- она удержит пистолет.
     Неизвестно,  сколько  времени  потратил  мальчик,  возвращая  его   к
призрачной полужизни. Кормя супом изломанное тело, которое должно было  бы
умереть.
     Он мог дотянуться до бластера, один выстрел - и агония закончится.  И
Лэрри сможет отправиться в Панго-Ри.  Генри  пополз,  чувствуя  под  собой
холод грубого  влажного  пола.  Отдыхал,  прижимаясь  лицом  к  камню.  Он
заметил, что у него отросла борода. Он коснулся ее  левой  рукой  -  более
полудюйма; прошел, по крайней  мере,  месяц.  Черт!  Потерянный  месяц,  и
вот-вот наступит зима. Если бы мальчик пустился в путь, как только он убил
Таскера...
     Он дотянулся до пластмассового  футляра,  вытащил  из  него  бластер.
Поставил на узкий луч, подтягивая вверх, пока холодное дуло не надавило на
пульсирующую жилку над ухом - и нажал на курок.
     Ничего не произошло. Бластер с грохотом упал. Генри  лежал  обмякший,
коротко, отрывисто дыша.
     Он  никогда  раньше  не  совершал  самоубийства.  Это  было   тяжелое
испытание. Даже когда оно не удавалось.
     Лэрри пользовался бластером для охоты и израсходовал весь заряд.  Вот
и нет у него легкого выхода. Теперь ему придется  выползти  наружу  -  как
только пройдет слабость.
     Бартоломью присел на корточки рядом с ним.
     - Успокойтесь, капитан. Успокойтесь. Вам лучше! Вы проползли все  это
расстояние - но ради всего святого, зачем вы это  сделали?  Здесь  наверху
холодно...
     Генри смотрел на  склонившегося  над  ним  Бартоломью,  укутанного  в
лохматую шкуру какого-то животного. Лицо его повзрослело,  кожа  огрубела,
обветрилась, покрылась сетью красных жилок.  У  него  была  густая  черная
борода, скрывавшая рот и сраставшаяся возле ушей с копной отросших  волос.
На щеках обозначились морщины. Он держал в  руках  два  грязных  существа:
полукроликов, полуптиц.
     - Я сварю их, капитан. Они должны быть вкусными. Вам,  наверное,  уже
можно есть что-нибудь более существенное.
     Бартоломью засуетился возле горшков.
     - Капитан, после еды вы почувствуете себя  еще  лучше.  У  меня  есть
несколько кочанчиков какого-то растения - я называю его ледяной куст - они
неплохие. Я здесь уже все попробовал. Кроме мяса  вам  нужны  какие-нибудь
свежие овощи. Наверху охотиться все труднее и труднее.  А  здесь,  кажется
нет никакой дичи... - он кивнул в сторону блестящей стены.
     Он говорил, подбрасывая в огонь поленья, устанавливая горшки, потроша
маленькие тушки  карманным  ножом.  Он  зажарил  животных  целиком,  затем
отрезал лучшие куски и стал кормить Генри. Рот Генри заглатывал их, словно
автоматический мусоросборщик, как будто его аппетит жил  отдельно  от  его
тела.
     - Капитан, скоро вы окрепнете и сможете  говорить,  нам  надо  многое
обсудить - составить множество планов.
     С огромным усилием Генри оттолкнул пищу, покачал головой.  Бартоломью
уставился сначала на него, потом на кусок мяса в руке.
     - Но вы должны есть, капитан...
     Генри снова покачал головой,  откинулся  назад,  тяжело  дыша,  глядя
прямо в глаза Бартоломью.
     - Что случилось, капитан? - Бартоломью отставил в  сторону  горшок  с
мясом, склонился над Генри.
     - Что-то не так?
     Его выражение резко изменилось.
     - Капитан, вы меня СЛЫШИТЕ?
     Генри заставил себя кивнуть головой.
     - И вы достаточно сильны, вы ели довольно легко. Капитан,  почему  вы
не говорите?
     Генри почувствовал, как кровь застучала у него в висках. Он вдохнул и
сконцентрировал всю до капельки энергию на том, чтобы выговорить слово...
     Хрип...
     - Вы ЗНАЕТЕ меня, правда, капитан? Я - Лэрри...
     Генри кивнул.
     - Тогда почему вы не говорите?
