пор, пока его механические помощники не приступят к  обработке
информации. Но для того чтобы хоть как-то побороть скуку, надо  было  что-то
делать.
   Он пульсировал  под  песком,  выпустив  наружу  из  подземного  хранилища
пятьдесят процентов своего тела. Изолятору  хотелось  проникнуть  и  дальше,
чтобы исследовать прилегающую территорию. Но его физическая масса  не  могла
распространиться дальше чем на тысячу футов от емкости. По-настоящему он  не
мог передвигаться. Он был просто вещью, а не  индивидуумом,  как  бы  он  ни
старался перекинуть мостик в полную осознанность своих действий.
   Вещь,  ничего  больше.  Но  очень  умелая  вещь.  Резкая  боль,   которая
сигнализировала о тревоге, прокатилась от датчиков и пронзила его  тело.  Он
моментально вырвался  из  песка  и  вернулся  в  цистерну.  И  первым  делом
сформировал глазное яблоко с тысячью  гранями,  что  бы  трехмерным  зрением
просматривать  группу  экранов  на  наблюдательном  пункте  второго  уровня.
Впервые за долгие месяцы он почувствовал волнение. Большая часть  его  массы
едва не умчалась сквозь  все  преграды  в  экранное  помещение,  он  еле-еле
сдержал себя, будучи уже на волосок от беды (по меньшей мере половина  массы
Изолятора должна была оставаться  в  питающей  его  емкости).  А  на  экране
появился парящий над поверхностью  песков  вездеход,  поднимавший  за  собой
клубы пыли. С вездехода еще не подали  предупредительный  сигнал  -  а  ведь
любой наоли уже давно сделал бы это.  Следовательно,  это  мог  быть  только
человек...
   Изолятор включил монитор на  следующем  пункте,  к  которому  приближался
вездеход, и выпустил пчелу-шпиона из вынесенного  в  пустыню  хранилища.  По
мере  того  как  пчела  летела,  пересекая  пустыню,  Изолятор  управлял  ее
движением и наблюдал сквозь проекцию  образов  на  экране  все,  что  видело
механическое насекомое. Через несколько мгновений перед ним  в  вихре  песка
появился вездеход. Изолятор  направил  пчелу  прямо  на  него,  к  ветровому
стеклу. Малютка миновала столб песка, метнулась к капоту машины и зависла  в
дюйме от окна. На экране появился наоли у руля, он  внимательно  вглядывался
вперед, в блестящее полотно тепла, поднимавшееся с поверхности песка.
   Изолятор почувствовал какое-то отчаяние при виде ящероподобного.  Он  уже
собирался разрушить пчелу и переключить свое внимание на создание гномов или
других игрушек, когда надумал направить ее взор к пассажирскому  сиденью.  А
там он, конечно, увидел мальчика, Лео.
   Времени для гномов больше не было.
   Внутри своей емкости Изолятор праздновал столь знаменательное событие. Он
вздымался вверх огромными радостными волнами, прилипая  к  крышке  цистерны,
через которую при желании мог легко вылиться наружу. Затем он нырял в самого
себя, пока наконец не прекратил отмечать  импровизированный  праздник  и  не
занялся своей работой.
   Ему предстояло совершить убийство.

   - Посмотри-ка на  это,  Хьюланн,  -  сказал  Лео,  потянувшись  вперед  и
натягивая автоматические ремни безопасности.
   Хыоланн перевел взгляд. Не было необходимости так пристально  следить  за
дорогой. Он просто использовал это как оправдание, чтобы избежать разговора.
Он дал возможность  своему  сознанию  проанализировать  огромное  количество
информации, которое получил за такой малый промежуток времени.  Хорошо  было
бы дать глазам отдохнуть, - Посмотреть на что?
   - За окном. Оса. Хьюланн покосился вбок, но сразу  разглядеть  ничего  не
смог и попросил мальчика показать.
   Лео потянулся еще дальше и  ткнул  пальцем  в  стекло  по  направлению  к
зависшей осе.
   - Как это у нее получается? - спросил мальчик.
   Хьюланн посмотрел  туда,  куда  показывал  Лео,  и  тоже  увидел  осу.  И
почувствовал,  как  кожа  головы  начала  болезненно  сжиматься  от  страха,
который, казалось, взял его в тиски и уже мешал даже дышать.
   - Как это у нее получается? -  повторил  Лео.  -  Она  сопровождает  нас,
оставаясь неподвижной.
