здымалась  вершина  горы.  Разнообразные   указатели
отмечали на  правление  лыжных  спусков,  санных  путей  и  много  еще  чего
любопытного. В сотне футов от гостиницы  они  заметили  приземистое  здание,
расположенное на небольшой террасе.  Там  не  было  окон,  только  подвижная
дверь, откатывающаяся вверх. - Туда, - распорядился Хьюланн.
   - Но они же доберутся и сюда, после того как перероют всю гостиницу.
   - Мы не собираемся оставаться здесь надолго. Думаю,  это  гараж.  Лыжники
должны же на чем-то добираться, кроме как пешком, к началу спуска.
   - Да, наверное, - признал Лео, улыбнувшись.
   Хьюланн не видел повода для улыбки, и его  несколько  удивило  восхищение
мальчика столь незначительными сокровищами, спрятанными в том  здании.  Даже
если это и в самом деле гараж, там может не  оказаться  ни  одного  средства
передвижения. А если машины и есть,  они  могут  не  работать.  А  если  они
побегут, все равно маловероятно, что им удастся скрыться от Доканила  и  его
вертолета.
   Мальчик первым достиг  двери,  опустил  регулировочную  ручку  на  черной
панели,  дверь  заворчала  и  поплыла  вверх,  впуская  их.  Внутри   здание
напоминало склеп. Такое же мрачное и холодное, осыпанное изморозью и  пылью.
Но машины там все-таки нашлись. Тяжелые вездеходы для передвижения при любых
заносах.
   Они сели в первый попавшийся, но тут же обнаружили, что он не  заводится.
Второй оказался в таком же состоянии То же повторилось и с третьим.  И  лишь
четвертый вездеход пару раз прокашлял, затем  поперхнулся,  как  человек  со
ртом, полным какой-то гадости, и с недовольным ворчанием вернулся к жизни.
   Хьюланн вывел неповоротливого железного зверя из гаража и удивился, когда
заметил, что двигаются они почти бесшумно. Что может быть лучше для тех, кто
убегает  от  погони?  Тем  временем  у  Хьюланна  появилась  мысль,  которая
заставила его повернуть машину назад к отелю.
   - Куда ты едешь? - удивился Лео.
   - Посмотреть, может, они оставили вертолет без охраны.
   Лео довольно усмехнулся. Невольно Хьюланн проделал то же самое.

   А Доканил и травматолог уже стояли  в  пустынном  вестибюле  и  тщательно
осматривали богатую драпировку портьер и шикарную мебель. Время  от  времени
Охотник подходил то к стулу, то к дивану, чтобы обследовать их.  Баналог  не
мог даже предположить, что тот ожидал найти.
   - Они были здесь? - спросил он Охотника. - Да.
   - Они все еще?..
   - Возможно.
   - Нам придется осматривать всю эту огромную гостиницу?
   - Нам не нужно искать их везде,  -  ответил  Доканил.  Он  склонился  над
ковром, внимательно изучая его - Пыль. Здесь. И  здесь.  Следы  ведут  туда.
Здесь кто-то проходил. - Я не вижу...
   - И не увидите.
   Доканил стянул перчатки и засунул их  в  карманы  своей  широкой  шинели.
Баналог бросил взгляд на его руки. Хотя они и были несколько больше,  чем  у
остальных наоли, они не казались такими  уж  смертоносными.  Но  травматолог
знал, чем они отличались. Они представляли собой  самое  страшное  оружие  в
Галактике.
   Доканил зашагал к задней части здания...
   ...и в ту же минуту остановился, так как со стороны фасада  гостиницы  до
их ушей донесся жуткий скрежет. - Вертолет! - воскликнул Баналог.
   Но Доканил уже пробежал мимо травматолога по  направлению  к  двери.  Его
огромная темная фигура напоминала демона, каким его представляли себе  люди.
Демона из Преисподней,  пролетающего  в  страхе  перед  гневом  Всемогущего.
Охотник  пронесся  сквозь  двери  на  крыльцо.  Баналог  отставал  всего  на
несколько шагов.
   Вертолет лежал  на  боку,  опрокинутый  с  посадочных  полозьев.  Он  был
протаранен тяжелым, рассчитанным на десять  пассажиров  вездеходом,  который
как раз разворачивался,  чтобы  вернуться  и  на  полном  ходу  врезаться  в
переднюю часть вертолета. Во все стороны  разнесся  грохот,  который  потряс
землю, заставив задрожать даже крыльцо, на котором они стояли. Носовая часть
вертолета съежилась, затрещали приборы...
