Эдмунд  КУПЕР

                              ДАЛЕКИЙ ЗАКАТ




                                    1

     Космический корабль взорвался на тридцать пятый день их заключения  в
казематах Байа Нор. Если бы они сидели в одной  камере,  то,  возможно,  и
смогли бы чем-то помочь друг другу. Но в тот день, когда их  поймали,  они
видели друг друга в последний раз. Сейчас с каждым из них жила нойя, а еду
приносили стражники.
     Взрыв, подобно землетрясению, потряс Байа Нор  до  самого  основания.
Бог-император обратился к своему совету, совет - к  оракулу,  оракул  -  к
священным костям. Посовещавшись с ними, оракул впал в транс,  а  очнувшись
много часов спустя, объявил случившееся  знамением,  посланным  Орури.  Он
предсказал,  что  Байа  Нор  ждет  невиданное  доселе  величие,  а  приход
чужеземцев объявил хорошим предзнаменованием.
     Но трое чужеземцев, естественно, ничего об этом не знали. Им  суждено
было  жить  под  стражей  до  тех  пор,  пока  они  не  научатся  говорить
по-человечески, то есть на языке Байа Нор. Не знали они и о том, что тогда
бог-император удостоит их аудиенции.
     К сожалению, гибель космического  корабля  оказалась  для  них  таким
большим потрясением, что богу-императору Энка Нэ 609-му так и  не  удалось
познакомиться с ними со всеми.
     По своим электронным часам  каждый  из  них  с  точностью  да  минуты
рассчитал, когда именно бортовой компьютер решит,  что  экипаж  больше  не
вернется на корабль. В этот момент компьютер по воле тех, кто его  создал,
выполнит заложенную в него программу самоуничтожения. Для этого он  просто
вынет управляющие стержни из ядерного реактора. Остальное произойдет  само
собой...
     На тридцать пятый день каждый из пленников отсчитывал  сначала  часы,
потом минуты, а затем и секунды, оставшиеся до  взрыва.  И  каждый  втайне
надеялся, что хоть одному из двенадцати членов  экипажа  все-таки  удалось
вернуться. Земля задрожала, и стало ясно, что не вернулся никто.  За  одно
мгновение от  гордого  звездолета  не  осталось  ничего,  кроме  огромного
грибовидного облака да небольшого оплавленного кратера  посреди  выжженной
поляны.
     А в Байа Нор второй механик сошел с ума. Он свернулся в тугой клубок,
словно еще не родившийся младенец. Но его окружала  не  утроба  матери,  а
каменные стены, и  не  существовало  спасительной  пуповины.  Его  нойя  и
понятия не имела о внутривенном кормлении. Через несколько дней он умер от
истощения.
     В  соседней  комнате  лишился  рассудка  штурман.  Задушив  нойю,  он
повесился на разорванной рубашке.
     Как ни странно, но единственным, кто остался в здравом уме  и  выжил,
был корабельный психолог. Пессимист по  натуре,  он  последние  пятнадцать
дней провел в психологической подготовке к  этому  моменту.  И  когда  все
кругом дрожало, а его нойя в ужасе забилась под кровать, он снова и снова,
повторял:
     - Меня зовут Поул Мер Ло. Я здесь чужой. Но эта планета  станет  моим
домом. Здесь я буду жить и здесь я умру. Теперь я принадлежу этому миру...
Меня зовут Поул Мер Ло. Я здесь чужой. Но эта планета станет  моим  домом.
Здесь я буду жить, и здесь я умру. Теперь я принадлежу этому миру...
     Слезы градом катились по его лицу. Он даже не замечал их. Это  плакал
Пол Мэрлоу. Поул Мер Ло оставался на удивление спокойным. Он посмотрел  на
спрятавшуюся под кровать нойю. Язык Байа Нор  он  знал  уже  достаточно  и
понял, что она бормочет заклинания против злых духов. Огромная  жалость  к
этой женщине, к, ее народу, к самому себе наполнила его сердце.
     - Мюлай Туи, - обратился он к ней, - не  надо  бояться.  То,  что  ты
слышала и чувствовала - это не гнев Орури. Это нечто, что я не  могу  тебе
объяснить, хотя и понимаю... Это нечто очень печальное...  Но  в  нем  нет
опасности ни для тебя, ни для твоего народа.
     Мюлай Туи вылезла из-под кровати. За тридцать пять дней и  ночей  она
многое узнала о Поуле Мер Ло. Она отдавала ему свое тело, она отдавала ему
свои мысли, она учила его языку Байа Нор. Она смеялась над его неловкостью
и глупостью. Она была удивлена его нежностью  и  буквально  потрясена  его
дружбой. Никто, просто никто и никогда не говорил с обычной  нойей  как  с
равной.
     Никто, кроме Поула Мер Ло.
     - Мой господин плачет, - нерешительно сказала она. - Слова Поула  Мер
Ло вселяют в меня надежду. Но его печаль - это и  моя  печаль.  Значит,  я
тоже должна плакать.
     Он смотрел на нее и думал, как же ему выразить свои мысли  на  языке,
из которого он знает всего около двух сотен слов. Он провел рукой по  лицу
и с удивлением обнаружил, что действительно плачет.
     - Я плачу, - спокойно  сказал  он,  -  потому,  что  умерла  красивая
сильная птица. Я плачу потому, что  я  далеко  от  моей  земли,  от  моего
народа. Потому, что я уже никогда не вернусь туда... - он  заколебался,  -
но я радуюсь потому, что познакомился с  тобой,  Мюлай  Туи.  Потому,  что
нашел вас - народ Байа Нор.
     Девушка подняла голову.
     - Мой господин будет великим человеком, - сказала она. -  Я  уверена,
что поговорив с Поулом Мер Ло, бог-император примет мудрое решение.



