ановился под выпуклостью гнезда, и мы ожидали,
что он сейчас разразится криками ярости.
   Но как ни в чем не бывало, Пурпурный начал коротким
инструментом осторожно соскабливать кусочки заклинания Шуги и
складывать их в прозрачные мешочки. Его безумное говорящее
устройство продолжало передавать его ворчание:
   - Очаровательно... сила этих желез секреции, контролирующая
функции тела, такова, что я ни с чем подобным раньше не
сталкивался. Интересно, возможно ли этот эффект воспроизвести
искусственно?
   Дважды он принюхивался к тому, что соскребал и дважды ронял
слово, которое говорящее устройства не могло перевести. Когда он
кончил, то окунул руки в воду, чтобы смыть их, ненароком обидев
Филомара, обычно доброго речного бога.
   Пурпурный вернулся к овальной двери своего гнезда. Оно шло
вровень с выпуклой стенкой, но было обведено оранжевой краской,
чтобы сделать ее заметной. Он надавил на квадратную выпуклость,
дверь скользнула в сторону, и он исчез внутри гнезда.
   Мы ждали. Останется ли он в своем гнезде и будет жить посреди
нашей реки?
   Внезапно летающее гнездо зажужжало и поднялось футов на
двадцать в воздух. Я завопил вместе со всеми - бессильный крик
ярости. Гнездо в одно мгновение превратилось из черного в
серебряное, должно быть стало невероятно скользким, так как все
частицы грязи, кровавые ошметки, остатки заклинаний Шуги начали
стекать с его поверхности вниз, и комком грязи шлепнулись
обратно в реку.
   Гнездо вновь стало черным. Оно горизонтально полетело над
землей и мягко приземлилось - на несколько ярдов западнее места,
на котором стояло час назад. Только теперь оно возвышалось на
краю участка истоптанной грязи, на которой бараны и грязевые
существа сражались, чтобы его уничтожить.
   Я увидел, как Шуга сел там же, где стоял. Я испугался за свою
деревню, за нормальное психическое состояние Шуги и свое
собственное. Если уж Шуга не сумел нас защитить от сумасшедшего
волшебника, значит все мы обречены.
   Жители деревни сердито заворчали, когда из своего гнезда
вновь появился Пурпурный. Он нахмурился и спросил:
   - Интересно, что вас так разозлило?
   И в этот момент кто-то метнул в него копье.
   Я не в силах был обвинить парня. Дикие слова, никакие звуки
не могли лучше ответить волшебнику.
   Юнец, озлобленный до потери рассудка, швырнул свое костяное
копье в спину чужаку - без благословения!
   Оно тяжело ударило Пурпурного и отскочило, не вонзившись.
Пурпурный опрокинулся, но не как человек, а на манер статуи. У
меня создалось странное впечатление, что на какое-то неуловимое
мгновение Пурпурный стал твердым как камень.
   Но это мгновение прошло. Волшебник тут же вскочил на ноги.
Копье, разумеется, не причинило ему никакого вреда. Никто не
должен нападать на волшебников с неблагословленным копьем.
Теперь мальчишке предстояло предстать перед Гильдией Советников.
Если, разумеется, деревня доживет до того времени.

   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Светила поднялись одновременно, голубое Солнце вырисовывалось
внутри огромного, с лохматыми краями малинового диска.
   Я проснулся в полдень. Эвакуация уже шла своим чередом. Мои
жены и дети успели упаковать уже почти все, хотя боязнь
потревожить мой сон сковывала их. Но, хотя под моим присмотром и
при соответствующей дисциплине, упаковка пошла быстрее, мы
оказались чуть ли не последней семьей, покидающей деревню.
   Диск красного Солнца уже низко повис над горами, когда я
отстал от процессии своих жен, задержавшись возле гнезда Шуги.
   Шуга выглядел усталым, но, удивительно, глаза его были живыми
и веселыми, а пальцы двигались будто сами по себе, завязывая на
кожаном ремешке магические узлы. Я достаточно хорошо знал его,
чтобы не приставать с разговорами, когда он был весь
сосредоточен на дуэли.
   Хотя никакого официального заявления Пурпурный и не делал, но
это была уже дуэль. Возможно, Пурпурный надеялся, что если дуэль
до сих пор и не объявлена, то Шуга так и будет мирно посиживать
и позволять ему вести похожие на дуэль действия.
