терии, которой соответствует антиматерия, и так
далее. Таким образом, державы возникают как самцы и самки, размножаются, а
их потомство учреждает государственные федерации следующего  уровня.  Этот
процесс идет непрерывно, охватывая мало-помалу весь Универсум, так что  на
вопрос, из чего, собственно, состоит материя, следует ответить: из чистого
субстрата государственности, полученного в результате многовекового сжатия
государств,  содержавшихся  в  государствах.  И  хотя,  коллапсируя,   они
утрачивают прежние  черты,  все  же  их  пол  установить  можно,  как  уже
говорилось выше, а что до дальнейших подробностей, то ими должны  заняться
физики. Быть может, стоит добавить, что этот  мыслитель  был  превосходным
правоведом и юристом-цивилистом. Его концепция вовсе не столь несообразна,
как кажется. Говоря, что атомы состоят из  государств,  а  государства  из
атомов, он, должно быть, имел в виду, что материя, существуя  как  де-юре,
так и де-факто,  абсолютно  легитимна,  что  она  представляет  собой  как
terminus a quo, так и ad quem [здесь: начальный, конечный  пункт  (лат.)],
то есть материя и право, в сущности, одно и то же, а  потому  вопрос,  что
было раньше, право или Вселенная,  беспредметен  постольку,  поскольку  вы
понимаете, что мы имеем в виду. Впрочем, об  этой  гипотезе  мы  упомянули
лишь мимоходом, ибо она оказалась  последним  плодом  несконфедерированной
живлянской мысли.
   Итак,  ограничились   одним   государственным   организмом,   и   после
законотворческой стадии наступила  телотворительная.  Прикомандирование  в
тот или иной орган определялось жеребьевкой, ведь каждый хотел пролезть  в
особо престижные органы, используя всевозможные связи и  протекции.  Время
от времени случались скандалы по делам о  коррупции.  Раскрытие  одной  из
крупнейших  афер,  поднебной,  повлекло  за  собой  принудительную  ссылку
виновных   в   прихребетную    зону,    где    ощущался    недостаток    в
поселенцах-добровольцах и вакансий было  не  счесть.  Державоустроительной
работе препятствовали постоянные волнения: кого влекло ближе к духу,  кого
-  ближе  к  брюху,  и,  если   бы   себялюбию   дали   поблажку,   вместо
жизнеспособного державохода  получилась  бы  огромная  голова  на  толстом
животе, со  ртом  от  уха  до  уха.  Наконец  наступил  торжественный  миг
разрезания ленточки, опоясывающей нашу  державу.  Мы  разрезали  ее  сами,
поскольку кроме нас на Живле никого уже не было, и восстали из  окружавших
нас строительных лесов во всю свою высоту, в том облике, который вы сейчас
видите. Не будучи в состоянии провести вас по всему государству в качестве
своих дорогих гостей, мы сделаем это - вкратце - хотя бы в рассказе.
   Вот в  этом  поворачивающемся  здании,  увенчанном  романским  куполом,
размещается наш Парламент с двумя палатами,  правой  и  левой,  которые  с
исполнительными органами связаны  довольно-таки  нервной  административной
системой. В нижних туловищных провинциях расположены Министерство Внешнего
Газообмена и Главное Управление  Ирригации,  объединенное,  ради  экономии
полезной площади,  с  Управлением  Любви  к  Ближнему.  Посредине  державы
размещаются многочисленные Промсиндикаты  -  сахарный,  продовольственный,
химического синтеза и так далее. Шестьсот миллиардов полицейских патрулей,
не зная ни сна ни отдыха, охраняют  все  рубежи  и  закоулки  державохода.
Неплохо звучит, не так ли? Не будем, однако, скрывать от вас, что  не  все
прекрасно в живлянской державе. Главнейшая наша особенность,  а  вместе  с
тем и забота,  заключается  в  том,  что  каждый  наш  гражданин  обладает
сознанием, и в этом мизинце разума больше, нежели во многих университетах.
