андовал человек, протягивая новый кувшин.
     И снова Пол взял его и поднес к  губам.  И  вновь  животворное  пламя
разлилось по телу, заиграло в  крови,  заревело  в  голове...  Мысли  Пола
превратились в языки пламени. Огненная завеса повисла перед его глазами, а
сгорев, обнажила скрывавшуюся за ней огромную птицу с искрящимся  плюмажем
и ярким, переливающимся всеми цветами радуги... синим,  красным,  зеленым,
золотым... оперением.
     Но птица не двигалась. У нее не было головы.
     И снова его закружил ураган. Снова он парил в просторах  космоса.  Но
теперь в черной бездне появились звезды. Они кружились вокруг него, словно
он стал неподвижным центром вечно движущейся вселенной. Звезды шептали ему
на ухо... что-то важное... но что именно?.. Пол  никак  не  мог  разобрать
слов. Он мог только бессильно наблюдать вращающиеся вокруг него галактики,
это - прекрасный вселенский хоровод пока само время не  утонуло  в  черной
пучине вечности...
     Пока он снова не очутился в полутемной комнате. Пока вновь не  увидел
чадящие масляные лампы и человека в белом клобуке, закрывающем лицо.
     Безголовая птица исчезла, и все-таки... и все-таки Пол знал, что  она
рядом.
     - Кто ты такой? - слова катились словно волны, кровно раскаты грома.
     Он не знал, что делать, что сказать, что думать, что чувствовать.  Он
не знал, во что верить: он где-то потерял свою  личность,  став  ничтожным
обрывком недодуманной мысли....
     - Кто ты такой? - волны с плеском накатились на дальний  берег.  Гром
прогремел над далекой страной.
     И раздался ответный удар грома.
     И откуда-то издалека прозвучал голос:
     - И явится среди вас человек, кто  сейчас  бессилен,  но  чья  власть
будет абсолютной. А так как ни один человек не  может  нести  бремя  такой
власти, он станет как император. А так как никто не живет вечно, он станет
как бог. Каждый год император должен умереть, дабы бог смог воскреснуть...
Слушайте крик небывалой птицы... Вот он, живой бог, и имя ему Энка Нэ!
     В изумлении Пол слышал эти  слова,  обрушивающиеся  на  него  ударами
молота. Он вслушивался в слова, подчиняясь голосу... и  наконец,  понимая,
что это его собственный голос.  Он  пошевелился,  и  каждое  его  движение
отдавалось странным шелестом. Он опустил глаза и увидел  блестящие  перья,
закрывавшие его руки...
     Откуда-то раздался другой  голос  -  старческий  и  тонкий.  Раздался
пронзительный птичий крик.
     - Это он!
     И человек в белом клобуке воскликнул:
     - Вот живой бог! - и пал ниц у ног того, кто когда-то носил имя Поула
Мер Ло.



                                    38

     Затем   он   отдыхал   в   Храме   Плачущего   Солнца   под   охраной
одного-единственного воина. Сняв  церемониальное  оперение,  бог-император
остался в простом саму, ничем не отличавшемся от тех,  что  носили  многие
тысячи его подданных.
     Убранство комнаты - стены, пол и  потолок  которой  были  сделаны  из
полированного камня, пронизанного  красными,  синими,  зелеными,  золотыми
прожилками - казалось весьма скромным. Но по сравнению с маленьким, крытым
соломой домиком, когда-то стоявшим  неподалеку  от  Канала  Жизни,  это  -
поистине царское великолепие.
     Ложе, на котором отдыхал бог-император, было из драгоценного  черного
дерева, и  украшено  медью.  Покрывало  -  из  многоцветных  перьев  птицы
миланил. Большие прозрачные кристаллы  свисали  с  потолка,  едва  заметно
вращаясь в потоках теплого воздуха, поднимавшихся от скрытых в нишах ламп.
Преломляя падавший на них  свет,  они  отбрасывали  на  стены  причудливые
узоры.
     Бог-император зевнул, потянулся, огляделся по сторонам. Ему  хотелось
есть. Но у него сейчас есть дела и поважнее еды.
     Он послал за Юруй Са - генералом Ордена Слепых. За человеком в  белом
клобуке.
     Воин у дверей передал волю, бога-императора дальше. Ни один мускул не
шевельнулся на его лице; он, не отрываясь, глядел в потолок.  Если  бы  не
появившийся через несколько минут жрец, можно было подумать, что  никто  и
не слышал приказа бога-императора.
