Станислав Лем.
    Воспитание Цифруши

   -----------------------------------------------------------------------
   Stanislaw Lem. Edukacja Cyfrania (1976). Пер. с польск. - К.Душенко.
   "Собрание сочинений", т.6. М., "Текст", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 11 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Когда  Клапауция  назначили  ректором  университета,  Трурль,   который
остался дома, поскольку терпеть  не  мог  любой  дисциплины,  не  исключая
университетской, в приступе жестокого одиночества соорудил  себе  премилую
цифровую машинку, до того смышленую, что втайне уже  видел  в  ней  своего
наследника  и  продолжателя.  Правда,  всякое  между  ними  бывало,  и,  в
зависимости от расположения духа и успехов в учении, иной раз звал  он  ее
Цифрунчиком, Цифрушей или Цифрушечкой, а  иной  раз  -  Цифруктом.  Первое
время игрывал он с нею в шахматы, пока она не начала ставить  ему  мат  за
матом; когда же на межгалактическом турнире она одолела сто гроссмейстеров
сразу, то есть влепила им гектомат, Трурль убоялся последствий слишком  уж
однобокой специализации и,  чтобы  ум  Цифруши  раскрепостить,  велел  ему
изучать в очередь химию с лирикой,  а  пополудни  они  вдвоем  предавались
невинным забавам, например, подыскивали рифмы на  заданные  слова.  Именно
этим и занимались они в один прекрасный день.  Солнышко  пригревало,  тихо
было в  лаборатории,  только  щебетали  реле  да  на  два  голоса  звучала
рифмовка.
   - Внемлите? - предложил Трурль.
   - Литий.
   - Взор?
   - Раствор.
   - Солнце?
   - Стронций.
   - Тюльпан?
   - Пропан.
   - Храм?
   - Вольфрам.
   - Уста?
   - Кислота.
   - Кой черт, сплошная химия! - не выдержал Трурль. - Ты что,  не  можешь
другой извилиной пошевелить? Убит!
   - Карбид.
   - Хлебнуть?
   - Ртуть.
   - Акация?
   - Полимеризация.
   - Прадед?
   - Радий.
   - Силен?
   - Этилен.
   - Довольно химии! - разгневался Трурль, видя, что так можно  продолжать
без конца.
   - Это почему же? - возразил Цифрунчик. -  Такого  запрета  не  было,  а
правила во время игры не меняют!
   - Не умничай! Не тебе меня учить, что можно, а чего нельзя!
   Между тем малыш преспокойно продолжал:
   - Теперь ты. Магний?
   Трурль не отзывался.
   - Гафний? Цезий? Кобальт? Спасибо, я выиграл! - заключил Цифруша.
   Трурль, тяжело дыша, начал было озираться в поисках гаечного ключа,  но
затем, овладев собою, сказал:
   - Хватит на сегодня играть. Займемся-ка  более  высоким  искусством,  а
именно философией, поскольку она - царица  наук  и  как  таковая  касается
абсолютно всего. Спроси меня о чем хочешь, а я отвечу тебе дважды,  сперва
по-простому, а после по-философски!
   - Правда ли, что тепляк - это подогретый земляк? - спросила машинка.
   Трурль откашлялся и произнес:
   - Нет, ты не так меня понял, твой вопрос касается словаря...
   - Но ты же сказал, что философия касается всего на свете!  -  настаивал
Цифрунчик.
   - Спрашивай про другое, раз я тебе говорю!
   - Почему скверный делец не то же самое, что деловитый сквернавец?
   - И откуда ты только  берешь  такие  дурацкие  вопросы?!  -  возмутился
Трурль. - Ну, хорошо. Выучки тебе еще не хватает, это понятно.  Знаешь  ли
ты, чего хочешь?
   - Малость поинтегрировать.
   - Да не в эту минуту, осел, а в жизни!
   - Хочу превзойти тебя славой!
   - Это желание суетное, не стоящее усилий и уж  наверняка  не  достойное
быть целью всей жизни!
   - Тогда почему ты увешал стены грамотами да дипломами?
   - Просто так! Это не имеет значения. И больше мне не мешай, а то я тебя
вмиг перепрограммирую!
   - Ты не можешь так поступить, ведь это противно этике.
   - Хватит. Идем на чердак - я устрою тебе наглядную лекцию по философии,
а ты слушай молча, учись и не встревай!
   Пошли они на чердак, Трурль приставил лесенку к дымоходу,  поднялся  по
ней, за ним взобрался Цифранчик, и вот уже они стояли на крыше, откуда вид
открывался далеко-далеко.