     Грудь Генри поднималась, опускалась, поднималась, опускалась. Струйка
пота потекла вниз по щеке.
     Лицо Бартоломью окаменело. Рука упала с плеча Генри.
     - О Боже, капитан... - он осекся. - Вы не  говорили,  потому  что  не
можете. У вас пропал голос. Вы немой!..
     - Ничего страшного, - проговорил Лэрри. - Это, должно  быть,  шок.  Я
слышал о подобных вещах. Со временем голос к вам вернется. А пока  я  буду
задавать вам вопросы, а вы кивайте и качайте головой. Хорошо?
     Генри кивнул. Бартоломью устроился, обернул  плечи  шкурой,  поправил
издающее дурной запах покрывало Генри.
     - Вам удобно? Не холодно?
     Генри нетерпеливо кивнул, наблюдая за лицом Бартоломью. К  ЧЕРТУ  ВСЕ
ЭТО! СПРОСИ МЕНЯ О ПОГОДЕ, О ГОРАХ, О ЗИМЕ...
     - Вы помните... что случилось? - заволновался Бартоломью.
     Генри кивнул. Бартоломью глотнул.
     - Вы... конечно, вы были правы, капитан. Я... никогда не представлял,
что такие люди действительно существуют...
     Генри поднял голову. ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ ПОКОНЧИТЬ С ЭТОЙ ЕРУНДОЙ И  НЕ
ПЕРЕЙТИ К ВАЖНЫМ ДЕЛАМ?
     - Я занялся охотой и сбором дерева для костра.  Вечером  я  снимал  с
животных шкуры, пытался их очистить и сшить вместе... -  он  потянул  свою
накидку; зеленая шкура затрещала. - Боюсь, я не слишком хорошо сделал это.
А еще я делал горшки из глины - брал ее возле реки... - он замолчал.
     - Но это, конечно, неважно, капитан. Как вы думаете,  они  пошлют  на
поиски спасательные группы?
     Капитан покачал головой.
     - Они не станут нас искать... - тихо проговорил Бартоломью.
     Генри открыл глаз. ТЕПЕРЬ ОНИ ПЕРЕЙДУТ К ДЕЛУ...
     - В общем-то я это знал... Целый мир, в котором можно потеряться.  Но
у нас кончается еда. Охота все реже бывает удачной - думаю из-за  холодов.
Я не отважился попробовать что-нибудь... оттуда... -  Бартоломью  поднялся
на ноги.
     - Вы устали, капитан. Вам лучше поспать. Мы поговорим завтра...
     Генри попытался сесть, качая головой и глядя в лицо Лэрри.
     - Но я принесу вам поесть и буду поддерживать огонь. Вот  увидите!  С
нами все будет в порядке, капитан. И вы скоро поправитесь, скоро...
     По лицу Бартоломью потекли слезы. Он  вытер  глаза  тыльной  стороной
руки - Вы должны поправиться, капитан.
     ДА.  ИНАЧЕ  МАЛЫШ  ЛЭРРИ  БАРТОЛОМЬЮ  ОСТАНЕТСЯ  ОДИН.  ТАК  ВОТ  ЧТО
БЕСПОКОИЛО ЕГО...
     - Думаю, что понимаю, капитан. Вы думаете, что задерживаете меня, что
вы бремя, обуза. Чепуха! Мы подождем здесь, пока не кончатся самые сильные
холода, а к тому времени вы будете...
     Генри покачал головой.
     - Вы думаете о заявке? О сроке...
     Генри покачал головой.
     - Тогда вы думаете, что зимой мы не сможем пробиться...
     Генри кивнул, ожидая следующего вопроса.
     Генри пожевал губу.
     - Тогда вам придется поспешить и выздоравливать, капитан...
     Генри устало покачал головой.
     - Да-да, вы обязательно поправитесь, капитан. Я не уйду без вас.
     Генри сердито кивнул.
     - Вы чувствуете, что нам скоро придется  уходить  -  пока  погода  не
стала еще хуже. Очень хорошо, я понимаю. Мы выйдем, как только  вы  будете
готовы - и не надо качать головой - без вас  я  не  уйду.  Так  что,  если
хотите, чтобы я вернулся  в  Панго-Ри  и  оформил  заявку,  придется  вам,
капитан, очень постараться и поправиться. Вы понимаете меня, не так ли?
