! Я считаю,
Василий Иванович, выговор-то придется делить не на двоих, а на троих. Так,
чтобы и на мою долю досталось. Как это я, старый хрен, не сообразил сам
полезть вводу?
   - Разрешите спросить, товарищ начальник, - обратилоя к Буранову
дежурный матрос.
   - Что у вас? - отозвался начальник.
   - Не мог бы я попробовать прикрутить обратно что там нужно под водой? В
данный момент нахожусь в соответствующей форме - одежду еще не надевал.
   - Товарищ Коцубейко - опытный матрос. Доверить ему можно, - сказал
капитан катера.
   - Даже смешно говорить! - не унимался матрос, - если сухопутный
студент,- он указал на Мишу, - в состоянии был отвинтить, так неужели я не
смогу завинтить?
   - Под вашу личную ответственность, капитан, - проговорил Буранов и
медленно зашагал по направлению к дверям, ведущим внутрь катера. За ним
молча тронулись остальные сотрудники.
   - Не унывайте, - шепнул лаборант Погончук, подходя к Мише, - уговорим
Василия Ивановича:
   - Не стоит этого делать, - ответил студент. - Я действительно виноват.
   Через час неисправность в соединительной муфте была устранена, и
гидрофон установлен на воду. Правда, для матроса, вызвавшегося нырять под
воду, это оказалось более тяжелой задачей, чем он предполагал. Пять раз
ему пришлось подыматься из воды, чтобы передохнуть. После этого авторитет
Миши как замечательного ныряльщика, подымавшегося из воды всего одни раз,
необычайно вырос в глазах Жени. Он с гордостью оглядывал своего друга,
многозначительно подмигивая при этом капитану.
   Одевшись, Миша спустился в полукруглую каюту, в которой находился
телевизионный экран. При входе он заметил, как несколько сотрудников с
уважением взглянули на него.
   Снова загудели умформеры, вспыхнули сигнальные лампочки, и каюта
погрузилась в полумрак. На матовом экране начало появляться светлое пятно.
   Но теперь это уже не было бесформенным светлым пространством. Все четче
и четче стало вырисовываться изображение. Это было дно моря. Далекое дно,
находящееся от поверхности на расстоянии нескольких километров.
   Послышался одобрительный шопот. Затем возгласы:
   - Замечательно! Чего еще желать лучшего! Василий Иванович, победа!!!
   Победа, товарищи!!!
   Миша сидел в углу и наблюдал за выражением лица инженера Буранова.
   Полуслепой инженер испытывал, очевидно, что-то страшное, не видя того,
чему отдал столько сил.
   "Даже результат своей многолетней работы, ради которой он терял свое
зрение, он не может увидеть! Какая злая ирония!",- с грустью думал Миша.
   Застучал дизель, и катер пошел гулять по морю на полном ходу. Быстро,
словно в кино, когда показывается научно-популярный фильм, поползла по
экрану сказочная картина далекого морского дна. Люди видели сквозь толщу
воды, куда совсем не достигал дневной свет, каждый камешек, каждую
расщелину.
   Когда белый катер уже подходил к берегу, возвращаясь с рейса, ставшего
для него историческим, Мише сообщили, что его зовет в свой кабинет
начальник лаборатории.
   - Садитесь: Савин, - проговорил Буранов, когда студент притворил за
собой дверь.
   "Он назвал меня по фамилии, это не к добру", - промелькнуло в голове у
практиканта.
   - Сегодня радостый день, - начал начальник. - Радостный для меня и для
всех сотрудников. Своим безрассудным поступком вы помогли приблизить этот
радостный час, но проступок есть проступок, и за него вы должны понести
заслуженное наказание. Вы наверное думаете, что проявили героизм, а в
действительности это глупая и недопустимая анархическая выходка. В вашем
риске не было никакой необходимости.
   - Пусть будет так, как вы решили: выговор в приказе с сообщением в
вуз,- тихо ответил Миша, стараясь сохранить спокойствие.
   - Вы от души это говорите?
   - Да, от души. Раз трудовую дисциплину я нарушил, то Должен нести за
это наказание.
   Наступило молчание.
   - Может быть: - начал как-то загадочно Буранов, - может быть в приказе
указать, что одновременно: ну как бы это Выразиться: работа продвинулась:
   - Не надо, Василий Иванович, - взмолился Миша. - Такой приказ будет
смешон, да его и не составишь так, чтобы он не противоречил элементарной
логике. Получится так: с одной стороны, человек плохой - нарушил
дисциплину, а с другой, он хороший - помог своим проступком общему делу.
Пусть приказ будет только о взыскании.
   Буранов поднялся из-за стола и, подойдя вплотную к студенту, взял его
за обе руки.
   - Сейчас я хочу сказать вам несколько слов не как начальник лаборатории
своему подчиненному, а как человек человеку: Спасибо вам: было столько
неудач, разочарований: Быть может, еще один, совершенно пустяковый толчок,
вроде откладывания испытаний на один день, свалил бы меня. Я имею в виду
свое зрение: Спасибо!
 