   - Взгляни-ка на лесенку, по которой  мы  поднялись,  -  благожелательно
сказал Трурль. - Куплена она мною по случаю, однако оказалась  длинновата,
а укорачивать ее не хотелось, уж больно хорошее дерево; вот и проделал я в
крыше дыру и в нее просунул излишек. Как видишь,  теперь  лесенка  на  два
метра выше кровли. Если подниматься по ней, то поначалу  каждый  твой  шаг
имеет однозначный и ясный смысл. Но если, оставив внизу чердак, ты  будешь
взбираться и  дальше,  смысл,  содержавшийся  в  предыдущих  твоих  шагах,
улетучится на уровне гребня крыши и не останется  никакого  иного  смысла,
кроме того, который ты сам  вложишь  в  свои  начинания!  Поэтому,  будучи
спрошен, зачем я  ставлю  ногу  на  нижние  ступени,  я  вправе  ответить:
"Взбираюсь на крышу"; но этот ответ не годится, если взобраться  на  самый
верх! Там, наверху, дорогой мой Цифруша,  надобно  уже  самому  выдумывать
цели и смыслы. Такова  in  ovo  [в  зародыше  (лат.)]  вся  теория  высших
сущностей, то есть разума, который, высунувшись  из  болтанки  и  передряг
материи, начинает дивиться как раз тому, что он разумен, и не  знает,  что
ему делать с самим собой и что означают его сомнения! Запомни  мои  слова,
Цифрунчик, ибо это чрезвычайно глубокая притча с философской подкладкой!
   - Не значит ли это, что нас занесло чересчур высоко? -  поинтересовался
малыш.
   - В  известном  смысле  да,  по  инерции,  ведь  этот  процесс  уже  не
притормозить, если он набрал ходу. А теперь сосредоточься,  потому  что  я
буду говорить о различии между возможным и невозможным.
   - Я сам слышал, как ты  говорил  дяде  Клапауцию,  что  можешь  все!  -
выпалил Цифруша.
   - Ты замолчишь когда-нибудь или нет? Я говорил в другом смысле.  Знание
кладет конец удивлению, ведь того, кто все знает,  ничто  не  в  состоянии
поразить! Поэтому меня ничто удивить не может, понятно?
   - А если б случилось то, что кажется тебе невозможным, ты и тогда бы не
удивился?
   - Не мели чепуху. Невозможное не может случиться. Если  б,  к  примеру,
сейчас в наш садик упал метеорит...
   Он  не  докончил  -  послышался  пронзительный  свист,  дом   задрожал,
несколько черепиц соскочили с крыши, лесенка завибрировала, а в саду вырос
столб пыли; и все кончилось так же внезапно, как началось.
   - Что-то с неба  упало!  Должно  быть,  метеорит!  Ты  не  удивился?  -
радостно запищала машинка.
   - Ничуть, - соврал Трурль, который едва не слетел  с  гребня  крыши.  -
Такое событие как нельзя более кстати для нашей  лекции.  Это  был  чистый
случай, то есть совпадение независимых друг от друга  событий.  Статистика
утверждает, что падение  метеорита  на  мирные  жилища  возможно,  хотя  и
случается крайне редко. Однако невозможно,  чтобы  сразу  же  после  этого
метеорита упал следующий, ибо...
   Похоже, Цифруша слушал его не слишком внимательно: высунувшись за  край
крыши, он разглядывал крупную воронку, окруженную валом из остатков ограды
и грядок клубники; на ее дне поблескивало что-то вроде стеклянной глыбы.
   - Там что-то есть, - сказал он.
   Тут снова завыло,  загудело,  загрохотало,  возле  воронки  взметнулась
пыль.
   - Второй метеорит! Теперь-то уж ты  наверняка  удивился!  -  восхищенно
пищал Цифруша.
   - Метеориты не падают дважды в одно и то же место, этого не  бывает!  -
изрек Трурль, придя в себя. - Не исключено, что  мы  наблюдаем  новый  тип
фата-морганы... Но если допустить, что это случилось  в  действительности,
то  следующее  падение  метеорита  исключается  на  очень  долгое   время,
поскольку статистическое распределение...
   Грянул  гром,  и,  взметнувши  в  воздух  тучу  обломков,  между  двумя
воронками врезался какой-то блестящий предмет, да с такой мощью,  что  дом
качнуло, как на волнах.
   - Третий! - радостно взвизгнул Цифруша.
   - Ложись! - перекрыл его голосом Трурль, падая с лесенки  на  чердак  и
увлекая за собой воспитанника.
