массу хлопот?
   - Что вы, - ответила она, гостеприимно улыбаясь, - отдыхайте,
пожалуйста. Я приготовила завтрак.
   С этими словами она вышла, а через минуту распахнула дверь и вкатила в
комнату небольшой столик на колесиках, уставленный тарелками.
   - Вы, конечно, привыкли, чтобы вам подавали завтрак в постель. Во всех
фильмах таким, как вы, подают завтрак в постель. У меня нет подноса, зато
есть столик. К сожалению, не знаю, какое ваше любимое блюдо, поэтому
приготовила то, что нравится мне... Знаете, моя мама была мастерицей по
кулинарной части. У отца был коэффициент "сорок один", он неплохо
зарабатывал, и она имела возможность разнообразно готовить.
   Я растерялся от ее предупредительности и от обилия слов, которые лились
из нее, словно ручеек. И все злополучные - "сто четыре".
   - Вы, конечно, захотите принять душ, - он в конце коридора. Вода в наше
время стоит дорого. Завидую, вы имеете возможность принимать душ каждый
день, даже несколько раз в день, стоит захотеть... если бы была замужем за
мужчиной с вашим коэффициентом, не выходила бы из ванной, я Так люблю
воду! Завидую вам, вы умный, у вас, конечно, интересная работа, вы
получаете дай Бог каждому. Кушайте, пожалуйста. Возьмите пирожок, я пекла
сама, попробуйте. Когда была маленькой, мама говорила, что мне удаются
пирожки.
   Пирожок вкусный, но я не мог есть, потому что женщина заглядывала в
рот, пытаясь угадать малейшее желание.
   Минут через пять стал чувствовать, что она переполняет меня, что еще
немного и, несмотря на ее почтительное ко мне отношение, начну Дергаться и
закачу настоящую истерику.
   А она между тем продолжала:
   - Вы знаете, жизнь - лотерея. Кому как повезет. Особенно это касается
нас, женщин... С тех пор как помню себя, мне твердили: как выйдешь замуж,
так и будешь жить дальше. На всех знакомых мальчиков мы смотрели с одной
стороны - сколько же они наберут баллов на испытаниях. Они были для нас
таинственны, полны надежд, потому что их балл, которого у них еще не было,
мог принести кому-то счастье, обеспеченность, возможность не думать о
мелочах. Особенно это ощущали девочки, родители которых имели коэффициент
невысокий, - мы видели, как небогато живем, имели возможность сравнивать,
прекрасно зная по фильмам, какой должна быть настоящая жизнь. Каждая из
нас ждала такой жизни - ее все не было.
   Некоторые вытаскивали счастливый билетик, мы во дворе, замирая от
восторга, рассказывали, как это случилось, как наша Нелли познакомилась с
парнем, гуляла, потом он предложил выйти за него, и тут оказалось, что у
него высокий балл.
   Завидовали... Она иногда, редко, показывалась в нашем дворе, в красивом
модном платье, в золоте, с прической, которая стоила безумно дорого. На
стоянке ее ждал прекрасный азрол„т, Нелли разговаривала с нами как с
равными, мы вспоминали общих знакомых, но так ощущалось, что мы для нее не
жизнь, а воспоминания... Как ни хотела она казаться ровней, все равно
чувствовалось ее превосходство. Мы поневоле подыгрывали, смотрели на нее
снизу вверх. Ничего нельзя было с собой поделать - ей повезло... Я тоже
когда-то решила, что мой муж будет с баллом не меньше "ста", но время шло,
даже в мечтах уже не осмеливалась подняться до столь высокой, цифры. Потом
мечталось о "восьмидесяти", потом о "семидесяти". А когда не стало папы, я
уже не мечтала ни о чем, нужно было зарабатывать деньги.
   Как-то. Кому нужно брать меня замуж, когда можно просто купить...
Сначала я стоила очень дорого и была нарасхват. У меня появились деньги,
мне и маме их хватало, я не думала о будущем. Потом стала стоить
дешевле... Нас много. Да вы это знаете лучше меня. Кушайте, возьмите еще
пирожок. Вы молоды, и вы мужчина, вы должны много кушать... Какой вы
счастливый, вы не представляете своего счастья... Я буду гордиться, что у
меня такой гость, как вы.
