ся семьи.
   - И ты ему позволила...
   Женщина опустила глаза.
   - Я подумала, что может быть я помогу Шуге в дуэли, если
ненормальный волшебник на какое-то время отвлечется...
   - Но как ты могла! Он же не наш гость! Я тебя побью!
   - Я сожалею, муж мой. Я думала, это поможет.
   Женщина съежилась под моей занесенной рукой.
   - Ведь ты не побил третью жену, когда она разговаривала с
Пурпурным.
   Она была права. Я опустил руку. Было бы несправедливо побить
одну и не побить другую.
   - Он устроен очень страшно, муж мой. Он почти что без волос,
кроме как...
   - Я не желаю об этом слушать, - зашипел я. - Это все, что он
сделал?
   Женщина кивнула.
   - А потом он покинул деревню?
   Она опять кивнула.
   - Он ничего не касался? Ничего не брал?
   Она опять покачала головой.
   Я вздохнул с облегчением.
   - Благодарение богам, хоть тут пронесло. Ситуация могла
оказаться очень опасной. К счастью, ты не сказала ничего
лишнего.
   Довольный, я опустился на пол. Только теперь я почувствовал,
как устал.
   - Накорми меня, - сказал я.
   Она быстро подала еду, не произнеся ни слова. Если ей
понадобится поупражнять свои челюсти, для этого всегда найдутся
остатки моего ужина. Я успел съесть два куска, когда вдруг в
небе послышался сверхъестественный свист.
   То был звук несчастья, бедствия, паники. Я вывалился из
гнезда и помчался по поляне. И там сквозь верхушки деревьев
увидел... летающее гнездо! Оно вернулось в деревню! Оно больше
не было серебряным. Теперь оно стало желтым. Оно пронеслось над
головой, затем с пронзительным воем повернулось и полетело
обратно.
   У меня в голове мелькнули слова Шуги: "...черное гнездо,
скорее всего вернется, чтобы напасть на того, кто его
проклял..." Не могло ли гнездо спутать меня с Шугой? Я торчал на
центральной поляне, слишком напряженный и испуганный, чтобы
двигаться.
   Гнездо резко остановилось в нескольких ядрах от верхушек
деревьев, словно наткнулось на мягкую стену. Дверь, оторванная
полностью, отсутствовала. Проем казался черным, а не сверкающе
оранжевым, как должен был бы светиться раскаленный металл.
Гнездо угрожающе повернулось. Я представил себе глаза,
притаившиеся в темноте за входом.
   Я ждал, когда они найдут меня.
   Гнездо повернулось еще раз, уже быстрее. И неожиданно
завращалось с невероятной скоростью. Все его детали смывались и
исчезали. поверхность казалась оранжевой жидкостью. Я услышал,
как оно жужжит, поднимаясь, и закрыл глаза. Между деревьями
пронесся ветер.
   Гнездо вращалось, увлекая за собой воздух. Сильные вихри с
пронзительным свистом закрутились по деревне, этот звук
отличался от агонизирующего крика гнезда, но пугал не меньше.
Зарождался чудовищный смерч, и гнездо было его центром. Я
вцепился в ствол ближайшего домашнего дерева.
   Не Макс-Вотц напал ли на этого чужака? Или это нападение на
деревню? Ветер ревел среди деревьев, срывал ветки, листья,
гнезда, пытался отодрать меня от ствола, в который я намертво
вцепился. Я обхватил корень руками и ногами, спрятав лицо.
Листья, кора, сломанные ветки сыпались и сыпались на меня.
Сыпались и сыпались...
   Немного погодя, я сообразил, что звук стал слабее. Я поднял
голову. Ветер утих. Ни на одном дереве в деревне не осталось
листьев. Все гнезда были сброшены на землю, многие раскололись
от удара, другие откатились в сторону с места падения. Огромное
гнездо Пурпурного все еще вращаясь, двинулось на юг, к реке.
   Оно оказалось над ее новым руслом, над неистово мчащейся
водой, когда начало падать. Филфо-мар, яростный и неумолимый,
тащил гнездо вниз, намереваясь разрушить.
   Я должен был видеть это. Я побежал за гнездом, не думая о
возможной опасности. Я должен был удостовериться, что гнездо
Пурпурного уничтожено полностью!