   Но я-то хорошо знал Шугу. Яростный жар, горящий в его глазах,
подтверждал то, о чем я и остальные жители деревни уже
догадывались. Шуга не успокоится, пока в деревне, без сомнения,
не будет только одного волшебника.
   Я поспешил за женами. С таким грузом нам придется идти даже
ночью. Я даже снял путы с женщин, чтобы они смогли двигаться
побыстрее - не стоило недооценивать серьезность положения.
   К тому времени, когда над головой повисли Луны, мы добрались
до цели. Большинство семей разместилось на террасах,
вытянувшихся вдоль длинного покатого склона, нависающего над
рекой и рощей домашних деревьев, на которых находилась наша
деревня.
   Лагерь предоставлял собой беспорядочное сборище навесов и
палаток, дымных костров и кричащих женщин, толчею мужчин и
мальчишек. Навозные жуки уже деловито копошились под ногами:
прежде чем успели выбрать место, многие из моих отпрысков уже
растворились в темноте и суматохе.
   Хотя ночь давно настала, спали немногие. Феерический лунный
свет создавал сумрак ни красный и не голубой, а прозрачно-серый
- странное полуреальное время, ожидание следующего шага дуэли.
Лагерь наполняло почти что радостное оживление.
   Откуда-то из-за стойбища холостяков доносилась перебранка
игроков в кости и отдельные победоносные крики, когда кому-то из
играющих удавалось выиграть кон. Чтобы удовлетворить низшие
классы, многого не требуется.

   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   А утром нас поджидал неприятный сюрприз.
   Мы с Хинком стояли на краю лагеря, глядя со склона вниз на
деревню, и обсуждали предстоящую дуэль, когда услышали неясный
далекий хлопок - точно Элкин откашлялся.
   - Погляди, - сказал Хинк. - Шуга уже начал.
   - Нет, - покачал я головой, - думаю, он только разогревается.
Похоже на подготовительное заклинание, или что-то в этом духе,
попытка привлечь внимание богов.
   - Достаточно энергичное привлечение внимания, - ответил Хинк.
   Я кивнул.
   - Дуэль будет неистовая. Я думаю, не пора ли нам двигаться
дальше?
   - Если мы еще не выбрались из опасной зоны, уважаемый Лэнт,
то у нас уже не осталось времени, чтобы уйти, - проговорил Хинк.
- Даже бегом, даже под угрозой смерти. И даже если ты и прав,
нам не уговорить остальных. Они слишком устали.
   Он, конечно, был прав, но прежде чем я успел ответить, нас
отвлекла толпа женщин, истерически несущихся по лагерю со всей
скоростью, которую позволяли им спутанные ноги. Они выкрикивали
имя Пурпурного.
   Я перехватил их и ударом кулака призвал к порядку свою третью
жену.
   - Что с вами случилось? - потребовал я ответа.
   - Сумасшедший волшебник! - заголосила она. - Он надумал
заговорить с женщинами!
   - Сумасшедший волшебник здесь?!
   Она испуганно закивала.
   - Он перенес свое гнездо к источнику, в котором мы моемся...
и пробовал с нами говорить. Он хотел знать, почему мы ушли.
   Может ли мужчина так не уважать себя? Заговорить с женщинами!
Даже от ненормального волшебника такого трудно было ожидать. Я
пробился сквозь нервозно кружащуюся толпу женщин, мужчин,
расспрашивающих своих жен, отпрысков, требующих внимания. Пока я
добирался до ручья, некоторые из мужчин разузнали в чем дело и
присоединились ко мне. Они тревожно перешептывались. Пилг громко
причитал:
   - Не убежать нам! Дуэль следует за нами. Увы! Увы!
   Все осталось так, как и говорили женщины. Пурпурный перенес
свое гнездо на новое место, как раз за лагерем, возле источника,
который женщины выбрали себе для умывания. Огромное черное яйцо
стояло закрытым, волшебника нигде не было видно.
   Мужчины (кроме меня и Хинка) выжидали ровно столько, чтобы
убедиться, что женщины говорили правду. Затем они развернулись и
умчались в лагерь.
   Хинк и я обменялись безмолвными взглядами. Почему Пурпурный
последовал за нами? Может быть он бежит от дуэли? Я никогда ни о
чем похожем раньше не слышал. Что ему понадобилось от жителей
деревни?
   Я осторожно обошел гнездо. Оно было таким же, как и в ту
страшную ночь, когда я впервые увидел его. Я подкрался поближе.