   * * *
 
   - Рассказывайте подробно, - тоном, не допускающим возражений,
проговорила Люда, за руку увлекая Мишу в глубину парка.
   - Все в полном порядке, представьте себе! - весело отвечал Миша. - С
сегодняшнего дня можно считать, что разработка аппаратуры закончена.
   Потрясающие результаты!
   - А как было дело?
   - Очень просто. Отплыли в море. Буранов отдал распоряжение готовиться к
испытанию. Ну: тут произошла небольшая задержка: кабель, соединяющий
гидрофон с новым анакустором, оказался испорченным. Устранили. А затем,
когда снова включили аппарат, то все увидели на экране совершенно
отчетливый рисунок морского дна. Вот и все.
   - А выговор в приказе по институту кому готовится? - вдруг негодующе
спросила Люда.
   - Так это же к результатам сегодняшнего испытания никакого отношения не
имеет! Насколько я понимаю, вы интересуетесь главным образом испытаниями,
- спокойно ответил Миша.
   - Скажите, Миша. Вы очень обиделись на Буранова, за то, что он: одним
словом, я имею в виду выговор.
   - Нисколько! Я ведь, действительно, нарушил дисциплину. Полез в воду
исправлять кабель без разрешения начальника.
   - Исправлять? - Конечно, а что же еще? Разве можно обижаться на
Буранова, да еще в такой день? Ведь это же:
   - Понятно, - перебила Люда, садясь на скамейку. - Все ясно: - она
жестом пригласила Мишу сесть рядом. - Теперь рассказывайте более подробно,
как было дело.
   - Четкость изображения - потрясающая! Виден мельчайший камешек! А ведь
глубина, где остановился лагерь Буранова, - огромная! Смотрю я на Буранова
и думаю: ведь ему-то не виден так отчетливо, как нам, победный результат
его многолетней работы, - начал Миша, все более увлекаясь.
   Но девушка перебила его.
   - Миша! -проговорила она. - А ведь я: признаться, ожидала, что вы
первым делом начнете хвастаться своей самоотверженностью и геройством!
Думала, что будете жаловаться на несправедливость начальника: Может быть,
следовало подождать еще? Но видно не стоит. И так ясно. Мне ведь уже все
известно, что происходило сегодня на белом катере. До мельчайших
подробностей известно.
   Миша улыбнулся и промолчал.
   - Было время, когда мне казалось, что вы думаете главным образом о
себе, о своем геройстве и своих обидах, - тихо продолжала девушка. - А
теперь: Может быть, вы действительно хороший?.. Настоящий?..
   - Возможно, - буркнул Миша, вычерчивая на песке каблуком ботинка
какую-то замысловатую кривую линию.
   - Чем вы недовольны? Может быть, вас все-таки омрачает будущий приказ?
   - Вообще, неприятно, конечно:
   - В таком случае, могу сообщить под большим секретом,- продолжала Люда.
- Я слышала, что директор института, разобравшись с этим делом, решил
ограничиться словесным внушением. Учитывая, возможно, вашу молодость.
Завтра вызовет и будет отчитывать. Приготовьтесь к зтому.
   - Ладно, - равнодушно ответил Миша.
   - Что ладно?- вдруг вспылила Люда, - как вы смеете говорить таким тоном:
   "ладно"! Значит, вы не раскаиваетесь, что нарушили дисциплину. Не
раскаиваетесь? Так, что ли?
   Неизвестно, чем бы кончился этот разговор, если бы к скамейке не
подошел Женя и не сообщил с таинственным видом:
   - Василий Иванович приглашает всех сотрудников Л-3 собраться вечером у
него на квартире. Завтра он уезжает в санаторий лечиться.
 