   - Машина, - объяснил Хьюланн.
   - Машина?
   - Оружие наоли, - ответил Хьюланн, крепко сжимая руль  и  возвращая  свой
взгляд к зависшей перед ними электронной крошке. -  Или,  точнее,  разведчик
этой  системы  оружия.  То,  что  управляет  им,   называется   региональным
Изолятором.
   Лео нахмурился. Его глаза превратились в узкие щелки.
   - Я слышал об этом. Но никто по-настоящему не знает, что это такое и  как
оно действует. Никто никогда не приближался к  нему,  чтобы  обнаружить  его
местонахождение.
   - Я знаю. Изолятор беспощаден и смертоносен.  Он  очень  дорогостоящий  и
исключает  возможность  массового  производства  из-за  большого  количества
времени, которое уходит на его создание.  Во  время  войны  их  использовали
крайне редко - иначе война закончилась бы еще раньше.
   - А что это такое?
   - Изолятор представляет собой огромную массу крупных клеток  с  овальными
ядрами, оболочки самих клеток тоже довольно значительные. Общая масса должна
быть такой же большой или даже больше, чем один из ваших домов.
   Лео оценивающе присвистнул.
   - Несмотря на  биллионы  составляющих  частей,  каждая  клетка  идентична
предыдущей.   Такое   отсутствие   клеточного   разнообразия   и   клеточной
специализации  возможно   потому,   что   каждая   клетка   этого   существа
приспособлена к самостоятельной деятельности и содержит в себе все  жизненно
необходимые процессы.
   - Это похоже на одну большую амебу, сделанную из миллионов более  мелких,
- заметил Лео.
   -  Что-то  вроде  этого.   Но   она   наделена   возможностями,   которые
соответствуют эффективности Изолятора как оружия.
   - Какими возможностями?
   - Изолятор был создан на основе тех же технологий, которые используют для
развития Охотников, и генной инженерии, хотя предметом на этот  раз  был  не
зародыш наоли. Это была маленькая желеобразная рыбка с моей родной  планеты,
животное,  которое  продемонстрировало  зачатки  интеллекта  и   способность
учиться. Инженеры, занимавшиеся генными мутациями, исходили именно из этого,
и ходили слухи, что проект потребует более трехсот лет.  Работа  началась  в
конце одной из последних войн, в которую были  втянуты  наоли,  но  не  была
закончена, пока не разразилась новая война уже между нашими народами.
   Изолятор насыщен силой Протея. Он  может  принимать  любую  форму,  какую
только пожелает. Он может распадаться  на  части  и  создавать  органическое
оружие. Если Изолятор того захочет, оно будет способно репродуцировать  себе
подобное до бесконечности. Таким  образом,  он  является  генным  инженером,
который для порождения детей использует собственную  массу.  И  вдобавок  ко
всему, он разумен и не имеет ничего общего с машиной. Не такой, как я и  ты,
конечно, но достаточно умен, чтобы переиграть нас.
   - Хорошего мало, - заметил Лео.
   - Пожалуй.
   - Но ты же не сдаешься, правда?
   - Нет.
   Лео ухватил Хьюланна за массивные бицепсы, крепко  сжал  их  и  улыбнулся
чешуйчатому наоли. Хьюланн улыбнулся в ответ, хотя для  веселья  видел  мало
причин. Пчела-разведчик перестала висеть в воздухе и, с треском врезавшись в
лобовое окно, разлетелась на дюжину  мелких  кусочков,  оставив  трещину  на
стекло пластике. - Она разбилась! - воскликнул Лео.
   - Изолятор настроил ее на самоуничтожение, - поправил его Хьюланн.
   - Но почему?
   - Не обольщайся надеждами, - вздохнул наоли,  оттягивая  губы  и  обнажая
блестящую поверхность зубов; его ноздри расширились, а широко открытые глаза
выглядели настороженными. - Если Изолятор разрушил пчелу, это может означать
только то, что он уже построил для нас какое-то оружие и ему больше не нужен
маленький механический монитор - О-о... -  только  и  смог  произнести  Лео,
вжавшись как можно глубже в свое кресло и наблюдая за небом, в  котором  уже
начинал сгущаться вечер, окутывая все серым туманом, подобно отполированному
стальному сосуду, которым кто-то накрыл мир. Лео разглядывал плоские  залежи
песка  во  всех  направлениях,  всматриваясь  сквозь  волнообразные   пальцы
раскаленного воздуха, который хотел ввести его в заблуждение.