     Вошел Юруй Са. Вошел и  застыл  в  ожидании.  И  он  тоже  смотрел  в
потолок. Как и воин.
     - Орури приветствует тебя, Юруй Са.
     - В приветствии благословение, господин.
     - Сядь со мной, как друг, ибо я должен многое тебе рассказать.
     - Господин... - взмолился жрец, - помилуйте... Я... мне нельзя видеть
вас.
     - Объясни.
     - Так было всегда, - скандал Юруй Са, - так должно быть всегда. Когда
Энка Нэ снимает оперение, люди не видят бога-императора.
     - Возможно, что так оно и было. Но ничто не вечно...  Когда  Энка  Нэ
снимает  оперение,  бог  засыпает,  но  император  бодрствует.  Ты  можешь
смотреть на императора, Юруй Са. Я сказал.
     - Господин, я не достоин.
     - И однако... - голос, не терпящий возражений, голос  Энка  Нэ,  -  и
однако, такова моя воля.
     Медленно, очень медленно генерал Ордена Слепых опустил глаза. Энка Нэ
улыбнулся ему, и лицо жреца побледнело от страха.
     - Теперь кое-что изменится, - сказал Энка Нэ.
     -  Да,  господин,  -  тяжело  вздохнул  Юруй  Са,  -  теперь  кое-что
изменится.
     - Сядь и расскажи мне, как случилось так, что некто Поул Мер Ло  стал
богом-императором байани. Он думал, время жертвоприношения еще не пришло.
     Нервно сглотнув, Юруй Са робко присел  на  самый  край  ложа,  словно
каждую секунду ожидая какого-то страшного несчастья.
     Но ничего ужасного не произошло.  Осмелев,  жрец  принялся  объяснять
Полу Мэрлоу, как тот, землянин, стал богом на далеком Альтаире Пять.
     - Господин, - говорил Юруй Са, - произошло удивительное. И воля Орури
стала ясной вне всяких сомнений... Много дней назад тому,  у  кого  сейчас
нет  имени,  стало  известно,  что  чужеземец  Поул  Мер  Ло  намеревается
отправиться  в  путешествие.  Тот,  у  кого  сейчас   нет   имени,   очень
разгневался. Он отправил воинов,  дабы  это  путешествие  закончилось,  не
начавшись, -  Юруй  Са  позволил  себе  едва  заметно  улыбнуться.  -  Мой
господин,  наверно,  лучше  меня  знает,  что   произошло,   когда   воины
повстречались с Поулом Мер Ло. Они не смогли выполнить приказа Энка  Нэ...
Такое бывает нечасто. Возглавлявший их капитан вернулся и перед  тем,  как
прижаться к груди Орури, повторил слова, сказанные Поулом Мер Ло. В тот же
день тот, у кого сейчас нет  имени,  почувствовал  острую  боль  в  груди,
сильно кашлял и долго не  мог  говорить.  Так  Орури  покарал  того,  кто,
возможно, неправильно понял его волю.
     - Ты говоришь, сильно кашлял?
     - Да, господин. Очень.
     Мысленно Пол вернулся к его единственной встрече с Энка Нэ 610-м.  Он
вспомнил старика,  согнувшегося  под  бременем  ответственности.  Старика,
который кашлял...
     - Продолжай свой рассказ.
     - Господин, уже тогда были  в  Священном  городе  те,  кого  посещали
странные мысли. Были те, и я среди них, кто долго размышлял о случившемся.
Позже, когда воины отправились уничтожить дом Поула Мер Ло, наши  раздумья
принесли плоды. К тому же Орури послал нам неоспоримое знамение.
     - Какое знамение?
     - Господин, когда загорелся дом, того, кто  сейчас  не  имеет  имени,
охватил ужасный кашель. Когда пламя погасло, вместе с  ним  угасла  и  его
жизнь. Так свершилась кара Орури... Потом  оракул  предсказал,  что  пламя
воскреснет из пепла... И так вы, господин, пришли к своему народу.
     Поул Мер Ло, ранее известный как Пол Мэрлоу, а  теперь  как  Энка  Нэ
611-й, задумался.  И  надолго.  Он  все  еще  чувствовал  себя  усталым...
невероятно усталым. Так много всего произошло, что он  просто  не  успевал
это осмыслить... Он мрачно улыбнулся. Вот кончится год, и времени  у  него
будет сколько угодно. Да уж, сколько угодно...
     А потом он вдруг вспомнил о Шон Ху и барже.