   Доканил прыгнул в снег и побежал, преодолевая сразу по нескольку ярдов за
шаг, двигаясь с легкостью, которая казалась  Баналогу  невозможной.  Охотник
пытался догнать вездеход, на котором ехали Хьюланн и человек.
   Но машина уже удалялась от развороченного вертолета в сторону гостиницы в
попытке обогнуть дом сзади и скрыться за отрогом горы.
   Доканил изменил направление и побежал наперерез беглецам намного быстрее,
чем это позволял такой глубокий снег.
   Хьюланн резко увеличил скорость. И из-под гусениц  вездехода  в  Охотника
полетели комья снега и грязи.
   Однако, чтобы набрать нужную скорость, машине требовалось какое-то время,
тогда как специально выращенные,  должным  образом  сконструированные  мышцы
Охотника превратились в мощный двигатель за долю секунды. И уже нельзя  было
определить, кто первым достигнет конца стены гостиницы.
   Баналог был в ярости оттого, что ничего не может сделать. Но если  бы  он
обладал властью решить судьбу этого состязания, кому  бы  он  отдал  победу?
Кого бы выбрал? Хьюланна и мальчика? Чтобы пойти наперекор интересам  своего
народа? Или Охотника, чтобы до конца дней своих нести ответственность за еще
две  смерти?  Две  смерти?  Но  ведь  смерть  человека  -  это  всего   лишь
запланированное истребление расы землян. У него закружилась голова...
   Тем временем стало очевидно, что Доканил, несмотря на все  свои  яростные
попытки настичь беглецов, проиграл забег. С  каждой  секундой  вездеход  все
больше и больше отдалялся, оставляя Доканила позади.
   Охотник остановился, даже не изменив дыхания, и поднял ничем не прикрытые
руки.
   Машина была уже рядом с углом гостиницы.
   Доканил резко выбросил пальцы вперед. Вокруг вездехода  вспыхнуло  пламя,
загорелся снег.
   Доканил повторил движение пальцами.
   Заднее  левое  крыло  машины  лопнуло,   как   воздушный   шар;   обломки
искореженной стали упали в  снег,  несколько  кусков  поменьше  отлетели  на
площадку перед гостиницей.
   Хьюланн вжал  педаль  акселератора  до  отказа.  Машина  на  полном  ходу
завернула за угол и скрылась из глаз.
   Охотник Доканил добежал до угла гостиницы, пытаясь не  упустить  вездеход
из виду. Он еще раз резко выбросил  пальцы,  надеясь  достать-таки  его.  Но
машина была уже вне пределов досягаемости Охотника.
   Доканил несколько минут смотрел ей вслед. Белая пелена скрыла все следы.
   Продолжая всматриваться в снежную даль, где скрылся вездеход, он  вытащил
из карманов перчатки и медленно натянул их на замерзшие руки.
   - И что теперь? - спросил подбежавший Баналог.
   Доканил ничего не ответил.
   Гильдия Охотников из века в век  следовала  особой  концепции  сотворения
своих воинов. На  ранних  стадиях  развития  зародыша  у  них  делается  все
возможное, чтобы ограничить некоторые эмоции, которые могут возникнуть в его
сознании. Понятия любви и привязанности исключаются в любом случае. Остается
лишь понятие долга. У Охотника должно присутствовать чувство долга. А  также
Ненависть.  Эго  всегда  помогает.  Но  возможно,  самое  главное   в   этой
корректировке чувств -  то,  что  Охотнику  разрешается  испытать  унижение.
Почувствовав это хоть раз, Охотник становится  совершенно  безжалостным.  Он
преследует свою жертву с упрямой настойчивостью, которая не оставляет той ни
малейшего шанса избежать своей участи.
   Только что Охотника Доканила унизили первый раз в его жизни...

   Глава 13

   Только в три часа ночи Охотник Доканил обнаружил брошенный  вездеход,  на
котором скрылись Хьюланн и человеческий детеныш. Он бы и  раньше  нашел  его
(беглецы проехали всего лишь двадцать миль, перед тем как покинуть  машину),
но Доканил был вынужден подождать, пока ему пришлют новый вертолет после его
запроса по Фазисной системе. Несмотря на то что было самое время  поспать  и
восстановить силы, он еще более рьяно приступил к своим обязанностям. Обычно
наоли предпочитали уделять сну больше времени, чем люди, тем  не  менее  они
могли совсем не спать и пять дней подряд, не отдыхая и не выбиваясь из  сил.
