ор глядя на советников, сурово сказал он. -
Но знайте, этого чужестранца коснулась тень Орури. Тот из вас, кто захочет
оспорить божественное предначертание, может потребовать смерти  Поула  Мер
Ло.
     Что-то бормоча  себе  под  нос,  советники  отступили.  Поул  Мер  Ло
обливался потом под жаркими лучами заходящего солнца,  но  где-то  глубоко
внутри дрожал Пол Мэрлоу.
     - Смотри, - повернулся к нему Энка Нэ. - Вон первый камень Байа  Сур.
- Он показал на высящийся прямо посреди канала обелиск.  -  Да  не  придет
сюда человек во гневе и без любви в сердце.
     В отличие от Байа Нор, Байа Сур  -  это  всего  лишь  одинокий  храм,
отделенный от девственного леса высокой  каменной  стеной.  Все  население
Байа Сур - около сорока человек - высыпало на пристань  встречать  гостей.
Баржа с  Оракулом  пристала  к  берегу  первой,  жрицы  осторожно  подняли
паланкин и понесли его в храм. Энка Нэ подал  сигнал,  и  его  баржа  тоже
подошла к берегу. В шелесте перьев, в блеске, с надменностью  божества  он
сошел на причал. За ним последовали советники, а за  ними  -  чужестранец,
Поул Мер Ло. По выложенной камнем дороге они двинулись к храму,  никто  не
остался сопровождать девочек, предназначенных в жертву. Оглянувшись,  Поул
Мер Ло увидел, как они  сами  спустились  на  берег,  и  словно  маленькие
заводные куколки, пошли вслед за богом-императором.
     Перед жертвоприношением должна была  состояться  ритуальная  трапеза,
проводимая в большом Зале Фаллоса. Его освещали  лучи  заходящего  солнца,
проникающие через символический женский половой орган, встроенный в  крышу
храма. В нишах голых, без всяких украшений стен, чадили маленькие масляные
лампы.
     Паланкин установили  прямо  перед  фаллосом.  Рядом  поставили  чаши:
несколько маленьких, пустых, и одну большую,  полную  каппы.  Три  девочки
сели лицом к фаллосу, скрестив ноги. За  спиной  у  каждой  -  вооруженный
коротким ножом жрец. За жрецами сидели советники, за ними - Поул Мер Ло.
     Внезапно тишину разорвал пронзительный и безутешный птичий крик. Энка
Нэ важно вошел в зал, и на мгновение Поулу Мер Ло вновь пришлось напомнить
себе, что под  ярким  оперением  и  птичьей  головой  скрывается  человек.
Бог-император что-то клюнул на полу, почесался. Он еще раз издал отчаянный
птичий крик и прошествовал к чаше с каппой.
     Он помолился в нее, и новый крик разорвал тишину.  Он  сделал  шаг  в
сторону и замер в неподвижности возле паланкина. Из-за занавесок  раздался
ответный крик.
     Один из лжецов начал раскладывать каппу по чашам. Остальные жрецы тут
же принялись их раздавать: сначала девочкам, которые  жадно  принялись  за
еду, затем советникам, и, наконец, Поулу Мер Ло.
     Пола Мэрлоу тошнило,  но  Поул  Мер  Ло  заставил  себя  есть.  Через
несколько минут скудная трапеза закончилась. Солнце скрылось за горизонтом
и зал наполнился колеблющимися тенями от тусклых масляных ламп.
     Бог-император встал, и подойдя к фаллосу Орури, обхватил  его  своими
крыльями. Затем, круто повернувшись, показал на одну из девочек:
     - Подойди! - та послушно поднялась.
     Подойдя к фаллосу,  она  повернулась  к  нему  спиной,  обхватив  его
руками. Бог-император лег у ее ног. Лицо  девочки  светилось  неподдельным
счастьем.
     Один из жрецов, взяв ее за подбородок, откинул голову назад.  Другой,
встав на колени, крепко прижал ее к каменному фаллосу. Третий, с  ножом  в
вытянутой руке, встал рядом, словно собираясь кого-то схватить.
     Энка Нэ издал  еще  один  птичий  крик.  Из  занавешенного  паланкина
послышался ответ. Нож нанес удар, взлетел и ударил снова.  Стояла  мертвая
тишина.
     Рука скрылась в разверстой девичьей груди, и вновь появилась,  сжимая
еще бьющееся сердце.
     Кровь потоком хлынула из раны на распростертое тело бога-императора.
     Еще два птичьих крика - пронзительных, безутешных, торжествующих.
     Поул Мер Ло потерял сознание.



