вырвали с передовой и втиснули в это самое кресло. И у него не было ни самих решений, ни времени на их поиск.
     Колония умирала. Тысячелетие войны и ненависти, наконец, дало свой единственный росток. Это был бутон того цветка, что распустится на их братской могиле...
     Андрей отжал клавишу интеркома и устало спросил:
     - Роберт, в нашем штате есть кто-нибудь, кто хоть частично подпадает под древнее определение "ксенобиолог"?
     - Мм... Простите, сэр... - замялся адъютант.
     - Ясно... Тогда пришли мне того, кто шарит в обыкновенной биологии, понял? - разозлившись, Шевцов не заметил, как сорвался на привычный армейский жаргон.
     - Так точно, сэр!
     - Все, выполняй... - Андрей залпом допил остывший кофе и отжал другую клавишу:
     - Майкл?
     - Да, я тут, - с готовностью отозвался густой бас Дугласа.
     - Нужно отослать как минимум два десятка подготовленных мобильных групп, чтобы мы были в курсе любых передислокаций инсектов. Причем немедленно.
     - Командир, но я не наберу такого количества подготовленных ребят... разве что взять старший курс из военной школы.
     - Вот так и сделай. Раскидай их по группам, пусть сдают экзамен на выживание. Кто вернется - автоматически станет офицером. Все, давай, мне некогда...
     В дверь кабинета осторожно постучали.
     - Да, войдите... - Андрей пошарил глазами вокруг, ища, чем бы стереть со стола проклятую кляксу, но, не найдя ничего подходящего, просто поставил на это место пустую кружку.
     Дверь кабинета открылась. На пороге стоял пожилой мужчина в заляпанном кровью белом халате. На его носу громоздились неуклюжие старинные очки в толстой оправе.
     - День добрый, - проговорил он, прикрывая за собой дверь.
     - Что это значит? - не понял Андрей.
     Посетитель подошел к столу и ответил:
     - Извините, командующий, этот вопрос должен, по идее, задать я. Ваш адъютант выволок меня из операционной...
     - Понял... Теперь понял... Садитесь и не расстраивайтесь, - Андрей усмехнулся, вновь втыкая кофейник. - Просто кое-кто со страха воспринял мой приказ в буквальном смысле, - пояснил он. - Мне нужно было проконсультироваться с кем-то, кто владеет вопросом по биологии... - он сделал непроизвольную паузу и добавил: - инсектов...
     Он думал, что это последнее замечание смутит его собеседника, но тот лишь задумчиво поправил очки в машинальном жесте.
     - В таком случае, я вынужден отдать должное, ваш адъютант сообразительный малый, - ответил он. - Возможно, я единственный, кто сохранил толику тех знаний, что были наработаны нашими предками. Кстати... я не представился... - Он чуть привстал, протянув через стол жилистую руку. - Ногард... Доктор Хью Ногард. Некоторые называют меня просто профессор. Я работаю в хирургическом отделении центрального госпиталя.
     Шевцов пожал протянутую руку.
     - Извините, профессор, что оторвал вас. Но коль уж вы тут, давайте побеседуем...
     - Что конкретно вас интересует?
     - Возможно ли вступить с ними в контакт? - чуть прищурясь, спросил Андрей.
     - Хороший вопрос... - усмехнулся Ногард. - А главное, задан он вовремя... Спустя тысячу лет после первого убийства... - Он вскинул глаза на Шевцова и тут же смутился. - Извините, командор... Конечно, я понимаю, кто вы и как попали в это кресло. Вы имеете право задать этот вопрос, и я, откровенно говоря, рад тому, что вы его задали. Ваши предшественники не беспокоили меня или кого-то еще по этому поводу...
     - Ближе к делу, доктор, - напомнил Шевцов.
     - А ближе к делу буду вынужден вас огорчить. Диагноз один - невозможно... - Он глубоко вздохнул. - Вы же сами знаете способы их общения, тот щебет, что они издают, - это, если можно так выразиться, скорлупа, поверхностная оболочка их речи. Настоящее общение между двумя особями у инсектоидных существ происходит на ферромоно-телепатическом уровне... Вы знаете, что такое ферромоны, командор?