Поговаривали, что Охотник прекрасно справляется  со  своей  работой  даже  в
течение двух бессонных недель.
   Баналог, напротив, начал постепенно выдыхаться.  Он  брел  за  Доканилом,
пока тот исследовал вездеход и малейшие улики, оставленные беглецами.  Затем
Охотник расширил диапазон своих поисков и осмотрел  ближайшие  дома  городка
Леймас у подножия горы, напротив гостиницы.
   Неподалеку  от  ничем  не  примечательного  одноэтажного   дома   Доканил
остановился и начал осторожно приближаться к  нему.  Охотник  даже  принялся
было снимать перчатки, но не закончил приготовлений, так как  уже  обработал
данные, полученные благодаря своей сверхчувствительной системе.
   - Их там нет? - спросил Баналог.
   - Нет, но были.
   - А-а...
   Доканил оторвался  от  осмотра  следов  и  так  пристально  посмотрел  на
травматолога, как это умели делать только Охотники.
   - Вы, кажется, радуетесь.
   Баналог  приложил  все  усилия,  чтобы  оставаться  безучастным  на  вид.
Охотник, конечно, мог обладать способностью видеть во всем скрытый смысл, но
у травматолога был просто талант  прятать  этот  смысл  глубоко-глубоко  под
непробиваемым фасадом невозмутимости.
   - Что вы имеете в виду?
   - У меня сложилось впечатление, будто вы радуетесь тому, что  им  удалось
бежать.
   - Чушь.
   Хотя травматолог и старался сохранить на лице выражение самоуверенности и
не позволить губам покрыть зубы, удержать кнут хвоста  от  того,  чтобы  тот
обвил бедро, он был уверен, что Охотник заметил трещину в его броне, заметил
тлетворные мысли, ставящие под сомнение ценность, смысл и мораль войны между
наоли и людьми. Баналогу казалось, что это никогда не кончится (хотя Охотник
смотрел на него не больше  одной-двух  земных  минут).  Доканил  отвел  свой
взгляд.
   Но он все понял.
   Да...
   Баналог уже не сомневался, что Охотник обнаружил брешь в его  старательно
выстроенной лжи, проник внутрь и  увидел  полную  сумятицу  в  сознании.  Он
обязательно отошлет сообщение о своих  наблюдениях  в  высшие  инстанции.  И
однажды  утром   Фазисная   система   прозондирует   его   мозг   во   время
психологической настройки. Этого будет достаточно, чтобы  отправить  его  на
обследование к травматологу Третьей Дивизии. Если его индекс  вины  окажется
таким высоким, как он думает,  его  совсем  скоро  отправят  на  космическом
корабле домой, в родную систему, для прохождения лечения. Возможно, что  его
зараженный сомнениями мозг промоют и реструктурируют.  Сотрут  все  прошлое.
Вполне возможно. Хотел ли он этого? Ну, в  любом  случае  это  позволит  ему
начать все  заново.  Он  больше  не  хотел  постоянно  мучиться  от  чувства
презрения к самому себе и испытывать неловкость за то, что делает его народ.
Эта мысль не пугала его так сильно, как это было с  Хьюланном.  Правда,  его
дети будут лишены его прошлого, и им придется искать свой  дом  по  обрывкам
истории. А ведь у него куда больше детей, чем у Хыоланна. Пусть ему сотрут и
реконструируют память -  ведь  он  стольким  поколениям  подарил  жизнь.  И,
осмыслив все это, Баналог почти убедил себя в том, что  предстоящий  процесс
лечения будет даже желаемым и полезным, и не только для общества, но  и  для
него, как индивидуума, в частности.
   - Видите? -  спросил  Охотник  Доканил,  тем  самым  прервав  размышления
другого наоли.
   - Боюсь, нет.