Увы, весь наш разум не  может  подать  голос  одновременно,  поэтому  лишь
дипломатические вокальные группы,  аккредитованные  в  ротовом  отверстии,
шлют вам, по поручению парламентской комиссии по делам  речи,  уверения  в
нашей сердечной дружбе и завершают отчет о нашей истории братским приветом
от имени широких масс, что трудятся на  органической  ниве.  Вы  спросите,
отчего же пал духом державоход, как могло случиться, что верховная  власть
поручила снабженческим органам доставить чашу с цикутой? Ответим искренне:
по обстоятельствам  как  внешним,  так  и  внутренним,  ибо  те  и  другие
сделались невыносимы. Известно ли вам, до чего мы дошли  после  пятнадцати
тысяч лет славного цивилизационного  строительства?  Располагая  вот  этой
единственной парой рук - пусть даже на  службе  в  них  состоят  миллиарды
граждан, - мы были  вынуждены  кочевать  под  открытым  небом  и  питаться
кореньями, допекаемые торжествующими комарами, пока наконец не  перешли  в
позорное отступление, чтобы очутиться в  склизкой  пещере,  возможно,  той
самой, которую целые эпохи  назад  покинул  наш  предок-троглодит.  А  все
потому, что проектировщикам державоход представлялся такой  монументальной
громадой, просто безмерно могущественной, что  они  приготовили  для  него
лишь горсточку орудий да рейтузы (впрочем, как показала примерка, чересчур
узкие из-за ошибок планирования): они полагали, что такой поликан  сам,  с
величайшей легкостью, устроится на планете. Впрочем, разве не унаследовали
мы от них всю живлянскую экономику? Ну да,  только  какая  нам  польза  от
городов, на улицах которых мы  не  можем  даже  поставить  пятку,  или  от
роботов,  которые  меньше  опилок?  В  конце  концов  мы,  стиснув   зубы,
справились бы с внешними трудностями, когда  бы  не  плачевное  внутреннее
состояние государства. Никто никогда не доволен у нас местом,  на  которое
он поставлен! Хапать, прятаться, хныкать, требовать невозможного - вот  их
девиз! Как может парламент решать неотложные  государственные  дела,  если
колени требуют собственных глаз,  нижние  полушария  угрожают  блокировать
транспортную систему, потому что им, видите ли, жестко и зябко; а известно
ли вам, что такое государственный кишковорот? Впрочем, мы бы справились  с
безответственными требованиями и подавили неумеренные аппетиты,  когда  бы
не подстрекатели, укрытые в  палатах  парламента,  врейдисты,  подрывающие
державное наше сознание. Можете ли вы представить  себе,  чего  домогается
эта нелегальная оппозиция днем, а особенно ночью? Захвата соседней державы
другого пола - вторжения  в  ее  рубежи  без  какого-либо  обмена  нотами,
насильственно! То обстоятельство, что никакой соседней державы нет и  быть
не может, ничуть не умеряет этих завзятых заговорщиков!  Видя,  что  любые
переговоры  и  разговоры  с  ними  напрасны,  что  они  коррумпируют  наше
правительство, подкупая его картинами оккупации,  помрачающей  чувства,  и
тщатся хотя бы  воображаемым  блудом  наш  державоход  ублажить,  если  уж
реальным нельзя, - узнали мы в этих  призывах  голос  проклятого  суверена
блуда, маркиза похоти, издревле подрывающего наши основы, а  так  как  сей
теломор, не уморившийся, несмотря на свои  и  наши  старания,  по-прежнему
пытается завладеть нами, внедряясь  уже  в  верховную  власть,  решили  мы
покончить с  ним  и  с  собою.  И  вот  после  внутренних  долгих  дебатов
отправились  мы  в  пустынное   плоскогорье,   наполнили   соком   буяники
микроживлянскую цистерну, найденную под кустом, и приложили  к  губам,  не
слушая  визга  внутреннего  сводника,  что,   дескать,   от   неутоленного
вожделения наше державоубийство, а  вовсе  не  ради  державных  принципов!
Правда, цистерна с цикутой дрогнула в  нашей  руке,  но,  клянемся,  мы  б
осушили ее до дна, когда бы не цепенящий  вихрь,  что  обрушился  вдруг  с
высоты, ударил, и наша держава погрузилась в ледовый сон, дабы лишь тут, в
вашем братском кругу, отворить очи...