     - Нет, - покачал головой Андрей.
     - Это такие сильно пахнущие секреторные выделения, - пояснил ему Ногард. - Нюансы запахов составляют их речь на близком, доступном для их восприятия расстоянии, а подкреплена эта речь передачей телепатических волн.
     - Как это установили? - недоверчиво переспросил Андрей. - Что такое телепатия, я слышал, но в действительности...
     - Да, в действительности люди не способны к передаче мысленных волн, - подтвердил доктор. - Вы позволите? - Он достал сигарету, выразительно помяв ее в пальцах.
     - Конечно, курите.
     - Благодарю... Так вот, явление телепатии на самом деле существует, просто люди имеют очень малые к ней способности. А инсекты - наоборот. У них громадный потенциал. Это доказал мой коллега несколько веков назад. Суть эксперимента была до смешного проста - двух инсектов сажали в абсолютно изолированные друг от друга помещения. Ни звук, ни свет, ни тем более запах не проходили из одного в другое, хотя они и имели одну смежную стену. Так вот, эти существа общались между собой, и когда испытывал беспокойство один, второй инсект начинал машинальную адекватную реакцию.
     - А их щебет?
     - Я же сказал - это поверхность, скорлупа. Щебет то же самое, что для нас жестикуляция. Он передает лишь простейшие примитизированные понятия. На самом деле их речь должна быть богаче нашей... Но чтобы подобрать ключ к ней, нам нужно иметь хотя бы одного телепата или же несколько веков для скрупулезных исследований.
     - Фрайг побери, вы меня утешили, Ногард.
     Доктор беспомощно развел руками.
     - Я рассказал правду, только и всего. На данный момент полноценный контакт невозможен. Даже для изучения их щебета нужно столько времени, сколько не отпущено ни одному из нас, ни всему Городу в целом.
     - Вы знаете? - вздрогнул Андрей.
     - Я ученый. Прежде всего - ученый, а уж потом хирург и костоправ. Моя профессия предполагает сбор данных и их анализ. Я смотрю вокруг и делаю выводы. Колония умирает. Если не инсекты, то вырождение генофонда - результат один и тот же...
     - И что бы вы делали на моем месте, доктор? - мрачно спросил Шевцов.
     - Я? - Ногард задумался, глубоко затянувшись. - Не знаю... - спустя некоторое время признался он. - Знаю только одно - мне бы не хотелось сейчас занять ваше кресло, командор. Честно. По-человечески. Ни за какие блага мира...
     ...Когда за доктором закрылась дверь, Андрей почувствовал, что зашел в тупик, из которого попросту нет выхода. Он вспомнил, с какими мыслями и заботами появился в этом кабинете две недели назад, и что он имел сейчас? Ничего. Только осознание полного тупика.
     Возможно, Майкл в своем упрощенном понимании вещей был гораздо более мудр, чем он.
     Им предстоял последний бой за колонию. Финал тысячелетней битвы был уже близок. Оставалось сделать только одно - подготовиться так, чтобы волна объединенной армии инсектов разбилась о серые стены Города. Тогда, возможно, у людей еще останется шанс...
     "Сейте ужас и спускайте псов войны..."
     Андрей Шевцов не знал, кому принадлежала эта фраза, но, услышанная или, быть может, прочитанная однажды, она как нельзя вовремя всплыла из глубин его памяти в эту роковую минуту...
     Он отжал клавишу интеркома.
     - Роберт, передай командирам подразделений, чтобы через час были у меня.

ГЛАВА 9

ПЕРЕВАЛ

     География единственного материка Деметры поразила взгляд первых поселенцев своим разнообразием. Тут можно было найти практически все, о чем обычно пишут в соответствующих учебниках.
     Сам материк состоял из двух тектонических плит, приблизительно равных по площади. На их стыке в доисторические времена возник огромный горный массив. Складки планетной коры когда-то уходили под самые облака, но Деметра была очень старой планетой, и за миллиарды лет своей геологической жизни эти горы успели поддаться напору эрозии. Там, где раньше возвышались отвесные скалы, теперь тянулись цепи пологих холмов, да и сам хребет уже не был столь высоким, диким и неприступным, как в ту пору, когда тут еще извергались вулканы.