     - Когда Поул Мер Ло вышел из леса, он оставил на берегу Канала  Жизни
баржу и своих товарищей. Я хочу, чтобы этих  людей  и  мальчика,  который,
наверно,  уже  присоединился  к  ним,  доставили  в  Байа  Нор.  Живыми  и
невредимыми.
     - Это уже сделано, господин. Воинам было  приказано  ждать  появления
Поула Мер Ло. Они нашли баржу, тех, кто  на  ней  приплыл  и  мальчика,  о
котором вы говорили.
     - Им не причинили вреда?
     - Господин, их допросили, но не причинили вреда.
     -  Это  хорошо,  Юруй  Са,  ибо  у  этих  простых  людей  есть  очень
влиятельный друг.
     - Господин, - генерал Ордена Слепых замялся в нерешительности, - один
из них, охотник по имени Шон Ху, сказал, будто Поул Мер Ло разговаривал  с
Орури и даже лицезрел его... Может ли это быть правдой, господин?
     - Это истинная правда.
     - Тогда мое сердце переполнено радостью, ибо  я  говорил  с  великим,
который в свою очередь разговаривал с самым великим на свете...  Позвольте
мне удалиться, господин, дабы я мог как следует обдумать это чудо.
     -  Да  будет  так,  Юруй  Са.  А  теперь  пришли  ко  мне  тех,   кто
путешествовал с Поулом Мер Ло. И еще прикажи подать пищу,  ибо  мои  гости
наверняка проголодались... И запомни, что теперь кое-что изменится.
     Генерал Ордена Слепых встал. Он глубоко вздохнул.
     - Ваша воля будет исполнена.  И,  господин,  я  запомню,  что  теперь
кое-что изменится.
     Энка Нэ откинулся на ложе.
     Охраняющий его воин все так же, не отрываясь, глядел в потолок.



                                    39

     Стоял теплый ясный вечер. Пол Мэрлоу, одетый в потертое  саму,  сидел
на берегу Канала Жизни рядом с Дорогой Тягот, неподалеку от участка земли,
где молодая зеленая трава уже покрывала пепелище.  Теоретически  жить  ему
оставалось тридцать семь дней.
     Нечасто в эти дни он находил время снять оперение Энка Нэ. Так  много
дел, так много планов. С тех пор, как на плечи Поула Мер Ло легло величие,
он стал Эпохой Возрождения. Он один заменил собой целую эпоху.  Он  считал
своим  долгом  вырвать  байани  из  закостенелого  средневекового  уклада,
побудить их к творчеству, дать  толчок  к  прогрессу,  который,  если  его
только не остановят, когда-нибудь подарит байани Золотой век. Подарит эру,
в которой наука и технология;  традиции  и  искусство  сольются  в  единое
гармоничное всеобъемлющее целое.
     Задача неимоверно сложная... не под силу одному человеку, пусть  и  с
абсолютной властью. Властью, правда, всего на один год.
     И однако, что бы ни случилось потом...  кто  бы  ни  пришел  потом...
начало положено. И  Пол  Мэрлоу,  хорошо  зная  земную  историю,  утешался
мыслью, что любые изменения легче начать, чем остановить.
     А изменения начались. В этом сомнений не было.
     Появились  школы.  Сначала  ему  пришлось  обучить  учителей:  задача
оказалась проще, чем он думал.  В  его  руках  была  абсолютная  власть  и
безоговорочное подчинение самых умных  людей  страны.  Они  с  готовностью
учились и передавали полученные знания дальше... пусть не из  любопытства,
не из-за желания раздвинуть горизонты познания... Пусть только потому, что
такова воля Энка Нэ. Любознательность и энтузиазм  придут  потом.  И  даже
если и не в этом поколении - пусть, главное, что возникли школы. Впервые в
истории дети байани учились читать и писать.
     Неудовлетворенный широкими листьями сушеной  каппы,  используемой  им
ранее вместо бумаги, Пол экспериментировал с муса лоул и  пергаментом.  Он
даже основал небольшую "фабрику" по производству бумаги, чернил,  кисточек
и перьев. В то же время он приказал жрецам, уже освоившим новое  искусство
- письмо, записать все, что они помнят об истории Байа Нор, о традициях, о
богах-императорах, все песни  и  легенды,  все  законы.  Вскоре  возникнет
своего рода библиотека, где молодые байани смогут использовать свои  новые
таланты.
     В области технологии  Байа  Нор  уже  сделал  громадный  шаг  вперед.