   * * *
 
   Спустя два месяца после описанных событий у берега, на плоском камне,
до которого временами докатывались посеребренные лунным светом волны
прибоя, сидели Миша и Люда. Пришли проститься с морем. Закончилась
практика. Завтра утром они уезжали.
   Рядом стоял Женя и с недоброжелательным видом, хмуро поглядывал на
волны.
   Ему было жаль расставаться с Мишей, с которым он успел сдружиться.
   Удивительное дело творит широкая, все время переливающаяся серебристой
рябью дорога, та, что в лунную ночь пополам рассекает море и тянется от
берега до самого горизонта. Она властно приковывает к себе взгляд человека
и заставляет его мечтать.
   - Люда! Давай поклянемся здесь, что по окончании института мы
обязательно будем продолжать дело Буранова! Давай? - говорил Миша,
протягивая обе руки к лунной дорожке.
   - Нет. Не согласна, - ответила Люда. - Василий Иванович выздоровел.
Зрение полностью к нему вернулось. Он будет жить еще много лет и работать
в полную силу. Давай лучще поклянемся знаешь в чем? Что по окончании
института мы будем работать над каким-нибудь новым изобретением, которое
придумаем сами.
   И поклянемся еще, что работать будем над этим изобретением так же
самоотверженно, как Буранов.
   - Cогласен.- ответил Миша.
   - В таком случае: раз вы тут размечтались, то и я поклянусь. - начал
Женя, подымая камешек.- Я поклянусь вот в чем: какое бы ни было
изобретение, маленькое или большое, все равно буду осуществлять его быстро
и точно.
   При этом он разжал кулак, и камешек, подпрыгивая, покатился по берегу,
прямо к морю.
 
 
 
   сборник "Голос моря", научно-фантастические повести, Всесоюзное
учебно-педагогическое издательство Трудрезервиздат, Москва, 1952 г.
 
   OCR - Дмитрий Безруков, 2001г.
 
 
 