   Гнездо яростно вращалось, словно намереваясь вырваться из пут
речного бога. Когда оно коснулось воды, огромное облако пара
взметнулось вверх. В то же мгновение вода и топкие берега реки
вздыбились единой стеной воды и земли. Небо почернело, Луна
скрылась. Чернота широкой волной растекалась по сторонам. Я
попытался бежать. Крик сам собой вырвался из моего горла, когда
нахлынувшая волна понесла меня назад в деревню. Грязь и ил
забили рот и нос.
   Неожиданно что-то с чудовищной силой ударило мне в спину, и я
обнаружил, что вишу, зажатый между двумя ветками дерева. Вода
стекала вниз крупными каплями, грязь - липкими комками.
   Вода начала спадать, затем мутной грязевой волной повернула
назад в реку, оставив за собой мешанину водорослей и обломков.
   Шуга ошибся. Гнездо вернулось не для того, чтобы атаковать
его, даже сейчас я видел, что в деревне ничего не уцелело,
только несколько почерневших, лишенных листьев, домашних
деревьев.
   Я спустился с веток. Спина надсадно болела и я начал
опасаться, не сломано ли ребро. Пересиливая боль, я захромал к
реке. Если мне суждено умереть, я должен сначала узнать судьбу
своего врага.
   Черная грязь хлюпала под ногами при каждом шаге. Грязная
слизь стекала с деревьев. Словно весь мир сделался необитаемым,
захлестнутым дождем из земли и воды.
   Идти было трудно. В вязком болоте то и дело попадались острые
обломки и черепки. В рассеянном свете семи Лун я начал
пересекать старое русло реки. Грязь и скользкие камни
задерживали меня. Возможно ими я спасал свою жизнь. Я забыл, что
еще один бог не сказал своего слова!
   Я выругался, потеряв равновесие на скользкой поверхности.
Впереди было видно гнездо. Вращаясь, оно высверлило под собой
дискообразную площадку. Когда я взобрался на вал, его
окружающий, то увидел, что гнездо опять почернело и лежит в
мелкой серебристой воде. Вращение его прекратилось. И наконец,
наконец-то оно уже не было нацелено вверх!
   Оно лежало на боку. Вода захлестывала впадину вокруг него, а
оттуда, в дверной проем. Ослепительный свет вспыхивал в
отверстии, бросая блики на поверхность воды.
   Боковой наклон яйца был, несомненно, работой Тонкой линии -
бога инженеров. Не исключено, что в последние свои мгновения
Пурпурный поверил так в магию Шуги. Я начинал прикидывать, как
подобраться поближе, чтобы хоть краешком глаза увидеть тело
свихнувшегося волшебника. Ничего живого внутри гнезда уцелеть не
могло.
   Я не проделал еще и четверти пути вниз, когда вспышки и
сполохи внутри гнезда участились. Свет не был там устойчиво
желтым, который раньше освещал кабину. Там сыпались зловещие
шипящие вспышки цвета молнии. Я настороженно остановился. До
ушей доносились потрескивающие звуки и шипение воды,
превращающейся в пар. Я начал карабкаться по склону назад.
   Голубоватые вспышки позади меня становились все ярче. Потом
из зияющего провала ударила густая струя черного дыма.
   Наконец-то я добрался до периметра грязевого вала и укрылся
за ним. Осторожно приподнял голову. Гнездо, казалось, медлило,
словно раздумывало, что предпринять дальше.
   И - надумало!
   Оно прыгнуло вверх из выемки. Поднялось по крутой дуге,
сверкая белым пламенем, помедлило в верхней точке и рухнуло
вниз. Оно упало как раз посреди деревни и тут же подпрыгнуло,
оставив позади несколько горящих деревьев. Горячий ветер ударил
мне в лицо. Гнездо подпрыгнуло снова.
   Оно перемещалось прыжками и пугало сверкающим паром. При
каждом ударе из него вырывались огромные искры, и земля
вспыхивала, но только на мгновение. Деревня стояла на слишком
топком месте, чтобы поддерживать огонь.
   Гнездо продолжало прыгать. Оно покинуло деревню, отмечая свой
путь новыми очагами пламени, и по прямой линии двинулось к горам
на западе, где ждал Шуга.
   Оно прыгнуло на холмы, заскакало по нему словно шарик. Я мог
его видеть - сверкающее белое пятно, беспорядочно перемещавшееся
по склону горы. Наконец оно исчезло по ту сторону гребня. Ветер
следовал за ним, потрескивая от присутствия того бога, который
еще не сказал своего слова, затем он тоже пропал на западе. Что-
то вроде тишины снизошло на землю. Остались лишь звуки воды,
стекающие с веток деревьев в деревне.