                                    12

     Прошло восемь дней. Паломничество подходило к концу.  С  возвращением
Оракула и Энка Нэ в  Байа  Нор  оно  завершится  окончательно.  Орури  уже
благополучно принял в свои объятия трех девочек-подростков. Вторую  жертву
принесли в храме Байа Вер, с такой же церемонией, как и в Байа Сур. Третью
- в храме Байа Лиз.
     Поул Мер Ло научился не падать  в  обморок  при  виде  вырванного  из
детского  тела  живого,  бьющегося  сердца.  Такое  поведение,   как   ему
объяснили, в лучшем случае может расцениваться как невежливость. В  худшем
- как плохая примета.
     Теперь ночью, после церемониального жизнь  -  через  -  смерть  пира,
следующего за жертвоприношением, он лежал в комнате для гостей храма  Байа
Лиз и думал. Почему Энка Нэ пригласил-приказал ему принять участие в  этом
путешествии? Сопровождать оракула и бога-императора в паломничестве -  это
привилегия особо отличившихся на поле брани или в поклонении Орури...
     Внезапно Поул почувствовал, что в комнате, кроме  него,  есть  кто-то
еще.  Он  сел  и  при  свете  тусклого  светильника  увидел  перед   собой
изможденного юношу в потертом саму, у ног которого лежал узелок.
     - Орури приветствует вас, - сказал Шах Шан.
     - В приветствии благословение, - механически ответил Поул Мер Ло.
     - Мне жаль, что я прервал ваши размышления.
     - Мои размышления таковы, - улыбнулся Поул, - что я рад  любому,  кто
их прервет.
     - Мой друг, о котором я вам,  кажется,  уже  говорил,  попросил  меня
показать вам некоторые вещи, найденные в лесу. Ему кажется,  что  вам  они
могут показаться любопытными.
     С этими словами Шах Шан  развязал  узелок,  показав  его  содержимое:
пластиковый щиток, разбитая рация и пара атомных гранат.
     И тут же Поул Мер Ло превратился в Пола Мэрлоу, со слезами на  глазах
взирающего на этот странный набор предметов.
     - Кто это нашелся - наконец сумел спросить он.
     - Жрецы Байа Лиз.
     - Больше они ничего не нашли?
     - Ничего... За исключением... - Шах Шан заколебался.  -  Моему  другу
сообщили, что в глухом лесу появился огромный черный кратер. Все это,  без
сомнения,  очень  удивительно.  Скажи,  эти  предметы,   они   могут   для
чего-нибудь пригодиться?
     - Они принадлежали тем, кто прилетел вместе  со  мной  на  серебряной
птице. Вот это, например, страшное оружие. - Пол  Мэрлоу  поднял  одну  из
атомных гранат. - Если я поверну эти рычажки определенным  образом,  -  он
показал на спрятанные в углублениях переключатели, - то пламя охватит  всю
Байа Лиз.
     - Остается надеяться, - невозмутимо заметил  Шах  Шан,  -  что  волею
Орури ты этого не сделаешь.
     - Шах Шан, - улыбнулся Пол, - можешь не сомневаться, что  не  сделаю.
Хотя бы потому, что это повлечет за собой и мою собственную смерть.
     Юноша немного помолчал.
     - Граница владений Байа Нор проходит  в  одном  дне  пути  отсюда,  -
наконец сказал он. - Дальше живут дикари. Возможно,  те,  кто  прилетел  с
тобой, подружились с ними?.. А может, дикари их убили, или же твои  друзья
просто заблудились в лесу и там погибли... Сколько вас было?
     - Всего - двенадцать человек.
     - Трое попали в Байа Нор.
     - Троих из нас воины Байа Нор взяли в плен.
     - Как мы назовем случившееся - несущественно, - пожал плечами  юноша.
-  Таким  образом,  судьба  девятерых  ваших  спутников   покрыта   мраком
неизвестности.
     - Эти лесные дикари... Кто они?
     - Они называют себя Локх. Мы зовем их Локхали. Мы плохо  понимаем  их
язык.
     - А можно встретиться с Локхали, поговорить с ними?
     - В принципе можно, - усмехнулся Шах Шан, - но  я  бы  не  советовал.
Ваша беседа будет, скорее всего, весьма краткой. Эти люди живут ради войн.
     - Может быть, если бы Энка Нэ послал им подарки и спросил...
     - Энка Нэ не может иметь дела с Локхали, - холодно  оборвал  его  Шах
Шан. - Так повелось издавна. Так будет всегда. Когда-нибудь Орури наградит
их  тяжкими  бедами...  Поул  Мер  Ло,  мой  друг  очень  удивлен.  Оракул
предсказал, что вы великий учитель, и что именно благодаря  вам  Байа  Нор
достигнет небывалого величия.