   На лице Охотника промелькнула смесь презрения с удовольствием.  Презрение
к  тому,  что  у  травматолога   отсутствует   способность   к   наблюдению;
удовольствие  от  своих  необычайных  возможностей.  Охотник  испытывал  это
чувство довольно редко. Он не мог наслаждаться сексом. Он испытывал  к  нему
отвращение.  Охотники  не  размножаются,  хотя  и  вырастают  из  нормальных
зародышей. Он проявлял не большой интерес к пище. Еда занимала его только  в
пределах обеспечения тела  хорошо  сбалансированной  диетой.  Он  ничего  не
испытывал при поступлении в его кровь сладкого  наркотика.  А  алкоголь  его
организм сжигал так быстро, что отрава не успевала оказать никакого  влияния
- ни положительного, ни отрицательного. Но у него было его собственное  Эго,
как единственный мощный стимулятор отличного исполнения работы. Когда что-то
поглощало эту неосязаемую часть его сверхразума, он испытывал дискомфорт,  в
противном случае - счастье и тепло. Его Эго было подчинено только Охотничьей
Гильдии.  А  Гильдия  являлась  единственным  источником  вдохновения   всех
остальных наоли.
   - Смотрите, - продолжал Доканил. - Сугробы возле домов, вон там.  Баналог
повернул голову.
   - Сравните их с сугробом перед этим зданием.
   - Те глубже, - отметил Баналог.
   - Вот именно. А этот кто-то потревожил, и потребовалось несколько  часов,
чтобы он приобрел первоначальный вид. Там явно был вездеход.
   Они обнаружили еще три вездехода, и пустое пространство между  ними  явно
указывало, что  совсем  недавно  здесь  находился  еще  один.  Доканил  знал
наверняка, что четвертый угнали только несколько часов назад, так  как  одна
несчастная бурая мышь устроила себе гнездо в  шасси  этой  длинной  стальной
машины, и ее изрубило на куски, когда та завелась и огромные лопасти  винтов
пришли в движение без предупредительного сигнала. И хотя куски мертвой плоти
и кровь застыли, маленькие глазки еще не затвердели двумя белыми  камешками,
как если бы этот несчастный для мыши случай произошел более суток назад.
   Они снова вернулись в ночь и снег. Метель постепенно ослабевала. Ветер то
прибивал лежавший на земле снег,  то  развевал  сугробы  в  разные  стороны,
поднимая влажные облака, ослабляя видимость,  как  если  бы  буран  все  еще
продолжался.
   - Вы знаете, в какую сторону лететь? - осторожно осведомился Баналог.
   - На запад, - последовал ответ. - Они направились туда.
   - Есть какие-нибудь признаки?
   - Никаких. Видимых. Снег стер их путь.
   - Тогда как...
   - Убежище на Западе, не так ли?
   - Но это же просто выдумки, само собой, - ответил травматолог.
   - Разве?..
   - Несомненно. - Многих их вожаков так и не нашли, -  заметил  Доканил.  -
Они, должно быть, где-то скрываются.
   -  Они  могли  погибнуть  во   время   ядерных   самоубийств   или   быть
ликвидированными во время массового уничтожения.  Мы,  наверное,  убили  их,
принимая за рядовых землян.
   - Не думаю.
   - Но...
   - Не думаю. - Тон Охотника не терпел возражений Его мнение было высказано
таким же голосом, как ученый излагает непреложный закон Вселенной.
   Они сели на борт своего нового вертолета.
   Доканил поднял машину в ночь после того, как подсоединил себя к  приборам
на панели управления. Баналог увидел на медных иглах следы запекшейся крови.
   Внимательно следя за дорогой, Охотник вел вертолет. Баналог,  покорившись
безжалостному преследованию, устроился поудобнее в кресле,  отсоединил  свой
сверхразум от органического мозга, установил в подсознании время пробуждения
и ускользнул в притворную смерть...

   Светало.  Хьюланн  гнал  вездеход  уже  далеко  на  юге,  снег   сменился
безлистными деревьями и холодным чистым небом. Наоли думал, что погода стоит
подходящая, хотя Лео и говорил ему,  что  по  человеческим  меркам  все  еще
весьма прохладно Они держались объездных дорог, потому  что  Охотнику  легче
следовать по главным магистралям и, таким образом, он  без  труда  обнаружит
их. Тем не менее снег больше  не  скрывал  от  них  дорогу,  и  Хьюланн  мог
установить вращение винтов на полную мощность и взять такой уровень  высоты,
чтобы не опасаться изменений на поверхности земли.
   Они болтали о том о сем во время  долгих  темных  часов  полета.  Сначала
разговор помог успокоиться и расслабиться, чтобы не возвращаться  к  молниям
Охотника, оторвавшим заднее крыло их машины. Конечно же это были  не  совсем
молнии.  Охотники  располагали  хирургически  имплантированными   оружейными
системами внутри их мощных тел. В руки и ладони был вмонтирован  пистолет  с
газовой дробью.  Из  спецхранилища  система  вырывает  сильно  сжатую  каплю
жидкого кислорода и приводит ее в движение по дулу посредством  управляемого
взрыва другого газа. В результате газовая дробинка  поджигается  у  кончиков
пальцев и, попадая в мишень, взрывается внутри и разрывает жертву на  части.