   Я встал и посмотрел туда, где в центре деревни все еще
поднимался столб черного дыма. Смахивая грязь, налипшую на
одежду, я подумал, осталась ли в живых моя первая жена? Я бы
очень сожалел о ней. Она была хорошей женщиной, послушной и
сильной, почти как вьючное животное.
   И тут мне пришло в голову, какой из богов еще не сказал
своего слова. Я присел. Стояла мертвая тишина. Только хлюпала
грязь и шипела вода, пробиваясь между слипшихся камней - только
эти звуки наполняли ночь. Ветер совсем прекратился. Последняя
Луна спускалась на западе. Вскоре темнота охватила всю землю.
Вокруг стало небезопасно.
   Мог ли именно в этом ошибиться Шуга? Он, кроме всего, был
непредсказуемым богом и славился своей склонностью к чванству, а
также был известен тем, что терпел неудачу именно тогда, когда
меньше всего ожидал. Может быть экспериментальная природа
заклинания Шуги оказалась недостаточной, чтобы расшевелить
его...
   Позади меня восток стал вместо черного темно-голубым. Я
поднялся, проклиная жесткую и холодную тяжесть моей одежды. И
тут же обжигающая глаза ослепительная вспышка заполнила мир...
   Глаза мои от боли зажмурились. Но мысленно я все еще
продолжал видеть огромный огненный шар, похожий на шары Шуги, но
увеличенный до размеров горы. Потом я заставил глаза раскрыться
и увидел громадную, вздымающуюся массу пламени - раскаленный
яростный гриб-поганку - пылающий дым, поднимающийся из-за гор,
скрывающий небо и все кругом...
   Меня опрокинуло на спину, поволокло по грязи, словно от удара
гигантским молотом, изготовленным из воздуха. А звук! О, этот
звук! Мои уши, казалось, лопнут от боли - таким он был громким и
непереносимым.
   Если я считал, что голос Макс-Вотца, пришедший в деревню,
был громким, то в сравнении с этим звуком он казался шепотом.
Словно сам Суало спустился вниз и хлопнул своими могучими
ручищами.
   Но звук продолжался, превратившись в перекатывающийся гул,
громыхающий над холмами. Он ворчал и грохотал над миром.
Отдалялся и снова накатывался непрерывной волной. Я был уверен,
что еще очень долго буду слышать его, даже после того, как он
исчезнет. Но этот неистовый гудящий рев не смолкал. А с неба
начали сыпаться небольшие камни.
   Элкин сказал свое слово!

   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

   Я нашел свою жену, скорчившуюся на ветках, под вырванным с
корнем деревом.
   - С тобой все в порядке? - спросил я, помогая ей подняться на
ноги.
   Она кивнула.
   - Хорошо. Тогда найди какую-нибудь тряпку и перетяни мне
ребра. Мне больно.
   - Да, мой муж.
   И она покорно начала стаскивать свою юбку.
   Я узнал ее - юбка была одной из ее самых любимых. Я остановил
руку женщины.
   - Не надо рвать. Найди что-нибудь другое. У тебя не осталось
в этом мире ничего другого. Храни ее в целости.
   Женщина взглянула на меня, глаза наполнились слезами
благодарности.
   - Да, мой муж...
   Она замолчала. Я понял, что она хочет сказать что-то еще, но
боится.
   - Продолжай, - приказал я.
   Она, забыв о грязи, повалилась на колени и возбужденно
схватила меня за руки.
   - О, муж мой, я так боялась за тебя! Мое сердце наполнилось
такой радостью при виде тебя, что я не могу ее скрыть. Я жизни
без тебя не мыслю!
   Она целовала мои руки, прижимаясь головой к моему телу. Я
погладил мех на ее голове, хотя тот и был перепачкан. Но это не
имело сейчас особого значения. Мы оба промокли насквозь и
изрядно вывозились в грязи.
   - Все хорошо, - сказал я.
   - О, говори, говори со мной! Скажи, что опасности больше нет,
что в мире все снова стало хорошо.
   - Встань, женщина, - сказал я.
   Она тут же встала.
   - Я все потерял. Наше гнездо разбито, а дерево повалено. Я не
знаю, где мои дети, куда разбежались другие жены. У меня ничего
не осталось. Лишь та одежда, что на теле. И все же я не бедный
человек...
   - Нет? - она глядела на меня. Коричневые ее глаза расширились
от удивления.