   Встав  на  ноги  и  слегка   отряхнувшись,   они   уже   безо   всякого
философствования  побежали  в  сад.  Трурль  обошел  вокруг  трех  больших
воронок, тряся головой и тихонько вздыхая, а потом присел на корточках  на
краю самой маленькой из них.
   - Удивляешься?! - торжествовал за его  спиною  малыш.  -  А  я  вот  ни
капельки не удивляюсь, потому что математика идет впереди твоей философии!
Множество планет пересекается  со  множеством  метеоритов,  образуя  такое
подмножество, в котором метеориты по  меньшей  мере  единожды  залетают  в
клубнику. В этом подмножестве должно находиться подподмножество планет, на
которые  метеориты  падают  дуплетом,  а  в  нем,  в   свою   очередь,   -
подподподмножество троекратных столкновений!
   - Чушь, - ответил Трурль рассеянно, так как стряхивал песок и  глину  с
загадочной глыбы на дне воронки. - Почему это должно было случиться именно
с НАМИ?
   - Потому что с  кем-то  должно  было  случиться,  согласно  нормальному
распределению, - выпалил Цифрунчик.
   - А в каком подмножестве находятся метеориты,  начиненные  музыкальными
инструментами? - спросил Трурль, вставая, а Цифруша заглянул в  воронку  и
издал удивленный писк.
   Трурль подошел к сараю и позвал копальную машину, но та, поскольку была
разумна, перепугалась грома с ясного неба и вся задрожала, забилась в угол
и даже не думала выполнять приказание.
   - Вот плоды автоматизации чересчур совершенной! - буркнул Трурль, видя,
что рассчитывать не на кого.
   В конце концов, орудуя киркой и лопатой, он выгреб из  меньшей  воронки
кусок льда неправильной формы, запачканный  землей  и  внутри  мутноватый;
однако  там,  в  глубине,  виднелась  цилиндрическая   тень,   запеленутая
матерчатой лентой. Принесенным из  лаборатории  молотком  Трурль  принялся
откалывать лед, осторожно, чтобы не повредить вмерзший  в  глыбу  предмет.
Глыба наконец раскололась, и из нее выпал темно-красный  цилиндр,  обвитый
златотканой тесьмою; ударившись о рукоять брошенной на  землю  лопаты,  он
звучно загудел.
   - Барабан... - удивился Цифруша, подымая его с земли. Это и вправду был
оркестровый барабан с  подставкой,  в  превосходной  сохранности,  обшитый
козлиной кожей. Цифруша немедленно попробовал выбить на нем мелкую дробь.
   Тем временем Трурль без лишних слов принялся за вторую воронку,  ибо  и
там застряла ледяная  глыба,  гораздо  больше  первой.  Он  методично  бил
молотком,  пока   из-под   отскакивающих   ледышек   не   показались   два
столбообразных кожаных футляра с молнией наверху,  а  дальше  -  еще  пара
столбиков, обернутых зеленой материей. Трурль работал без устали, и вскоре
неведомый предмет лежал на траве, освобожденный от ледовых оков.
   Покрывавший его материал, твердый  словно  стекло,  был  украшен  рядом
золотых  пуговиц  и  заканчивался   отложным   воротником,   из   которого
высовывался кругляк, прикрытый  суконной  нашлепкой;  а  с  другого  конца
торчали столбы в футлярах.
   - Ей-ей, Существо со Звезд! - возбужденно воскликнул Трурль. - Трубы  у
него на ногах зовутся сапогами - я видел такие в атласе древностей у моего
наставника Кереброна! Это старинный робот, прямо-таки допотопный, смотри и
учись! Да перестань же ты барабанить, а то у меня уши лопнут!  Вот  это  -
его узорный кафтан, это -  шляпа,  а  что  у  него  в  руках?  Палки?  Они
принадлежат к барабану, барабан к ним, из чего  следует,  что  перед  нами
барабанщик! Поспеваешь ли ты за быстрым течением моих мыслей?
   - Я даже опережаю его, - дерзко  заявила  машинка.  -  Если  барабан  с
барабанщиком летели вместе, значит, у них была  общая  траектория,  однако
вмерзли они не в метеориты, ведь те не летают  так  кучно;  следовательно,
нашу клубнику погубила ледовая комета! А раз так, то это три фрагмента  ее
ядра. Я бы ничуточки не удивился, если  в  третьем  окажется  дирижер  или
виолончелист!
   - Это еще почему, умник ты мой? - спросил сбитый с толку Трурль.
   - Потому что комета, должно быть,  задела  хвостом  целый  оркестр!  Во
всяком случае, это вполне вероятно...