     Генри посмотрел на Бартоломью. Под глазами у юноши были черные круги:
недели без сна, переутомление  и  холод  оставили  свой  след.  Его  глаза
пристально смотрели в глаза Генри.
     Генри  открыл  рот.  Лэрри  сунул  ему  зажаренный  кусочек.  Капитан
вздохнул и лег, закрыв глаза и жуя вонючее, жесткое мясо.



                                    7

     - Вы уже очень хорошо сидите,  капитан,  -  улыбнулся  Бартоломью.  -
Может быть, завтра вы попробуете встать.
     Генри покачал головой. Он отставил в сторону миску,  попытался  найти
руками выступ в стене, возле которой сидел.
     - Не думаю, что вы должны делать это  сегодня...  -  Бартоломью  взял
Генри за руку. - Но мне кажется, вы настроены решительно...
     Генри ухватился за плечо Лэрри и  почувствовал,  какое  оно  крепкое.
Охота, рубка дров, лазанье по веревке наполняли хрупкого от природы  Лэрри
силой. Капитан отпустил Бартоломью, прислонился к стене.
     То, что он стоял,  или  почти  стоял,  вызывало  странное  чувство  -
сколько... времени прошло? Уже шесть недель? Ноги его были, словно  гнилые
деревяшки.
     - Капитан, это просто замечательно, а теперь вам лучше снова лечь...
     Генри продолжал стоять, собрав  все  силы,  чтобы  передвинуть  левую
ногу: она висела вялая, мертвая. Он сцепил зубы, напрягся, нога дернулась.
Ладно, по крайней мере, нога не парализована. А теперь правая...
     - В самом деле, капитан...
     Генри боролся, сосредоточившись на ноге.  Перебитое  колено  неудачно
вывернуто. С правой ногой дело было совсем плохо.  Он  перебросил  вес  на
левую ногу, пальцы скрюченной правой едва касались  пола.  Голова  у  него
кружилась - а ведь  ему  удалось  всего  лишь  только  встать  на  ноги  и
прислониться к стене.
     Бартоломью хотел помочь ему.
     - Осторожно, капитан, вы не можете позволить себе упасть...
     Генри покачал головой, оттолкнулся локтями  от  стены,  зашатался.  О
ГОСПОДИ, КАК ДЕТИ ВООБЩЕ УЧАТСЯ СОБЛЮДАТЬ РАВНОВЕСИЕ! Он выставил короткую
ногу вперед и подпрыгнул. Нога его словно была сделана  из  мягкой  глины.
Бартоломью стоял, кусая губу, готовый ринуться ему на помощь...
     Снова правая нога, еще один прыжок.  СМОТРИ-КА,  НА  ЭТОТ  РАЗ  ПОЧТИ
НОРМАЛЬНО.
     -  Замечательно,  капитан.  Пока  довольно.  Давайте  я  помогу   вам
вернуться назад, - он подошел, потянулся к его руке. Генри  отодвинул  его
назад.
     СНАЧАЛА ЕЩЕ ОДИН ШАГ. Он сделал вдох, почувствовал, как глухо  стучит
сердце. К ЧЕРТУ БОЛЬ! ЭТО ЕРУНДА. ПЕРЕСЕЧЬ КОМНАТУ - ЭТО  ВСЕГО  ЕЩЕ  ОДИН
ШАГ. И ЕЩЕ ОДИН, И ЕЩЕ...
     - Капитан, мне не нравится этот  ветер.  Вам  не  следовало  пытаться
делать это сегодня. Завтра он, наверное, стихнет. Прошло два месяца, какую
роль играет еще один день, - в глазах Лэрри было беспокойство.
     Укутанный  в  жесткое  меховое   одеяние,   Генри   натянул   капюшон
покалеченной левой рукой, схватился за палку правой. Удивительно,  сколько
всего можно сделать рукой, если сухожилия не перерезаны, хотя  три  пальца
сломаны и неподвижны.
     Он двинулся ко входу  своей  подпрыгивающей  походкой,  прижав  левый
локоть к боку. Плохо сраставшиеся ребра болели под тугой  повязкой.  Шрамы
на лице ныли под двухдюймовой бородой  -  сбившийся  узел  седых  и  белых
волос.  Капитан  зашатался,  когда  через  дыру  ворвался  ледяной  ветер.