     - Возможно, я действительно великий учитель, но проку  от  меня  пока
что было мало.
     - Значит, должно стать больше, - просто сказал Шах Шан. -  Оракул  не
ошибается... У моего друга много и величия, и славы, но мало  времени.  Он
хотел бы увидеть плоды вашего учения прежде, чем придет его черед ответить
на зов Орури.
     - Шах Шан, твой друг не должен ожидать  слишком  многого.  Сама  суть
обучения заключается в том, чтобы сперва узнать  самому,  и  только  потом
учить этому других.
     - Позвольте заметить, уважаемый Поул Мер Ло, но суть обучения в  том,
чтобы тебя поняли... Это правда, что прошло  много  дней,  прежде  чем  вы
научились языку байани?
     - Да, я действительно учил его много-много дней.
     - А на каком языке ты говорил с людьми своего племени?
     - На языке, который называется "английский".
     - Я хочу выучить этот Онг Лиск. Тогда  я  смогу  лучше  понять  мысли
Поула Мер Ло...
     - Но какой в этом прок? Ведь все равно в этом мире никто, кроме меня,
не знает этого языка.
     - Может быть, поэтому я и хочу его  выучить...  Я  бедный,  маленький
человек, и мне нечего вам предложить... Но мой  влиятельный  друг  был  бы
очень доволен.
     - Что ж, Шах Шан, - рассмеялся Пол Мэрлоу,  -  будь  по-твоему.  Твой
друг или очень умен, или очень глуп.
     - Ты действительно не знаешь? - удивленно посмотрел на него Шах  Шан.
- А разве не может мой друг в чем-то оказаться умным, а в чем-то глупым?



                                    13

     Пол Мэрлоу сидел на веранде своего дома. Он стукнул пустой кружкой  о
ступеньку, и тут же Мюлай Туи молча налила в нее очередную порцию вина  из
каппы.
     Он сделал большой глоток и с  горьким  удовлетворением  почувствовал,
как, обжигая горло, вино бомбой разорвалось в желудке. Он  быстро  пьянел,
но это его ничуть не беспокоило.
     - Большегрудая темнокожая сучка, - пробормотал он по-английски.
     - Мой господин? - не поняла Мюлай Туи.
     - Зови меня Пол, черт тебя подери! - снова по-английски.
     - Пол? - с тревогой повторила нойя. Только это слово она и разобрала.
     - Спасибо, - он перешел на байани. - А теперь помолчи. Бывает  время,
когда мужчина ведет себя как последний идиот. У меня оно как раз сейчас  и
наступило.
     Прижав к груди кувшин с вином - на случай, если Поул Мер  Ло  захочет
еще - Мюлай Туи поклонилась и села на пол.
     Сумерки. И девять лун Альтаира Пять гоняются друг за другом по  небу,
словно... "Словно кто?  -  подумал  Пол  Мэрлоу.  -  ...Словно  испуганные
птицы?.. Девять летающих куч космического мусора..."
     - Я мертв, - сказал он по-английски. -  Я  обыкновенный  труп,  но  с
памятью... Интересно, что сегодня вечером творится  на  Пикадилли?  Кто  в
этом году победил в  отборочных  матчах,  и  о  каком  новом  сенсационном
скандале расскажут завтрашние воскресные газеты? Ведь сегодня (я абсолютно
уверен) субботний вечер. А значит, мое время веселиться.
     Он допил вино, и снова застучал кружкой по ступеньке. Мюлай Тук молча
налила еще.
     Ему хотелось послушать Бетховена -  что  угодно  из  старого  доброго
Бетховена. Но до ближайшего стереоустройства - не  один  десяток  световых
лет. Черт возьми!
     - Я буду читать стихи, - ни к кому не обращаясь, заявил Пол Мэрлоу. -
Почему бы мне не почитать стихи? Все произошло совсем в другой стране,  да
и девица та давно умерла.
     - Пол? - нерешительно спросила Мюлай Туи.
     - Заткнись! Или кровь потечет как вода, -  с  пафосом  заявил  Пол  и
засмеялся. Но смех тут же перешел в приступ кашля. Откашлявшись, он  начал
с выражением:

                 Говоря языками людей,
                 Что понятно из разбитого образа,
                 из одинокого света луча,
                 из белой звезды над зимним болотом,
                 где резкие крики ночных птиц
                 дрожат над неслышными никому голосами,
                 и река
                 смеху подобно поет в полуночном тумане?