 
   sf.nm.ru




BAДИM OXOTHИKOB
 
 
                       ПOKOPИTEЛИ ЗEMHЫX HEДP
 
 
   Медленно плывут перед экраном странные пейзажи. Причудливые
геологические наслоения сменяют друг друга. Изредка лодка натыкается на
крупные камни, и тогда глухой удар сотрясает весь ее корпус.
   Согласно геологическому прогнозу, мягкая порода, в которой лодка может
передвигаться свободно, должна простираться на значительную глубину,
однако "подземные рифы" стали попадаться все чаще и чаще. Вот на экране
появляется темная завеса - это массив из мелкокристаллического гранита.
Корелин направляет луч радиолокатора вниз в надежде найти проход. Но стена
уходит слишком глубоко. Лодка скользит параллельно гранитной преграде.
   Быстро течет время. Занятые наблюдениями, путешественники не ощущают
его.
   Корелин с удивлением замечает, что лодка находится под землей уже более
четырех часов.
   - Надо послушать, что говорит земля, - предложил Богдыханов.
   Это была первая фраза, произнесенная громко. При этом никто не заметил,
как странно она здесь звучит. Богдыханов, по-видимому, бессознательно
назвал поверхность "землей", точно со словом "земля" связано только
представление о ее поверхности, а глубина - это что-то другое, имеющее
иное название.
   Корелин включил радиоприемник.
   ":Вам запятая желаем успеха точка", послышалось в трубке попискивание
морзянки, и на этом передача прервалась.
   - Нам желают успеха! - радостно закричал Корелин. - Все в порядке,
товарищи!
   Все вздохнули с облегчением. На экране появился просвет. Впереди уже
было легко проходимое лодкой отложение известняка.
   - Что это?! - вдруг удивленно воскликнул Богдыханов. Перед глазами
студентов на экране телевизора развертывалась сказочная панорама. В
геологических напластованиях были вкраплены знакомые по учебникам
ископаемые - древнейшие животные и растения. Но это были не плоские
отпечатки, какие сохраняются обычно в музеях, - нет, казалось, перед
путешественниками возникли целые организмы. От облучения радиолокатором их
границы и детали резко выделялись на экране, мерцая флуоресцирующим светом.
   Это было поразительное зрелище. Можно было проследить даже переходные
формы фауны и флоры различных геологических эпох. Прошлое земли как бы
оживало перед подземными путешественниками.
   - Да ведь это целый заповедник ископаемых! - восторженно воскликнул
Корелин. - Вот вам панорама развития жизни на нашей планете.
   Гога Шереметьев молча заснял специальным аппаратом несколько наиболее
интересных кадров.
   Однако радость друзей была кратковременна. Все чаще и чаще стали
попадаться по пути тонкие мраморные жилки.
   - Наверное, скоро будет базальт: - угрюмо заметил Корелин. - Ведь
мрамор образовался при нагревании базальта с известняком во время
вулканического периода.
   И действительно, скоро волнистая стена базальта появилась впереди лодки.
   Однако она не преграждала путь полностью. Кое-где в различных местах
виднелись как бы "ущелья" из известняка.
   - Попробуем пробраться через известняк, - предложил Богдыханов. - Ведь
надо же испытать лодку как следует.
   Вздрагивая от столкновения с твердыми жилами, лодка углубилась в узкие
базальтовые ворота. B кабине заметно увеличился скрежещущий шум. Каменные
породы сильнее отражали звук, и даже без радиолокационного прибора можно
было понять, что лодка движется среди твердых базальтовых стен. Так
пассажиры поезда даже с закрытыми глазами легко догадываются, что поезд
проходит тоннель.
   Все более узким становится ущелье. Все чаще и чаще трутся борта лодки о
каменные стены.
   - Надо вернуться: - едва успел произнести Гога, как в то же мгновение
послышался пронзительный скрипящий звук. Лодка вздрогнула всем своим
металлическим корпусом и остановилась, зажатая в каменных тисках. Друзьям
пришлось много поработать, прежде чем они сумели освободиться из каменного
плена. После неудачных, попыток раскачать лодку и выйти на мягкий грунт
было решено раздробить крепкую породу, державшую подземную машину. Эта
работа выпала на долю Гоги Шереметьева. Он надел маску с кислородным
прибором и, отвинтив задний аварийный люк, вышел в известковую трубу.
Едкая нагретая пыль наполняла тоннель, похожий на трассу метрополитена,
только уменьшенную в диаметре. Чтобы кислород не выходил из кабины и пыль
не попадала внутрь помещения, выходной люк имел коридор с двумя
автоматическими дверцами. Как только Гога втиснулся в этот коридор, дверь,
ведущая в кабину, наглухо захлопнулась, и одновременно открылась наружная
стенка люка. Осмотрев породу в том месте, куда заклинилась их лодка, Гога
пустил в ход электрический отбойный молоток. Оглушительная пулеметная
дробь наполнила кабину.
   Постепенно твердая стена, в которой застряла лодка, превращалась в пыль
и мелкий щебень. B ней появилась довольно широкая прорубь. Вернувшись в
кабину, Шереметьев предложил, прежде чем двигаться дальше, изучить
местность, находящуюся на пути.
   Экран радиолокатора показал, что впереди носа лодки было пространство,
свободное от твердой породы. Следовательно, лодка могла беспрепятственно
двигаться вперед. Да никто и не думал о возвращении назад через узкое
ущелье, едва не ставшее могилой для первых подземных путешественников.
   - По-моему, лодка выдержала самое тяжелое испытание, - сказал Корелин,
когда машина уже двигалась мягком глинистом грунте. - Прочное сооружение:
   - Подожди еще, - посматривая на карту, мрачно ответил Богдыханов, -
судить будем, когда выйдем на поверхность. Хотя, впрочем, я с тобой
согласен. Такой проверки не придумаешь и нарочно.
   Корелин снова занялся радиоприемником. Он долго настраивался, тщательно
вслушиваясь в наушники.
   - Ничего не слышно: - наконец проговорил он тихо. - Надо возвращаться,
ребята!
   После небольшого совета решили возвращаться на поверхность, не просто
подымаясь постепенно вверх, а с заходом в то место, где проходил турбобур.
   Ведь таким путем можно будет исследовать заодно участок под землей, где
предполагалось месторождение нефти. Лодка взяла соответствующий курс и
начала быстро двигаться в сравнительно мягком и удобном для передвижения
грунте. Изредка Корелин включал радиопередатчик и выстукивал