                                    2

     Когда он наконец заснул в тот вечер, ему приснилось, что он  лежит  в
какой-то прозрачной трубе, и густой иней покрывает все его тело, закрывает
глаза, набивается в ноздри, плотной коркой сковывает неподвижные губы. Ему
снилось, будто он видит сон.
     В  этом  новом  сне  до  самого  горизонта,  сколько  хватало   глаз,
простирались бескрайние поля колосящейся ржи. А по  синему  небу,  подобно
тучным, добродушным животным, лениво пасущимся на небесной лужайке, гуляли
пушистые белые облака.
     И там был дом со стенами из беленой глины,  с  кривыми  стропилами  и
крышей из желтой соломы. Внезапно он  оказался  внутри.  Перед  ним  стоял
стол. А сам он ростом чуть выше этого стола. А на столе - горы всякой еды,
все самые любимые его блюда.
     И еще на столе лежали игрушки. А среди них - космический  корабль  на
пусковой  площадке.  Устанавливаете  звездолет,  до   отказа   оттягиваете
маленькую рукоятку и нажимаете кнопку "пуск". Серебряной  птицей  помчится
вдаль ваш космический корабль.
     Добрый великан - его отец - говорит:
     - С днем рождения, сынок.
     И злая ведьма - его мать - вторит:
     - С днем рождения, дорогой.
     В тот же миг он снова оказывается  в  прозрачном  цилиндре,  и  снова
седой иней сковывает его  губы  так,  что  он  не  может  ни  плакать,  ни
смеяться.
     И вокруг только страх, холод и пустота.
     Вот она, Вселенная  -  огромный  шар  пустоты,  пронизанный  горящими
иглами звезд, полный всеобъемлющей иллюзии  движения  и  покоя,  смысла  и
бессмысленности...
     Он никогда не подозревал, что тишина может быть такой глубокой,  ночь
- такой черной, а звездный свет - таким холодным.
     Вселенная растаяла...
     Теперь перед ним был город, в городе - ресторан, а в ресторане - один
из представителей вида двуногих, прямоходящих смеющихся млекопитающих.  Ее
волосы - как поля колосящейся ржи, цвет которых он запомнил с детства.  Ее
глаза - голубые, как небо его  детства.  Ее  губы  и  голос  прекрасны,  и
равного им в его детстве нет ничего. Но самое главное  -  от  нее  исходит
тепло. В ней - радость лета, и обещание обильного урожая.
     Она говорит:
     - Так значит, целого мира тебе недостаточно?
     Это вопрос, ответ на который она уже знает.
     Он улыбается в ответ:
     - Одной тебя - достаточно, но весь мир - слишком мал.
     -  Последний  вопрос,  -  она  крутит  в  руке  бокал,  -  последний,
классический вопрос, и мы забудем все, кроме этой ночи... Все-таки,  зачем
ты летишь к звездам?
     Он все еще улыбается, но улыбка эта чисто машинальная.  Он  не  знает
ответа.
     - Классический ответ, - спокойно говорит он. - Потому, что они есть.
     - Но Луна тоже есть. И планеты. Разве этого мало?
     - И на Луне, и на планетах люди уже побывали, -  терпеливо  объясняет
он. - Потому их и недостаточно.
     - Мне кажется, я могла бы сделать тебя счастливым, - шепчет она.
     Он берет ее за руку.
     - Я в этом уверен.
     - У нас могли бы быть дети. Разве ты не хочешь иметь детей?
     - Я бы очень хотел иметь от тебя детей.
     - Ну так в чем же дело? Все в твоих руках.
     - Любимая... Любимая моя... Вся беда в  том,  что  мне  нужно  что-то
еще...
     Она не понимает. Она смотрит на него в изумлении.
     - Что еще? Что может значить больше, чем счастье, любовь, дети?
     Он расстроен. Он печально смотрит на нее. Где же  правда?  Как  найти
нужные слова? И как выразить правду этими словами?
     - Я хочу, - пытаясь подобрать нужные образы, с трудом говорит он, - я
хочу быть одним из тех, кто делает первый шаг. Я хочу оставить  свой  след
на том, дальнем берегу...
     Он смеется.
     - И я даже хочу урвать для себя  маленький  кусочек  истории.  Теперь
скажи, что я сумасшедший, и я поверю тебе.
     Она встает.
     - Я получила свой ответ. И я ничего не скажу тебе,  кроме  того,  что
сейчас играют Королевский Вальс. Он твой, если хочешь.
     И они танцуют вдвоем в этом забытом переулке времени...
     Ему хочется плакать. Но как можно заплакать с  замороженными  губами,
замороженными  глазами,  с  замороженным   сердцем?   Что   вообще   можно
чувствовать, если находишься в унылых объятиях вечности?