     - Пол? - опрометчиво спросила Мюлай Туи.
     - Я же сказал тебе, заткнись, сучка ты невежественная!..  Да,  так  о
чем это я?.. Я  читал  стихотворение  какого-то  чертова,  жившего  еще  в
двадцатом веке, поэта, чьим имя я сейчас  никак  не  ногу  вспомнить...  А
почему-то вспомнились именно эти слова именно этого поэтами Я скажу  тебе,
маленькая байаньская шлюха. Потому  что  во  мне  дыра.  Дыра,  понимаешь?
Чертовски большая дырка шириной в одно человеческое сердце  и  глубиной  в
двадцать световых лет... Я мертв, Горацио... Куда, черт возьми, делось это
пойло?
     Мюлай Туи ничего ему не ответила. Если ее господину  угодно  говорить
языком демонов, то ничего тут не поделаешь. И не скажешь.
     -  Куда,  черт  возьми,  делось  это  пойло?  -  вновь   по-английски
потребовал Пол Мэрлоу.
     Мюлай Туи не шелохнулась.
     Он встал и, сделав пару нетвердых шагов, выбил кувшин у нее  из  рук.
Вино разлилось по веранде, и удушливо сладкий запах наполнил воздух.
     Пол Мэрлоу упал лицом в лужу, его вырвало.
     Некоторое время спустя Мюлай Туи, кое-как вытерев ему лицо,  затащила
Пола в дом. Она попыталась поднять его на кровать, но не хватило сил.
     Храпя во сне, он так и остался лежать на полу.



                                    14

     Дьявольская машина была готова. Она стояла возле маленького,  крытого
соломой домика, в котором жил Поул Мер Ло. Рабочие - плотник и  каменотес,
построившие машину по указаниям Поула, ухмыляясь, словно  пара  счастливых
обезьян, разглядывали творение  своих  рук.  За  выполненную  работу  Поул
обещал им по медному  кольцу.  Мюлай  Туи  утверждала,  что  он  чудовищно
переплатил, но щедрость, если Поул и впрямь проявил щедрость, была в  этом
случае уместна. Не часто на долю  человека  выпадает  возможность  создать
нечто, в корне меняющее целую цивилизацию.
     Сидя на веранде, Мюлай Туи невозмутимо смотрела на небывалую  машину.
Нойя даже не догадывалась, что стала свидетелем технологической  революции
в Байа Нор. Да ее это не очень-то и заботило.  Если  создание  этой  штуки
доставило Поулу Мер Ло удовольствие, то она  за  него  рада.  Впрочем,  ее
несколько разочаровывало, что человек, рожденный для величия, он, чей тану
доставлял ей неведомый ранее экстаз, разменивается  на  постройку  детских
игрушек.
     - Ну, и как она тебе нравится? - спросил ее Поул Мер Ло.
     - Хитро сделано, мой господин, - улыбнулась Мюлай Туи. -  Кто  знает,
возможно,  эта  штука  даже  красива.  Не  мне  судить  о  вещи,   которую
соблаговолил построить мой господин.
     - Меня зовут Пол.
     - Да, Пол. Извини. Просто мне доставляет удовольствие  называть  тебя
моим господином.
     - Тогда постарайся запомнить, Мюлай Туи, что  мне,  в  свою  очередь,
доставляет удовольствие слышать, как ты называешь меня Полом.
     - Да, Пол. Я запомню.
     - Ты знаешь, что это такое?
     - Нет, Пол.
     - Это нечто, для чего в вашем языке  нет  даже  названия.  Поэтому  я
назову это словом из своего языка. Это устройство называется повозка.
     - По-ука.
     - Нет, повозка.
     - Позка.
     - Уже лучше. Попробуй еще раз - повозка.
     - Позка.
     - У этой повозки четыре колеса. Ты знаешь, что такое колесо?
     - Нет, Пол.
     - Скажи - колесо.
     - Коесо.
     - Очень хорошо.  Колесо.  Благодаря  колесам  люди  больше  не  будут
таскать груз на спине.
     - Да, Пол.
     - Ты, конечно, видела, как, сгибаясь пополам, бедняки  тащат  вязанки
дров, кувшины с водой, тюки каппы или корзины с мясом.
     - Да, Пол.
     - Повозка, - гордо сказал Поул Мер Ло,  -  облегчит  их  труд.  С  ее
помощью орды человек сможет везти груз за десятерых,  а  остальные  смогут
заняться чем-нибудь другим. Разве это не замечательно?