Бартоломью вылез и вытащил его наверх, в  секущий  туман  летящего  снега.
Генри прищурился от холода, который резал на части, словно  огромный  нож,
капюшон слетел и хлопал по спине. Казалось, дыхание застревает в горле. Он
сделал шаг, Бартоломью был рядом, поддерживая его под руку.
     - Будьте осторожны, капитан. Ветер довольно сильный.
     Бартоломью подтянул лямки  рюкзака  Генри.  Тот  пошевелил  пальцами,
почувствовал, как от левой стороны идет тупая боль. Плащ, который сшил ему
Лэрри, сейчас казался намного удобнее,  ботинки  лучше  сидели  на  ногах:
меховые отвороты затолкали внутрь.
     - Капитан, вы действительно считаете, что не стоит ждать до завтра?
     Генри покачал головой, неуверенно пошел через долину к  опушке  леса.
Лохматые самодельные башмаки Лэрри сметали снежную пудру  с  черных  скал,
которые вели вверх по крутому склону среди  нагромождения  валунов.  Генри
пробивался вверх, отталкиваясь одной  рукой  и  локтем,  нащупывая  дорогу
ногами, похожими на старые ботинки, заполненные ледяной водой.
     Перед ним было лицо Лэрри, рука его протянулась, чтобы помочь,  голос
Лэрри произнес: "Начало положено. Мы в пути".
     УГУ. МЫ ПРОШЛИ ПЯТЬДЕСЯТ ФУТОВ. А ПРОЙТИ НАДО ВСЕГО ДВЕНАДЦАТЬ  СОТЕН
МИЛЬ.
     Генри наклонил голову, пряча лицо от  ветра,  и  отправился  вниз  по
заметаемому снегом склону. ЗАБУДЬ О БОЛИ. ИДИ, БУДТО ТЫ ЗНАЕШЬ, КАК  ИДТИ.
В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЧТО ТАКОЕ БОЛЬ. НЕБОЛЬШОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ  ПРИРОДЫ.  ЛАДНО.
МЕНЯ ПРЕДУПРЕДИЛИ. ЗАСТАВЛЯЙ НОГИ РАБОТАТЬ И НЕ ДУМАЙ НИ О ЧЕМ ДРУГОМ, ВОТ
И ВСЕ.
     Считать шаги было тяжело. Десять, затем пятнадцать.  Затем  двадцать.
Пять раз по столько и будет сто. ЕЩЕ ДЕВЯТЬ СОТЕН И БУДЕТ ТЫСЯЧА. ЕЩЕ ПАРА
ТЫСЯЧ - И Я ПРОЙДУ МИЛЮ.
     О ЧЕМ Я ДУМАЛ? ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ. ЧЕТЫРЕЖДЫ ПО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ БУДЕТ СТО...
     К ЧЕРТУ ЭТО. ПОКА ВСЕ В ПОРЯДКЕ. ТРИДЦАТЬ ШАГОВ ОТ КОМНАТЫ.  ТРИДЦАТЬ
ДВА КРАБЬИХ ШАГА ОТ КОСТРА. ГОСПОДИ, КАК ЖЕ ВСЕ БОЛИТ!
     Рука Бартоломью поддерживала его.
     - Вы прекрасно идете, капитан, -  ему  пришлось  кричать,  чтобы  его
слова можно было расслышать сквозь свист  ветра  и  окутывающий  уши  мех.
Мальчик проделал неплохую работу. Он убивал животных, снимал с них  шкуры.
Неплохо для того, кто никогда в жизни не гонял ни за чем более живым,  чем
статистика. Лэрри смог бы сделать это, случаются и  более  странные  вещи.
Если бы он не паниковал. Если бы  ему  везло  на  охоте.  Если  бы  он  не
заблудился. Если...
     Если бы он имел ковер-самолет, он мог бы полететь назад  в  Панго-Ри.
Если бы, да кабы...