     Горы оказались естественной границей между людьми и инсектами.
     Конечно, старые города насекомоподобных обитателей Деметры присутствовали по обе стороны древних тектонических образований, но так уж сложилось, что кочевники предпочитали южную часть материка, а людям достался север. Летом отряды инсектов в поисках поживы, как правило, переходили хребет и спускались в северные долины. С наступлением осени они стремились обратно, и люди часто устраивали засады на перевалах...
     На памяти колонистов инсекты трижды огромными армиями переходили хребет. Последняя такая полномасштабная попытка смахнуть человечество с лика Деметры была предпринята около двухсот лет назад. И вот тучи по ту сторону гор сгустились вновь...
     Этим летом все было не так, как обычно.
     Горные перевалы казались вымершими. Старые тропы потихоньку зарастали травой, вездесущие ползуны безнаказанно выкидывали усы своих побегов на глубокие колеи старых дорог.
     Стоявшее в зените солнце палило вовсю. Такого жаркого, безветренного лета не помнил никто. Люди на немногочисленных фермах говорили, что сама природа восстает против них, - если нет инсектов, то пришла засуха, как будто кто-то проклял человеческие поселения...
     На самом деле все было не так. Природа жила в рамках своих климатических циклов, и ей было глубоко наплевать на странные смертные игрища разумных рас...
     Отряды, посланные по приказу Шевцова, должны были подняться на перевалы в разных точках горного хребта и намертво перекрыть их. Конечно, ни один из взводов не мог противостоять армии инсектов, случись начаться еще одному полномасштабному вторжению, но они должны были задержать их, а главное - вовремя предупредить Город.
     ...Этим утром, пока еще не сошла роса и полуденный зной не разлился над пологими холмами, лейтенант Войнич вывел свой отряд к указанной точке.
     Десять взводов были укомплектованы десятью оставшимися у колонии бронемашинами. Отряды состояли наполовину из ветеранов, а наполовину - из новичков, посланных сюда прямо из стен государственной военной школы.
     - Дерьмо собачье... - тихо, чтобы не слышали остальные, выругался сержант Хлудов, окидывая взглядом будущую позицию. - Эй, лейтенант, мы что, пришли помирать на старые кости?
     Действительно, то место, куда вывел отряд Войнич, использовалось в прошлом. Металлолом, казалось, рос тут прямо из лысых пригорков, на которых вперемешку с железом возвышались старые каменные насыпи. Змейки осыпавшихся траншей ползли по каменистой почве, разбегаясь в разные стороны. Кое-где зияли заросшие кустарником воронки, а в одном месте вверх топорщились сгнившие бревна старого блиндажа.
     - Сдохнешь там, где будет приказано, - буркнул не расположенный шутить взводный. - Если хочешь грызть этот камень сызнова, то тебе персонально могу отвести позицию в сторонке, а остальным, - он повернулся лицом к своему отряду, - остальным пять минут на перекур и потом за работу. Командиры отделений, ко мне для получения задачи.
     Строй распался. Те, кто помоложе, валились с ног в изнеможении после шестисуточных переходов, да и ветераны не сияли особой бодростью. Даже рифленые колеса бронемашины, которая вскарабкалась на бугор и застыла, нацелив спаренные стволы в сторону уходящей вниз дороги, казались изношенными и уставшими.
     Антон ничем не отличался от других. Повалившись там, где стоял, он закрыл глаза и некоторое время просто лежал, слушая, как тонко подвывает ветер, заплутавший меж каменных столбов, да глухими ударами ломится в виски кровь...
     После изнурительного марш-броска под палящими лучами солнца он чувствовал себя, словно высохшая изнутри мумия. Казалось, песок, который с легкостью подбрасывал ветер, шуршащими струйками перетекает внутри его тела...
     Прижавшись щекой к плоскому горячему камню, который выступал из земли, он смотрел на качающуюся былинку и думал о Дане. Если невыносимо тяжело ему, то тогда каково ей?
     Впрочем, эти мысли недолго занимали разум Антона.