   Она смотрела на меня во все глаза, и на глазах у нее блестели слезы. Я
вытащил бумажник и дал ей много денег. Она взяла их с поклоном, молитвенно
сложив руки на груди. Было противно чувствовать себя богом - я не хотел
быть им.
   Я провел у бедной женщины три дня. За это время отдохнул и продумал
план действий. Но, самое главное, на второй вечер я раскусил наконец
твердый орешек, который вот уже полгода никак не давался мне.
   По моей просьбе Элизабет - так звали хозяйку - принесла из квартальной
библиотеки ролики всемирной истории. Она осторожно, с выражением тревоги
на лице, словно они могли взорваться, выложила их на стол и посмотрела на
меня с еще большим трепетом, чем раньше.
   - Их еще никто не брал, я первая расписалась на карточке, - сказала она
с гордостью за меня.
   Ролики выпустили больше ста лет назад, и если Элизабет говорит правду -
а какой ей смысл врать, - то в их квартале органически не переваривают
историю...
   Истина лежала на поверхности. Когда я догадался, открытие не показалось
особенным, настолько оно было примитивно. Его не нужно было открывать -
оно бросалось в глаза, мне стало казаться, что пройти мимо него вообще
невозможно.
   В последние времена перед Эпохой Машины цивилизация развивалась
невиданными темпами. Да, были войны, различные распри, кончавшиеся
кровопролитиями, множество людей гибло в попытках освоить неизвестные миры
- все это было. Но, просматривая ролики, я прямо кожей ощущал, как
неудержимо росло величие цивилизации во вселенной.
   До той эпохальной встречи с братьями по разуму. В истории этой встрече
посвящена целая глава. Красочно описывалось, как в черноте пространства на
границе исследованной области маленький разведочный корабль - члены
экипажа Энн Ботвин и Кларк ? Мишель - обнаружил странной формы небесное
тело, шедшее параллельным курсом. Разведчик туг же стал преследовать его
и, несмотря на попытки тела избавиться от такого соседства, взял его на
абордаж... Так, собственно, и произошла знаменитая встреча. Братья по
разуму во время последующих контактов расписали свои успехи, во много раз
превосходящие земные, и заявили, что все они - заслуга нехитрой системы,
экземпляр которой они с удовольствием нам дарят. У машины, расставляющей
людей по местам, масса достоинств: она не ломается, связана при помощи
невидимых нитей в единый узел, сама производит свои филиалы, так что ее
хватит для всех. Земляне отныне и навеки избавлены от войн, от всего
худшего, что сопровождало развитие человечества с начальных веков.
Способности человека определяются сразу и окончательно...
   Так и случилось.
   Только, сколько я ни просматривал историю дальше, не мог обнаружить
названий новых миров, освоенных нами.
   Братья по разуму с довольной усмешкой улетели, каждый человек получил
свое, а движение цивилизации вперед резко замедлилось. Более того, оно
остановилось. И не только географическое движение. Замерли на месте науки,
не развивалось производство, мы пользуемся вещами такими же, что
выпускались еще на заре Эпохи Машины.
   Не в этом ли коварная суть подарка космических гостей?!
   Но почему машина сумела так повлиять на нас, что изменилось в людях с
тех пор?..
   Элизабет все эти дни ухаживала за мной, только что не сдувала пылинки.
   Мне не хватало камина, я привык к спокойному его огню, к живому теплу,
которым он щедро делился.
   Новое появление в мире я обставил с надлежащей осторожностью. Мне стало
ясно, что любая моя акция, будь то воровство денег или документов, тут же
становится известна тем, кто так пристально и неторопливо следит за мной.
Таким образом, на карте появляется точка и время, я сам показываюсь на
глаза преследователям.
   Каждый вечер я подолгу смотрел видео, ожидая, что экспериментаторы
дадут весточку, напомнят о своем присутствии, как сделали это однажды. Но
про меня забыли, ни одна передача не напоминала обо мне.
   Элиза выполняла мои просьбы с завидной пунктуальностью. Прежде всего
она приобрела в магазине рабочей одежды дешевый костюм, в каких вкалывают
работяги, коэффициент которых колеблется от "двадцати" до "сорока". С ее
помощью я перекрасил волосы и стал жгучим брюнетом. Усы, умело
приклеенные, также порядочно изменили внешность. Я повзрослел.
