лнял могилу.
   Песчинка за  песчинкой...  Каждая  все  больше  и  больше  скрывала  тело
мертвого пришельца.
   Съежившиеся от холода люди на похоронах действовали  быстро,  подгоняемые
усиливающимся дождем.
   Светловолосый  человек  подумал,  что  пора  возвращаться  в  Убежище   к
ожидающей его работе. Очень многое нужно было  сделать,  бесконечную  череду
утомительных и скучных дел. И  столько  опасностей  впереди.  Но  ему  лучше
подождать, пока он не справится со своими чувствами. Никто не должен  видеть
предводителя людей в слезах.

   А где-то в это время...
   Дэвид лежал забинтованный. Он напоминал мумию Он грелся  в  теплых  лучах
реанимационной лампы, находясь  под  неусыпным  наблюдением  машин  и  людей
(потому что любая человеческая жизнь ценилась теперь как никогда). Парень не
мог ни двигаться, ни говорить,  но  его  мозг  работал.  В  его  голове  уже
сформировалась новая книга. Первый раз он  решил  приступить  к  работе  без
всяких колебаний. Книга будет о Хьюланне, о мальчике Лео и о войне. Он  даже
подумывал написать о самом себе в конце повествования. Дэвид всегда полагал,
что писатель должен быть объективным, но сейчас ему пришло  в  голову,  что,
если он опишет и свои переживания,  его  произведение  только  выиграет.  Он
начнет описание с комнаты Хьюланна  в  башне  оккупационных  войск.  Хьюланн
будет спать, спрятавшись в укромном уголке небытия. Его мозг будет  отключен
и пуст.
   Лео остановился, отойдя на несколько шагов  от  побережья,  и  обернулся,
чтобы последний раз посмотреть на почти невидимую могилу, где под  удушливым
песком лежал Хьюланн. Его нынешние  чувства  сильно  напомнили  те,  что  он
испытал, когда увидел искромсанное тело отца под  гранатометом.  Лео  сейчас
сильно интересовало, что же Хьюланн испытывал по отношению к человеку и  как
относился к нему  лично.  Он  вспомнил,  как  Хьюланн  обхватил  его,  чтобы
защитить  от  Доканила,  который  собирался  казнить  их   у   перевернутого
локомотива. Они стояли, как отец и сын. А  ведь  еще  неделю  назад  Хьюланн
рассматривал его как
   Звереныша, примитивное существо. Наконец дождь  заструился  по  его  шее,
мальчик  задрожал  от  холода  в  своей  тонкой  потрепанной   одежде.   Лео
развернулся и покинул побережье, вечер  и  дождь  Хьюланн  прожил  несколько
веков, он сам говорил об этом Лео. У мальчика впереди еще сто с лишним  лет,
и ему нужно сделать все возможное, чтобы наполнить смыслом эти  десятилетия,
в память о Хьюланне
   Дух проник в тело женщины-наоли, скользнул в ее  репродуктивную  сумку  и
удобно расположился в оплодотворенном яйце. В таком возрасте у него  еще  не
было личности. И не было мыслей, кроме одной: "У Охотника нет души".