     Команда "подъем", тяжкая, как удар кованого сапога, заставила его вздрогнуть и сесть. Взвод, разбредшийся было кто куда, строился в одну шеренгу под окриками лейтенанта. Тот, по мнению Антона, был вездесущим и двужильным.
     Заняв свое место среди усталых бойцов, Антон, понуря голову, слушал, как лейтенант роняет короткие и без того известные фразы.
     - Значит, так... - прохаживаясь перед строем, произнес Войнич, по очереди заглядывая в запыленные, злые лица. - Инсектовский сброд опять зашевелился по ту сторону хребта. Я получил приказ: оседлать эту дорогу, - он кивнул в сторону желтой змейки, сползающей по ту сторону перевала. - Это все. - Он поднял взгляд и вдруг широко, отечески улыбнулся. - Остальное должно быть понятно любому, самому распоследнему придурку, - тоном, никак не соответствующим улыбке, заключил он.
     - Аминь... - сержант Хлудов скорчил постную мину. - Сейчас, ребята, будем смотреть, кто и как умеет закапываться в землю...
     Антон сглотнул застрявший в горле сухой ком. Плоский юмор лейтенанта раздражал его. Ну а на лошадиную рожу Хлудова он вообще смотреть не мог после шести суток изнурительного перехода.
     Строй распался. Достав саперную лопатку, Антон спрыгнул в полузасыпанную траншею и посмотрел на плавящийся в знойной дымке горизонт.
     "Если мы должны умереть на этом перевале, то незачем делать из этого комедию..." - сплюнув на землю, подумал он.
     Штык лопаты с лязгом вошел в каменистое, щедро нашпигованное металлом дно траншеи.
     Он не видел, как лейтенант Войнич, стоя на пригорке, смотрит в его сторону. Спина Антона ритмично и монотонно сгибалась, и лопата выбрасывала вверх, на бруствер, ссохшиеся комья земли. От удара они рассыпались, и по свежей насыпи, по ту сторону траншеи, скатывались ржавые комки старых стреляных гильз...
     "Псы войны, мать твою... - с несвойственной ему горечью вдруг подумал лейтенант. - Загнул Шевцов тоже... Дети они, щенки еще..."
     Войнич знал, что случится дальше, и от этого на его душе было муторно. Он присел на корточки, переведя взгляд со спины Антона на уходящую вниз пыльную дорогу.
     Он и Витька Хлудов... Они двое ушли из этих осыпавшихся траншей двадцать лет назад... Только двое... Они-то и стали псами, а толку?
     Войнич смотрел на заросшие выемки старых воронок, а перед глазами стояли дымные султаны разрывов, оглушительный вой уходящих к горизонту истребителей и измазанное кровью лицо сержанта, которому было тогда лет пятнадцать, не больше...
     ...Антон, который с остервенением копал иссохшую под немилосердным солнцем землю, не мог прочесть мыслей Войнича, как не видел направленного в его спину взгляда.
     Он копал, а мысли в его голове жили своей жизнью.
     Он думал о Дане... И он знал, что она сейчас думает о нем...

***

     ...В тот вечер, выйдя из развалившихся ворот старой усадьбы, он машинально повернул в сторону освещенных центральных улиц.
     За пять лет он успел изучить Город. В государственной школе кадетов не держали на коротком поводке. Днем от них требовали полной отдачи, но вечер и часть ночи безраздельно принадлежали им. Началось это с того момента, как они перешли на средний курс обучения.
     Никто из них не подозревал, что таким образом их учат жить. Радость свободы была опьяняющей, ею дорожили как святыней, и редко кто опаздывал вернуться к установленному часу.
     Радиальные улицы Города сходились в центре, с разных сторон вливаясь вереницами огней на громадную площадь, в центре которой стояла темная скульптурная группа. Огромные сумеречные фигуры, каждая величиной в несколько метров, изображали людей разного возраста, одетых в странные, с точки зрения современности, ниспадающие одежды. Антон понятия не имел, что это переплетение полуобнаженных тел, окольцованное парапетом из темного камня, когда-то было фонтаном... Очень многое в городе утратило свое первоначальное предназначение и потеряло всякий смысл... Но были такие постройки, которые сохранили не только облик, но и свое внутреннее содержание с тех незапамятных времен, когда люди проектировали эти улицы и площади.