     - Действительно замечательно, - послушно согласилась Мюлай Туи.
     - Господин, - обратился к нему один из рабочих, -  теперь,  когда  мы
построили позку, какова будет Ваша воля?
     - Я желаю пойти к Энка Нэ, - ответил Поул. -  Я  желаю  подарить  эту
повозку богу-императору, чтобы он проявил свою мудрость, повелел построить
много-много таких повозок и тем облегчил жизнь людей Байа Нор.
     Улыбки исчезли с лиц байани.
     - Господин, строить позку - это одно дело, но дарить ее Энка Нэ - это
совсем другое...
     - Вы что, боитесь?
     - И должно бояться. Перед величием Энка Нэ надлежит испытывать страх.
     - Но надлежит также, -  сказал  Поул  Мер  Ло,  -  делать  подношения
богу-императору. Я чужестранец.  Эта  повозка  и  есть  мое  подношение...
Давайте сделаем так... Смотрите, я сяду в повозку, а вы, взявшись  за  эти
палки, потащите ее и меня вместе с ней. Может случиться так, что  Энка  Нэ
понадобятся люди, умеющие насадить колесо на ось.
     Усевшись в повозку, Поул Мер Ло терпеливо ждал, пока байани, о чем-то
пошептавшись друг с другом, тут же, не сходя с места, помочились.  С  этим
обычаем Поул Мер Ло встречался уже не в первый раз. Так байани  из  низших
слоев общества обычно замаливали грех, который собирались совершить.
     Наконец, закончив ритуал, байани взялись за палки, носящие в  другом,
неведомом им мире, название "оглобли", и повозка  медленно  покатилась  по
Дороге Тягот по направлению к Третьей Улице  Богов.  Поул  Мер  Ло  весело
помахал рукой Мюлай Туи.
     - Да пребудет с тобой Орури, - сказала она, - в  конце  твоего  пути,
так же, как и в его начале.
     - Да пребудет Орури с тобой всегда, - ответил он и добавил.  -  Пусть
краски танца украсят твое тело  сегодня  вечером.  Я  думаю,  нас  посетит
радость.
     Утро стояло просто великолепное. Было тепло, но не душно.  Кристально
чистый воздух еще не превратился в густой сироп. Чувствуя себя  единым  со
всем окружающим, Поул Мер Ло сидел, слушая, как скрипят деревянные  колеса
о каменные оси повозки, и чувство удовлетворения наполняло его душу.
     Со стороны леса дул легкий ветерок, донося до него странные, чарующие
запахи. Его пьянил аромат тайны, тот тонкий  сплав  удивительных  запахов,
из-за которого Поул иногда  чувствовал  себя  счастливейшим  человеком  во
вселенной. Вот он, тот самый дальний берег!  А  вот  и  следы,  о  которым
мечтал Пол!
     Вскоре повозка догнала группу охотников, возвращающихся с  добычей  в
город. Раскрыв от удивления рты, они уставились на невиданное диво.
     - Орури приветствует вас, - весело поздоровался Поул.
     - В приветствии благословение, - последовал ответ.
     - Господин, - спросил один из охотников,  -  что  это  за  штука,  на
которой вы сидите, и которую с такой легкостью тащат всего два человека?
     - Это повозка. Она едет на колесах. Если будет на то воля Энка Нэ, вы
скоро сможете возить мясо в город на повозках, подобных этой. Скоро, очень
скоро люди Байа Нор познают значение колеса.
     - Господин, - ответил изумленный охотник,  -  видимо,  это  и  правда
удивительная  вещь.  Я  буду  молиться,  чтобы  на   нее   снизошел   знак
благоволения.
     - Какой такой знак благоволения?
     - Господин, есть только один знак благоволения,  и  это  благоволение
Орури.
     Повозка достигла конца  Дороги  Тягот,  и  широкая  грунтовая  дорога
перешла в еще более широкую, вымощенную камнем Третью Улицу Богов.  Колеса
весело загрохотали по мостовой. С удивлением и интересом (так, по  крайней
мере,  казалось  Поулу  Мер  Ло)   глазели   на   необыкновенное   зрелище
многочисленные горожане.
     Поул был бы ближе к истине, если бы обратил внимание,  что  на  лицах
байани, мимо которых он проезжал,  написано  не  только  удивление,  но  и
неприязнь. Но мысль о возможной враждебности слишком поздно пришла  ему  в
голову.
     К этому времени они  уже  достигли  Священного  города.  За  повозкой
тянулось больше пятидесяти любопытных, но в этом, самом по  себе,  еще  не
было ничего плохого.