     Черт возьми! Он опять сбился со счета. ПУСТЬ БУДЕТ ПЯТЬДЕСЯТ. А Я ВСЕ
ЕЩЕ НА НОГАХ. ПРАВДА, ОНИ НЕМНОГО НЕМЕЮТ, НО ВСЕ РАВНО ХОРОШО.  Я  УЖЕ  НЕ
ЧУВСТВУЮ ВЕТЕР. А МОРОЗ МЕНЬШЕ ВСЕГО МЕНЯ ВОЛНУЕТ. ПЯТЬДЕСЯТ  ПЯТЬ.  СЛАВА
БОГУ, ЗЕМЛЯ ЗДЕСЬ РОВНАЯ, НЕ НАДО ПЕРЕБИРАТЬСЯ ЧЕРЕЗ ОВРАГИ. ПРОСТО  СТАВЬ
ОДНУ НОГУ И ПРЫГАЙ, СТАВЬ  НОГУ  И  ПРЫГАЙ.  ЛЕГКО.  ПРОСТО  ПРОДЕЛАЙ  ЭТО
ДОСТАТОЧНОЕ КОЛИЧЕСТВО РАЗ И ТЫ СМОЖЕШЬ ОТДОХНУТЬ. ЛЕЧЬ В ЭТО  ПРЕКРАСНОЕ,
БЕЛОЕ, ЧИСТОЕ ВЕЩЕСТВО, И  СОН  УНЕСЕТ  ТЕБЯ  ТУДА,  КУДА  УХОДЯТ  ЗАБЫТЫЕ
ВОСПОМИНАНИЯ. А ЛЭРРИ ПУСТЬ ЗАНИМАЕТСЯ ВЫЖИВАНИЕМ...
     Он почувствовал руку Бартоломью на своем плече.
     -  Полмили,  капитан.  Боюсь,  дальше  идти  будет  немного  труднее.
Растрескавшаяся земля и куски скал...
     Нога Генри натолкнулась на выступ, он споткнулся,  попытался  напрячь
ноги, они согнулись. Капитан осел, повиснув на руках Бартоломью.
     - Извините, капитан! Мне уже давно следовало остановиться для отдыха,
но вы двигались вперед так хорошо...
     Генри повалился в снег. Грудь его горела, правое колено пульсировало,
как  огромный  кипящий  котел,  вот-вот  готовый  взорваться.  Его  бок  -
проклятые ребра, они будто бы и не начали зарастать, острые концы  терлись
друг о друга...
     - Несколько минут отдыха... Вы будете  себя  чувствовать  лучше...  -
Бартоломью порылся в  своем  чудовищных  размеров  мешке,  что-то  достал,
повозился немного...
     В нос Генри ударил запах горячей говяжьей тушенки, его слюнные железы
принялись за работу и словно горячая игла пронзила кусок плоти, лежащей за
зубами.
     - Капитан, я сохранил это для перехода...
     Затем он жевал и глотал. Еда. Лучше, чем  отдых,  лучше,  чем  тепло,
лучше, чем самые изысканные удовольствия, изобретенные в гаремах султанов.
Генри закончил еду, сел, подобрал под себя ноги. Лэрри помог  ему  встать.
Он стоял, все еще ощущая вкус удивительного тушеного мяса.
     - Теперь смотрите под ноги, капитан, - Бартоломью подхватил  его  под
руку. Генри оперся о него, попытался  сделать  шаг.  Получилось.  Впереди,
полускрытый в тумане летящего снега,  простирался  серый  пейзаж.  Он  был
немного похож на жизнь - туманная аллея, по которой вы торопились вперед и
вперед, а когда прошли, сколько смогли  и  упали,  и  снег  покрыл  вас  -
неизвестная цель была также далека, также недосягаема, как всегда...
     С коленом было хуже всего. Лицо отлично обезболивал холод,  а  бок  в
конце  концов,  стал  походить  на  глухой  взрыв,   который   пульсировал
попеременно с огнем в легких, а чередование подтяни - подпрыгни, подтяни -
подпрыгни стало привычным, как дыхание, и  казалось,  происходит  само  по
себе. Но колено... Наверняка в нем застряли осколки кости, которые  теперь
кромсали плоть на мелкие кусочки. Боль поднялась к бедрам и  опустилась  к
ступне.
     Они  остановились.  Генри  оглянулся,  но  не  увидел  ничего,  кроме
бескрайнего снега.
     - Мы преодолели полторы мили, капитан. Остановимся,  чтобы  чуть-чуть
отдохнуть? - В голосе Бартоломью раздражение смешалось с  равными  частями
агонии и терпеливости. Генри покачал головой: он сделал шаг, на  мгновение
закачался, затем снова вошел в ритм.