     Одним из таких сооружений оставался крытый зимний парк, выпуклый купол которого продолжал сиять в ночи несмотря ни на что, словно бросая вызов истории упадка Деметры.
     Антон, не раздумывая, повернул в сторону огромных вращающихся дверей. Сквозь прозрачный нетленный материал их сегментов смутно просвечивали яркие россыпи огней. Ночью парк всегда оживал.
     Антона встретил мягкий сумрак аллей и сонный шелест бархатистой листвы, но ему совершенно не хотелось предаваться мрачному настроению. Что-то творилось в его душе, там снова шевелились те самые смутные тени, и ему отчаянно хотелось прогнать их, чтобы не возникало в груди сосущее чувство холода и одиночества.
     Забравшись в самый центр парка, туда, где было светло и среди столиков кружили водовороты человеческих тел, он, немного потолкавшись среди своих, подошел к высокой тумбе и, засунув в щель карточку, получил набранное на кнопочной клавиатуре меню. Отыскав глазами свободный столик, он сел, и в этот момент почувствовал на своем затылке чей-то напряженный взгляд.
     В школе их учили не теряться ни в каких жизненных ситуациях. Антон не обернулся и не начал шарить глазами. Он лишь чуть выпрямил спину и крепче сжал вилку, ожидая, что же произойдет.
     Чувство отхлынуло так же внезапно, как и появилось.
     Он опять вспомнил тот злополучный день, когда впервые услышал в своей голове чужой голос.
     Нет, только что испытанное ощущение никак не могло быть связано с той странностью его психики. Да и чувства были немного не те. Антон вдруг подумал о том, что это мог быть совсем не взгляд - словно чья-то направленная на него мысль чиркнула по поверхности сознания и ушла на излет, как ноющий осколок, потерявшись в хаосе круживших вокруг эмоций... Кто-то искал его... или думал о нем...
     Склонившись над тарелкой, он попытался отрешиться, сосредоточившись на еде, но сегодня был явно не его день.
     Чувство накатило вновь - внезапное, сильное... и какое-то горькое, граничащее с отчаянием и паникой...
     Антон не выдержал и оглянулся, окинув внимательным взглядом сидящих за соседними столиками, потом дальше гуляющих по аллее и веселящихся на небольшой лужайке...
     Источник его беспокойства обнаружился так внезапно, что он даже не сразу узнал это бледное лицо и упрямо поджатые губы, настолько ошеломляющим для него оказался прямой мнемонический контакт...
     Он вдруг увидел белую кисть руки, меж пальцами которой сочилась, капая в темноту, густая кровь... Это не было мыслью - скорее образ, эмоция, та картинка, что рождена подсознанием в ответ на прочитанный всплеск чужих эмоций...
     Антон откинул голову, словно получил удар, когда образ внезапно истаял, а вместо него в поле зрения появилось лицо Даны...
     Она медленно шла между столиками, и ее взгляд метался по лицам, - она искала кого-то и выглядела испуганной. Такой Антон видел ее впервые, и тем не менее он не окликнул ее.
     Опустив глаза, он уставился в свою тарелку. "Она ищет не меня... но даже если это и так, я не хочу ее видеть..."
     Это была ложь. Дана искала именно его.
     Увидев Антона, низко опустившего голову над тарелкой, она встрепенулась и пошла прямо к его столику.
     Это был странный миг. Он вскинул глаза и посмотрел на нее. Дана поймала этот угрюмый взгляд и вдруг беспомощно улыбнулась.
     - Привет... - сказала она, отводя глаза.
     Антон вдруг понял - что-то случилось, и заготовленная грубость застряла в его горле.
     Если бы сейчас в этот парк ворвались инсекты, он был бы меньше поражен и точно знал бы, что и как надлежит делать. Но, глядя на бледное лицо Даны и ее губы, кривящиеся в беспомощной, несвойственной ей улыбке, он откровенно не знал, как реагировать...
     Их детская дружба давно уже превратилась в соперничество - сначала ненавязчивое, а потом все более и более ожесточенное. Чем старше они становились, тем шире расползалась пропасть. И если Антон время от времени и пыт