   - Я ничего не вижу, - сказал он наконец.
   - И не увидишь, - отозвался Хьюланн. - Смерть приблизится слишком быстро.
   - Что же нам делать?
   - Ждать.
   - Должен же быть выход - Можно попробовать  сманеврировать,  -  задумался
Хьюланн. -  Мы  можем  заставить  вездеход  выложиться  на  полную  катушку.
Изолятор закрывает площадь в сто или двести квадратных миль,  в  зависимости
от модели. Если мы полетим достаточно быстро и долго, то, глядишь, и  сбежим
с его территории... Хотя я никогда не слышал, чтобы кому-то это удавалось.
   - Пессимист, - фыркнул Лео.
   - Это точно, - согласился наоли.
   Затем было черное небо.
   Песок.
   И что-то еще впереди, чего они не могли  ни  разобрать,  ни  представить,
пока оно не оказалось прямо перед ними...

   Внутри цистерны независимые друг от друга клетки  Изолятора  действовали,
подчиняясь указаниям своего группового сознания.  Хьюланн  был  прав,  когда
рассказывал мальчику о  способности  отдельной  клетки  воспроизводить  себе
подобных. Но интеллект зверя представлял собой единое целое.  И  все  клетки
были запрограммированы инженерами наоли на то, чтобы уважать  потребность  в
групповом действии  и  ставить  это  превыше  естественной  необходимости  и
способности каждой частицы отделяться и жить в изоляции от других.
   Материнская масса довольно бормотала, словно радостный  толстый  ребенок,
растекаясь по дну цистерны и  размышляя  над  имеющимся  в  ее  распоряжении
каталогом средств уничтожения. Она задействовала все свое приданное, хотя  и
ограниченное воображение, чтобы видоизменить некоторые пункты в каталоге для
создания чего-то еще более мощного, чем это предусматривалось  в  начале  ее
деятельности.  Желеобразная  масса  сейчас  была  янтарной   с   изумрудными
прожилками, такими же яркими, как свежескошенная трава,  а  также  с  серыми
пятнами  соединений  клеток  для  выполнения  различных   специализированных
функций в этот критический момент, когда использовался каждый ресурс  общего
организма. Если бы кто-нибудь сейчас оказался в этой емкости, он испытал  бы
ни с чем  не  сравнимое  чувство  отвращения  от  запаха,  запаха  смерти  и
разложения, несмотря на то что происходил процесс рождения, а не смерти. Все
новые  образования  появлялись  из  плоти  Изолятора  и  льнули   к   теплым
металлическим  стенам,  как  в  древнем  фильме  ужасов.  Процесс   рождения
генерировался теплом, которое в свою очередь появлялось в сложном изощренном
процессе творения, который  материнская  масса  задействовала  для  развития
своего вооружения.
   Глубоко в механических сооружениях комплекса, вокруг цистерны  Изолятора,
пищевые и распределительные устройства увеличили  подачу  жидкого  протеина,
который поступал через дно емкости. Материнская масса жадно  поглощала  его,
тщательно распределяя так, чтобы каждая клетка получила  все,  что  ей  было
необходимо, и пропустила к  кормушке  следующую  клетку,  столь  чрезвычайно
быстрый осмос не имел себе равных даже среди земных растений.  Обслуживающие
машины, чтобы удовлетворить резко возросшую потребность в  пище  со  стороны
Изолятора, открыли рецепторы поглощающих установок на поверхности и собирали
песок, камни, сорняки и кактусы для  преобразования  их  в  жидкий  протеин,
одновременно получая воду из подземных источников при помощи других  систем,
которые выкачивали ее на поверхность.
   Мягкая поверхность  амебообразной  массы  вспенивалась  подобно  пудингу,
взбиваемому изнутри миксером. Затем масса с треском раскололась и  выбросила
из своего чрева  вверх  желеобразную  руку,  которая  лениво  подрагивала  в
темноте и испарениях, исходивших из основного тела Изолятора. Шар  сжатой  в
кулак ладони на конце руки оторвался и воспарил ввысь, как будто  был  легче
воздуха. По мере того как  шар,  медленно  вращаясь,  поднимался,  он  начал
вытягиваться из сферической формы в  обтекаемую,  наподобие  ножа,  хотя  по
размерам намного больше. С обеих сторон показались тонкие мембраны,  которые
раскинулись в стороны, помогая "ножу" передвигаться  в  парообразной  дымке.