Искусным мастерам байани достаточно было только объяснить новую идею,  как
они тут  же  начинали  применять  ее  на  практике.  Пол  только  показал,
например, как обтекаемая форма уменьшает трение, и теперь все баржи в Байа
Нор гордо разрезали воду, а не ломились сквозь нее, как встарь.  Затем  он
продемонстрировал, как весла могут заменить шесты, и  как  парус,  в  свою
очередь, способен заменить гребцов.
     Теперь суда байани (многие из которых являлись  гребными  шлюпками  и
парусными  джонками)  плавали  вдвое  быстрее,  чем  раньше,  при  меньших
затратах труда.
     Но, пожалуй, самым  большим  успехом  оказалось  внедрение  ветряков,
вращающих  водяные  насосы  для  орошения  полей  каппы.   Это   новшество
высвободило столько рабочих рук - женских рабочих рук - что байани  смогли
расширить обрабатываемые ими участки. Впридачу увеличилась урожайность,  и
жить байани стали чуть-чуть лучше.
     Возможно, самим поразительным было то, что Пол, сам  того  не  желая,
создал новое, прямо-таки повальное увлечение: воздушные змеи. Запуск змеев
быстро стал излюбленным спортом байани. Им увлекались буквально  все  -  и
стар, и млад.
     Поняв принцип, байани, проявляя настоящий талант, создавали подлинные
шедевры. Их змеи намного превосходили все, что мог  бы  сделать  сам  Пол.
Некоторые были так велики и так искусно построены, что  при  благоприятных
погодных условиях могли поднять в воздух  своего  создателя.  И  отдельные
энтузиасты уже оказывались в воздухе, купаясь  за  свои  труды  в  Зеркале
Орури.
     Байани обладали удивительным, интуитивным  пониманием  ветра.  Первые
ищущие приключений жители Байа Нор уже  строили  небольшие  планеры.  "Вот
будет интересно, - думал Пол, - если  они  построят  летательные  аппараты
тяжелее воздуха за пару веков до того, как изобретут двигатель внутреннего
сгорания. Впрочем, что тут удивительного? Почему бы и нет?"
     Существовали и другие, на первый взгляд не столь заметные, изменения,
которыми Пол гордился ничуть не меньше.  Он,  например,  заменил  смертную
казнь - кроме как за убийство и насилие. Он полностью запретил пытки.  Для
"гражданских" дел и мелких преступлений типа  воровства  он  учредил  суды
присяжных.   Тяжкие   преступления   по-прежнему   рассматривались   самим
богом-императором.
     Но он не мог сделать то, чего ему больше всего хотелось. Он  не  мог,
не смел отменить человеческие жертвоприношения. Те самые  жертвоприношения
Орури, в одном из которых ему самому вскоре придется сыграть роль жертвы.
     И так уже множество древних традиций были уничтожены или изменены  до
неузнаваемости.  В  целом  байани   восприняли   перемены   на   удивление
спокойно... хотя Пол и знал о существовании, так сказать, "консерваторов",
не принимающих нового только потому, что это  новое.  Пока  что  они  были
разобщены и лишь недовольно бормотали себе под  нос,  но,  как  и  раньше,
строго соблюдали абсолютную преданность своему  абсолютному  божественному
владыке.
     Но  если  загнать  их  в  угол,  например,  отказом  от  человеческих
жертвоприношений -  событий  глубочайшего  религиозного  значения,  то,  в
принципе, они могут оформиться как  "политическая"  оппозиция.  Пол  делал
все, что мог, дабы избежать малейшей  опасности  восстания  и  гражданской
войны. Открытый конфликт разрушит то, что он успел построить.  Дело  может
дойти даже до "сожжения книг" - еще до того,  как  книги  успели  доказать
свою необходимость обществу.
     Но одно Пол знал совершенно точно:  благодаря  тому,  что  абсолютную
власть в Байа Нор получил чужестранец, цивилизация байани никогда  уже  не
будет такой, как раньше. Она пойдет вперед по пути прогресса... или назад.
     Он должен дать Возрождению шанс... а значит, трогать жертвоприношения
нельзя. В конце концов, они затрагивают не более двадцати человек в год  -
в основном маленьких девочек. К тому же жертвы идут на смерть не просто  с
радостью, а, буквально с блаженством. Как же  иначе?  Быть  принесенной  в
жертву - великая честь. Они - возлюбленные Орури.