На земле остались неглубокие отпечатки от странных сапог
Пурпурного. Но где же он сам?
   Неожиданно раздался все тот же громыхающий голос:
   - Лэнт! Как раз ты-то мне и нужен!
   Для Хинка это было уже слишком. Он повернулся и умчался вниз
по склону, вслед за остальными. Я очень хотел присоединиться к
остальным, но и очень хотел выяснить, что же замышляет
волшебник.
   Дверь гнезда скользнула в сторону и показался Пурпурный.
Чудная, с брюшком фигура казалась неспокойной, на голом лице -
пугающая усмешка... Он направлялся ко мне, словно я был его
старым другом. Говорящее устройство плыло следом.
   - Лэнт, - сказал он, подойдя ближе. - Может быть ты мне
сможешь объяснить, почему вы перенесли деревню? То место было
намного приятнее.
   Я с любопытством поглядел на него. Может ли быть, чтобы он не
знал о дуэли? Можно ли быть таким наивным? Ну что же, так даже
лучше - его неведение пойдет на пользу Шуге. Я определенно не
должен ничего объяснять ему. Какое дело обыкновенному смертному
до дел волшебников. Не хочу я ни во что впутываться. Поэтому я
только кивнул:
   - Да, то место было лучше.
   - Тогда почему же вы там не остались?
   - Мы надеемся вскоре вернуться, - ответил я. - После
соединения.
   Я указал на Солнце, где одно наложилось на другое.
Голубоватая точка Оуэлса пристроилась у нижнего края малинового
диска Вирн-са.
   - О, да, - согласился Пурпурный, - очень впечатляюще.
   Он обернулся и восхищенно уставился на землю позади себя.
   - И к тому же это делает такими красивыми тени!
   - Очень красивыми... - я замолчал, не закончив фразы. Тени
были черными и голубыми, каждая с кровавой каймой: постоянное
напоминание о времени ужаса, нависшего над ними. Или человек
этот бесстрашный... или глупый. Я промолчал.
   - Очень красиво, - повторил Пурпурный. - Прямо-таки
изумительно. Ладно, я останусь здесь с тобой и твоими людьми.
Если я могу чем-то вам помочь...
   Все внутри меня сжалось и умерло.
   - Ты... ты собираешься остаться здесь?
   - Да, думаю, что так. И вернусь в деревню, когда вы все
вернетесь. А пока воспользуюсь случаем потратить денек-другой на
исследование горных районов.
   - О! - произнес я.
   Тут он, казалось, потерял ко мне всякий интерес, повернулся и
направился к своему гнезду. Я подождал, чтобы посмотреть, как он
заставляет дверь сдвигаться в сторону.
   Меня это озадачило с тех пор, как я впервые увидел его,
проделывающим этот фокус. Это была серия ударов по стенке
гнезда. Он выстукивал их в быстром и четком ритме.
   Я предполагал, что серия ударов является своего рода
заклинанием для того, чтобы дверь открылась, но все происходило
для меня слишком быстро, чтобы запомнить последовательность.
   Пурпурный вошел внутрь, дверь закрылась, и он исчез.
   Я угнетенно поспешил обратно в лагерь, точнее в то, что еще
осталось от лагеря.
   Жители покидали свои самодельные домики, готовясь спасаться
бегством. Мужчины поспешно паковали походные ранцы, женщины
сзывали малышей. В толпе возбужденно сновали дети и собаки,
поднимая пыль, сшибая цыплят и жуков-мусорщиков.
   Охваченные паникой семьи уже двинулись по террасе, по
склонам, вниз, в стороны, куда угодно, лишь бы подальше от
Пурпурного, ненормального волшебника, который принес с собой
столько несчастий. Мои собственные жены стояли и нервничали
поджидая меня. Первая и вторая пытались успокоить третью,
которая едва владела собой.
   - Он хотел говорить со мной! Он хотел говорить со мной!
   - Это не твоя вина, - сказал я ей. - Я не стану тебя
наказывать за это прегрешение. Ты правильно сделала, что
убежала.
   Мои слова оказали немедленный успокаивающий эффект на
испуганную женщину, быстрее чем все уговоры и поглаживания двух
других жен, еще раз доказав, что только мужчина может справиться
с необычной ситуацией.
   - Поднимайте тюки, - приказал я. - Пора отправляться.