     Он проснулся от собственного крика.
     Его камера в Байа Нор ничуть  не  изменилась.  И  черноволосая  нойя,
глядящая  на  него  широко  раскрытыми  глазами,  ничуть  не   изменилась.
Изменился только он сам,  ибо  все,  в  чем  он  себя  убеждал,  оказалось
бесполезным. И слава Богу, что  так  произошло.  Потому  что  люди  -  это
все-таки люди, а не машины. Потому, что горе лежало у него на сердце таким
тяжелым грузом, что  он,  всегда  считавший  себя  неподвластным  эмоциям,
наконец-то понял, что значит быть испуганным животным.
     - Меня зовут Пол Мэрлоу, - бормотал он непонятные  нойе  слова.  -  Я
родился и вырос на Земле. За прошедшие двадцать лет я состарился всего  на
четыре года. Я согрешил против законов жизни...
     Застонав, он обхватил голову руками.
     - О, Боже! Накажи меня самой  страшной  болью!  Делай  со  мной,  что
хочешь! Только верни мне мир, который я так неразумно отринул!
     И рыдая, он рухнул на постель.
     - У моего господина видения, - шептала она. - Какие бы они ни были  -
это дар Орури. Знай, мой господин, Поул Мер Ло, что будь на то воля Орури,
я облегчила бы твою ношу.
     Поул поднял голову и посмотрел на нее.
     - Не надо печалиться, - на вполне приличном байани сказал он.  -  Мне
приснился страшный сон. А оплакиваю я ребенка,  умершего  много  лет  тому
назад.
     - Мой господин, - удивилась Мюлай Туи,  -  сначала  умерла  птица,  а
теперь еще и ребенок. Не слишком ли много места в  твоем  сердце  занимает
смерть?
     - Ты права, - улыбнулся Поул Мер Ло. -  Слишком  много.  Видимо,  мне
придется учиться жить заново.