Крылья по своей природе больше напоминали  перепончатые  конечности  летучей
мыши,  чем  покрытые  перьями  крылья  птицы.  Существо  взмахнуло  влажными
крыльями,  что  вызвало  сильный  треск  внутри  огромной  емкости.  Процесс
рождения свершился. Медленно-медленно существо приобретало  черты,  которыми
его наделило материнское тело. Лицо было худым и злобным.  Особенно  на  нем
выделялись два глубоко посаженных глаза с бело-голубой катарактой, способные
воспринимать предметы в любом излучении. Посредством них материнская  масса,
заключенная в своей емкости, сможет видеть все,  что  увидит  и  ее  "дитя".
Длинный  крючкообразный  клюв  был  острым  как  лезвие  бритвы.   Маленькие
конечности  пресмыкающегося  заканчивались   острыми,   впечатляющей   длины
когтями.
   Материнская масса снова радостно забормотала.
   Подобие  дьявольской  летучей  мыши  вспорхнуло  к  краю  цистерны.   Его
прозрачные ледяные глаза сверкали, несмотря на  полное  отсутствие  света  в
этом подземелье. Существо прикрепилось к  теплой  металлической  стенке  при
помощи присосок, выросших из круглого выпуклого брюха. Спокойно и умело  оно
расплавило форму и снова  сгустилось  в  янтарную  с  серо-зеленым  оттенком
желеобразную массу. Спустя несколько мгновений оно просочилось сквозь стенки
цистерны. Распавшись на молекулы, оно устремилось, минуя металл, к  песчаной
поверхности чужого мира.  Оно  поднялось  через  рыхлую  почву  и  вырвалось
наверх, растекаясь во все стороны, бесформенное и подрагивающее. И когда все
молекулы существа покинули станцию и материнскую массу, оно вновь  приобрело
форму летучей  мыши,  как  кусок  наделенного  памятью  пластилина,  который
возвращается  к  своим  первоначальным  очертаниям  после  того,   как   его
безжалостно скомкали.
   Оно расправило крылья и попробовало взмахнуть ими.
   В  свете  дня  существо  напоминало  и  стервятника,   и   летучую   мышь
одновременно, хотя размерами превосходило их обоих.
   Оно оттянуло назад голову и что-то  визгливо  прокричало.  Странный  звук
эхом прокатился по равнине, отчего кролики стремительно метнулись в норы.
   Покрытые катарактой глаза посмотрели  на  солнце,  на  голубое  небо.  Не
колеблясь ни минуты, оно поднялось со скучной поверхности со скоростью пули,
вылетевшей при выстреле из дула пистолета, и  отправилось  на  поиски  своей
славы с невероятной жаждой разрушения. Это было его  единственной  целью.  И
оно стремилось к этой  цели  и  обязательно  должно  было  найти  ее,  чтобы
оправдать свое существование.
   Хьюланн заметил спускавшегося хищника всего лишь за долю секунды до того,
как чудовище пронеслось над вездеходом с такой скоростью, что поток воздуха,
порожденный его полетом, вырвал руль из рук наоли, и  потерявшая  управление
машина сбилась с неровного, но надежного  курса  и  покатилась  по  пустыне.
Только и запомнилось, что  какое-то  движение,  потом  внезапно  наступившая
темнота и вихрь перед самым их носом. Вездеход описал круг,  роторы  жалобно
захныкали от попавшего на них песка, что грозило остановкой.
   Наоли вцепился в ручку двери, на которую его отбросило,  затем  захрипел,
так как ремень в последний момент обхватил его и рванул назад к сиденью.  На
миг у него потемнело в глазах, и он ощутил  себя  человеком  в  невесомости,
который не в состоянии осознать направление: отличить верх от низа, левое от
правого.
   Хьюланн ухватился за руль, но  новый  сильный  поток  воздуха,  вызванный
молниеносным пикированием  чудовища,  снова  вырвал  руль  из  рук  наоли  и
закрутил его в обратном направлении, содрав кожу с рук водителя,  когда  тот
попытался хоть как-то ухватиться за него. В ветровое стекло  полетел  песок.
Машину затрясло, наклоняя то назад, то  вперед;  она  быстро  скатывалась  к
песчаным дюнам вокруг дороги. Если лопасти заденут  хотя  бы  одну  из  них,
авария неминуема.