   - У меня осталась женщина... хорошая жена. - Я посмотрел в ее
глаза, раскрытые и светящиеся любовью. - Женщина с крепкой
спиной и желанием работать. Я знаю это. А теперь иди и найди
что-нибудь для повязки. Ребро болит.
   - О, да, мой муж, да!
   Она осторожно зашлепала по грязи, покрывающей землю. Я
медленно сел. Отдохнуть бы, поспать...

   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

   Прежде чем оставить деревню, мы как следует пошарили по ней.
Не осталось ли что-нибудь ценное неуничтоженным. Но мало чего
нашли. Я надеялся отыскать свой велосипед, но его раздавило
упавшим деревом. Больно было видеть прекрасно изготовленную
машину раздробленной, вмятой в болотистую землю. И я в самом
деле оказался прав, когда говорил, что у нас больше ничего не
осталось, кроме той одежды, что была на теле.
   Мы постояли среди развалин деревни, печально оглядывая
последствия катастрофы.
   - Что будем делать, муж мой?
   - Пойдем отсюда, - сказал я. - Здесь нам нечего делать.
   Я повернулся и поглядел на далекие голубые луга.
   - Пойдем туда, - махнул я рукой, - на юг. Может остальным
пришло в голову то же решение.
   Женщина кивнула, соглашаясь, кряхтя взвалила на спину тюк, и
мы двинулись в дорогу.
   Солнце стояло уже высоко в небе, когда мы заметили на западе
коричневую фигурку на велосипеде, старающуюся нас догнать. Было
в ней что-то знакомое... Нет, невероятно...
   Но так оно и оказалось.
   - Шуга! - закричал я. - Ты жив!
   Он терпеливо посмотрел на меня и слез с велосипеда.
   - Конечно я жив, Лэнт. А ты как думал? - он помолчал,
разглядывая высохшую грязь, облепившую нашу одежду.
   - Что с вами приключилось?
   - Мы были в деревне. И видели агонию гнезда Пурпурного. Но
умирать оно отправилось в горы, и я подумал, что...
   - Чепуха, Лэнт. Дуэль выиграл я. Погибает только проигравший.
Я видел, как черное гнездо вернулось. Оно напало на деревню,
вместо того, чтобы отправиться за мной в горы. А раз оно решило
уничтожить деревню, у меня не было причин задерживаться на
холмах. К тому же я нашел другой велосипед.
   - Скорее всего гнездо проскочило мимо тебя.
   Шуга кивнул.
   - Я видел, как оно приближается, разворотив деревню. Оно
нацеливалось на горы. Но меня там уже не было.
   - Шуга, это прекрасно!
   Шуга скромно пожал плечами, стряхивая комочки налипшей грязи
с рукава накидки.
   - Ничего особенного. Так я и планировал.
   Говорить больше было не о чем.
   Шуга вновь взгромоздился на велосипед. Его чувство
собственного достоинства было удовлетворено, репутация
победителя - возвеличена.
   Он покатил дальше на юг.
   Я почувствовал, что горжусь знакомством с ним. Да, иметь
такого друга, это вам не что-нибудь!

   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

   Голубые сумерки кончились, и успел начаться красный рассвет,
прежде чем мы нашли место для отдыха. Мы остановились на
каменистом плато, возвышающемся над грядой округлых холмов, за
которыми смутно просматривались силуэты домашних деревьев
деревни. Море, похожее на пустыню, осталось позади.
   Не было необходимости давать приказ делать привал. Мы
инстинктивно знали, что проделали за день достаточный отрезок
пути. Женщины побросали свои тяжелые тюки и поклажу и устало
опустились на землю. Дети немедленно погрузились в глубокий сон.
Мужчины сидели, массируя натруженные ноги.
   Видок у нас был жалкий и потрепанный. Даже самые сильные
выглядели неважно. Многие расстались с большой частью своего
меха, и все - со своей упитанностью.
   Мой мех тоже свалялся в колтун, таким он и останется, пока не
выпадет. Открытые гноящиеся раны не были редкостью и большинство
наших заболеваний не поддавались лечению Шуги.
   Моя вторая жена, одна из женщин, лишившихся шерсти, разложила
передо мной скромную пищу. При других бы обстоятельствах я
устроил скандал из-за низкого качества еды и побил бы ее за то,
что еды так мало, но при нашем теперешнем положении это был
настоящий пир, состоящий из настоящего дефицита. Женщины, должно
быть, угробили много часов, выискивая эти плоды и орехи. И
все-таки это было не то, к чему я привык. Я принудил себя есть,
преодолевая отвращение.