                                    3

     В год 2012 (по местному времени) от планеты Сол  Три,  называемой  ее
обитателями Земля, отправились в путь три космических корабля. Первым, как
того,  наверное,  и  следовало   ожидать,   был   американский   звездолет
"Мэйфлауэр"  ["Мэйфлауэр"  -  так  назывался  корабль  первых  колонистов,
прибывших в Америку (1620 г.)]. Даже европейцы и русские признали, что это
- самая большая и, пожалуй, самая красивая  машина,  когда-либо  созданная
человеческими руками. Он обошелся в тридцать миллионов  новых  долларов  и
девятьсот сорок человеческих жизней. Десять лет  собирали  его  на  земной
орбите. Сорок пять супружеских пар отправились на нем к системе Сириуса.
     Второй покинувший  Землю  корабль  назывался  "Красный  Октябрь".  Ко
всеобщему удивлению, русские сумели построить  его  всего  за  шесть  лет.
Американские и европейские специалисты сошлись во мнении, что  хотя  и  не
такой большой,  как  "Мэйфлауэр",  он  несколько  превосходил  в  скорости
американский корабль. Почти такой же дорогой и  красивый,  он  тоже  стоил
жизни не одной сотне людей. Двадцать семь мужчин и двадцать  семь  женщин,
не связанных браком, полетели на нем к Проциону.
     Третий корабль носил гордое  имя  "Глория  Мунди".  И  построили  его
Соединенные Штаты Европы. Он обошелся сравнительно дешево. А  назвали  его
"Глория Мунди" потому, что немцы никогда бы не согласились  на  английское
название, французы - на немецкое, англичане - на французское, а  итальянцы
никак не могли договориться даже друг с другом. Выйти из  этого  положения
удалось, подобрав имя на одном из мертвых языков. А  так  как  построенный
европейцами корабль был самым маленьким, то его  генеральный  конструктор,
англичанин с подлинно английским чувством  юмора,  предложил  назвать  его
"Глория Мунди". Что в переводе с латинского значит "Слава  мира".  На  нем
улетали к звездам всего двенадцать  человек:  немецкая  пара,  английская,
итальянская, французская,  шведская  и  датская.  Хоть  он  и  был  меньше
русского корабля и медленнее американского,  его  цель  находилась  дальше
всех. Он отправлялся к Альтаиру - шестнадцать световых лет, двадцать  один
год полета по корабельному времени.
     Англичан и в  двадцать  первом  веке  заботило  соблюдение  приличий.
Поэтому ровно в 10 часов 30 минут утра 3-го апреля 2012-го года, с красной
розой в бутоньерке, Пол Мэрлоу появился в магистрате Какстон  Холл.  В  10
часов 35 минут туда же пришла и Анна Виктория Ваткинс. В 10 часов 50 минут
их торжественно объявили мужем и женой. Позже подсчитали, что  по  каналам
Евровидения за свадебной  церемонией  наблюдало  более  трехсот  миллионов
человек.
     Нельзя  сказать,  что  Пол  и  Анна  любили  друг   друга.   Но   как
представители Англии  в  многонациональном  экипаже  "Глории  Мунди",  они
охотно пошли на этот брак. Пол - психолог экипажа, был к тому же и опытным
инженером. Он отлично владел французским и немецким. Что же касается Анны,
то, будучи по профессии врачом-хирургом, она неплохо говорила ло-шведски и
по-итальянски, а в случае  необходимости  могла  поддержать  беседу  и  на
датском.
     По окончании торжественной церемонии бракосочетания  Пол  и  Анна  на
такси добрались до вокзала  Виктория,  поездом  доехали  до  Гатвика,  там
пересели на стартолет до Вумеры, а оттуда космический челнок  доставил  их
на околоземную орбиту. Медовый месяц они провели на борту "Глории  Мунди",
готовясь к старту.
     Несмотря на различия в конструкции и размерах, у всех  трех  кораблей
была одна общая черта: анабиозные камеры для экипажа. Ни один из  кораблей
не мог лететь быстрее скорости  света,  хотя  русские  и  утверждали,  что
теоретически при идеальных условиях "Красный  Октябрь"  сможет  преодолеть
световой барьер. Во всяком случае, прежде чем они  достигнут  своей  цели,
экипажам  предстояли  долгие  годы  полета.  А  за  это  время  кто-нибудь
обязательно сойдет с ума, умрет,  или  еще  как-нибудь  выйдет  из  строя.
Единственный выход - проспать большую часть пути.
     Разработанная еще в конце двадцатого века техника  анабиоза  поначалу
использовалась только в операциях по пересадке  сердца.  Но  потом  кто-то
заметил, что погружение в анабиоз психических больных  на  несколько  дней
или недель, в зависимости от тяжести заболевания, часто приводит к полному
излечению. Потом еще кому-то пришла в голову  мысль  погружать  в  анабиоз
неизлечимо больных. Кто знает, может  быть,  через  несколько  десятилетий
медицина сможет их спасти?
     К началу двадцать первого века анабиоз прочно  вошел  в  повседневную
жизнь. И замораживали теперь не только безнадежно больных  и  сумасшедших.
Погружение в анабиоз на срок от одного до  пятидесяти  лет  стало  обычной
мерой наказания преступников. Богачи, испробовав все, что могла предложить
современная им геронтология, выбирали анабиоз, уповая в  будущем  получить
бессмертие. В надежде  на  новые,  более  эффективные  методы  реанимации,
замораживали даже мертвых, сразу же после наступления клинической смерти.
     Но как бы ни ценили анабиоз те, кто хотел обмануть  смерть,  избежать
психиатрической  лечебницы  или  тюрьмы,  для  людей,   отправлявшихся   в
межзвездный полет, он был совершенно незаменим.
     Ученые подсчитали, что  пока  "Глория  Мунди"  долетит  до  Альтаира,
пройдет более двадцати лет.  Планировалось,  что  полностью  экипаж  будет
бодрствовать только в первые и последние три месяца полета. Все  остальное
время одна пара будет стоять  на  вахте,  а  остальные  пять  -  лежать  в
анабиозе. Пары будут постоянно сменять друг друга: месяц дежурства -  пять
месяцев сна. А в случае необходимости весь экипаж  или  любого  его  члена
можно разбудить всего за несколько часов.
     За время полета Пол и Анна Мэрлоу отстояли на  вахте  в  сумме  около
четырех лет. Но Пол по-настоящему так и не узнал  своей  "жены".  Казалось
бы, полная изоляция от внешнего мира  должна  сближать  людей,  как  ничто
другое. Но этого не произошло.
     Она была темноволосой, с красивым лицом и отличной фигурой. Они часто
занимались любовью, обсуждали прочитанные книги, шутили,  вместе  смотрели
старые фильмы. Но по-настоящему близки так и не стали.
     Может быть, именно поэтому, когда она пропала на Альтаире  Пять,  Пол
не воспринял это как утрату действительно близкого человека.