   Элиза смеялась и спрашивала, зачем мне нужен этот маскарад. Пришлось
придумать легенду: что мы с приятелями играем в сыщиков-разбойников, моя
очередь скрываться, неделю они не должны меня найти потом я должен буду
попасть к одному из них домой, естественно незамеченным, и объявить о
победе.
   Она выслушала рассказ с огромным вниманием - ее восхищало любое
проявление высшей жизни. Так что мою легенду она приняла безоговорочно.
   Особенно понравились - не знаю чем - грубые ботинки мастерового. Словно
бы в них, крепких и нерушимых, я увереннее стоял на земле.
   - Ничего вам не поможет, - смеялась Элизабет. - Вас все равно выдают
глаза.
   - Почему? - недоумевал я.
   - У вас умные глаза. Никогда ни у кого не видела таких внимательных
глаз. Иногда мне не по себе - они пронзают насквозь. Я делал страшные
глаза и смотрел на Элизабет.
   - Вы все шутите, - смеялась она.
   Наконец, перед вечером, когда кончается работа и людей на улицах
становится больше, я попрощался с ней - она улыбалась и плакала
одновременно, - засунул ей в карман пачку кредиток и, спустившись по
темной и длинной лестнице, оказался на улице.
   Первые шаги были самыми трудными. Казалось, я сделал что-то не так, то
ли неправильно застегнул пиджак, или усы, которые так шли мне, начали
отклеиваться, или краска с волос начала осыпаться. Но никто не окидывал
меня подозрительно, не поворачивал, замерев на месте, головы, никто не
обращал на меня внимания. Я двигался в толпе, точно такой же, как и
остальные.
   Мне удалось выведать у Элизабет, что существуют дешевые кабачки, где
собираются люди опустившиеся, с которыми жизнь в свое время обошлась
неласково.
   Они ищут успокоения в вине. Именно в такой кабачок я и направился.
   Долго, бодрым шагом мастерового, топал по городу. Несколько раз по мере
возможности пытался проверить, не вдет ли кто за мной. По наблюдениям
получалось, что никого нет.
   Я перехитрил преследователей... Несколько дней размышлял, что позволяло
им быть столь самоуверенными, давало возможность играть со мной как с
мышкой и совершенно не бояться, что я могу убежать от их изучающего ока. В
один из счастливых моментов размышления я решил внимательно осмотреть
одежду. Когда в плече пиджака, в том месте, где пришивается рукав,
обнаружил маленький черный квадратик, тускло отсвечивающий в лучах
настольной лампы, я удивился не особенно. Что-то подобное и должен был
обнаружить. Первой мыслью было разбить его, я побежал на кухню, схватил
молоток и, положив пищалку на подоконник, замахнулся... Но в последний миг
раздумал.
   Пищалка сейчас исправно работала в квартире у Элизабет, я ее бросил под
диван, а сам, улизнув, приближался к одному из кабачков, где пили горькую
опустившиеся люди. Они мне нужны, и, кроме этого, я чувствовал к ним
интерес - между нами могло существовать родство.
   К кабачку с невзрачной вывеской "Альбатрос" я подошел, когда стало
темнеть. По выщербленным ступенькам спустился вниз, словно в холодный
каземат, и открыл дверь.
   В душном маленьком зале было полутемно, напротив стойки стояло с
десяток небольших низких столов со стульями. За одним сидела шумная
компания, они оглянулись на открывшуюся дверь, должно быть, кого-то ждали,
но их интереса я не вызвал. Несколько человек сидели по одному. Я подошел
к стойке и, встав вполоборота, стал присматриваться к ним.
   Кудрявый, маленького роста мужичонка-бармен взглянул неодобрительно и
сказал:
   - Чего тебе?
   - Чего всем, - ответил я.
   Чужой облик изменил меня. Я чувствовал себя старше и увереннее.
Вежливость юности облетела, словно пух с одуванчика.
   - Больно молодой, - сказал недовольно бармен, - для таких, как ты,
существуют другие места, с танцульками и девочками. Ш„л бы туда.
   - Мне нравится у тебя.
   - Что здесь может нравиться? - вздохнул бармен и пододвинул стакан. -
Тридцать.
   Элизабет разменяла несколько сотенных бумажек на мелкие. Так что,
покопавшись для видимости в кармане, я протянул ему кредитку.
   Он, не глядя, бросил мне семьдесят монет и отвернулся.