   - Уже идти? - переспросила одна из них. - Но мы ведь только
пришли.
   - Нам нужно снова уходить, - заявил я. - Прежде чем это место
будет проклято. Скотские манеры безумного волшебника заслонили
от тебя подлинную опасность. Шуга последует за Пурпурным сюда. А
теперь поднимайте тюки, или я побью вас троих.
   Жены выполнили все, что было им приказано, но не без слабого
ропота. Даже когда я решился снять с их путы, чтобы ускорить
движение, они продолжали слабо ворчать - и не без причин.
Пурпурный легко и бездумно перечеркнул все наши усилия всего
лишь несколькими мгновениями полета.
   За какой-то час лагерь опустел. Когда мы спускались с холма,
мне показалось, что я вижу Пурпурного, бродящего как
неприкаянная душа среди брошенных навесов.

   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   Мы оказались единственной семьей, вернувшейся в деревню. Куда
убежали остальные, я не знал. Вероятно, южнее, за пределы
района. Должно быть они потеряли всякое желание поглядеть на
дуэль, даже на расстоянии. Теперь они старались просто спасти
свою шкуру.
   В блекнувшем дневном свете мы осторожно приближались к
деревне. Голубое Солнце исчезло за краем мира, осталась лишь
округлая выпуклость красного. От его света как бы наполнялся
огнем туман, поднимавшийся от дальних болот. Словно вся западная
сторона мира воспламенилась. Я чуть ли не ощущал запах горелого
в воздухе, запах несчастья в вечернем свете. Я оставил жен возле
гнезда - гнезда, к которому, как я думал, мы больше не вернемся
- и направился к гнезду Шуги. Я нес с собой сверток с едой для
него - пожалуй что последней его едой. Идя по деревне я мог
видеть многочисленные следы его заклинаний. Некоторые из наших
величественных домашних деревьев тут и там лежали на боку, точно
вырванные из земли громадной силой. Другие, казалось, высохли и
умерли прямо на месте. Повсюду на земле валялись гнезда с
расколотыми стенками. Исчезли животные-мусорщики, не слышно было
ночных птиц. Деревня была пуста, если не считать конечно меня,
моих жен и, естественно, Шуги. Деревня вымерла.
   Даже если Шуга выиграет дуэль, то в эту деревню вернуться
никто не сможет, или не захочет. Ее стабильность, надежность
оказалась почти уничтоженной.
   Все вокруг было безмолвным и угнетающим. Когда я подошел к
гнезду Шуги, под ногами заскрипела мертвая трава. Я осторожно
постучал по стенке.
   Когда Шуга появился, я онемел от изумления и ужаса. Шуга стал
серым и изможденным, под глазами появились новые круги, а кожа
была расцвечена красными пятнами, словно он оказался близко от
своего собственного проклятия.
   Но еще больше меня испугало то, что Шуга обрил свою шерсть.
Теперь он был совершенно голым и безволосым - страшная
карикатура на свихнувшегося волшебника.
   Шуга приветствовал меня слабой улыбкой, благодаря за
появление. То, что в ночь перед дуэлью жители деревни накрывают
стол для своего колдуна - было традицией. Но все остальные
разбежались, и поэтому этот долг пал на меня одного.
   Я стоял молча, ждал и прислуживал ему, реагируя на каждый
жест или желание. Пищи было много, все самое лучшее, что мне
удалось приготовить при таких обстоятельствах. Шуга, казалось,
ничего не замечал. Он ел неторопливо, смакуя каждый кусок.
Выглядел он усталым, руки подрагивали при каждом движении. Но он
ел добродушно.
   Когда он отложил костяную палочку для пищи, Солнце давно
скрылось на западе. Луны еще не появлялись. Шуга двигался
медленно, но было ли в том повинно истощение или ситуация,
определить не представлялось возможным.
   - Где остальные? - спросил он.
   - Сбежали.
   Я объяснил, что случилось. Шуга слушал внимательно, порой
выхватывая приглянувшийся ему кусок из стоящей перед ним чаши.
   - Я не ожидал, что чужак переедет, - пробормотал он. -
Поступок плохой, но умный. Теперь мне придется изменить
заклинания, чтобы учесть этот новый фактор. Ты сказал, что он
попытался заговорить с женщинами? - И он впился зубами во фрукт.
   Я кивнул.
   - С моей третьей женой.