                                    4

     Солнечные  лучи,  проникая  через  узкие  незастекленные  окна,  ярко
освещали камеру, в которой спал Поул Мер Ло. В этот  день  нойя  не  стала
будить его на рассвете: вчера Поула Мер Ло коснулась тень Орури, и  теперь
ему нужен отдых.
     Глядя на чужеземца, нойя в который раз уже поразилась  его  необычной
внешности. Мюлай Туи всегда считалась очень высокой, а  значит  уродливой,
но Поулу Мер Ло она едва доставала до плеча.  Его  кожа  была  удивительно
светлой, а ее - коричневой, почти черной, как у  байани  истинно  древнего
рода. Нойю всегда поражал цвет его глаз  -  светло-голубой  -  странный  и
непривычный цвет, ведь все байани смотрели на мир желтыми или  коричневыми
глазами. Даже когда ее господин спал,  Мюлай  Туи  не  могла  забыть  этих
удивительных глаз.  Сильный  и  мускулистый,  как  дикий  зверь,  он  явно
принадлежал к какому-то варварскому племени. Но при этом он  не  вел  себя
как жестокий и бесчувственный дикарь. И это удивляло Мюлай Туи. К тому  же
он был настоящим мужчиной. Ей, жрице Храма Веселья, приходилось иметь дело
со многими, но познакомившись с Поулом Мер Ло, она с изумлением обнаружила
что с трудом может  принять  его  тану.  Пусть  временами  и  болезненное,
единение с ним приносило большую радость, чем благодать Орури. В следующий
миг она сама испугалась такого богохульства.
     Не считая слишком длинного носа и как-то неправильно расположенных на
голове ушей, по-настоящему уродливо выглядели только его руки - слишком уж
много пальцев...
     Поул Мер Ло открыл глаза, потянулся, зевнул.
     - Доброе утро, мой господин, - Мюлай  Туи  склонилась  в  поклоне.  -
Орури благословил нас еще одним днем.
     - Доброе утро, Мюлай Туи, - Поул Мер Ло все  лучше  и  лучше  понимал
этот язык, привыкая к обычаям. - Мы недостойны благословения.
     Он лежал неподвижно, уставившись в  потолок  отсутствующим  взглядом.
Его мысли где-то витали. Где-то далеко-далеко...
     - Скоро нам  принесут  еду,  -  продолжала  нойя,  надеясь  хоть  так
пробудить его интерес. - А потом мы пойдем гулять в сад.
     - Хорошо, - Поул даже не пошевелился.
     - Мой господин; - собравшись с духом, попросила она, -  расскажи  мне
еще раз историю о серебряной птице.
     - Но я ведь уже рассказывал тебе историю о серебряной птице, - горько
рассмеялся он. - Я столько раз рассказывал, что ты должна знать ее  лучше,
чем я.
     - Ну и что? Я все равно хоте