   Я выбрал не совсем старого, средних лет, мужчину в потрепанном пальто,
на котором не хватало пуговиц, видна была грязная рубашка.
   - Свободно? - спросил я.
   Он поднял голову с растрепанными, свалявшимися волосами и молча
уставился на меня.
   Я сел. Некоторое время молчали. Рядом с ним стояла початая бутылка
вина. Он налил полстакана, дрожащей рукой взял его и неторопливо вы пил. Я
обратил внимание - стакан мелко стучит о его зубы.
   Поднес к губам свой, попробовал. Жидкость оказалась горькой, от нее
противно пахло. Она не походила на тонкое и вкусное вино, которое мы пили
с Джин так недавно.
   При воспоминании об этом имени губы упрямо поджались, я ощутил в душе
странный леденящий холод.
   - Ты чего? - спросил сосед. - Чего так смотришь?
   - Извини, - бросил я, отводя глаза.
   Дверь в кабак открылась, вошел длинный небритый субъект. Компания за
соседним столом шумно приветствовала его.
   Я облегченно перевел дух. Собственно, чего бояться? Преследователи мои
пребывают в уверенности, что я провожу веселые денечки у Элизабет, найти
меня они не в состоянии, за последнее время я стал поумней Мне нравится
бродячая жизнь. Нужно только не бояться открывающихся дверей и незнакомых
людей за ними.
   - Испугался? - спрашиваю соседа.
   - А то - соглашается он, - так смотрел, как будто сейчас пристукнешь.
   - Со мной бывает. В детстве страдал глазной болезнью. Объяснение сосед
сч„л достаточным и больше не касался этой темы. Он налил еще полстакана и,
прикрыв глаза, выпил.
   - Хорошо пошла, - сказал он, ставя стакан на место. Я понял, ему
хочется поговорить.
   - Тебе деньга нужны? - спросил я.
   Он грустно улыбнулся, посмотрел на меня с любопытством, словно бы я был
диковинной птицей с другой планеты.
   - Нужен твой паспорт, - пояснил я.
   - Зачем?
   - Мне нужен паспорт, - повторил я без интонации, - сотня тебя устроит?
Если спросят, скажешь, что потерял. Лет двадцать назад... Но лучше, если
бы не спросили. Ты понял?
   Еще открылась дверь. Вошло сразу три человека. На этот раз я
прореагировал спокойней.
   - Давай, - сказал сосед, - только по честному.
   Я протянул ему несколько бумажек, он выхватил их и молниеносно спрятал
в карман пальто. Потом равнодушно подал потрепанную книжку. Я посмотрел,
лицо на фотографии, конечно, не походило на мое, но с этим злом побороться
было можно.
   Коэффициент у него был неплохой - "сорок два".
   - Где-нибудь работаешь? - спросил я.
   - Выгоняют, - виновато пожал он плечами и снова принялся наполнять
стакан.
   Лицо его под воздействием вина изменялось. Оно словно бы ожило,
превратившись из маски в живое, чувствующее. Глаза его блестели, взгляд
скользил по длинному ряду бутылок за спиной кудрявого мужичка.
   Я не уходил, меня интересовало еще, похож ли я на него и на всех, кто
приходил сюда и замирал за столами со стаканами, полными мутной жидкостью.
   - Почему ты стал пить? - спросил я соседа. Он улыбнулся хитровато и
протянул одну бумажку из тех, которые я дал ему.
   - Пойди, возьми у Арнольда пару бутылок. Я угощаю... Сдачу, смотри,
принеси.
   Потом он налил полстакана, но не выпил, а сказал:
   - Объясню, если интересуешься... Другому бы ни за что, а тебе - да. Я
за этот вшивый паспорт и десяти кредиток бы не дал. Значит, нужен...
Видел, какой у меня высокий балл? Ни у кого здесь нет такого - в
подтверждение он обвел указательным пальцем присутствующих и остановился
на мне. - И у тебя - нет. Но я с тобой пью и разговариваю. Хотя бы мог и
не делать этого. Но я демократичен, а на всякие штучки-дрючки плевал. И на
них плевал! - Он пригрозил кому-то кулаком и плюнул в угол. Должно быть,
неизвестные, с которыми он так непочтительно обошелся, здорово насолили
ему. - У отца моей жены был балл "шестьдесят три", - сказал он и грохнул
кулаком по столу.