   - Тьфу! - Шуга с отвращением выплюнул семена. - У человека
нет вкуса. Если мужчина падает так низко, чтобы заговорить с
женщиной, он мог бы, по крайней мере, выбрать женщину достойного
противника.
   - У тебя нет женщин, - напомнил я ему.
   - И все-таки этим он нанес мне оскорбление, - не сдавался
Шуга.
   - Возможно, он знал кое-кого получше. Но помнишь, он говорил,
что обычаи его родины сильно отличаются от наших.
   - Невежество могло бы оправдать его плохие манеры, -
проворчал Шуга, - но только безумием можно объяснить его
прегрешения против здравого смысла.
   - Говорят, безумец обладает силой десятерых.
   Шуга посмотрел на меня.
   - Я знаю, что так говорят. Я и сам много раз так говорил.
   Мы посидели молча. Немного погодя я спросил:
   - Как ты думаешь, что будет завтра?
   - Будет дуэль. Один победит, другой проиграет.
   - Но кто? - настаивал я.
   - Если бы можно было наверняка сказать, кто из волшебников
победит, не было бы необходимости в дуэлях.
   Мы опять посидели молча. Впервые Шуга упомянул о дуэли с
каким-то привкусом сомнения. Раньше он всегда высказывал
уверенность в своих способностях и скептически относился к
могуществу Пурпурного. Было ясно, что дуэль начала оказывать
свое влияние еще до того, как было произнесено первое проклятие.
   - Лэнт, - неожиданно произнес Шуга, - мне потребуется твоя
помощь.
   Я удивленно уставился на него.
   - Моя?! Но я не ничего не смыслю в магии. Ты сам говорил мне,
что я глупец, несчетное количество раз. Мудро ли рисковать таким
важным начинанием из-за участия...
   - Прекрати, Лэнт! - сказал он мягко. Я замолчал. - Все, что
от тебя потребуется, это помочь перенести волшебное оборудование
наверх, к гнезду Пурпурного. Нам потребуется два велосипеда, или
вьючное животное. Я не могу перенести все сам.
   Я облегченно вздохнул.
   - О, конечно, в таком случае...
   Меньше чем через час мы пустились в дорогу.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   До расположения лагеря мы добрались почти на рассвете.
Брошенные насесты и укрытия стояли пустыми, напоминая ночью
страшный город мертвых. Я заметил, что дрожу.
   Мы молча проехали через него и остановились на склоне, как
раз возле источника. Было слышно, как он беззаботно журчит в
темноте.
   Стараясь двигаться по возможности тихо, мы пробрались к краю
холма. Я затаил дыхание, пока мы не взобрались выше, и только
тогда вздохнул с облегчением. Да, гнездо было на месте.
   Я подумал, что заплакал бы горькими слезами, если бы оно
оттуда исчезло. Я был бы уверен, что это убило бы Шугу.
Потрясение от того, что враг таким манером сбежал от него, от
крушения его планов, было бы слишком велико.
   Мы прокрались назад в покинутый лагерь, чтобы там дождаться
рассвета. Мне очень хотелось спать, но Шуга дал мне зелье для
бодрости, чтобы ему не было скучно в одиночестве, как сказал он.
После этого он начал раскладывать свое оборудование, сортируя
его.
   - Если бы только я мог захватить его врасплох, - пробормотал
он, прекратив смазывать металлический нож. - Если бы существовал
какой-нибудь способ отвлечь его подальше от гнезда...
   - Это ни к чему, - выпалил я, - он, вероятнее всего, и сам
уйдет. Он снова начал свои опыты. Он сам это сказал, когда я с
ним говорил. Он намерен исследовать гряду гор.
   - Хм, - произнес Шуга, - это удача. Надеюсь, он намерен
исследовать гору таким же способом, как и деревню, когда ушел из
гнезда чуть ли не на целый день.
   - А почему бы и нет? да и что случится, если он вернется
раньше, чем будет наложено проклятие?
   Будем надеяться, что не вернется.
   - А ты что-нибудь сделать сможешь?
   Шуга помедлил, немного подумал, потом начал шарить в своем
ранце.
   Достал небольшой мешочек с порошком и пучком каких-то трав.
   - Иди и рассей эту пыль вокруг гнезда. Это очень мелкая пыль,
она будет плавать в воздухе часами. Если он надышится ею, то
почувствует неистребимое желание чего-нибудь добиться, и он не
вернется до тех пор, пока его желание не будет удовлетворено.
   - А как же я?
   -