   Пока я сидел, перемалывая зубами жесткие волокна, ко мне кто-
то подошел. Я узнал почти полностью облысевшего Пилга, когда-то
нашего деревенского крикуна, а теперь бедного бездомного
бродягу, как и мы все. Был он худой и бледный, и ребра безбожно
выступали под кожей.
   - А, Лэнт! - воскликнул он с преувеличенной радостью. -
Надеюсь, я не помешал тебе?
   Он помешал, и он знал это. Поначалу я притворился, что не
слышу его и сосредоточился на особо жестком корне.
   Он встал прямо напротив меня. Я закрыл глаза.
   - Лэнт, - произнес он, - путешествие, кажется, заканчивается.
Твоя душа этому не рада?
   Я приоткрыл один глаз. Пилг пожирал глазами мою обеденную
чашку.
   - Нет, - ответил я, - не рада.
   Пилг не смутился.
   - Лэнт, тебе надо глядеть на жизнь с радостной точки зрения.
   - А она есть?
   - Конечно. Ты только подумай, как тебе повезло. У тебя
сохранилось четверо детей, две жены, и все волосы, да и первая
жена ожидает ребенка. Намного больше, чем у меня.
   Тут он был прав. Пилг потерял свою единственную жену и всех
отпрысков, кроме одного, да и та - девчонка - ничего хорошего.
   Но я потерял гораздо больше, чем спас. Так что чувствовать
себя лучше было не с чего.
   - Мы потеряли всю нашу деревню, - напомнил я и выплюнул
горький кусочек прямо под ноги Пилгу. Он неуверенно посмотрел на
него, но гордость пересилила голод. Раз ему не предложили, есть
он не будет.
   А предлагать я и не собирался. Я трижды кормил его за три
последних дня. И у меня не было намерения еще больше приваживать
Пилга к своей семье.
   - Но мы быстро добьемся уважения в новой деревне, -
возбужденно заговорил Пилг. - Конечно же, репутацию Шуги как
волшебника здесь уже все должны знать. Разумеется, они будут его
чествовать. Значит и нас тоже.
   - Они больше всего будут желать, чтобы мы оказались в
каком-нибудь другом месте. Посмотри назад. Посмотри откуда мы
пришли. Сплошные болота. А за ними - вода. Океан поднимается
почти так же быстро, как мы от него уходим. Вот-вот наступит
светлый период, Пилг. Это тяжелое время для любой деревни.
Конечно, сейчас они снимают урожай, но пищи окажется ровно
столько, чтобы как-то самим продержаться болотный сезон. С нами
им поделиться будет нечем. Нет, особого счастья они не
почувствуют, если мы решим к ним присоединиться.
   Мое упоминание о еде заставило Пилга пустить слюни, которые
потекли по подбородку, но правила приличия удержали его. Он
вновь покосился на выплюнутый кусочек корня, валяющийся возле
ноги.
   - Но, Лэнт... погляди на рельеф этой местности. Деревня, к
которой мы подходим, расположена на склоне возвышенности, дальше
идет обширная долина. У них в запасе, по меньшей мере, дней
двадцать-тридцать, прежде чем вода начнет им серьезно угрожать.
   - Разумеется, - согласился я, проглатывая кусок, который
жевал.
   - Может быть им потребуется наше мастерство, и мы сумеем
заработать себе на пищу?
   - И какое свое умение ты им предложишь? - хмыкнул я. -
Распускать слухи!
   Пилг, казалось, обиделся. А я сразу же почувствовал себя
виноватым - было жестоко говорить так. Пилг действительно
пострадал больше всего, издеваться над его бедами было
несправедливо.
   - Зачем так грубо, Лэнт, - сказал он. - Если ты хочешь, чтобы
я ушел, я уйду.
   - Нет, - возразил я, удивляясь самому себе. Я же хотел, чтобы
он ушел. - Не уходи, по крайней мере, пока не поешь чего-нибудь.
   Проклятье! Снова он меня спровоцировал! Я ведь поклялся, что
не предложу ему еды, но он изводил меня до тех пор, пока я не
обидел его и тогда, чтобы загладить обиду, мне пришлось
доказывать, что он нисколько меня не раздражает.
   Я подумал, не начать ли мне питаться тайком, чтобы только
избавиться от Пилга. Но в одном он был прав. Может быть нам в
самом деле удастся обменять наше мастерство на пищу. Не
исключено, что умение резьбы по кости не очень распространено
здесь, далеко к югу от тех мест, где мы раньше жили.
   Но