   - Не трогай его! Ничего не  трогай!  Сиди  смирно,  пока  я  не  скажу,
понятно? - снова рассердился Трурль и,  утвердившись  тем  самым  в  своем
наставническом превосходстве, продолжил осмотр Существа.
   - Эти сапоги - с пряжками,  -  назидательно  сказал  он.  -  Но  почему
материал окаменел? Ага, похоже, промерз  насквозь,  вместе  с  владельцем!
Можно было бы исследовать его спектроскопом - ты понял? -  беря  небольшие
пробы; но тогда мы узнаем лишь его химическое строение, а  оно  не  скажет
нам, как он очутился в ледовой гробнице! Засунем-ка мы его в воскресильню,
так будет лучше всего!
   Он сидел на корточках возле Существа со Звезд в глубоком раздумье.
   - Если нам повезет, мы сможем его расспросить и узнаем много нового. Но
какую матрицу воскрешения выбрать? Вот вопрос! Это не представитель класса
Silicoidea, отряд Festinalentinae [Кремниевых, отряд Медленноспешащих  (от
латинского выражения "festina lente" - "поспешай медленно")], не киберак и
тем более не киберыба...
   - Обычный ударник, я же говорю! Лучше всего положить его  на  печку!  -
визжала свое машинка.
   - Тихо у меня! Робот роботу  не  ровня...  Положить  на  печку  -  дело
нехитрое и не требующее моих незаурядных познаний! Тут  легко  и  глупость
сморозить! Возможно, барабан - всего лишь  прикрытие,  камуфляж,  и  тогда
оживление крайне опасно: а ну как  это  смертоносное  машинище,  посланное
каким-нибудь злобным конструктором в Космос за намеченной жертвой? Ведь  и
такое бывало! Но с другой стороны, предпринять  воскрешенческие  процедуры
побуждает нас императив космической доброжелательности,  соображаешь?  Тем
самым я ввел в наши рассуждения этику. Может, узнаем побольше, заглянув  в
третью яму?
   Как он сказал, так и сделал на глазах у смекалистого  Цифруши,  который
по-прежнему мешал ему дотошными вопросами,  так  что  разгневанный  Трурль
молотил по льду все сильней и сильней. С ужасающим треском глыба распалась
надвое, а вместе с ней - вмерзший в нее предмет. Трурль на мгновение  даже
лишился речи.
   - Это все ты! Чтоб тебя...
   - А космическая доброжелательность? - прошептал Фрунчик, впрочем и  сам
порядком смутившийся.
   Трурль не отрываясь  смотрел  на  сверкающие  туфли  с  застежками,  на
темно-синие носки в красную полоску и заледеневшие икры, что торчали,  уже
очищенные ото льда, из половины ледовой глыбы.  Необычайная  чистота  всех
этих предметов изумила его.
   - Неужели  это  существо  воздает  почести  нижним  своим  футлярам?  -
произнес он, размышляя вслух. - Странно! Не уверен,  что  попытка  оживить
разделенные половинки увенчается успехом... сперва надо бы снова соединить
их!
   Присев, он внимательнее всмотрелся в  то,  что  содержалось  в  середке
расколотого. Скол сиял ледяными кристалликами, являя  взору  беспорядочные
завитушки внутренних органов. Трурль почесал голову.
   - Неужто перед нами существо, построенное  из  клея,  одно  из  тех,  о
которых писал древний кибермистик Клибабер?  Неужто  мы  видим  одного  из
пратуземцев  Галактики,  допотопного  тленника,  именуемого   в   легендах
чиавеком? Столько миров облетел я, столько систем посетил, но ни  разу  не
случилось мне увидеть воочию Мыслящего Масляка! О, надобно  приложить  все
силы, чтобы воскрешение удалось! Что за редкостная оказия  потолковать  на
онтологические темы, не говоря уже о  мине,  которую  состроит  твой  дядя
Клапауций! Но до чего бестолково сконструирован  этот  расколотый!  Бедный
раскольник, поистине гордиево у тебя нутро, ни винтика тут  не  приладишь,
ни скрепы, и неизвестно,  что  здесь  к  чему!  Только  общая  ледоватость
удерживает воедино все эти петливины и извилки!
   - Папа, - сказала машинка, заглядывая Трурлю  через  плечо,  -  это  не
чиавек, не масляк и не тленник, а обыкновенный хандроид!
   - А? Что? Не мешай! Ты о чем? Хандроид? Должно быть, андроид!
   - Нет, именно хандроид, то есть андроид, которым овладела  хандра!  Как
раз вчера я прочел о них в энциклопедии!