   На этот звук никто не обратил внимания.
   - А где твоя жена?
   - Они заставили ее уйти от меня...
   Он принялся рассказывать скучную историю, где был непрерывной жертвой
и, видимо, получал удовольствие от своего рассказа. Он непрерывно
повторялся, смотрел бессмысленными жалкими глазами и скоро стал невыносим.
   - Хочешь еще денег? - спросил я.
   Он замолчал и выжидательно посмотрел на меня. На этот раз на губах его
не было улыбки, взгляд выражал собачью преданность.
   - Получишь еще сотню, если сообщишь, когда будет зарегистрирована
потеря тобой паспорта.
   Я протянул бумажку с его фамилией и адресом: "Почтамт. До
востребования".
   - Сообщи сразу. В тот же день. Получишь сотенную. Он преданно кивнул,
нетвердой рукой пряча бумажку... На следующий день благодаря нынешнему
"высокому" баллу я завербовался управляющим сменой на титановые рудники
планеты Бельведер, расположенной так далеко, что добираться туда, как мне
сказали к бюро, нужно с тремя пересадками.
   Четыре дня я готовился к отъезду, не забывая каждое утро подходит;, к
окошечку почтамта "До востребования".
   Через несколько дней буду далеко, следы мои затеряются в необъятном
космосе, обнаружить меня станет невозможно. Кому во вселенной дело до
земных дел?!
   Я снова приобрел уверенность и бродил по улицам не озираясь. В
последний день я получил подъемные и билеты на транспорт, который
отправлялся вечером. Чем ближе приближался час отправления, тем более
радостно становилось на душе. Мне казалось, что я родился для путешествий,
для скорой перемены мест.
   Неизвестность не пугала меня. Более того, она привлекала. Что может
быть лучше будущего, где ждет работа и коэффициент "сорок два" и, главное,
никто не будет покушаться на мою свободу.
   Бродил по шумным улицам города, поднимая голову, щурился на солнце, не
верилось:
   через несколько часов меня не будет на планете Земля Кончатся мои
волнения и тревоги.
   У окошка "До востребования" стояло три человека, я присоединило к ним и
раскрыл утреннюю газету. Перелистал страницы, ничего интересного не нашел,
уже думал отложить в сторону, как на глаза попалось объявление... Для
непосвященных оно показалось бы несколько странным, - я быстро прочитал
его и ухмыльнулся. Ищи ветра в поле. "Заинтересованная организация, - было
написано в н„м, - приглашает для собеседования молодого человека,
отличающегося способностью к перемене мест.
   Приглашаются лица, имевшие с ней контакт. Для собеседования просим
срочно позвонить по коду 0001212.
   Они сбились со следа! Я добился своего, - ожидал, что как-нибудь они
должны дать знать о себе. Они предлагают переговоры, хотят заманить меня в
ловушку, хитрецы - как бы не так!..
   Я здорово развеселился, прочитав это объявление. От их самоуверенности
- история с фильмом стояла перед глазами - не осталось следа.
   Подошла моя очередь, я протянул паспорт и тут же получил конверт. Адрес
на нем написан неровными дергающимися буквами.
   Интересно, - подумал я, распечатывая его, - что там еще случилось?
"Приятель, - прочитал я, с трудом разбирая кривые, разбегающиеся слова, -
я - честный человек. Еще понравилось твое предложение насчет сотенной, не
забудь. Вчера вечером изрядно наклюкался, видишь, дрожат руки, проклятые
ищейки, много бы дал, чтобы насолить им. Так что можешь перевести не
сотню, а пятьдесят. Вхожу в долю, в знак солидарности. Явились ночью в
"Альбатрос", объявили проверку документов.
   С ними баба, раскрашенная, как на картинке, где они такую только взяли,
- заставили нас встать, и она смотрела нас, потом сказала, что его здесь
нет. Я сразу догадался, что они ищут тебя. Ты здорово их обкрутил, так им
и надо. Меня и одного приятеля, Конрада Ясиня, ты его не знаешь, забрали с
собой, потому что у него тоже не оказалось паспорта. Я притворился в доску
пьяным, но они там у себя сделали какой-то укол, так что хмель сразу же
как рукой сняло. Я долго говорил: паспорт потерял ещ„ с месяц назад,