     Оставалась, конечно,  еще  одна  жертва...  с  другими  взглядами,  с
другими чувствами... Это - сам Пол. Интересно, как он посмотрит на все это
через тридцать семь дней? Пол  надеялся...  надеялся  от  всей  души,  что
примет смерть так же спокойно, как Шах Шан.  И  опять,  как  же  иначе?  В
философии байани тот, кто умеет жить, должен уметь и умирать.
     Пол сидел на берегу Канала  Жизни,  обдумывал  все  сделанное  им  за
последние месяцы, и чувство удовлетворения просыпалось в его душе.  Начало
положено. Байани  отправились  в  долгий  и  нелегкий  путь  от  полумрака
средневековой  ортодоксальности  к  интеллектуальному   и   эмоциональному
рассвету. И жизнь одного человека - не такая уж дорогая  цена  за  светлое
будущее...
     Пол долго сидел у Канала Жизни. Именно в такие вечера,  когда  девять
лун Альтаира Пять весело гонялись друг за другом  по  звездному  небу,  он
любил сидеть на веранде, потягивая прохладное вино из каппы  и  рассуждать
на разные темы, недоступные пониманию Мюлай Туи.
     Он  вспоминал  о  ней  со  светлой  печалью;  и  в  памяти  всплывала
непонятная, почти собачья преданность маленькой женщины,  бывшей  храмовой
проститутки, которая научила его языку байани и, во всех смыслах стала его
женой. Пол думал о ней, и ему хотелось, чтобы судьба распорядилась  иначе,
чтобы Мюлай Туи все-таки родила ребенка,  о  котором  она  так  мечтала  и
которым так гордилась. Ему хотелось также,  чтобы  она  узнала  о  жребии,
выпавшем на  долю  Поула  Мер  Ло,  ее  господина.  О  том,  что  он  стал
богом-императором. Бедная Мюлай Туи, она  была  бы  вне  себя  от  чувства
собственной важности... и любви.
     Потом его мысли перекинулись на Анну,  которая  снова  стала  неясной
тенью  в  его  памяти.  Милая,  холодная,  неуловимая  Анна   -   знакомая
незнакомка... И его жена... Прошло уже почти четверть века с тех пор,  как
они покинули Землю на борту "Глории Мунди"... За это  время  он  постарел,
наверно, лет на шесть, не больше. Но чувствовал он себя невероятно  старым
и невероятно  усталым.  Возможно,  природу  нельзя  обмануть...  Возможно,
сказываются  неведомые   людям   последствия   длительного   многократного
анабиоза. А может быть, все объясняется гораздо проще.  Может,  он  просто
слишком много повидал, слишком много пережил, слишком долго пробыл один...
     Ночь внезапно наполнилась тенями. Анна... Мюлай  Туи...  Неродившийся
ребенок... Шах Шан... И женщина, с которой он танцевал  Королевский  Вальс
на том краю неба...
     Он поднял взор к чужому небу, созвездия на котором стали ему ближе  и
роднее тех, что остались на далекой родине.
     Запрокинув голову, Пол смотрел, как серебрятся девять лун на  пыльном
бархате звездного неба.
     И сердце, словно сумасшедшее, заколотилось у него в груди.
     Пол снова пересчитал луны... Его руки вдруг задрожали,  глаза  начали
слезиться...
     Он глубоко вздохнул и вновь стал считать.
     С неба на него глядели десять лун...  Десять,  а  не  девять!  А  это
значит... Это может значить только одно...
     Трясясь, как в лихорадке, Пол опрометью бросился назад  к  Священному
городу... назад в комнату, где он хранил побитую и до сего дня бесполезную
рацию...



                                    40

     Пол стоял на маленьком балкончике  Храма  Плачущего  Солнца.  Он,  не
отрываясь, глядел на неотвратимо приближающиеся к горизонту луны.  Их  все
еще было десять.
     В руке Пол держал рацию.
     Он выдвинул антенну. Он все еще дрожал, и его пальцы никак  не  могли
настроить рацию на нужную длину волны -  средние  волны,  пятьсот  метров.
Если десятая луна и вправду  космический  корабль  -  только  как  же  это
маловероятно! - то  на  нем  наверняка  следят  за  эфиром.  Но  если  это
звездолет на орбите вокруг Альтаира Пять, то как, черт возьми,  это  может
быть земной звездолет?! Он появился спустя всего три  года  после  "Глории
Мунди". Когда они покидали Землю, о новых кораблях - насколько  Полу  было
известно - еще даже и не думали