     Он сделал глубокий вдох. Это была ошибка - огонь взвился вверх,  чуть
не удушил его, медленно вернулся назад, в уютную  постель  из  раскаленных
углей. Это было неплохо. Это согревало его. Но колено... Как  долго  может
идти человек на сломанной  ноге?  Существовал  только  один  способ  найти
ответ.
     Потом он  сидел,  повернувшись  спиной  к  метели,  подперев  больное
колено. Боль стучала далекими глухими ударами, словно резиновый  молоточек
врача по деревянному протезу. Бартоломью что-то делал с его ногой. Капитан
почувствовал острую боль от укола.
     Красный снег рассекали черные тени высоких деревьев.
     - Мы сделаем здесь привал, здесь можно хоть как-то укрыться, - сказал
Бартоломью. Он поджаривал на крошечном костре покрытое чешуей  причудливое
существо с клювом и мясистым хвостом.
     - Это какой-то родственник тех кроликоподобных  животных,  которых  я
застрелил еще возле портала. Я уверен, оно окажется съедобным.  Жаль,  что
оно пахнет, как горящий бутадион.
     Генри, не отрываясь, смотрел на маленькие голубоватые язычки пламени.
Это был запоминающийся день. Он шел, падал, поднимался, шел...
     - По-моему, готово,  капитан,  -  Бартоломью  снял  тушу  с  вертела,
отрезал кусок, передал его Генри. - Думаю, с охотой  теперь  все  будет  в
порядке, этих ребят здесь будет полно. Я убил трех, хочу их заморозить про
запас.
     Умница. Продолжай заниматься пропитанием. Двадцать тысяч футов -  это
четыре мили, если напрямик. Учтем, что угол подъема в  среднем  составляет
тридцать  градусов...  а  в  квадрате  плюс  в   квадрате,   назовем   это
девятимильным  переходом  к  перевалу.  Ну  что  ж,  это,  может  быть,  и
получится. Все  будет  зависеть  от  глубины  снега,  ветра,  незамеченных
расщелин, лавин, снежной слепоты и маленьких неприступных скал,  всего  на
несколько дюймов выше того, что может перепрыгнуть человек...
     Лучше сказать ему, что надо сделать несколько кошек - из чего? И  как
ему сказать? Вытаптывать буквы на снегу?
     Мясо было хорошим - немногим похожим не черепаху, только нежнее. Соли
не было, не было сливочного масла, серебра,  салфеток,  тонкого  стекла  и
фарфора, не было свечей и вина...
     - Еще, капитан? Довольно вкусно, правда?  Интересно,  легко  было  бы
разводить этих животных с целью продажи? Просто загадка,  чем  они  живут.
Здесь ничего нет, кроме скал и льда...
     Бартоломью болтал и болтал.  Генри  слушал  его  вполуха,  мысли  его
разбрелись в разные стороны. Старик Бартоломью, соблюдет ли он соглашение,
если Лэрри все-таки вернется с заявкой на участок? Как плохо, что там  нет
Амоса, он бы отстаивал интересы Дульчии. Он так сильно  хотел  отправиться
сюда. Бедный Амос. А может быть, ему в этом повезло. Его  смерть  не  была
легкой. Но несколько последних недель оставили Генри  такие  воспоминания,
без которых можно было бы обойтись.
     - Сейчас нам пора укладываться спать. У нас длинный день впереди.
     Генри  кивнул,  сумел  сдвинуться  с  места,  проползти  три  фута  к
крошечной палатке. Бартоломью помог ему забраться внутрь. Господи, как она
воняла! Но палатка  ослабляла  силу  ветра  и  преграждала  дорогу  снегу.
Капитан натянул свое меховое одеяло,  улегся.  ТАК  ВОТ  КАКОВ  КОНЕЦ!  ТЫ
ОБЕДАЕШЬ И ЛОЖИШЬСЯ СПАТЬ... Генри закрыл глаза. ТАК ОНО И БЫЛО...
     Пахло жженой резиной, и на мгновение Генри снова оказался в городе на
маленькой окраинной планете, которая называлась  Нортроян...  Он  стоял  в
тенистом дворе кабачка и смотрел, как рабочий наваривает новые покрышки на
изношенные колеса маленького, двухместного красного автомобиля, на котором
он и Дульчия приехали из порта...
     - Капитан, завтрак почти готов, - силуэт Бартоломью проступал на фоне
бледного света, пр