   - Какое огромное, - удалось прошептать Лео.
   Хьюланн снова завладел  рулем  и  держал  его  крепко  всеми  двенадцатью
пальцами, как профессиональный гонщик, чтобы ничто уже  не  смогло  ослабить
эту мертвую хватку.
   - Оно меньше, чем я ожидал.
   Не успели они прийти в себя,  как  фрагмент  Изолятора  снова  налетел  и
промелькнул всего в нескольких футах над крышей вездехода. Хищник был раза в
три больше их машины. И хотя Хьюланн в этот раз подготовился к атаке, ничего
у него не вышло.  Поток  ветра  был  таким  мощным,  что  машина  просто  не
подчинилась управлению руля.
   Вездеход метнулся в сторону  и  раздавил  при  этом  здоровенный  кактус.
Растение разлетелось на несколько мясистых кусочков. Водянистый сок фонтаном
брызнул на машину, по ветровому стеклу потекли  липкие  струйки.  И  тут  же
поднятый в воздух песок  прилип  к  мокрой  поверхности  стекла,  лишая  его
прозрачности.
   Хьюланн в ярости попытался привести  в  действие  промывочный  аппарат  и
"дворники", но машину сотрясало так сильно, что наоли отбросило  от  рычага.
Если он не очистит окно, то не  сможет  управлять  вездеходом,  когда  ветер
стихнет, а это - конец.
   Но очень скоро эта проблема перестала казаться жизненно важной,  так  как
летучая мышь уже стремительно летела назад, швыряя свое тело  из  стороны  в
сторону. Машину затрясло еще сильнее, и она снова понеслась  по  поверхности
песка, подчиняясь невидимой силе.
   Послышался глухой удар, когда они столкнулись с чем-то более твердым, чем
кактус. Корпус вездехода загудел как колокол, а заднее окно со  стороны  Лео
разлетелось  на  бесчисленное  множество  осколков  стеклопластика.   Машина
подскочила и вместе с пассажирами снова понеслась куда-то вперед,  продолжая
свою кошмарную гонку.
   Хьюланн ожидал, что чудовище в любой момент столкнется с ними.  Разбиться
оно не могло, так как являло  собой  часть  материнской  массы  Изолятора  и
поэтому было бессмертным. Оно запросто могло протаранить вездеход, разрушить
его и  превратить  обоих  беглецов  в  кровавое  желе,  которым  так  удачно
заполнилась бы уже приготовленная емкость. Так почему же оно до сих  пор  не
сделало этого? Хьюланн не мог понять. Сцепив зубы, он ждал нападения.
   Рев ветра затих,  и  машина  постепенно  приобретала  устойчивость.  Пока
позволяло  время,  Хьюланн  потянулся  вперед,  включил  стеклоочистительную
систему и понаблюдал, как смывается  толстый  слой  песка  и  клейкого  сока
кактуса.  Когда  сквозь  окно  уже  можно  было  следить  за  дорогой,   они
обнаружили, что  направляются  прямиком  к  нагромождению  обветренных  скал
пятисот футов в высоту и не меньше мили в длину.
   - Хьюланн! - закричал Лео.
   Но совет ему был не нужен. Наоли навалился на руль  всем  своим  телом  и
развернул машину за какой-то момент до столкновения.
   Когда они совершали этот резкий маневр, машина боком задела скалу, и  они
неслись вдоль линии камней более тысячи футов, а  от  катастрофы  их  спасло
только то, что Хьюланну удалось справиться с управлением и вывести  вездеход
назад на  равнину.  Металл  скулил  и  визжал,  как  живой.  Из  камней  при
столкновении выбило сноп искр, которые проплясали мимо  стеклопластика  окна
всего в нескольких дюймах от лица мальчика.
   Скалы промелькнули  так  стремительно,  что  теряли  всякие  очертания  и
запечатлелись в глазах как сплошное серо-бурое пятно мельтешащего цвета. Пол
кабины усыпали каменные осколки. Внешнюю ручку на той  стороне  снесло,  так
как болты заклепки не выдержали напряжения.
   Ремни удержали их от того, чтобы врезаться  в  переднее  стекло,  но  они
ничего не могли противопоставить скачкам их машины вверх-вниз, она вела себя
не хуже необъезженной лошади. Лео сильно ударился о  потолок,  но  когда  он
потирал ушибленное место, то заметил, что Хьюланна побило еще