Это средство действует на небольшом расстоянии. Но оно очень  эффективно.  И
даже знание механизма устройства не уменьшает его загадочности.
   Охотники прилагали все усилия, чтобы причислить себя к лику богов -  даже
для  расы  без  религиозных  мифов.  Неудивительно,  что  это  им   удалось.
Действительно, когда Хьюланн  впервые  осознал  понятие  "Бог"  у  некоторых
галактических народов, его сразу поразила мысль: не  будут  ли  наоли  через
сотню или тысячу веков  рассматривать  Охотников  как  древних  богоподобных
существ? Возможно, эти творения генетической инженерной мысли  были  созданы
именно для того, чтобы впоследствии быть причисленными  к  первым  святым  и
собирать лавры не заслуженного ими почтения. Культ? Возможно...
   Постепенно их разговор коснулся личных  тем,  далеких  от  неестественной
лихорадочной болтовни, которой они неосознанно пытались вытеснить неприятные
мысли. Они вспоминали свое прошлое, свои семьи.  Хьюланна  удивило,  сколько
боли  и  жалости  скрывалось  в  мальчике,  когда  тот,  заливаясь  слезами,
рассказывал о смерти своего отца и сестры  (мать  его  умерла  вскоре  после
рождения сына). По мнению Хьюланна, людям  было  не  свойственно  показывать
свои эмоции. Такое, наверное, встречалось  крайне  редко  и  далеко  не  так
болезненно, как это происходило с Лео. Знакомые наоли люди  были  холодными,
мало  смеялись  и  мало  плакали.  Именно  эта   эмоциональная,   стоическая
сдержанность и явилась основной причиной  их  враждебности  по  отношению  к
наоли. А также к остальным расам, которые отличались общительностью.
   Затем пришло понимание.
   Оно змеей проскользнуло в его мозг и вонзилось в сверхразум, сотрясая всю
основу его доводов.
   Это причинило боль.
   Первые намеки на понимание  зашевелились  и  пустили  побеги,  когда  Лео
указал на далекий свет поднимающегося в небо  звездного  корабля  наоли,  за
сотни миль к востоку. Хьюланн наблюдал за пламенем, скрытым  в  сине-зеленой
дымке,  пристальным  взглядом  незашоренной  пропагандой   личности   наоли,
лишенной своего прошлого. Он просто задохнулся, когда величественное  сияние
начало уноситься в глубь бархатно-темного неподвижного  неба  (только  линия
горизонта окрасилась в оранжевый дневной свет). Разум Хьюланна  скользнул  в
бездну открытий, когда Лео поделился: - Я хотел  стать  астронавтом.  Всегда
хотел.
   Но меня не выбрали.
   - Не выбрали? - удивленно переспросил Хьюланн, не  понимая,  к  чему  шел
разговор.
   - Да. Моя семья не относилась к состоятельным.
   - Но ты еще слишком маленький, чтобы  выполнять  работу  в  космосе.  Лео
выглядел озадаченным.
   - Ты же говорил, что тебе всего одиннадцать.
   - Так выбирают еще до рождения, - ответил мальчик. - А разве у  наоли  не
так?
   - Но это же неразумно! - воскликнул Хьюланн. -  Нельзя  вести  подготовку
для работы в космосе, пока ты не  вырастешь  для  того,  чтобы  воспринимать
основы физики.
   - Это займет слишком много времени, возразил Лео. - Для того чтобы  стать
астронавтом, нужно многое знать. Сотни тысяч ее щей, необходимых для работы.
Невозможно представить, как научиться всему этому в  зрелом  возрасте,  даже
при помощи гипновосприятия...
   - Сорок лет. Самое большее - пятьдесят, - прикинул Хьюланн.  -  Но  когда
впереди целые века для того, чтобы...
   - Вот именно! - выпалил Лео, не успел Хьюланн закончить свое предложение.
- Средний возраст человека - сто пятьдесят лет. И только  первые  две  трети
жизни считаются "расцветом", когда  мы  можем  легко  переносить  перегрузки
галактического путешествия.
   - Как это ужасно! - посочувствовал