   - Чепуха! Откуда тебе это знать?
   - Да ведь у него в руках кубок.
   - Кубок? Какой кубок? Вон там, во льду? Гм... действительно. Ну, и  что
же?
   - В таких кубках обычно подносят цикуту; раз он хотел ее выпить,  перед
нами неудавшийся самоубийца, а откуда у него суицидальные побуждения, если
не от taedium vitae [отвращение к жизни (лат.)], то есть от хандры?
   - Слишком рискованные силлогизмы! Ты рассуждаешь неверно! Не так я тебя
учил! - поспешно  выкрикивал  Трурль,  волоча  ледяную  глыбу  с  корпусом
Хандроида. - Впрочем, сейчас не до рассуждений. Идем наверх!
   - Ты  его  в  печку?  -  спросила  машинка,  подпрыгивая  на  месте  от
возбуждения. - В печку, в печку!
   - Не в печку, а на лежанку! - поправил Трурль.
   Прежде чем положить Хандроида на печную лежанку,  он  занялся  нелегкой
молекулярной штопкой: подтягивал атом к атому костенеющими пальцами,  ведь
работать приходилось на искусственном морозе; вдобавок порою его одолевали
сомнения, что к чему относится, - такой  царил  в  Хандроиде  кавардак.  К
счастью, он мог  ориентироваться  по  поверхности,  то  есть  по  суконной
одежде, так как обшитые кожей пуговицы ясно  указывали,  где  зад,  а  где
перед.
   Положив наконец оба существа в тепле, он спустился в лабораторию, чтобы
на всякий случай перелистать "Введение в Воскресительство". Так он  корпел
над книгами, когда на втором этаже послышался какой-то шум.
   - Сейчас! Сейчас! - крикнул Трурль и побежал наверх.  Робот  в  сапогах
сидел на лежанке, удивленно ощупывая себя, Хандроид же  валялся  на  полу:
попробовав встать, он потерял равновесие и упал.
   - Почтенные пришельцы! - с порога обратился к ним Трурль. - Приветствую
вас в моем доме! Заточенные в ледовые глыбы, вы упали в мой  сад,  загубив
всю клубнику, за что я, впрочем, на вас не в обиде. Я  выколотил  вас  изо
льда  и  при  помощи  инкубационной  термической   реанимации,   а   также
интенсивной демортизации привел в сознание,  как  сами  видите!  Не  знаю,
однако, откуда вы взялись в этом льду, и горю нестерпимым желанием  узнать
о ваших судьбах! Вы уж простите меня за дерзость; что же касается  малыша,
который  подпрыгивает  рядом  со  мной,  так  это  мой  несовершеннолетний
потомок...
   - А вы кто будете, ваша милость? -  слабым  голосом  спросил  Хандроид,
который все еще сидел на полу и ощупывал весь свой корпус.
   - Господа пришельцы - ты, в кожаных  сапогах,  и  ты,  горячо  и  мокро
уставившийся на меня, - знайте, что я всемогуторный конструктор  по  имени
Трурль, весьма известный. Это место - моя лаборатория на  Восьмой  Планете
Солнца, которого до недавнего времени не было, ибо  мы  с  товарищем  моим
Клапауцием  сконструировали  его  в  порядке   общественного   почина   из
галактических  отходов.  С  незапамятных  времен   я   занимаюсь   опытной
онтологией, сочетая оную с оптималистикой применительно  ко  всем  Разумам
Универсума! Я понимаю, что внезапное перенесение на чужбину, да еще  таким
необычным образом, отчасти явилось потрясением для ваших  естеств;  однако
же соберитесь с мыслями и поведайте, кто вы  такие,  ибо  тем  мы  ускорим
общее взаимопонимание!
   - А с Болицией Гармонарха  Збасителя  ваша  милость  никаких  не  имеет
связей? - спросил довольно слабым голосом барабанщик с лежанки.
   - Об этом Монархе, а равно о его Полиции мне ничего не известно... да у
вас, сударь, не  насморк  ли?  Понятно  -  это  от  переохлаждения,  любой
простудился бы на таком холоде... липового чайку не желаете?
   - Я не простужен, а только говорю на чужеземный манер, - пояснил  робот
в сапогах, с явным облегчением разглядывая золотое шитье у себя на  груди.
- Государь, от которого я в некотором роде  бежал,  действительно  зовется
Гармонархом,  и  не  Державой  он  правит,  а  Держабой,  но  это  история
длинная...
   - Ах, расскажите ее! Пожалуйста! - подпрыгивая,  запищала  машинка,  но
Трурль строгим взглядом заставил ее ум